Барышников Владимир Николаевич – доктор исторических наук, профессор, заведующий кафедрой истории Нового и новейшего времени исторического факультета Санкт-Петербургского государственного университета.
Наступление советских войск на Карельском перешейке в июне 1944 г. было одним из самых успешных из числа проведенных боевых операций Ленинградского и Карельского фронтов против финской армии в годы Великой Отечественной войны. Ее итоги и достигнутые в ходе ее проведения результаты довольно подробно начали анализировать в советских военнонаучных изданиях уже сразу после завершения этой операции1. В подготовленных тогда работах давалась, прежде всего, оценка опыта прорыва советскими войсками в короткие сроки весьма насыщенной системы обороны армии противника. В последующее время также в отечественной историографии появлялись работы, в которых либо в научном2, либо в мемуарном3 плане затрагивались сюжеты, связанные с раскрытием основных вопросов этого наступления. Наиболее полным в этом отношении является коллективное военно-историческое исследование «Битва за Ленинград 1941-1944», опубликованное в 1964 г.4
Однако наиболее обстоятельной в данном отношении явилась работа, которая в свое время была выполнена профессором Н. И. Барышниковым. Он написал более десяти трудов, включающих монографические произведения, в которых рассматривал значение проведенной тогда операции5. В результате фактически впервые в нашей стране в полном объеме был раскрыл как ход проведения данной операции, так и ее военно-политическое значение. К тому же в своих исследованиях Н. И. Барышников активно использовал научный потенциал финской и отечественной научно-исследовательской литературы, а также мемуарных и архивных источников, что сделало его работы уникальными для историографии Второй мировой войны. Большего, чем он, работ об этой операции в нашей стране пока не написал никто.
Тем не менее до сих пор исследователей волнует вопрос о причинах столь грандиозного успеха советских войск на Карельском перешейке. Части 21-й армии Ленинградского фронта смогли прорвать серьезные финские укрепления всего за одну неделю, а на десятый день наступления уже взяли Выборг. Несомненно, нужно также понять и причины столь серьезных неудач, которые постигли в июне 1944 г. финские войска, поскольку до этого в период «зимней войны» финская армия удерживала здесь на Карельском перешейке оборону в течение трех месяцев, а Выборг части Красной Армии так и не смогли тогда полностью занять.
Вероятно, что поиски ответа на поставленные вопросы будут продолжаться, поскольку в финской исследовательской литературе прочно закрепилось представление о том, что финские войска летом 1944 г. опять чуть ли не одержали на Карельском перешейке «победу» и оставили Выборг без решительного сопротивления вполне осознанно6. В результате в данном случае, как представляется, остается важным продолжение двухстороннего изучения материалов, касающихся раскрытия итогов этой операции. И здесь существенным, может быть, станет рассмотрение, как, собственно, воспринимали начавшееся советское наступление в самих финских войсках.
В этом плане для военного историка существует уникальная возможность научного анализа происходивших тогда событий, поскольку в Финляндии были опубликованы подборки документов из архивных фондов финской государственной телерадиокомпании «Юлейсрадио». Эти материалы были подобраны известным финским литератором Пааво Ринтала, который сумел по горячим следам взять интервью у значительного числа финских участников боев на Карельском перешейке 1944 г. В результате возникла достаточно ясная картина того, как сами финские солдаты воспринимали десятидневные события (с 9 по 20 июня) советского наступления7. Фактически на страницах этой работы звучат голоса тех, кто тогда лично оказался в зоне боевых действий советских войск и смог, таким образом, передать сложившуюся там атмосферу.
Впервые в отечественной историографии этот очень важный пласт документальных материалов в научном обороте уже использовал профессор Н. И. Барышников. Однако, поскольку тогда для исследователя, очевидно, не представлялся важным анализ эмоционального восприятия советского наступления финскими войсками, то он позволил себе лишь обратить внимание на этот документальный источник8. Тем не менее значимость излагаемого там материала продолжает сохранять очевидную актуальность, что, конечно, требует его дальнейшего активного применения для раскрытия сущности событий, которые тогда произошли на Карельском перешейке.
