И.В. Воронцова
Л. Д. ТРОЦКИЙ И ИДЕЯ СОЗДАНИЯ «РЕФОРМАТОРСКОЙ СОВЕТСКОЙ ЦЕРКВИ» (1921-1923 гг.)
После победы в Гражданской войне в число первоочередных задач партии большевиков вышла борьба с Русской православной церковью1. Ведущую роль в этой борьбе, соперничая друг с другом, старались закрепить за собой ВЧК и Комиссия по учету, изъятию и сосредоточению ценностей, созданная СНК РСФСР 12 ноября 1921 г. Председателем ее, особоуполномоченным СНК по учету, изъятию и сосредоточению ценностей, был назначен Л.Д. Троцкий2. Главным способом борьбы ВЧК с РПЦ, как и со всеми прочими «классовыми врагами», стал террор. Троцкий же считал целесообразным дополнить террор соглашением с той частью духовенства, которая не выступила открыто против диктатуры большевиков.
Идея каким-то образом «использовать в интересах Советской власти лояльное духовенство» возникла в верхах РКП(б) в 1920 г. Одним из ее инициаторов стал нарком просвещения А.В. Луначарский, имевший «склонность еще с дореволюционных “богоискательских времен” к общению с “прогрессивными” священниками»3. 30 ноября 1920 г. Луначарский письмом сообщил В.И. Ленину, что к нему обратился бывший архиепископ Пензенский и Саранский В. Путята и предложил организовать «народную церковь»4. Сотрудничество с Путятой, полагал Луначарский, привело бы к лояльности РПЦ: «признанию со стороны церкви… 1. Богоустановленности Советской Власти. 2. Правильности принципа отделения церкви от государства. 3. Полной согласованности коммунистического идеала с истинным христианством». Считая себя недостаточно компетентным, Луначарский предложил Ленину, если есть необходимость, назначить для решения вопроса о «народной церкви» «неофициально от ЦК 3-е лицо». «ВЧК, — писал далее Луначарский, — в общем способствовало развитию церкви архиепископа Владимира»5.
Ленин, в тот же день послав письмо Луначарского Ф.Э. Дзержинскому, написал на нем: «т. Дзержинский! Ваш кого?» В смысле, каково ваше мнение: с кем вести работу? Так возникла непродолжительная дискуссия между членами Политбюро с участием руководства ВЧК и Наркомата юстиции по поводу того, как «работать» с РПЦ.
В конце 1920 — начале 1921 гг. Ленин, Луначарский, Дзержинский, начальник Секретного отдела ВЧК Т.П. Самсонов, начальник ее Отдела по борьбе с контрреволюцией М.Я. Лацис и замнаркома юстиции П.А. Красиков обсудили идею, суть которой сводилась к созданию «реформаторской советской церкви». Обсуждение проходило в форме письменного опроса: каждый из его участников излагал свое мнение на рассылавшемся для ознакомления документе или в записке, приложенной к нему. Луначарский сетовал, что «нет никакой политической директивы насчет обновленческого движения в РПЦ»6, и Ленин поручил всем высказать свое отношение к его предложению наладить контакты с представителями «движения советского православного духовенства»7.
Дзержинский, еще раньше давший указание Лацису написать доклад о предложениях наркома просвещения8, был против возрождения РПЦ в «обновленной форме». Он считал, что «официальные и неофициальные сношения партии с попами недопустимы»9. 30 ноября он отослал подготовленный Лацисом доклад Ленину10. Доклад не найден, однако известно, что и Лацис был против «реформаторства». Явно имея в виду осуждение «богоискательства» и «богостроительства» на совещании расширенной редакции газеты «Пролетарий», состоявшемся в июне 1909 г. в Женеве, он писал: «Не стоит поднимать старого вопроса. Это очередное увлечение “богоискателей”»11. Самсонов поддержал Лациса, отметив, что делами РПЦ должен заниматься исключительно аппарат ВЧК, а не ЦК РКП(б)12. Красиков в своей записке Ленину подчеркнул, что линия Луначарского «расходится с линией ВЧК», и высказался против использования церковной «реформации», предпочтя «шельмование в лоск» патриарха Тихона13. Вдобавок он заявил, что считает «невыгодным для революции» «способствовать созданию хотя бы бутафорской реформации», да и Путята как глава требующегося «раскола» не годится по двум причинам: он «никакого бунта против Тихоновской церкви поднимать не осмелится и ни в одном догмате с ним не расходится»14.
