Из книги Санкт-Петербург и страны Северной Европы: Материалы Двенадцатой ежегодной научной конференции (14–15 апреля 2010 г.) СПб. 2011
В научной, мемуарной и публицистической литературе до сих пор существует представление, что война между Финляндией и СССР началась с момента нанесения бомбового удара по финской территории советской авиацией 25 июня 1941 г. Это утверждение является традиционным для финской историографии, поскольку на следующий день, 26 июня, президент Р. Рюти торжественно заявил, что «со вчерашнего дня вооруженные силы Советского Союза, невзирая на соглашения и без всякого повода с нашей стороны, по распоряжению своего правительства производят регулярные обширные военные действия во всех направлениях нашей страны.»1. Именно тогда официально Финляндия объявила СССР войну.
Насколько, однако, справедливым оказалось это утверждение финского президента? Действительно ли Финляндия не давала никакого повода для начала боевых операций против нее Советского Союза, и что же это были за «обширные военные действия во всех направлениях», которые предпринял СССР 25 июня?
Начиная с конца 1950-х гг. на этот вопрос уже достаточно развернуто и весьма аргументированно давались заключения различными исследователями. Может быть, наиболее логично в данном случае ответил на заявление Рюти американский профессор Чарльз Лундин. Он в своей книге, посвященной участию Финляндии во Второй мировой войне, отметил: «Зачем русским, если они не потеряли окончательно разум, без причины открывать для себя дополнительный и такой сложный фронт в условиях начавшегося военного вторжения в их страну непобедимой военной машины Гитлера?».
Затем же им назывались и те причины, которые предопределили развертывание военных действий. По мнению историка, это было, прежде всего, «присутствие в Финляндии сильных немецких формирований, способных нанести удар по советской территории, создавая реальную возможность совместного с финскими войсками наступления, а также преобладавшие настроения в финском обществе и господствующая официальная позиция Финляндии осуществлять сотрудничество с Германией». В действительности, продолжает Лундин, СССР не создавал новой военной ситуации на границах с Финляндией. В Хельсинки же сами сознательно шли на подготовку к новой войне против Советского Союза, решив принять участие в немецкой агрессии. Он в частности подчеркнул, что в 1940-1941 гг. «для политических и военных лидеров Финляндии было самым сложным делом прикрыть свое приготовление к войне-реваншу и, как мы убедимся, к завоевательной войне»2. Это утверждение трудно опровергнуть. Но тем не менее раз за разом в Финляндии в научных кругах, как заклинание, повторяли и повторяют пропагандистские утверждения Рюти, что в конечно итоге дало, естественно, желаемый результат. Пропагандистские утверждения периода войны, очевидно, прочно утвердились в сознание населения страны. Более того, и в современной России также появились из числа писателей и публицистов сторонники данных утверждений.
В этом плане, видимо, все же следует признать, что, если президент Рюти в своем выступлении имел в виду, что уже до 25 июня СССР начал «регулярные обширные военные действия во всех направлениях нашей страны», то это является очевидной неправдой. Он мог бросить обвинение Советскому Союзу лишь после 25 июня, когда действительно начались массированные бомбардировки финской территории. Но был ли повод у СССР для начала этих бомбардировок? Рюти утверждал, что «нет».
Вот как раз об этом, очевидно, сейчас пора уже сказать правду.
И первое, что нужно заметить, району Ленинграда немецкая авиация начала угрожать уже с первого дня начала Великой Отечественной войны. Боевые операции люфтваффе стали осуществляться тогда именно с использованием финских аэродромов, поскольку технические данные самолетов пока еще не позволяли с территории самой Германии разворачивать массированные операции против района Ленинграда.
Так, уже 22 июня в два часа ночи через аэродром в Финляндии в районе Утти пролетело до 18-ти немецких бомбардировщиков «Ю-88», которые далее пересекли воздушное пространство Советского Союза в районе города Лаппеенранта. После этого над акваторией Ладожского озера они долетели до Невы у Шлиссельбурга, а затем повернули в сторону Ленинграда. Целью этого налета являлось, как утверждают финские исследователи, минирование «объектов, связанных с судоходством на Неве»3. Поставленную задачу, очевидно, германские самолеты выполнили, хотя по советским данным уже тогда состоялся первый воздушный бой в небе у Ленинграда, где немецкие самолеты были встречены истребителями ВВС округа4.