Катастрофа, постигшая финскую армию в начале июня 1944 г., несомненно, имела объективное обоснование. Первое при этом, что, вероятно, важно учитывать, было то, что она стала следствием умелых действий советского командования, которое смогло за достаточно короткий срок весьма скрытно сосредоточить ударную группировку своих войск на Карельском перешейке. В своем исследовании Н. И. Барышников приводит достаточно выразительную цитату начальника инженерных войск Ленинградского фронта Б. В. Бычевского: «Шутка ли перевести “втихую” десять дивизий, около трех тысяч орудий, танковые части, тылы»9. Действительно, подготовка операции по прорыву финских укреплений была осуществлена советским командованием идеально, и это сыграло очень важную роль в начальной стадии проведения операции. По свидетельству премьер-министра Финляндии Э. Линко-миеса, для Маннергейма наступление советских войск на Карельском перешейке явилось «полнейшей неожиданностью»10. Финская разведка тогда только предполагала, что наступление советских войск может начаться, но лишь в первой половине июля 1944 г., «когда русские сгруппируют крупные силы войск на нашем фронте»11. В кругах финского командования цари-180 ло к тому же чувство уверенности в надежности фронтовых укреплений12.
Неожиданность начала советского наступления, однако, не являлась для фронтовых частей финской армии абсолютным сюрпризом. На самом деле, как свидетельствуют воспоминания финских солдат, о готовящемся наступлении они явно начали сами уже догадываться. Так, бойцы 1-го пехотного полка 10-й дивизии, находящиеся в районе Белоострова, указывали, что накануне наступления отчетливо «слышали шум поездов, танков, автомашин», а командир полка Т. В. Вильянен прямо подчеркнул, что противник «что-то готовит». Он отметил: «За пару дней до наступления разведка получила больше данных. Однако высшие инстанции не спешили их рассматривать»13.
Действительно, основной удар советских войск наносился на Выборгском направлении именно в районе Белоострова. Здесь было сосредоточено до 80 % сил и средств, которые находились на Карельском перешейке для осуществления прорыва финских фронтовых укреплений. Трудно понять, почему финское командование особо не обращало на это внимание. Точнее сказать, как отметил в своих воспоминаниях сотрудник отдела разведки Ставки У. А. Кякёнен, к командованию шли запросы с фронта, в которых просили внести ясность — «будет ли наступление или нет». Но генерал А. Айро, занимавшийся в Ставке вопросами оперативного планирования, откровенно уклонялся от ответов на данные запросы и лишь отмечал, что он «не знает, будут ли наступать русские или нет», добавляя при этом не без иронии: «Это знает только Сталин. Спросите у него!»14 В целом Айро считал, что финской военной разведке не следует «запугивать» командование, поскольку она «своими обзорами об обстановке лишь нервирует войска»15. К тому же, по наблюдениям сотрудников Ставки, и начальник Генерального штаба Э. Хейнрикс тоже считал, что о подготовке советских войск к наступлению не следует много говорить. Не информировался об этом даже сам Маннергейм. Хейнрикс полагал, что сведения о возможном советском наступлении на Карельском перешейке лишь приведут к тому, что маршал «только разнервничается»16. При такой постановке вопроса, естественно, трудно было предположить, чтобы финские войска могли быть готовы к отражению планировавшегося советским командованием наступления.