Таким образом, единый взгляд на использование «советского православного духовенства» так и не был выработан.
В этой ситуации Троцкий в начале 1922 г. предложил свой вариант политики по отношению к РПЦ и стал настойчиво добиваться его реализации.
Стремясь перехватить инициативу у ГПУ, 30 марта он подготовил и направил в Политбюро записку. Рассмотрена она была опросом членов Политбюро и оформлена протоколом от 2 апреля 1922 г. Исследователь С.Г. Петров полагает, что эта записка являлась, по сути, стратегическим планом высшего военного руководителя по смене власти в РПЦ. На его взгляд, Троцкий «подготовил целую доктрину с историческим экскурсом о революции» в РПЦ, «опираясь на модные у дореволюционной интеллигенции “футурологические” теории развития православия в России». И тем самым «вышел на уровень концептуальных решений», определяющих положение РПЦ в Советском государстве15.
Троцкий исходил из того, что в РПЦ отчетливо наблюдаются два направления: «черносотенное контрреволюционное» и «сменовеховское советское». И в мае предложил придать этому явлению, влекущему раскол РПЦ, решительный и бурный характер: «Давать в прессе… как можно более информации о движении в церкви… комментируя сменовеховские голоса… чтобы все вопросы не только церкви, но и религии поставить ребром»16. Затем, опираясь на «сменовеховское духовенство… повалить контрреволюционную часть церковников»17, а возможно, и допустить в будущем «лояльный Синод» или провести выборы «лояльного патриарха»18.
Одним из концептуальных решений Троцкого, вероятно, было намерение использовать для достижения этих целей то обстоятельство, что РПЦ не прошла через «буржуазную реформацию». Так, в телеграмме, посланной в ЦК 14 мая, он потребовал опубликовать в прессе статьи о состоянии дел в РПЦ и о том, почему в ней не произошло «буржуазной реформации» и «переплета начинающейся буржуазной реформации в церкви и пролетарской революции в государстве». Он указывал на «обновленчески настроенных» священнослужителей: «Преследуя свои корпоративные цели, эта группировка духовенства пытается под “советским” знаменем совершить столь нужную для православной церкви реформацию». Ленин отозвался на эти требования Троцкого в записке 15 мая замечанием: «Верно! 1000 раз верно!»19. Тезисы телеграммы Троцкого были поставлены И.В. Сталиным на обсуждение после записки Ленина, одобрившего тактику «нажима» на РПЦ. Итогом стало решение послать «всю заметку» (телеграмму) Троцкого как директиву ЦК газетам20.
Троцкий лично докладывал Ленину о «натиске» на РПЦ21. Возникает вопрос: не стал ли Троцкий тем самым «3-м лицом», назначить которого для решения вопроса о «народной церкви» Луначарский предлагал Ленину?
24 мая Троцкий направил в Политбюро письмо, где отметил, что «после отстранения Тихона во главе церкви стала группа обновленчески настроенных “молодых попов”» — «центристов» и «левых». Он имел в виду священников А.И. Введенского, А.И. Боярского, П.В. Раевского, Е.Х. Белкова. И спрашивал: «Не встречается ли возражений… против выжидательной политики по отношению» к «группе из элементов “центра” (Антонин) и “левых”»?22 Осведомлен он был хорошо: епископ Антонин (Грановский) не являлся сторонником радикальной религиозной реформации, тогда как священники Введенский, Раевский и Белков считали необходимым включить в реформаторские тезисы «обновленчества» отдельные положения из доктрины «нового религиозного сознания». Наконец, Троцкий высказался за выборы лояльного Советской власти патриарха, «которого не признает другая часть церкви»23.
