Молот Тора
Рассказ
1942, осень, где-то в Северной Карелии
Немцев было шесть человек. Летающая лодка высадила их на сравнительно большом озере с каким-то непроизносимым финским названием, а оттуда они уже шли пешком. Группу возглавлял обер-лейтенант Виктор Лемпе, сын финки и голландца, выпускник Мюнхенского технического университета, работавший с Вернером фон Брауном над проектом по созданию оружия возмездия.
Двумя неделями раньше он был вызван к своему начальнику, от которого и получил нынешнее задание. Задание было странным и походило скорее на ссылку. Рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер приказал Лемпе найти в Карелии, на территории, принадлежавшей России, а сейчас оккупированной немцами и финнами, следы молота Тора, германо-скандинавского бога грома и бури. Какие-то историки из «Института наследия предков» якобы нашли упоминание, что молот Тора, он же именуемый так же «Мьёльнир», «Герметический Крест», «Крест Джайна», «croix cramponnee», «Солярный Крест», был сокрыт от людей в Кириааланде, как в древности называлась Карелия.
Немецкая армия вела ожесточенные бои за город Сталина на Волге и рейхсфюреру, очевидно, пришла в голову странная мысль, что если легендарный молот будет найден, он может помочь сокрушить армию большевиков.
К заданию Лемпе отнесся скептически, но уклониться от его выполнения не мог. Дело в том, что у его жены было не вполне в порядке с арийским происхождением, какой-то фанатичный нацист из кураторов проекта фон Брауна что-то об этом разнюхал, и его послали на это задание как бы в наказание.
Виктор изучил все, что мог про предмет своих поисков: «…Молот был могучим оружием с мощным бойком и короткой рукояткой. Его сила повергала любого врага, а нечисть боялась одного его вида. На самом деле молот имел максимальную силу только вместе со специальными перчатками, в которых он раскалялся до красна и поясом, удваивающим его силу. В таком комплекте Молот всегда попадал в цель и подобно бумерангу возвращался к хозяину. Изготовили Молот цверги как символ созидательных и разрушительных сил и вручили Тору хранителю равновесия между силами добра и зла» — понял сразу, что дело пустое, но приказ есть приказ.
И вот он шел по карельскому лесу, сопровождаемый шестью дюжими егерями СС с нашивками за операции в Норвегии и Греции.
Ровно в это же время, только на запад, шел партизанский отряд «Возмездие», входивший в партизанское соединение «Красный онежец». Проводником у маленького отряда был дед Филипп, в прошлом – православный священник, много лет окормлявший карел в этих местах. В 1937 церковь его закрыли, а самого его отправили валить лес на Вологодчину, но он оттуда сбёг, добрался до родных мест и таился от партийных и милиционеров по лесам да у добрых карелок. Когда летом 1941 года пришли финны, отец Филипп вышел из леса, стал ремонтировать порушенную большевиками церкву, но это не понравилось новым хозяевам. Пришел к нему финский пастор и сказал, что нечего схизматикам делать на отныне финской земле, никакой православной церкви тут не будет, а будет только кирха – которую большевики закрыли еще раньше, в начале 30-х. А самого отца Филиппа поместили в транзитный лагерь, где толком не кормили и вообще издевались там над русским людом. Снова отец Филипп сбёг, и снова укрывался у добрых карел, а перезимовав, последний раз отслужил службу в потаенном лесном храме-землянке, окрестил детишек, отпел усопшую старушку, потом спрятал у одной вдовы спасенные еще от безбожных коммунистов иконы и утварь, сбрил бороду, а ночью спалил лютеранскую кирху, и заодно гараж, в котором стояло шесть финских военных грузовиков – и ушел на восток, искать Красную Армию. Не будучи даже уверен, что она там есть и не удрали ли большевики за Урал. Оказалось, что не удрали, что они есть – война в Карелии приняла позиционный характер. Бывший священник перешел ночью линию фронта – и попал сразу в лапы Особого отдела, который сперва хотел его пустить в расход как вражеского лазутчика. Но тут чудом подтвердилась история о сожженном автогараже – финны были в бешенстве, и особисты сменили гнев на милость, отправили его в Беломорск, военную столицу Карело-Финской Советской Социалистической Республики после взятия финнами Петрозаводска. А потом, как знатока местности – а дед за время своих неприятностей с Советской властью исходил эти места основательно, посещая православных, живущих в самых глухих местах, — его взяли проводником в партизанское соединение, и это была его уже четвертая вылазка в тыл финнов и немцев – немцы располагались немного севернее.