И вот, утром 9 июня 1944 г. артиллерия и авиация Ленинградского фронта начали методичное разрушение финских оборонительных позиций на Карельском перешейке. Сразу же по полевым укрепления финских войск в районе намечавшегося прорыва был нанесен мощный авиационный удар. 370 бомбардировщиков сбросили свой смертоносный груз на позиции IV армейского корпуса. Затем огонь уже тяжелых артиллерийских орудий был перенесен на узлы сопротивления: по дотам, дзотам, подземным укрытиям, командным пунктам17. Эта огневая подготовка оказалась настолько эффективной, что принявшие удар советской авиации и артиллерии финские военнослужащие характеризовали его не иначе как «огненный ад» или «конец света»18. Старший лейтенант 58-го пехотного полка, размещавшегося на побережье Финского залива в районе Келломяки (Комарово) — Куоккала (Репино) — Оллила (Солнечное), отметил, что вдруг «хорошее летнее утро помрачнело», и далее вспоминает: «Никогда никакой дым или копоть фабричных труб не могли так закрыть мрачной пеленой солнце, как это сделали в тот момент пороховой дым и пыль», вызванные начавшейся огневой подготовкой советского наступления. Другой же военнослужащий этого полка, младший сержант Яйё, находившийся прямо на передовой, при этом заметил: «Артиллерийский огонь привел нас к полному разгрому. Даже в дотах оказывались убитые и раненые»19. Это подтверждал и один из офицеров полка, который подчеркнул, что 9 июня авиационный удар и последовавшая затем мощная артиллерийская «обработка» фронтовых позиций финских войск «прямыми попаданиями сразу же уничтожили этим утром все» в финских оборонительных укреплениях20.
Действительно, в результате этой огневой подготовки готовящегося советского наступления на линии фронта было ликвидировано до 335 оборонительных сооружений финских войск21. Более того, на следующий день 10 июня утром финские позиции вновь были подвергнуты сильному артиллерийскому и авиационному удару. «Картина разгрома все более вырисовывалась с каждым моментом», — писал известный финский военный историк X. Сеппяля. При этом он весьма образно обрисовал ту ситуацию, которая сложилась в принявших на себя удар финских частях: «Раненые не могли эвакуироваться, люди и оружие остались погребенными в окопах, связь была 182 прервана, и всеми овладело чувство беспомощности»22. И вот в этот момент в наступление пошли подразделения 21-й армии. Форсировав реку Сестру, они начали стремительно продвигаться вперед. К исходу 10 июня советские части уже вклинились в финскую оборону до 15 километров.
Само это наступление выглядело очень мощным. Командир 1-го пехотного полка Т. В. Вильянен вспоминал: «Штурмовики с воздуха и танки с передовых позиций прокладывали путь пехоте. Двигавшиеся впереди красноармейцы непрерывно запускали в небо ракеты, давая знать штурмовикам о своем местоположении». Далее подполковник заметил, что финские «противотанковые пушки ничего не могли сделать против новых типов русских танков»23.
Во второй день наступления 21-я армия продолжала быстро продвигаться вперед, не давая противнику закрепиться на промежуточных рубежах. О боях, которые разгорелись тогда, в частности в районе Райволо (Рощино), финские военнослужащие вспоминали явно не без некоторого содрогания. Полковник Н. О. Эссен с горечью указал: «Огонь самолетов и артиллерии уничтожил окопы. Продвигаться по ним стало трудно. На нас надавила танковая бригада русских. Это создавало критическое положение. Огонь нашей артиллерии окончательно прекратился. Мы вообще не знали о положении наших войск, кроме своего собственного.»24
Действительно, наступательный порыв советских войск не ослабевал. Более того, учитывая достигнутый успех, Ставка ВГК поставила перед Ленинградским фронтом задачу уже 18-20 июня овладеть Выборгом. Но осуществление столь стремительного наступления казалось достаточно сложной задачей, поскольку теперь советским войскам предстоял прорыв главных укреплений финских войск на Карельском перешейке. К тому же финское командование начало уже перебрасывать на выборгское направление дополнительные силы из Северной Финляндии и Южной Карелии. В помощь отходившим частям IV армейского корпуса направлялись 4-я и 17-я пехотные дивизии и две бригады, а в районе Кивеннапа (Первомайское) вводилась в бой еще и танковая дивизия.
В этой ситуации, оценивая обстановку, командующий Ленинградским фронтом генерал армии Л. А. Говоров принял решение перенести направление главного удара с центра перешейка, где находились наибольшие силы оборонявшихся, к побережью Финского залива. Целые сутки 13 июня и до утра следующего дня шла скрытая перегруппировка сил. Конкретно, на Приморском участке быстро был сосредоточен артиллерийский корпус, что позволило создать там сильную огневую мощь (до 250 орудий и минометов на километр фронта)25. Двум же стрелковым корпусам, собственно, поручалось после проведения огневой подготовки начать 14 июня наступление на главную полосу финской обороны.