Ленин, поддерживавший тогда Троцкого, при подготовке документов к майскому пленуму ЦК РКП(б) потребовал исключить из проекта постановления 10-й параграф — о решительной борьбе с «попытками отдельных служителей культа создать новую организацию» РПЦ24.
26 мая Политбюро приняло к сведению заявление Троцкого о завершении работы Комиссии по учету, изъятию и сосредоточению ценностей, которой он руководил. А 13 октября 1922 г. постановило расширить Комиссию по антирелигиозной пропаганде при Агитпропе ЦК, после чего была создана Антирелигиозная комиссия во главе с тем же Троцким25.
Однако уже 17 октября была создана новая комиссия — Комиссия по проведению отделения церкви от государства при Политбюро ЦК РКП(б) как единственно занимающаяся РПЦ (неофициально ее и стали именовать «Антирелигиозной комиссией»). Решение о ее организации было принято опросом членов Политбюро, в числе которых был и Ленин26. 19 октября Троцкий провел в состав комиссии своего помощника H.H. Попова, двумя неделями ранее специально откомандированного в его распоряжение, и добился утверждения того председателем27. Этот ход позволил Троцкому закулисно направлять деятельность комиссии.
Такой «расклад», судя по всему, стал компромиссом между Троцким и руководством ГПУ, наследника ВЧК. Комиссии — вероятно, в качестве уступки Дзержинскому — было рекомендовано «установить тесную и постоянную связь с ГПУ, отделом НКЮста и Агитпропом ЦК»28. Дзержинский, считавший «работу» с РПЦ прерогативой ВЧК, по-прежнему был против намерения Троцкого привлечь к сотрудничеству духовенство, лояльное Советской власти. Еще в апреле 1921 г., в ходе освещенной выше дискуссии, он писал Лацису: «Церковь разваливается, этому нам надо помочь, но никоим образом не возрождать ее в обновленной форме. Поэтому церковную политику развала должна вести ВЧК, а не кто-либо другой… Наша ставка на коммунизм, а не религию… Это опаснейшая вещь, хватит нам одних спецов»29.
Не Троцкого ли Дзержинский имел в виду под «другим»?
Действительно, Троцкий фактически противопоставил ВЧК свою Комиссию по учету, изъятию и сосредоточению ценностей, а затем и ГПУ — Комиссию по проведению отделения церкви от государства, предложив использовать «церковное сменовеховство» и твердо настаивая именно на таком варианте политики по отношению к РПЦ.
В привлечении Троцким лояльных большевикам представителей духовенства Дзержинский, вероятно, видел опасность возрождения РПЦ. Но о каком же церковном возрождении «в обновленной форме» писал он?
Очевидно, Троцкий в 1921-1922 гг. был уверен в том, что, в силу объективных причин исторического развития, «буржуазной реформации» в РПЦ избежать не удастся30. «Церковь, вся пропитанная крепостническими, бюрократическими тенденциями, не успевшая проделать буржуазной реформации, стоит сейчас лицом к лицу с пролетарской революцией. Какова же сможет быть ее дальнейшая судьба? Намечаются два течения… открыто контрреволюционное с черносотенно-монархической идеологией и — “советское”. Идеология “советского” духовенства, по-видимому, вроде сменовеховской, т.е. буржуазно-соглашательская»31. Надо думать, он решил использовать «неизбежную» реформацию для церковного раскола. Использовать, но не дать ей развиться: «Просто перескочить через буржуазную реформацию не удастся. Надо, стало быть, превратить ее в выкидыш». Он писал: «Под “советским” знаменем совершаются попытки буржуазной реформации православной церкви», «чтобы этой запоздалой реформации совершиться, ей нужно время. Вот этого-то времени мы ей не дадим, форсируя события, не давая сменовеховским вождям очухаться». И далее: «Если бы медленно определяющееся буржуазно-соглашательское сменовеховское крыло церкви развилось и укрепилось, то она стала бы для социалистической революции гораздо опаснее церкви в ее нынешнем виде… сменовеховское духовенство надлежит рассматривать, как опаснейшего врага завтрашнего дня»32.
