Кондратьев уже слыхал об удивительных самодвижущихся дорогах. Их начали строить давно, и теперь они тянулись через многие города, образуя беспрерывную разветвленную материковую систему от Пиренеев до Тянь-Шаня и на юг через равнины Китая до Ханоя, а в Америке – от порта Юкон до Огненной Земли. Женя рассказывал об этих дорогах неправдоподобные вещи. Он говорил, будто дороги эти не потребляют энергии и не боятся времени; будучи разрушенными, восстанавливаются сами; легко взбираются на горы и перебрасываются мостами через пропасти. По словам Жени, эти дороги будут существовать и двигаться вечно, до тех пор, пока светит Солнце и цел Земной шар. И еще Женя говорил, что самодвижущиеся дороги – это, собственно, не дороги, а поток чего-то среднего между живым и неживым. Четвертое царство.
Аркадий и Борис Стругацкие. Возвращение (Полдень. ХХII век)
Старый залез на еще не остывший подбитый имперский БТР, из открытого люка которого торчало тело мертвого гвардейского офицера в черной форме. Обеими руками он вытащил тело и столкнул его вниз. Повел недовольно носом.
Лис, стоявший внизу, тоже чувствовал запах горящего мяса. Он нагнулся к телу гвардейца и стал снимать с него ботинки – ботинки-имперки вещь партизану очень даже нужная, пусть они и немного в крови.
Не обращая внимания на запах, Старый нырнул головой в люк и долго там возился. Вынырнул с мешком в руках.
— Жратва, — с удовлетворением сообщил он. – Лови.
Лис поймал вещмешок, сразу заглянул туда. Банки, консервы, сухпайки. Даже в алюминиевой бутылке с надписью «Спирт» что-то плескалось.
Старый поочередно извлек аптечку, два короткоствольных автомата, несколько цинковых банок с патронами.
С удовлетворением сел на броню. Запах его не беспокоил, очевидно, обоняние адаптировалось.
Посмотрел на часы.
— Через сорок минут прохождение спутника. Пора уходить.
Лис кивнул. При прохождении имперских спутников-разведчиков они укутывались в тонкую изоляционную пленку – чтобы не быть обнаруженными их датчиками. Иначе через минуту-другую прилетит дрон или даже ракета: около самодвижущих дорог была установлена карантинная зона, в которой могли находиться только патрули имперской гвардии. Вроде того БТР-а, который они так удачно подбили.
— Давай поедим сперва, — предложил Лис. – В желудке уже все свело.
Они отошли от развороченного противотанковой ракетой БТР-а – все-таки пахло неприятно. Не за обедом.
В вещмешке нашлись саморазогревающиеся консервы. Утолив голод, партизаны приняли по сто грамм спирта, предварив принятие традиционным: «За победу Революции!»
Как всегда после алкоголя на Старого напало желание поговорить. Лис относился к этой слабости напарника снисходительно: Старый был хорошим бойцом, и это было самое главное. А то, что на Базе он все время проводил уткнувшись в очередную найденную в каком-нибудь брошенном городе книгу, или иногда начинал вдруг травить истории о прошлом – это была не самая вредная из его слабостей.
— Вот, скажем, самодвижущиеся дороги, — начал Старый. – Когда произошел Реверс, он на них просто не повлиял. Они что-то совсем особенное, никто даже не понимает, что.
— Многое умели в Светлом Прошлом, — поддакнул Лис, включая планшет, на экране которого отображалась активность дронов. К счастью, ближайший был за линией горизонта и не вызывал особого беспокойства.
— Да, — подхватил Старый. – Я читал, что они уже приблизились к тому порогу, после которого могли бы изменять законы физики. Даже представить сложно, какое могущество было у людей. И вот так вот — все псу под хвост.
Старый налил себе еще немного спирта, выпил.
— И все-таки я ни хрена не понимаю, что же на них нашло, — сказал Лис, закрывая планшет и убирая его в рюкзак.
— Перебор с этикой у них случился в Светлом Прошлом, — сказал Старый. – Понимаешь, они действительно построили идеальный мир – самодвижущиеся дороги, автоматы-садовники и автоматы-повара, технологии мгновенного перемещения из одной точки Земли в другую, индивидуальные звездолеты…
— Погоди, — перебил его Лис. – А зачем им тогда самодвижущиеся дороги?