И вот тогда, как и раньше, прорыв начался с утренней артиллерийской и авиационной обработки финской обороны. Она длилась в общей сложности более двух часов. «Концентрация артиллерии была настолько сильная, — отмечал старший лейтенант Лукандер, — что это просто невозможно обрисовать словами. Я такого никогда прежде не видел… Звуков летящих снарядов мы даже не успевали услышать, хотя их разрывы происходили непрерывно»26.
Тем временем после проведения артподготовки советские войска двинулись на штурм укреплений. Наиболее упорные бои разгорелись тогда в районе поселка Кутерселькя (Лебяжье). Здесь частям 109-го корпуса 21-й армии удалось ударами с нескольких направлений при активной поддержке артиллерии и авиации осуществить прорыв сложной системы финских укреплений. Шел непрерывный «огонь самолетов, солдат, танков» — так передавал об этих боях свои ощущения финский младший сержант 2-го батальона 53-го пехотного полка Кука. Далее же, в режиме реального восприятия того времени и выражая охватившие в тот момент его эмоции, этот финский солдат глубоко прочувствованно отметил: «Самолетов столько, что не видно солнца. Танки идут через наши позиции. Мы находимся по обе стороны дороги, и они идут прямо сюда, через наши позиции. Эти восемь огромных машин, мнущих все на своем пути». Указывая же на мощь начавшегося наступления, Кука буквально телеграфным языком, чеканя фразы, говорил представителям «Юлейсрадио»: «Русские шли через наши окопы. Из нашей группы осталось до десяти человек в бункере. Они, когда заметили, что противник уже ворвался на наши позиции, даже не осмеливались выходить наружу из своих укрытий»27. 184
Вот такое чувство ужаса тогда вызывало у финских солдат начавшееся советское наступление.
При этом попытка контратаковать советские части, предпринятая подразделениями танковой дивизии генерала Р. Лагуса, а также егерской бригадой полковника А. А. Пурома, не дала никакого желаемого результата28. Как указывал полковник Пурома: «У нас не было представления о противнике. Мы знали лишь, что у Кутерселька осуществлен прорыв»29. Другой же военнослужащий егерской бригады, командир 2-го пехотного полка Кекконен, просто заметил: «Противник был очень сильный и хорошо натренирован»30.
В результате части IV финского армейского корпуса с боями стали отходить к третьей полосе обороны, а советские войска 17-18 июня уже заняли значительную часть Карельского перешейка. Единственное, что при этом оставалось финской армии, это во что бы то ни стало удержать как саму третью полосу обороны, так и подходы к ней. Однако части IV корпуса под давлением Советской армии также «вынуждены были начать отход раньше, чем прибыло на это разрешение» их командования31. Наступление шло настолько стремительно, что, по выражению финских историков, «казалось, будто 21-я армия течет неодолимой силой»32.
Объективно говоря, мнения, которые об этом периоде наступления советских войск высказывали сами финские солдаты, действительно соответствовали реально складывавшимся в этот период настроениям в частях, ведущих оборонительные бои на Карельском перешейке. Фактически в финской армии началась паника. Об этом ярко свидетельствовал тот факт, что в отступающих частях и соединениях солдаты тогда вообще стремились как можно раньше покинуть зону боевых действий. В армии начало нарастать массовое дезертирство. За 14 дней отступления из финских частей дезертировало 24 тыс. солдат, что составляло 4,5% всех войск и было равнозначно по численности двум пехотным дивизиям33. Естественно, задержанных дезертиров строго наказывали. Полевыми судами было осуждено в это время за «военные преступления» свыше 10 тыс. человек, а позднее приговорено к смертной казни 76 человек, значительную часть из них расстреляли немедленно34.
Тем временем 19 июня соединения 21-й армии непосредственно подошли к Выборгу, что означало неминуемый штурм города. Действительно, 20 июня части 108-го стрелкового корпуса развернули это наступление. О том драматичном для финского командования периоде затем напомнил начальник оперативного отдела Ставки финской армии полковник В. К. Нихтиля. Он сообщил при этом достаточно парадоксальную вещь. По его мнению, тогда в Ставке узнали о появлении советских частей на улицах Выборга раньше, чем в руководстве V корпуса, части которого, собственно, и должны были оборонять город.
