Веригин Сергей Геннадьевич, кандидат исторических наук, доцент кафедры истории дореволюционной России, декан исторического факультета Петрозаводского государственного университета. Автор 140 научных публикаций
Вопрос о существовании планов ликвидации Карело-Финской ССР летом 1944 года и выселении финно-угорских народов республики (карелов, финнов, ингерманландцев, вепсов) в восточные районы страны впервые возник в конце 1980-х — начале 1990-х годов, когда в научный оборот стали вводиться новые архивные источники, которые ранее находились на спецхране-нии и были недоступны исследователям. Данные документы позволили значительно расширить наши представления о трагической и героической истории карелов, финнов и вепсов в Карелии, в том числе и в военный период.
Одним из интересных и важных архивных источников являются документы личного архива бывшего первого секретаря ЦК КП(б) Карело-Финской ССР, члена Военного Совета Карельского фронта Г.Н. Куприянова, которые хранятся в фондах Национального архива Республики Карелия (далее — НА РК)1.
После выхода на заслуженный отдых и до самой смерти в 1979 году Г.Н. Куприянов практически все свое время посвятил встречам с участниками Великой Отечественной войны на Севере, изучению архивных документов и написанию воспоминаний. Кроме многочисленных статей, опубликованных в различных газетах и журналах в 1970-е годы, им было издано две книги2.
Однако многие его работы так и не были опубликованы. Как показывают архивные документы, в 1960-1970-е годы они неоднократно включались в планы издательства «Карелия», но затем исключались из них. На наш взгляд, это объяснялось тем, что в воспоминаниях Г.Н. Куприянова давалась нелестная оценка поведению в годы войны тогдашних руководителей республики: первому секретарю Карельского обкома КПСС И.И. Сенькину и председателю Президиума Верховного Совета Карельской АССР П.С. Прокконену, которые и оказывали противодействие этим публикациям в Карелии. Сам Г.Н. Куприянов в предисловии к рукописи «Война на Севере» пишет: «Для меня сейчас предельно ясно, что если бы моя рукопись была написана идеально, она все равно не была бы издана в Карелии, пока Прокконен и Сенькин занимают руководящие посты»3.
Из всех представленных в архиве Г.Н. Куприянова источников особый интерес вызывают те, в которых рассматривались национальные проблемы в Карелии в 1930 1940-е годы. Выделим из этих проблем только одну, практически вообще не исследованную в научной литературе, — вопрос о планах ликвидации в августе 1944 года Карело-Финской ССР и выселения карелов, финнов и вепсов в восточные районы страны.
Надо иметь в виду, что воспоминания Г.Н. Куприянова носят, конечно, субъективный характер, многое записывалось им по памяти4. Поэтому в исследовании данного вопроса предпримем попытку сопоставить свидетельства Г.Н. Куприянова с другими архивными документами, которые хранятся в государственных архивах Республики Карелия: Национальном архиве и Карельском государственном архиве новейшей истории (КГАНИ) — бывшем архиве Карельского обкома КПСС. В определенной мере это позволяет провести научную экспертизу и сделать вывод относительно достоверности суждений автора о происходивших событиях.
Впервые о планах репрессий против карелов и финнов в конце боевых действий на Карельском фронте — летом 1944 года рассказал карельский писатель Ортье Степанов. В интервью одной из центральных финских газет «Хельсингин Саномат» 30 марта 1988 года он сообщил о своей переписке после войны с Г.Н. Куприяновым, в которой тот сообщил писателю о планах командования Карельского фронта по переселению карелов, финнов и вепсов в Сибирь в августе 1944 года и о том, как Куприянову удалось предотвратить эту акцию5. Данное интервью было подготовлено известным финским журналистом Юккой Рислакки и вышло под броским заголовком «Выселение карелов в Сибирь подготавливали в августе 1944 г.». Однако эта, казалось бы, сенсационная публикация не вызвала тогда большого резонанса в Карелии, т.к. в то время трудно было подтвердить или опровергнуть данную информацию.
Знакомство с документами личного архива Г.Н. Куприянова, к которым историки получили полный доступ только в начале 1990-х годов, дает возможность более подробно раскрыть данную проблему, очень волновавшую бывшего первого секретаря, т.к. к вопросу о планах выселения карелов и финнов в 1944 года из республики он обращался неоднократно.