Старый пожал плечами.
— Может, они сначала построили эти дороги, а потом изобрели свою нуль-телепортацию? Их сейчас уже не спросишь.
— Так зачем? – повторил вопрос Лис, наливая и себе немного спирта. – Зачем им было нужно все уничтожать?
Старый вздохнул, достал из кармана трубку, набил ее своим ужасным зельем – оно называлось табак и было второй слабостью партизана, тоже не самой страшной, но зато довольно вонючей. Зажег свою траву, втянул едкий дым.
— Так вот, я и говорю – заигрались они в этику и мораль. Чем их жизнь становилась лучше, тем чаще они спрашивали себя о том, какой же ценой им все это досталось. А их прошлое – которое прошлое для них, для Светлого Прошлого, было отнюдь не светлым. Кровавые революции, террор, социальный геноцид против целых классов, расстрелы заложников, трудовые лагеря, голод, внутренняя борьба между различными течениями, предательства, ложь и обман, ошибки и преступления. И все это чем дальше, тем больше на них давило: какой ценой было построено это идеальное общество, то, что мы называем Светлым Прошлым? И на каком-то этапе эти этические муки стали невыносимы не только для отдельных представителей, а для всего их социума. И они сделали то, что сделали. То есть реверсировали исторический процесс.
— Старый, а правда, что некоторые из Светлого Прошлого не реверсировались и наблюдают сейчас за происходящим? И если совсем станет плохо, то придут нам на помощь?
— Нет, — твердо сказал его собеседник. – Не придут. Технология Реверса, или исторической обратимости, такова, что из нее выскочить невозможно. Мне один физик рассказывал — из городского подполья. Его потом каратели убили — во время Северного похода. Так что вот только эти самодвижущиеся дороги и остались – да еще несколько артефактов. И смутные обрывки информации. А про то, что они могут прийти на помощь – это просто красивая легенда, придуманная для слабых и отчаявшихся.
— И на что они там, в Светлом Прошлом, тогда надеялись – что со второго раза все у нас получился красиво и без издержек?
Он оглянулся на валявшийся у БТР-а труп гвардейца.
— Как-то пока не очень получается, надо сказать.
— Видно, что-то они не рассчитали, — сказал Старый. – Люди остаются людьми даже тогда, когда они начинают изменять законы Вселенной. То есть способными совершать ошибки.
— Однако, ничего себе ошибочка, — сказал Лис. – Спустить в нуль целый мир. Слезинка ребенка… А нам теперь все заново, и еще неизвестно, кто кого. И сможем ли победить на этот раз.
— Да, — сказал Старый. – Этика – вещь опасная. Если не знать в ней меры.
Лис встал.
— Надо идти, Старый. Подъедем по Дороге, потом уйдем на восток, там небольшая речка есть, пройдем вдоль нее – и до Второй Базы уже совсем немного.
Старый тоже встал.
До Дороги было всего пара-тройка сотен метров. Они перешли на самую быструю полосу – и поехали по ней к горизонту.
— Кстати, — сказал Старый. – Сейчас будет один из артефактов Светлого Прошлого, который почему-то уцелел при Реверсе.
— И что это? – спросил Лис.
— Памятник какому-то неизвестному деятелю. При Реверсе информация о нем полностью исчезла, а вот сам памятник остался. Возможно, он как-то связан с Дорогой, никто не знает. Его имперцы даже не пытаются взорвать – из идиотского суеверия. Вроде того, что не нужно это делать, чтобы не было большой беды. Вот он и стоит. Да ты сейчас сам его увидишь. Красивый памятник. Знать бы еще, кому. Но, наверное, хороший был человек.
Стеклянные этажи над вершинами сосен внезапно кончились. Гигантская глыба серого гранита выросла над соснами. Кондратьев вскочил. На вершине глыбы, вытянув руку над городом и весь подавшись вперед, стоял огромный человек. Это был Ленин — такой же, какой когда-то стоял, да и сейчас, наверное, стоит на площади перед финляндским вокзалом в Ленинграде.
«Ленин!» — подумал Кондратьев. Он чуть не сказал это вслух. Ленин протянул руку над этим городом, над этим миром. Потому что это его мир — таким — сияющим и прекрасным — видел он его два столетия назад…
Аркадий и Борис Стругацкие. Возвращение (Полдень. ХХII век) (редакция 1962 года).