Мысль о том, что в РПЦ на определенном этапе общественного развития должна произойти «реформация», Троцкий высказал еще в 1914 г. в статье «Россия и Европа»33. Статья представляла собой отзыв на работу чешского политика и ученого Т. Масарика34, в которой тот попытался «вскрыть проблему русской истории изнутри», будучи «под явным влиянием… Мережковского»35. Излагая содержание статьи Масарика, Троцкий согласился с ним в том, что в силу «скудости общественной идеологии» РПЦ «не знала реформации», подобной западной. И в 1922 г., включая РПЦ в историческую цепь общественного развития, Троцкий писал в секретной записке: «Европейская церковь прошла через стадию реформации. Что такое реформация? Приспособление церкви к потребностям буржуазного общества… У нас… буржуазия была слишком ничтожна, чтобы создать реформацию (как режим демократии). Интеллигенция чудила в религиозной области — каждый по-своему»36.
Последнее замечание, как бы брошенное вскользь, заставляет вернуться к предположению С.Г. Петрова о «доктрине» и «концептуальных решениях» Троцкого. В частности, об использовании «“футурологических” теорий развития православия»37. Вернуться и развить этот сюжет, ибо в нем — ключевой момент выдвигаемой нами гипотезы.
В России тенденция реформирования РПЦ пробила себе путь сначала в среде интеллигенции (движение «новое религиозное сознание»), затем — в среде представителей либерального духовенства, которые оставались сторонниками радикального церковного «обновления» и при обер-прокуроре Синода В.Н. Львове38. Лояльные к революционным переменам39, они и были обозначены Троцким в 1922 г. как «сменовеховское духовенство».
Комиссия по проведению отделения церкви от государства (Антирелигиозная комиссия) предложила руководителям «обновленческих» групп представить программы «церковного обновления»40. В эти программы вошли и тезисы из доктрины «нового религиозного сознания», разработчики которого, во-первых, использовали термин «истинное христианство» (он был употреблен Луначарским в письме к Ленину о «народной церкви») и, во-вторых, предложили ввести новые догматы (на отсутствии которых у Путяты указывал Красиков). («Истинное христианство» «нового религиозного сознания» имело социально-политический аспект, предполагавший соединение лозунга «свобода, равенство, братство» с задачами движения за «обновление» религиозного сознания в России). Для «обновленцев» были организованы журналы. Они выходили под «самым строжайшим контролем» и часто использовали в статьях и заметках тезисы и понятия из «нового религиозного сознания».
Поэтому есть веские основания утверждать, что до конца 1922 г. именно идеи и предложения Троцкого определяли «стратегию и тактику» антицерковной политики ЦК РКП(б). Причем все они проходили при поддержке Ленина.
Однако в январе 1923 г. ставленник Троцкого Попов был перемещен на должность заместителя председателя Комиссии по проведению отделения церкви от государства, а председателем ее был поставлен Е.М. Ярославский. По сути, это означало отстранение Троцкого от проведения антицерковной политики: воспользовавшись вынужденным, по болезни, отходом Ленина от руководства партией, противники Троцкого в Политбюро начали постепенно ограничивать его власть.
В результате «реформаторские» тезисы программ не были утверждены на «обновленческом» Поместном соборе в конце апреля — начале мая 1923 г., хотя были подготовлены комиссией именно к собору в целях осуществления «задач намеченной церковной реформы»41 (копия доклада на этот счет была сделана для Ленина). Ходом дел на Соборе фактически руководило ГПУ42.