Как вспоминал Нихтиля, финская разведка 20 июня, прослушивая радиообмен между советскими танками, которые двигались на выборгском направлении, перехватила радиограмму одного из командиров танка, наступающего в первом эшелоне советских войск. Он сообщал: «“Вступил в Выборг и намерен двигаться дальше.” Мы несколько оторопели, — отметил финский полковник. — Я позвонил тогда генералу Свенссону, который был командиром V армейского корпуса. и спросил у него: “Знаете ли вы, что русские в Выборге?” Он не поверил и стал выяснять. Через некоторое время он сам уже мне позвонил и сообщил: “Да, действительно, это так”»35.
На самом деле ситуация в финских войсках, находящихся в Выборге, была тогда для них близкой к катастрофе. Стремительно наступавшие советские части с ходу ворвались в город. В уличных боях им пытались оказывать непосредственное сопротивление подразделения 20-й бригады финских войск, которой командовал полковник А. А. Кемппи. Из воспоминаний военнослужащих этой бригады четко вырисовывается картина общей неразберихи и паники, которая в это время царила в боевых порядках обороняющихся частей.
Так, лейтенанта штаба этой бригады Венескари в момент разгара боев за город для выяснения обстановки вынуждены были срочно направить из штаба корпуса в восточную часть Выборга, где он, собственно, сам лично столкнулся с советскими танками36 и смог, таким образом, подтвердить сведения, поступавшие по линии разведки финскому командованию. Но самым печальным для этого лейтенанта стало уже его возвращение в штаб бригады, который располагался в подвале банка в центре города на площади Пуунайсенляхтеен (сов. назв. Красная 186 площадь). Там этого штаба он просто не обнаружил. В штабном помещении находился лишь только командир бригады полковник Кемппи, который выслушал его сообщение, а затем мрачно сказал: «Никакой я больше не командир. У меня нет бригады. Штаб тоже эвакуирован». Как подчеркнул далее Венескари, «в это время советские танки вели уже огонь вдоль улицы», где ранее располагался штаб бригады37. Кемппи и Венескари ничего не оставалось, как срочно отправиться пешком из центра города в направлении Выборгского замка, уходя, таким образом, в сторону Финляндии. Сам же этот переход, видимо, глубоко врезался в память Венескари, поскольку, как он вспоминал, на пути их встречали отдельные финские военнослужащие, которые просто не знали, что им сейчас делать. Так, как припоминает Венескари, один раненый солдат прямо обратился к Кемппи с вопросом: «Господин полковник, где следующая линия обороны?» Ответ был обескураживающим: «На Торниойоки! Следуйте прямо к Торниойоки!»38 То есть командир бригады советовал уже отступать к границе со Швецией.
В целом у самого А. А. Кемппи тоже явно наблюдалось отсутствие реального представления о происходивших тогда в городе событиях. Единственный его приказ, который был четко выполнен, заключался в спуске с башни Выборгского замка финского флага. Это произошло 20 июня уже в 16.00. Причем, как вспоминает прапорщик Ёокинен, который исполнил это распоряжение и доложил об этом полковнику, получил лишь раздраженный ответ, что «после этого он уже не является полковником»39. Действительно, впоследствии Кемппи предстал перед военным трибуналом и был арестован40, что показывает явное недовольство действиями этого офицера в финском военном руководстве.
В целом финское военное командование вынуждено было признать, что Выборг был взят советскими войсками «слишком легко», а в финской армии явно наблюдался процесс очевидного «ослабления морального духа»41. Тем не менее очевидно, что причинами столь серьезного поражения финской армии здесь во многом являлись не просчеты финского военного командования или начинающийся процесс морального разложения войск, а сила и мощь Красной Армии, которые практически не оставили шансов противнику. Запись рассказов финских солдат, которые оказались в тот момент на Карельском перешейке являются прямым доказательством всего того, что случилось с финской армией в момент этого наступления, и могут стать хорошей иллюстрацией к произведениям профессора Н. И. Барышникова.