Командовал же партизанским отрядом «Возмездие» старший сержант НКВД Горюха, и его биография была не менее запутанной, чем у проводника отряда. Работал Горюха когда-то в Москве и имел офицерское звание. В мутном 37-м арестовывал троцкистско-бухаринских агентов гестапо, но чем дальше, чем больше ему это было не по душе. И вот однажды, ведя дело какого-то военного инженера, обвиняемого во вредительстве, сорвался. Напился прямо на работе, пошел к своему начальнику, требовавшему быстрейших результатов, и набил ему морду. Все могло бы кончится плохо, контрреволюционная выходка с полагающимися последствиями, но его только понизили на два звания, да сослали в погранотряд на финской границе, где он повоевал и в финскую войну и где встретил того же противника в июне 1941-го. После захвата финнами Карелии его определили организовывать партизанское движение, и это тоже была его не первая ходка во вражеский тыл.
Задание, правда, было не такое странное, как у двигавшихся ему навстречу немцев – просто разведывательно-диверсионный рейд по вражеским тылам со вскрытием расположения сил врага и нанесением ему максимального ущерба.
Местность, по которой двигались русские и немцы, можно было считать ничейной. Из-за непроходимых болот непрерывной линии фронта не было, идти было крайне опасно, на редких пятачках твердой земли или на скалах оба отряда делали привалы, а потом снова на ощупь искали проходы через трясины.
На третий день пути немцы вышли к пункту назначения, небольшому озеру – на карте обозначенному как Лейпясуо – Хлебное болото – обер-лейтенант Виктор Лемпе знал немного язык своей матери, потому, очевидно, и был выбран на это задание, походившее чем дальше, тем больше на полное безумие.
Ну и карельские комары даже в сентябре казались уже более страшными, чем английские бомбардировщики.
Пункт назначения – небольшая скалистая гряда, торчащая из дремучего леса – был указан в задании, полученном еще в Германии. По прибытии на место Лемпе должен был вскрыть конверт, который он дисциплинированно не вскрывал. Пока егеря разводили огонь, чтобы хотя бы дымом отпугнуть насекомых – противника немцы не боялись, потому что его здесь быть практически не могло, Лемпе сломал сургучную печать со свастикой. Там почему-то готическим шрифтом было написано: «По достижению Лейпясуо пройдите несколько километров на север, где находится одиноко стоящий дом. Будьте крайне осторожны. Согласно записям в старинных манускриптах Тевтонского ордена живущий там человек является хранителем молота Тора. Учтите, что молот, по некоторым данным, обладает в том числе способностью искривлять пространство и время, и поэтому его владелец крайне опасен. Хайль Гитлер! Д-р Хефнер»
Лемпе пожал плечами и иронично пробормотал:
— Вообще-то искривлять пространство и время – это еврейская физика, герр доктор. И придумано неким Айнстайном, жидовским агентом банкиров и большевиков.
Виктор по многим причинам расовые бредни нацистов презирал, хотя, конечно, этого никому не рассказывал. Собственно, и не удрал он через Голландию в Англию только потому, что ему крайне интересно было заниматься техникой – а это у коричневых получалось неплохо.
Тем не менее он сообщил своим подчиненным – которых, правда, сам немного побаивался, что, передохнув, они пойдут на север.
А отряд «Возмездие» преодолел с огромным трудом очередную непролазную топь и оказался снова в лесу.
— Дымом несет, — сказал дед Филипп старшему сержанту Горюхе. Тот принюхался.
— Точно говорю, дымом тянет, — настойчиво повторил бывший священник. Где-то впереди люди.
Горюха дыма так и не почувствовал, но поверил. Сделал знак партизанам. Те выглядели неважно, впрочем, как и он сам. От комаров мазались чем придется – от ружейного масла до настойки махорки. Бывший священник делал какой-то отвар из трав, которые здорово помогали, но все равно – проклятые комары и мошка лезла и лезла.
Партизаны приготовили оружие.
— Сам схожу, посмотрю. Филипп Михайлович, пойдемте.
Деда Горюха называл исключительно по имени-отчеству, не из-за уважения, а потому что крайне не любил – сам Горюха когда-то был активным членом Союза воинствующих безбожников, политику партии на смягчение к попам, начавшуюся после нападения Гитлера, не очень-то одобрял, хотя об этом благоразумно помалкивал. Соответственно, и бывший священник вызывал у него недоверие – хотя и был он прекрасным проводником и незаменимым человеком в организации партизанского быта в тылу врага.
Они выдвинулись осторожно в сторону, откуда, по мнению деда, шел дым. Пройдя немного, заметили, что стало светлее – лес кончался. Впереди было узкая полоска воды, за которой небольшая скала. Горюха достал бинокль.
На камнях сидели немцы.
— А немцы здесь чего делают? — сказал дед Филипп, которому бинокль не требовался – зрение у бывшего попа было орлиное. – Тут же финны вроде должны быть.
Горюха пожал плечами.
— Посмотрим, сколько их.
Они залегли в мох.
Немцы закончили обед, немного отдохнули – кто-то из егерей даже вздремнул немного, затушили костер и пошли на север. Вошли в темный лес, с полчаса шли через него – и вышли на небольшую опушку, посредине которой стоял дом.