Инициатором планируемой акции Г.Н. Куприянов считал генерал-лейтенанта Т.Ф. Штыкова, члена Военного Совете Карельского фронта с 22 февраля по 15 ноября 1944 года6. По его словам, сразу же по прибытии в Беломорск (военная столица Карелии в период войны) в марте 1944 года Т.Ф. Штыков поставил вопрос: «Как вели себя карелы и финны за три года войны?» И в дальнейшем при каждой встрече с руководителями республики он возвращался к этой теме. Г.Н. Куприянов же неизменно подчеркивал, что у него нет фактов, которые бы поставили под сомнение преданность карелов и финнов советской власти и заподозрили бы их в сочувствии противнику7.
По свидетельству Г.Н. Куприянова, Штыков, не получив от него фактов, компрометирующих карельский и финский народы как сотрудничавших с оккупационными финскими властями, стал искать необходимые данные через органы НКВД-НКГБ республики, Управление контрразведки «Смерш» Карельского фронта и политорганы. И спустя некоторое время он сообщил Куприянову о нескольких фактах сотрудничества карелов с оккупационными властями. «Но эти факты были незначительными и до этого уже были известны нам в ЦК КП(б) республики, — отмечает Г.Н. Куприянов. — И, конечно, они не могли бросить тень на весь карельский народ»8.
В своих воспоминаниях Г.Н. Куприянов пытается выяснить мотивы поведения члена Военного Совета Карельского фронта Т.Ф. Штыкова и приходит к выводу, что тот хотел идти «в ногу со временем» и выслужиться перед Сталиным9.
Здесь следует подчеркнуть, что политика репрессий против целых народов широко применялась сталинским руководством в военный период. В августе 1941 года была ликвидирована автономия немцев Поволжья, а сами они выселены в Сибирь и Казахстан. В 1943 году перестали существовать национально-государственные образования калмыков и карачаевцев, и народы насильственно депортированы из родных мест. В 1944 году готовились, а затем и были осуществлены репрессивные меры против чеченцев, ингушей, балкарцев, крымских татар и других народов.
Судя по воспоминаниям Г.Н. Куприянова, хотя до лета 1944 года — до наступления войск Карельского фронта никаких «новых фактов» сотрудничества карелов с финскими оккупационными властями Т.Ф. Штыкову найти не удалось, он не оставил своей затеи. Когда началось наступление советских войск, и был освобожден Олонецкий район республики, населенный преимущественно карелами, Штыков, по словам Куприянова, уделил большое внимание вопросу лояльности карельского населения советской власти и Красной Армии10. В частности, он заявил, что карелы плохо встретили наши войска, занимавшие населенные пункты на территории этого района. Однако данные факты, по мнению Куприянова, были незначительны: вроде того, что в двух деревнях старухи-карелки не дали солдатам молока.
В разговоре с Г.Н. Куприяновым Т.Ф. Штыков сообщил, что дал задание начальнику политического управления Карельского фронта К.Ф. Калашникову и начальнику управления контрразведки «Смерш» фронта Д.И. Мельникову подобрать факты, доказывающие «националистические устремления» карелов, финнов и вепсов в годы войны11.
Дело принимало серьезный оборот. По свидетельству Г.Н. Куприянова, И.С. Яковлев, секретарь ЦК КП(б) КФССР по пропаганде, сообщил ему, что один из работников политуправления Карельского фронта приказал ему (карелу по национальности) подготовить материалы, характеризующие «предательскую роль карелов во время войны»12. Наконец, несколько позднее Штыков заявил, что подготовил докладную записку И.В. Сталину по вопросам высылки карелов и финнов и что с его выводами согласны командующий Карельским фронтом К.А. Мерецков и член Военного Совета Ленинградского фронта А.А. Жданов. В докладной записке был также сделан вывод и об отсутствии широкого партизанского движения в Карелии и серьезной подпольной работы на оккупированной противником территории13.
Как видно из воспоминаний Г.Н. Куприянова, осознав, что убедить генералов не представляется возможным и что те все равно поставят вопрос в ЦК ВКП(б) о репрессиях против карелов, финнов и вепсов, он принял решение подготовить контрматериалы. «Нельзя было надеяться на благодушие тех, кому в Москве предстояло решить вопрос о судьбе республики и ее народов, выслушав только доводы Т.Ф. Штыкова и Д.И. Мельникова, надо было готовиться к большому бою, а для него иметь больше фактов», — пишет Г.Н. Куприянов14.