Примечания:
1 См.: Готовцев А. И. Победа Красной Армии на Карельском перешейке. Стенограмма публичной лекции. М., 1944; Калмыков В. Агитация в наступательных боях на Карельском перешейке // Пропаганда и агитация, 1944. № 14; Павленко Н. Выборгская операция: Прорыв обороны на Карельском перешейке // Военная мысль. 1944. № 10-11; Победа Красной Армии на Карельском перешейке. Л., 1944; Брауде З, Жаров С. Противотанковая оборона финнов на Карельском перешейке // Журнал бронетанковых и механизированных войск. 1944. № 10; Жаров С., Брауде З. Система укреплений финнов на Карельском перешейке // Военная мысль. 1944. № 10-11; Ильин А. Фортификационное оборудование финнами Карельского перешейка // Военно-инженерный журнал. 1944. № 10.
2 Галанов М. М., Ковалев С. Н, Михайлов А. А., Тарасов М. Я, Фролов М. И. Разгром финской армии на Карельском перешейке и в Южной Карелии. Освобождение Северной Карелии от немецко-фашистских войск // Северо-Запад России в годы Великой Отечественной войны 1941-1945. СПб., 2005; Ежов М. В., Демидов В. И. В годы Великой Отечественной войны (1941-1945) // Петербургский, Петроградский, Ленинградский военный округ 1864-1999. СПб., 1999; История Великой Отечественной войны 1941-1945. Т. 4. М., 1962; История Второй мировой войны 1939-1945. Т. 9. М., 1978; Морозов К. А. Карелия в годы Великой Отечественной войны. Петрозаводск, 1983; Мушников А. Н. В боях за Выборг и Петрозаводск. М., 1957; Миронов Н. Прорыв укрепленного района на Карельском перешейке // Военно-исторический журнал. 1974. № 6. Россия и СССР в войнах ХХ века. Потери вооруженных сил. Статистические исследования. М., 2001; Циганков П. Я. Освобождение Карелии, Прибалтики и Заполярья // Великая Отечественная война. Кн. 3. М., 1999; и др.
3 Борщев С. Н. От Невы до Эльбы. Л., 1970; Быгевский Б. В. Город-фронт. Л., 1967; Лященко Н. Г. Время выбрало нас. М., 1990; Новиков А. А. В небе Ленинграда. М., 1970; Одинцов Г. Ф. Покорители огня. Л., 1980; Черепанов А. И. Поле ратное мое. М., 1984 и др.
4 Барбашин И. П., Кузнецов А. И., Морозов В. П., Харитонов А. Д. Яковлев Б. Н. Битва за Ленинград 1941-1944. М., 1964.
5 Барышников Н. И. Фронт штурмует «Карельский вал» // Ордена Ленина Ленинградский военный округ. Л., 1968; Барышников Н. И. Штурм «Карельского вала» // История ордена Ленина Ленинградского военного округа. М., 1974; Барышников Н. И. На защите Ленинграда. Обеспечение безопасности и оборона города с севера в годы Второй мировой войны. Л., 1978; Барышников Н. И. Штурм «Карельского вала» // История ордена Ленина Ленинградского военного округа. М., 1988; Барышников Н. И., Барышников В. Н, Федоров В. Г. Финляндия во Второй мировой войне. Л., 1989; Ленинград в борьбе месяц за месяцем 1941-1944. СПб., 1994; Барышников Н. И. Блокада Ленинграда и Финляндия 1941-1944. СПб.; Хельсинки, 2002; Барышников Н. И. Маннергейм без ретуши. 1940-1944. СПб.; Хельсинки, 2004; Барышников Н. И. Феномен фальши: «победа в противостоянии». Финская историография о завершающихся боях лета 1944 г. с советскими войсками // Санкт-Петербург и страны Северной Европы. СПб., 2006; Барышников Н. И. Военно-политическая обстановка после взятия советскими войсками Выборга (конец июля — первая половина сентября 1944 г.) // От войны к миру: СССР и Финляндия в 1939-1944 гг. СПб., 2006. Барышников Н. И. Наступление советских войск в 1944 г. на Карельском перешейке и его оценка // Чтения по военной истории. Сборник статей. СПб., 2006; Барышников Н. И. Финская историография о завершающемся периоде войны летом 1944 года // Война. Народ. Победа. М., 2008; Барышников Н. И. Финляндия: из истории военного времени 1939-1944. СПб., 2010.