Итак, рассуждения Троцкого по поводу исторической закономерности для России «церковной реформации», его упорное стремление сохранить первенство Комиссии по проведению отделения церкви от государства в «работе» с РПЦ и свое влияние на комиссию — все это дает основание для дальнейшего выяснения роли Троцкого в истории «обновленчества» и в реализации идеи создания «реформаторской советской церкви».
Что же знал о реформаторских предложениях «нового религиозного сознания» Троцкий? Являлся ли составлявший программу с реформаторскими тезисами протоиерей Введенский (один из вождей «Живой церкви», а затем руководитель СОДАЦ — «обновленческой» группы «Союз общин Древле-апостольской Церкви»), с 1910 г. общавшийся по вопросам церковных реформ с лидером «нового религиозного сознания» Д.С. Мережковским43, единственным знатоком доктрины «нового религиозного сознания» и единственным автором этой программы?
Косвенным подтверждением того, что какая-то инициатива в виде допуска отдельных тезисов «нового религиозного сознания» могла исходить от Троцкого, является тот факт, что он имел представление о «новом религиозном сознании». По крайней мере — с 1903 г. (именно с этого года движение начало набирать силу), когда печатался в «Восточном обозрении» и «Киевской мысли» под псевдонимом «Антид Ото». А в 1908 г. был хорошо знаком с содержанием его доктрины: в статье 1908 г. о Н.А. Бердяеве «Аристотель и Часослов»44 он иронизировал над образами пророков, которые создали себе основатели «нового религиозного сознания». Не будучи человеком религиозным, Троцкий, однако, верно охарактеризовал Бердяева и Мережковского как мыслителей, претендующих на роль религиозных лидеров, «которые хотят возродить старый мир новой религией». Он обвинил обоих в рационализме, отсутствии настоящей горячей веры, единственно способной связать религиозного лидера с верующим народом45. Троцкий писал: «Если хоть бегло обозреть происхождение нашего “нового религиозного сознания”, то сразу станет ясно, что оно шло по совершенно другому, вернее сказать, противоположному пути». И далее: «Стихийного религиозного творчества, которое черпает из глубокого колодца души народной… придет ли кому в голову искать у гг. Мережковского, Минского, Булгакова и Бердяева?»46
Троцкий не только назвал главных теоретиков доктрины, но и дал некоторым из них характеристики, говорящие о том, что будущий руководитель большевиков был хорошо знаком с религиозным творчеством авторов доктрины: З.Н. Гиппиус, В.В. Розанова («споткнулся о “проблему пола”»), Н.А. Бердяева, Н.М. Минского («поэт-мэонист. Читал высшим иерархам церкви доклад об истинном христианстве, а через несколько месяцев заявил в беспощадном “пролетарском гимне” : “Кто не с нами, — тот нам враг!”»), П.Б. Струве и Д.С. Мережковского («всегда на грани двух бездн… непременно с соблюдением симметрии»)47.
В 1911 г. Троцкий вновь поименно назвал всех вождей «нового религиозного сознания», упустив разве что А.А. Мейера, примкнувшего к движению в 1907 г., однако упомянув Минского, который после 1907 г. уже отошел от «нового религиозного сознания», считая его недостаточно радикальным. О том, что Троцкий прочел сочинения Бердяева, выходившие до и в 1908 г.48, в которых философ излагал свой вариант доктрины «нового религиозного сознания», говорит высказывание: «От материалистической философии и социального радикализма г. Бердяев в течение нескольких лет совершил переход к новому, спиритуализированному христианству»49. Для человека, живущего преимущественно за границей, Троцкий здесь на удивление точно подметил то, о чем сам философ писал в личной переписке50, и что почитателям его творчества стало известно только ближе к 1914 г.