В распоряжении ЦК КП(б) Карело-Финской ССР было много примеров подвигов карелов, финнов, вепсов на фронте и в тылу в годы Великой Отечественной войны. Многие из них были опубликованы в военный период в республиканских газетах «Ленинское знамя» и «Тотуус» (на финском языке).
Кроме того, когда Штыков еще в марте 1944 года впервые заявил, что не доверяет карелам, тогда же Г.Н. Куприянов, как член Военного Совета Карельского фронта, дал указание начальникам политотделов всех пяти сухопутных армий Карельского фронта, начальнику политотдела 7-й воздушной армии и начальнику политуправления Северного военно-морского флота, чтобы они собрали по войскам и по кораблям флота факты подвигов и образцовой службы карелов, финнов и вепсов. Использовался также материал, имевшийся в распоряжении ЦК КП(б) Карело-Финской ССР, в штабе партизанского движения Карельского фронта и в аппарате Военного Совета фронта. На основании этого была составлена записка «Об участии карелов, финнов и вепсов в Великой Отечественной войне», утвержденная затем на бюро ЦК КП(б) КФССР15.
Этот сюжет в воспоминаниях Г.Н. Куприянова подтверждается архивными документами. В 8-ом фонде НА РК имеется записка «Об участии карело-финского народа в Великой Отечественной войне». Она составляет 73 машинописные страницы и содержит 8 глав16. В записке отмечается, что до 100 тыс. лучших сынов и дочерей Карело-Финской ССР, в их числе 24 тыс. карелов и финнов, с оружием в руках выступили на защиту советской Родины (призвано в Красную армию 94,5 тыс. чел.; участвовало в боевых операциях в составе истребительных батальонов 3,5 тыс. чел.); 5 тыс. трудящихся республики с первых дней войны вступили добровольцами в ряды народного ополчения17.
В записке приводились многочисленные факты геройства и мужества представителей карельского, финского и вепского народов. Особое место в документе уделялось освещению подвигов карельских и финских партизан и подпольщиков. В начале войны карелы, финны и вепсы составляли 32,5% от общего числа партизан республики (650 из 2 тыс. человек)18. Отметим, что число уничтоженных партизанами Карельского фронта солдат и офицеров противника, приведенное в записке, не подтверждается архивными данными. Указанные Куприяновым цифры, на наш взгляд, отражают желание последнего усилить свои аргументы в вопросе сохранения Карело-Финской ССР.
Значительное внимание в записке уделялось борьбе населения на оккупированной территории, где финские власти проводили политику разделения русских и карелов, финнов, вепсов, пытались представить себя в роли «братьев-спасителей». Русские были поставлены в худшие материальные условия, чем карелы и финны. Для этих целей оккупанты ввели три категории продуктивных карточек: финскую, карельскую и русскую. Нормы питания по «русским» карточкам были значительно ниже, чем по «карельским» и «финским». За одну и ту же работу русские получали меньше, чем финны19.
В записке отмечалось, что нормами снабжения финские оккупационные власти пытались стимулировать «карелизацию» русского населения. Для увеличения количества карельского населения в Петрозаводске и в Кондопожском районе они пытались вручить русским гражданам паспорта карелов. Кто имел паспорт карела, тот получал за работу 7-8 марок в час, а русским за аналогичную работу платили 2-3 марки. Однако, как подчеркивалось в записке, советские люди крайне неохотно меняли свои паспорта20 .
В заключение записки делался вывод о том, что политика финских захватчиков потерпела крах: карельское, финское и вепсское население республики было едино с русским народом. Народ ждал Красную Армию, верил в ее возвращение и не хотел мириться с оккупантами21. Все попытки финнов убедить карелов, финнов и вепсов переселиться в Финляндию провались. В записке приводился пример того, что из 3 тыс. жителей оккупированного Шелтозерского района, который в основном был населен вепсами, в соседнюю страну выехало 24 семьи (104 человека)22.
Докладная записка «Об участии карелофинского народа в Великой Отечественной войне» была направлена в ЦК ВКП(б) И.В. Сталину, а также А.А. Жданову, Г.Н. Маленкову и А.С. Щербакову. «Эту записку, — пишет Г.Н. Куприянов, я послал также начальнику политуправления Карельского фронта генерал-майору К.Ф. Калашникову, приказал ему размножить ее и разослать во все политотделы дивизий с тем, чтобы политработники использовали факты из этой записки при проведении бесед и докладов среди бойцов»23.