6 См.: Viipuri 1944. Miksi Viipuri menetetiin? Hels., 2007.
7 Sotilaiden äänet. Kannaksen läpimurtotaisteluista 1944. Yleisradion ääniarkistosta koonnut Paavo Rintala. Hels., 1966.
8 См.: Барышников Н. И. Штурм «Карельского вала» // История ордена Ленина Ленинградского военного округа. С. 379.
9 Цит. по: Барышников Н. И. Финляндия: из истории военного времени 1939-1944. С. 166.
10 Linkomies E. Vaikea aika. Hels., 1970. S. 180.
11 Käkönen U. A. Miehetyksen varalta. Päämajan tiedustelta 1943-45. Hels., 1970. S. 83.
12 См.: Tervasmäki V. Miten linnoitusrakennusjoukkojen ryhmitys ja käyttö vastasi jatkosodan aikana sotilaallisia toimintaajatuksia ja suunnitelmia // Turun Historiallinen Arkisto. 1976. № 31. S. 338; Lehmus K. Tuntematon Mannerheim. Hels., 1967. S. 174; Paasonen A. Marsalkan tiedustelupäällikköna ja hallituksen asiamiehenä. Hels., 1974. S. 142.
13 Sotilaiden äänet. S. 12, 15-16.
14 Цит. по: Käkönen U. A. Miehetyksen varalta. Päämajan tiedustelta 1943-45. Hels., 1970. S. 87-88.
15 Lehmus K. Tuntematon Mannerheim. S. 174.
16 Цит. по: Käkönen U. A. Miehetyksen varalta. Päämajan tiedustelta 1943-45. S. 90.
17 См.: Барышников Н. И., Барышников В. Н, Федоров В. Г. Финляндия во Второй мировой войне. С. 246.
18 Sotilaiden äänet. S. 26, 53.
19 Ibid. S. 29, 37.
20 Ibid. S. 26.
21 Барышников Н. И., Барышников В. Н, Федоров В. Г. Финляндия во Второй мировой войне. С. 247.
22 Seppälä H. Taistelu Leningradista ja Suomi. Porvoo-Hels., 1969. S. 246.
23 Sotilaiden äänet. S. 53.
24 Ibid. S. 138-139.
25 Барышников Н. И., Барышников В. Н, Федоров В. Г. Финляндия во Второй мировой войне. С. 248.
26 Sotilaiden äänet. S. 107.
27 Ibid. S. 118.
28 Halsti W. Aika vaatii veronsa. Hels., 1974. S. 307-311.
29 Sotilaiden äänet. S. 153.
30 Ibid. S. 159.
31 Kuussaari E. Niitemaa V. Suomen sota vv. 1941-1945. Hels., 1948. S. 165.
32 Ibid. S. 185.
33 См.: KulomaaJ. Sotilaskarkuruus Suomen armeijassa jatkosodan aikana // Historiallinen Arkisto. 1986. № 88. S. 196-197; Korhonen A. Viisi sodan vuotta. Porvoo, 1959. S. 79; Tiedonantaja. 1984. 06.09.
34 Kulomaa J. Sotilaskarkuruus Suomen armeijassa jatkosodan aikana. S. 202.
35 Sotilaiden äänet. S. 309.
36 Ibid. S. 317-318.
37 Ibid. S. 318.
38 Ibid. S. 319.
39 Ibid. S. 317.
40 Тамми Э. Почему Выборг не собирались удерживать в 1944 году // Санкт-Петербург и страны Северной Европы. СПб., 2008. С. 168-169.
41 Henrichs E. Mannerheim Suomen kohtaloissa. II. Suomen marsalkka. Hels.-Keuruu, 1959. S. 366-367.
Источник: Сборник «Санкт-Петербург и страны Северной Европы», 2012