Центральной темой доктрины «новое религиозное сознание и общественность», вынесенной Мережковским на заседания Петербургских религиозно-философских собраний в 1901-1902 гг., было требование признать за «плотью мира» место в системе церковных ценностей, воцерко-вить творчество и культуру как отражающие жизнь «плоти». И Троцкий опубликовал статью о новом увлечении интеллигенции — вовлечении культуры в метафизику и попытке смотреть на современность через призму метафизики51. Об этой тенденции в творчестве Бердяева он писал в 1908 г.52, а в 1909 г. в контексте той же темы упомянул и Мережковского53.
Если статья «Аристотель и Часослов» говорила о «новом религиозном сознании» «по-бердяевски», то статья «Мережковский»54 недвусмысленно показала, что Троцкий разобрался и в том, что представляло из себя «новое религиозное сознание» «по-мережковски». Троцкий писал, что Мережковский «пророчествует давно: в художественной прозе, и стихах, в богословских статьях и критических фельетонах, пророчествует упорно». Ему было известно, что именно Мережковский являлся основным автором «догмата» доктрины «нового религиозного сознания» о «святости» «плоти мира». «Это очень удобная мистика — портативная и нимало не стеснительная. Она ни к чему не обязывает. Она ничего не требует. Ни аскетизма, ни покаяния в грехах культуры», — совершенно верно подметил он. Троцкому был известен программный тезис «нового религиозного сознания», осуждавший аскетическую направленность «исторического христианства».
Так, изъясняя «догмат» о Святой Троице «по-мережковски», Троцкий, судя по приводимым им цитатам, обращался к произведениям Мережковского 1907-1911 гг. (сборники «В тихом омуте» и «Не мир, но меч»). Знаком он был и с опубликованным Мережковским «Открытым письмом к Бердяеву», в котором писатель откровенно говорил о направлении своих «обновленческих» интересов и содержании доктрины формирующегося тогда «нового религиозного сознания»55. В частности, Мережковским было провозглашено и обосновало противостояние «нового религиозного сознания» русскому самодержавию56.
То, что «новое религиозное сознание» с самого начала позиционировало себя как не только религиозное, но и общественное движение, направленное на «обновление» РПЦ ввиду эволюции социально-политических отношений, также было подмечено Троцким57. Он отнес «новое религиозное сознание» к консервативно-охранительному направлению, какового действительно придерживался главный теоретик доктрины Мережковский до 1905 г. Но находясь вдали от России, Троцкий ошибся, считая движение и в 1908 г. тяготеющим к консервативному направлению: после 1905 г. оно начало стремительно «леветь»58. Мережковский ввел в доктрину тезис о перерастании социальной революции в революцию религиозную59 с сакральным рождением новой церкви60 («истинное христианство»), а движущей силой революций признал революционную интеллигенцию. Троцкий в 1908 г. отметил самое начало этой тенденции у Мережковского61, но в 1911 г. вновь упрекнул Мережковского в том, что тот не ведет и речи о том, чтобы «перевернуть этот неправедный мир», так как не находит «реальную точку для теократического действия»62. И ошибся: Мережковский уже определил для себя «точку переворота». Ею стало начало социальной революции, которая, по мнению писателя, явится толчком к революции религиозной, ведущей общество к социальному равенству и братству.
Троцкий верно подметил эклектичность доктрины «нового религиозного сознания», написав о ее авторах: «Их мистика не только индивидуалистична, но и индивидуальна. У каждого своя собственная система вечной абсолютной божественной правды63. Самого Мережковского, как религиозного мистика, он верно поставил в стороне от тех его единомышленников, чье духовное развитие шло в сторону принятия ценностей церковного христианства64.
Все это позволяет предположить, что Троцкий в 1922 г. не вдруг и не случайно узнал от руководителей «обновленческих» групп Введенского и Белкова о существовании «нового религиозного сознания», а еще в первые годы ХХ в. определил для себя его возможности по реформированию РПЦ.