Проанализированные документы Центрального архива Министерства обороны (далее — ЦА МО) подтверждают, что в период наступления в 1944 году войск Карельского фронта в массово-политической работе среди бойцов широко использовались сведения из записки. Так, освещались подвиги бойцов 71-й стрелковой дивизии 7-й армии, в значительной мере состоящей из карелов и финнов. Эта дивизия была сформирована на основе первого корпуса финской Народной армии сразу после окончания советско-финляндской войны 1939 1940 годов.
В середине августа 1944 года командующего Карельским фронтом К. А. Мерецкова, члена Военного Совета Фронта Т.Ф. Штыкова, первого секретаря ЦК КП(б) КФССР Г.Н. Куприянова вызвали в Москву, где предполагалось рассмотреть положение на Карельском фронте и решить вопрос о существовании республики.
Однако 10 августа 1944 года на участке 32-й армии Г.Н. Куприянов был ранен и попал в госпиталь. Поэтому в Москву поехали только К.А. Мерецков и Т.Ф. Штыков, где их принял Сталин. За то время, что Г.Н. Куприянов лежал в госпитале, произошли два события, которые, по его мнению, Т.Ф. Штыков пытался использовать для подтверждения своей точки зрения.
Первое — это неудачный бой 176-й дивизии, которой командовал финн по национальности генерал-майор Т.В. Томмола. С конца июня 1944 года дивизия с боями наступала от ст. Масельгская до государственной границы с Финляндией свыше 200 км по бездорожью, не получая подкрепления. Она вышла к границе ослабленной, но продолжала наступление. Ее головной полк с дивизионом артиллерии перешел границу. Но финны перебросили подкрепления, и полк вынужден был отойти. Противник захватил две батареи. «По опыту других фронтов, пишет Куприянов, я знал, что отход одного полка и потеря двух батарей не такое уж страшное дело в такой большой войне»24.
К.А. Мерецков вначале не придал этому большого значения, хотя и был недоволен, что пришлось отойти и потерять две батареи. Однако Т.Ф. Штыков ухватился за данный факт, поскольку дивизией командовал финн, и обо всем доложил Сталину по телефону, Томмола был снят с должности командира дивизии. «Об этом мне рассказал Г.М. Маленков, когда, выполняя указание И.В. Сталина, вызвал меня в Москву для объяснения по карельскому вопросу», отмечает Г.Н. Куприянов25.
Попытаемся сопоставить воспоминания Г.Н. Куприянова с материалами коллективной монографии «Карельский фронт в Великой Отечественной войне». Действительно, в начале августа 1944 года две дивизии 32-й армии — 289-я и 176-я перешли государственную границу, но, встретив ожесточенное сопротивление противника, были вынуждены отойти на указанные Ставкой рубежи26. Куприянов ошибся только в одном: Т.В. Томмола командовал не 176-й, а 289-й стрелковой дивизией. Вместе с тем он был прав в том, что генерал-майор Т.В. Томмола, который командовал дивизией с конца марта 1942 года, вынужден был сдать командование генерал-майору Н.А. Чернухе27.
Второй случай, о котором упоминает Куприянов, был связан с поэтом майором административной службы П. Шубиным, находившемся в войсках Карельского фронта. Куприянов пишет: «12-13 августа 1944 года ко мне в госпиталь приехал прокурор фронта полковник юстиции Стариковский и попросил санкцию на арест П. Шубина за попытку изнасилования девушки. Я дал санкцию на арест и предание П. Шубина суду военного трибунала. Дело рассматривал председатель военного трибунала фронта подполковник юстиции А.М. Харитонов. Однако Т.Ф. Штыков взял под защиту П. Шубина, и тот не отбывал фактически никакого наказания, только был лишен звания майора. А затем Т.Ф. Штыков и А.А. Жданов обвинили меня в том, что я погубил русского парня из-за какой-то карельской девки»28.
Г.М. Маленков рассказал Куприянову о встрече в середине августа 1944 года К.А. Мерецкова и Т.Ф. Штыкова со Сталиным. Генсек завил, что прочитал предложения Т.Ф. Штыкова, но он также прочитал и записку Г.Н. Куприянова, вследствие чего решать вопрос в отсутствие последнего отказался, предложив рассмотреть его на Секретариате ЦК ВКП(б)29.