— Шестеро, — сказал Горюха деду Филиппу. – Но непростые, эсэс.
Дед ничего не ответил. Они вернулись к отряду. Их было десять человек, пара ребят спортсмены-физкультурники из Петрозаводска, но вот остальные – комсомольцы зеленые, размышлял старший сержант. С другой стороны – если напасть внезапно…
Около дома на деревянной скамейке сидел старик с большой седой бородой. На нем была белая рубаха, черные штаны, сапоги из кожи домашней выделки.
— Terve! – поздоровался по-фински Лемпе, приближаясь к нему. Старик посмотрел на обер-лейтенанта и ничего не ответил, только тяжело вздохнул.
…Двух немцев завалили сразу, но вот потом пошло плохо. Остальные немедленно ответили плотным автоматным огнем и сразу бросили несколько гранат – и Горюха боковым зрением заметил, как несколько его бойцов упали, скошенные пулями или осколками.
Сколько минут продолжался бой, он бы не сказал. С одним партизаном они обошли дом сзади, подстрелили еще одного фрица. С другой стороны дома раздалось несколько очередей и взрывов, затем наступила тишина.
Выждав с полчаса, Горюха вернулся на исходную позицию. Наклонился над одним своим бойцом, другим. Мертвы.
Вдруг увидел лежащего на спине деда Филиппа. Тот тоже был мертв. Старший сержант закрыл ему глаза, на секунду почувствовал грусть, прогнал это чувство. «Извини, старик, отходных молитв не знаю».
Было тихо. Хорошо укрывшись, Горюха крикнул:
— Есть кто живой?
Тишина.
Осторожно пошел к дому. Когда до него оставалось несколько шагов, уловил какое-то движение слева, у сарая, выстрелил на это движение, но одновременно кто-то успел выстрелить оттуда. В животе что-то взорвалось и старший сержант тюкнулся лицом в землю.
Старик собрал всех погибших, не разделяя русских и немцев.
Заметил, что один русский и один немец живы. Их отнес к себе в избу – которая не очень сильно пострадала от взрывов гранат.
Осмотрел обоих раненых. Что-то пробормотал печально.
Лемпе вынырнул из темноты боли и открыл глаза. Он лежал на кровати. Над ним было лицо человека с бородой.
«Это Бог?», подумал Лемпе. «Но почему мне тогда так больно?»
— Не двигайся, — сказал старик. – Ничего не могу для тебя сделать. Ты уходишь в Хельхейм*.
Лемпе не знал, что такое Хельхейм, но ему очень не хотелось туда уходить.
— О чем ты мечтал, когда жил? — спросил старик.
— О Луне, — сказал вдруг Виктор. – О том, чтобы послать туда, на Луну, человека. А потом дальше. И до звезд.
— А сам делал оружие для убийства мирных людей – осуждающе покачал головой старик.
— По другому не получалось, — виновато сказал обер-лейтенант.
— Всегда вы себе найдете оправдание, — пробормотал старик. – Смотри.
Он показал в сторону. С усилием Лемпе повернул голову.
Перед ним была не стена дома, а огромная белая ракета, которая медленно поднималась в синее небо.
— Вот, — сказал старик. – Вы смогли сделать это. Она доставит трех человек к Луне.
— Здорово, — улыбнулся Виктор Лемпе и ушел в Хельхейм.
Старший сержант Горюха выбрался из тисков боли и увидел около себя человека с бородой.
— Ты кто? — пробормотал Горюха, чувствуя кровь во рту.
— Я последний, кого ты видишь на земле, — сказал старик с легким неопределенным акцентом. – Не могу я тебе помочь, русский.
— Плохо, — сказал Горюха.
— О чем ты мечтал, когда жил? — спросил старик.
— О чем? – Горюха удивился вопросу. – Да ни о чем. Просто жил, защищал рабочее государство от врагов. Как мог.… Как приказывали.
Тут он вспомнил что-то.
— Мне один инженер рассказывал – что настанет время, и советские люди полетят к звездам. Здорово так рассказывал. Я ему поверил. И в то, что он говорил. И что он никакой не враг – а наш, советский человек.
— Смотри, — сказал старик.
Он показал в сторону. Горюха с трудом повернул голову.
Перед ним была не стена дома, а огромная белая ракета, которая медленно поднималась в синее небо.
— Он запустил свою ракету, этот твой инженер — сказал старик. – С советским парнем.
— Здорово, — сказал старший сержант НКВД Горюха и ушел в Хельхейм.
Старик закрыл глаза обоим, вышел из избы.
Спускался вечер, на небе показались звезды. Старик взял в сарае лопату и пошел искать место, чтобы похоронить убитых.
— Люди, — бормотал он, выкапывая братскую могилу на краю опушки. – Люди, когда же вы поймете, что нет ничего важнее звезд. И что к ним обязательно нужно попасть.
* царство мертвых в германской мифологии