Таким образом, на наш взгляд, не будет слишком далекой от истины следующая версия. Троцкий в 1922 г. в борьбе против РПЦ рассчитывал в какой-то мере опереться на уже известные ему формы «реформаторства», вооружить «религиозно-реформаторскими» идеями представителей «сменовеховского духовенства». Это позволяло обострить «раскол» в РПЦ и ускорить ее ликвидацию. Понимая, однако, что «обновленчество» способно превратиться в «опаснейшего врага завтрашнего дня», он считал, что нельзя дать ему развиться и окрепнуть, что следует в какой-то момент пресечь это развитие, направить его к созданию «реформаторской советской церкви», способной в интересах партии большевиков влиять на население, в массе своей еще религиозное.
Примечания:
1 Русская православная церковь и коммунистическое государство, 1917-1941: Документы и фотоматериалы. М., 1996. С. 152-153.
2 Петров С. Г. Документы делопроизводства Политбюро ЦК РКП(б) как источник по истории русской церкви (1921-1925 гг.). М., 2004. С. 72; Политбюро и церковь, 1922-1925 гг. Кн. 1. М.; Новосибирск, 1997. С. 161-164.
3 Петров С.Г. Секретная программа ликвидации русской церкви: Письма, записки и телеграммы Л.Д. Троцкого в Политбюро ЦК РКП(б) (1921-1922 гг.) // Сибирская провинция и центр: культурное взаимодействие в ХХ в. Новосибирск, 1997. С. 30.
4 Русская православная церковь и коммунистическое государство, 1917-1941. С. 158-160.
5 Там же. С. 158.
6 Крапивин М.Ю. Не придуманная церковная история: Власть и церковь в Советской России (октябрь 1917 — конец 1930-х гг.). Волгоград, 1997. С. 89.
7 Там же. С. 88.
8 Петров С.Г. Секретная программа… С. 31.
9 Русская православная церковь и коммунистическое государство, 1917-1941. С. 159
10 Там же.
11 Крапивин М.Ю. Указ. соч. С. 89.
12 См.: Правда для служебного пользования: Из документов личного архива Ф. Дзержинского // Неизвестная Россия: ХХ век. Вып. 1. М., 1992. С. 34-35.
13 См.: Русская православная церковь и коммунистическое государство, 1917-1941. С. 159-162.
14 Русская православная церковь и коммунистическое государство, 1917- 1941. С. 159-160; Петров С.Г. Секретная программа… С. 30-32; Крапивин М.Ю. Указ. соч. С. 84-85, 87-89.
15 Петров С.Г. Секретная программа… С. 33, 44, 66-67.
16 Политбюро и церковь, 1922-1925 гг. Кн. 1. С. 312.
17 Там же. С. 162-163.
18 Русская православная церковь и коммунистическое государство, 1917-1941. С. 114-115.
19 Петров С.Г. Секретная программа… С. 46.
20 Политбюро и церковь, 1922-1925 гг. Кн. 1. С. 314.
21 Политбюро и церковь, 1922-1925 гг. Кн. 2. М.; Новосибирск, 1998. С. 52.
22 Русская православная церковь и коммунистическое государство, 1917-1941. С. 114.
23 Там же. С. 115.
24 Крапивин М. Ю. Указ. соч. С. 82.
25 РЦХИДНИ. Ф. 17. Оп. 112. Д. 378. Л. 60об.
26 Политбюро и церковь, 1922-1925 гг. Кн. 1. С. 322, 324.
27 Там же. С. 193, 325.
28 Политбюро и церковь, 1922-1925 гг. Кн. 2. С. 320.
29 Цит. по: Крапивин М. Ю. Указ. соч. С. 89.
30 Политбюро и церковь, 1922-1925 гг. Кн. 1. С. 162.
31 Там же. С. 162-163.
32 Там же. С. 163.