Заседание Секретариата ЦК ВКП(б), на котором обсуждался вопрос о Карело-Финской ССР, состоялось 30 августа 1944 года. Как пишет Г.Н. Куприянов, на этом заседании, кроме него, присутствовали А.А. Жданов, Г.Н. Маленков, А.С. Щербаков, М.А. Шамберг, Т.Ф. Штыков и др.30
Еще до заседания Г.Н. Куприянова принял Г.Н. Маленков, который сказал, что вопрос о республике обсуждался у Сталина. Сталин прочитал записку Г.Н. Куприянова, нашел ее довольно убедительной и заявил, что аналогию между карелами и крымскими татарами провести нельзя. При этом он, правда, заметил, что Г.Н. Куприянов слишком перехваливает карелов: «он стал карелом больше, чем сами карелы»31 .
Исследователи этого вопроса по-разному объясняют позицию Сталина. Писатель О. Степанов, например, считал, что Г.Н. Куприянов был «любимцем Сталина», и в телефонных разговорах, которые время от времени происходили между ними, руководитель республики, вероятно, сумел повлиять на мнение диктатора32.
На наш взгляд, Сталин оценил цифры и факты, приведенные в записке, об участии карелов, финнов и вепсов в Великой Отечественной войне. Данные разведки также говорили о том, что не было фактов «массового предательства населения».
Что касается заседания Секретариата ЦК ВКП(б) 30 августа 1944 года, на котором решался вопрос о судьбах карелов, финнов и вепсов, то вел его Г.М. Маленков. Первым взял слово Т.Ф. Штыков и изложил свою точку зрения по вопросу ликвидации Карело-Финской ССР и выселения карелов и финнов из республики. Но факты, представленные генералом, как отмечает Г.Н. Куприянов, были слабыми, незначительными, ничего нового он сообщить не смог. Затем выступил сам Куприянов, отвергая доводы Штыкова, он привел многочисленные примеры героизма карелов, финнов, вепсов в годы войны. Последним высказался Г.М. Маленков, он сообщил, что Сталин против принятия административных мер по отношению к карелам. Их поведение, по мнению генсека, нельзя сравнить с поведением крымских татар. Позиция Сталина и решила спор33.
После обсуждения данного вопроса Секретариат ЦК ВКП(б) ограничился тем, что отметил некоторые недостатки в массово-политической работе среди населения республики, только что освобожденного от финской оккупации, и предложил Г.Н. Куприянову подготовить проект постановления ЦК ВКП(б) по этому вопросу. Проект подготовили, и 31 августа 1944 года было принято постановление ЦК ВКП(б) «О недостатках массово-политической работы среди населения районов КФССР, освобожденных от финской оккупации»34.
Что можно сказать по поводу этой части воспоминаний Г.Н. Куприянова? К сожалению, до сих пор некоторые документы ЦК ВКП(б) — КПСС (секретариата, оргбюро, политбюро) недоступны историкам. Но материалы Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ) — бывшего Центрального партийного архива и Архива Президента Российской Федерации (АПРФ) свидетельствуют о том, что, действительно, 30 августа 1944 года в ЦК ВКП(б) рассматривался вопрос о Карело-Финской ССР и по его итогам было принято соответствующее постановление.
Косвенные факты не дают повода усомниться в правдивости суждений Г.Н. Куприянова. Постановление ЦК ВКП(б) «О недостатках массово-политической работы среди населения районов КФССР, освобожденных от финской оккупации», было опубликовано в печати, вошло во многие сборники документов и научные исследования по Великой Отечественной войне. На него в обязательном порядке ссылались историки, освещая проблемы идейно-политической работы партии среди населения в военный период35.
Суть длинного постановления сводилась к тому, что население освобожденных районов Карелии в течение трех лет находилось под воздействием вражеской националистической пропаганды, которая оказала серьезное влияние на сознание людей и мешала восстановлению народного хозяйства республики. Попытаемся отойти от идеологических установок этого постановления и объективно взглянуть на ситуацию. На оккупированной территории республики проживало всего около 86 тыс. человек, в основном женщин, стариков и детей. И недостатки в массово-политической работе среди них не давали серьезного основания для специального обсуждения этого вопроса в ЦК ВКП(б) и принятия по нему постановления. Не будем забывать о том, что шел август 1944 года, боевые действия продолжались на всем протяжении советско-германского фронта и у руководства партии и страны, конечно же, было много других не менее важных дел.