33 Киевская мысль. 1914. 19 июня.
34 Masaryk Th.I. Zur russichen Geschichts — und Religionsphilosophie. Soziologiche Skizzen. B. I u II. Verlegt bei Eugen Diederiches in Jena, 1913.
35 Киевская мысль. 1914. 19 июня.
36 Политбюро и церковь, 1922-1925 гг. Кн. 1. С. 162-163.
37 Петров С.Г. Секретная программа… С. 66-67.
38 См.: Воронцова И.В. Русская религиозно-философская мысль начала XX века. М., 2008. С. 233-276, 313-342.
39 См. там же. С. 367-388.
40 Русская православная церковь и коммунистическое государство, 1917-1941. С. 156; Политбюро и церковь, 1922-1925 гг. Кн. 1. С. 341.
41 Русская православная церковь и коммунистическое государство, 1917-1941. С. 160-163; Политбюро и церковь, 1922-1925 гг. Кн. 1. С. 344-348.
42 Политбюро и церковь, 1922-1925 гг. Кн. 1. С. 364-365.
43 См.: Воронцова И.В. Религиозно-философские истоки «обновленческого раскола» (1917-1923 гг.) // Новый исторический вестник. 2007. № 2. С. 112-119.
44 Антид Ото. Аристотель и Часослов: Из заметок профана по поводу «нового религиозного сознания» // Киевская Мысль. 1908. 6 нояб. С. 2.
45 Антид Ото. Мережковский // Киевская мысль. 1911. 19, 22 мая. С. 3, 4.
46 Антид Ото. Аристотель и Часослов. С. 2.
47 Антид Ото. Для красоты слога // Киевская мысль. 1908. 25 нояб. (цит. по: Троцкий Л.Д. Соч. Т. XX. М.; Л., 1926. С. 313).
48 Бердяев Н. Христос и мир // Русская мысль. 1908. Июль. № 1; Он же. Новое религиозное сознание и общественность. СПб., 1907; Он же. О «новом религиозном сознании» // Вопросы философии и психологии. 1908. № 94.
49 Антид Ото. Аристотель и Часослов. С. 2.
50 См.: Взыскующие града: Хроника частной жизни русских религиозных философов в письмах и дневниках. Вып. 2. СПб, 1999. С. 178.
51 Антид Ото. Две писательские души во власти метафизического беса // Восточное обозрение. 1901. 25 авг. (цит. по: Троцкий Л.Д. Соч. Т. XX. С. 195-199).
52 Антид Ото. Аристотель и Часослов. С. 2.
53 См.: Белый бычок и культура // Киевская мысль. 1909. 29 янв. (цит. по: Троцкий Л.Д. Соч. Т. XX. С. 311).
54 Антид Ото. Мережковский // Киевская Мысль. 1911. 19 мая. С. 3.
55 Мережковский Д. О новом религиозном действии: Открытое письмо Н. Бердяеву // Мережковский Д. Больная Россия. Л., 1991. С. 98-99.
56 Там же. С. 95.
57 Антид Ото. Аристотель и Часослов. С. 2.
58 Взыскующие града. С. 83-84; см. также: Мейер А.А. Петербургское Религиозно-философское общество // Вопросы философии. 1991. № 7. С. 110.
59 Мережковский Д. Реформация или революция // Мережковский Д. В тихом омуте. СПб., 1908. С. 200.
60 См.: Мережковский Д. Еще о «Великой России» // Мережковский Д. В тихом омуте. С. 129; Он же. О новом религиозном действии… С. 100, 101; и др.
61 Антид Ото. Для красоты слога // Киевская мысль. 1908. 25 нояб. (цит. по: Троцкий Л.Д. Соч. Т. XX. С. 313).
62 Антид Ото. Мережковский. С. 3.
63 Антид Ото. Аристотель и Часослов. С. 2.
64 Антид Ото. Мережковский. С. 3.