На наш взгляд, принятие Постановления ЦК ВКП(б) от 31 августа 1944 года по существу было отголоском борьбы тех, кто хотел ликвидировать Карело-Финскую ССР и выселить карелов, финнов и вепсов за пределы республики, с теми, кто хотел воспрепятствовать этой акции.
Трудно себе представить, как сложилась бы судьба представителей данных наций, если бы принято решение о ликвидации республики. Скорее всего, они разделили бы учесть тех народов, чья национальная государственность была ликвидирована в этом же 1944-м.
Документы личного архива Г.Н. Куприянова ставят перед исследователями, изучающими национальные проблемы истории Карелии 1930-1940-х годов, новые задачи, открывают подходы к темам, которые долгие годы являлись закрытыми для изучения. Окончательные выводы о планах ликвидации Карело-Финской ССР в 1944 году и высылки карелов, финнов и вепсов за ее пределы пока делать рано. Необходимо познакомиться с более широким кругом источников, в частности с архивными документами ЦК ВКП(б) периода войны. На наш взгляд, интересующие исследователей документы могут сохраниться и в личном архиве И.В. Сталина.
Что касается твердой позиции самого Г.Н. Куприянова по данному вопросу, то она, по мнению автора статьи, объясняется двумя главными причинами: во-первых, абсурдностью аргументов, выдвинутых командованием Карельского фронта летом 1944 года по вопросу ликвидации республики и депортации финно-угорских народов в восточные районы страны; во-вторых, карьерными соображениями Куприянова: в случае ликвидации Карело-Финской ССР и высыпки карелов, финнов и вепсов руководитель республики лишился бы своей должности.
Примечания
1 НА РК (Нац. арх. Республики Карелия). Ф. 3435 (фонд Г.Н.Куприянова)
2 Куприянов Г.Н. От Баренцева моря до Ладоги. Л., 1972; Его же. За линией Карельского фронта. Петрозаводск, 1975.
3 НА РК.Ф. 3435.0п.З.Д. 1/2. Л.48.
4 Хотя надо отдать должное Г.Н. Куприянову — при подготовке своих книг он длительное время в 1960-1970-е годы работал в центральных и карельских архивах.
5 Helsingin Sanomat. 1988.30 maaliskuu.
6 Т.Ф. Штыков прибыл на Карельский фронт вместе с командующим К.А. Мерецковым. До этого он был членом Военного Совета Ленинградского (с июля 1942 года) и Волховского (с апреля 1943 года) фронтов. (Великая Отечественная война 1941-1945: энцикл. М., 1985. С. 798).
7 НА РК. Ф. 3435. Оп. 3. Д. 5. Л. 158.
8 Там же. Л. 159.
9 Там же.
10 Там же. Л. 161.
11 Там же. Л. 162-163.
12 Там же. Л. 163.
13 Там же. On. 1. Д. 116. Л. 520.
14 Там же. Оп. 3. Д. 5. Л. 163-164.
15 Там же. Л. 165-167.
16 КГАНИ. Ф. 8. Оп. 14. Д. 376.
17 Там же. Л. 4-5.
18 Там же. Л. 13.
19 Там же. Л. 46, 50.
20 Там же. Л. 50-51.
21 Там же. Л. 72.
22 Там же. Л. 61-63.
23 НА РК. Ф. 3435. Оп. 3. Д. 5. Л. 167-168.
24 Там же. Л. 179-180.
25 Там же. Л. 180-182.
26 Карельский фронт в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг. М., 1984. С. 220-221.
27 Там же. С. 321.
28 НАРК. Ф. 3435. Оп. 3. Д. 5. Л. 182-183.
29 Там же. Л. 182.
30 Там же. Oп. 1. Д. 116. Л. 157, 520-521.
31 Там же. Оп. 3. Д. 5. Л. 180-190.
32 Helsingin Sanomat. 1988.30 maaliskuu.
33 НА PK. Ф. 3435. On. 3. Д. 5. Л. 193-194; On. 1. Д. 116. Л. 521-522.
34 Там же. Оп. 1.Д. 116. Л. 194-195; Оп. 3. Д. 5. Л. 522.
35 См. напр.: Очерки истории Карельской организации КПСС. Петрозаводск, 1974. С. 305; Морозов К. А. Карелия в годы Великой Отечественной войны. Петрозаводск, 1983. С. 212 и др.