Действительно, определенная готовность противовоздушной обороны города к возможной атаке авиации противника на Ленинград, по-видимому, объяснялась тогда тем, что еще до этого налета в половине первого ночи в штаб ЛВО пришла директива, подписанная Наркомом обороны и начальником Генерального штаба. В этой директиве говорилось о возможности уже 22-23 июня нападения немецкой армии на СССР. В результате командованию ВВС округа «была поставлена задача немедленно привести всю авиацию в полную боевую готовность». Такую же задачу поставили командованию ленинградских войск противовоздушной обороны5. В результате самолеты истребительной авиации округа были уже спустя два часа после отданного в штаб округа из Москвы распоряжения подняты по боевой тревоге для начала боевого патрулирования воздушного пространства Ленинграда. Еще раньше на двадцать минут были подняты по боевой тревоги и части ПВО. Они «получили распоряжение занять всеми своими средствами заранее определенные оперативные позиции»6. Тем не менее все 18 немецких самолетов смогли благополучно вернуться обратно в Финляндию, приземлившись уже в 3 ч 15 мин утра на аэродроме в Утти. «Иными словами, — как подметил военный историк Х. Сеппяля, — с финского воздушного пространства атаковали район Ленинграда, еще до перехода в наступление немецкой армии» и начала Великой Отечественной войны7. В результате можно даже говорить, что Великая Отечественная война началась прежде всего именно на ленинградском направлении.
Однако налеты на советскую территорию в эту ночь этим не закончились. Тогда же еще 14 немецких бомбардировщиков, вылетевших из Восточной Пруссии, тоже использовали Финляндию для своего временного базирования в осуществлении своего налета на район Ленинграда — Кронштадта. Как пишет по этому поводу известный финский исследователь истории авиации К.-Ф. Геуст: «Груженные минами “Ю-88”… взлетели с аэродрома Провехрен в Восточной Пруссии. На штурманском кресле ведущего бомбардировщика сидел капитан финских ВВС Паули Эрви… После сброса мин в 4 ч. 45 минут, “юнкерсы” приземлились на аэродроме Утти, где дозаправились и взяли курс на Германию»8. В результате в советских территориальных водах, в фарватере Финского залива у Ленинграда и Кронштадта, начали сбрасываться 1000-килограммовые мины, сразу же создавая серьезную угрозу коммуникациям советского Балтийского флота.
Тем не менее и этот налет не оказался неожиданным для ленинградских средств противовоздушной обороны. По информации ряда советских источников, немецкие самолеты были обнаружены над акваторией Финского залива и обстреляны зенитными батареями кронштадтских фортов9, а по некоторым сведениям указывается, что даже «два фашистских самолета с их экипажами отправились на дно Финского залива»10. Таким образом, бесспорным, становилось то, что начавшиеся с территории Финляндии налеты немецкой авиации четко фиксировались с самого начала их организации и они представляли несомненную военную угрозу.
Более того, уже в 3 ч 30 мин, если верить неопубликованным воспоминаниям генерала Д. Н. Никишева, ему позвонил начальник ПВО округа и доложил «о подходе группы самолетов в направлении Кронштадта и Ленинграда»11. Естественно, начальник штаба Ленинградского округа, сразу же сообщил об этом в Москву. Он связался с заместителем начальника Генштаба Н. Ф. Ватутиным и проинформировал его о налете, а также запросил у него информацию об обстановке в целом. Ответ был весьма коротким: «Война, тов. Никишов, действуйте»12. В итоге в Ленинграде вовремя получили сведения о начале войны, причем основная угроза для советских войск здесь изначально стала исходить прежде всего с финской территории.
После полученных из Москвы указаний, незамедлительно для штаба и всех окружных управлений была объявлена полная боевая тревога. Также срочно были поставлены в известность о начале войны все военкоматы, партийные и советские организации Ленинграда. Д. Н. Никишев, кроме того, отдал еще срочное распоряжение «предупредить военкоматы о предстоящей мобилизации и формировании частей по схеме развертывания»13. Так, уже рано утром войска округа переходили на абсолютный режим военного времени.
Тем не менее финская армия не перешла тогда государственной границы, поскольку, в соответствии с планом «Барбаросса», она должна была включиться в наступательные операции на ленинградском направлении только после подхода к городу войск немецкой группы армий «Север». Но налеты немецких самолетов на советские стратегические объекты из Финляндии, естественно, продолжились. Наряду с попытками проникнуть в воздушное пространство Ленинграда, 14 немецких самолетов «Ме-110» утром 22 июня на малой высоте постарались атаковать советский военный аэродром под Выборгом. Однако и здесь они также натолкнулись на достаточно сильную систему противовоздушной обороны. Завязался воздушный бой, в котором участвовали истребители 7-го авиаполка14. Как отмечает в своем исследовании отечественный историк авиации И. Г. Иноземцев, «советские летчики атаковали “мессершмиттов”, которые, не приняв боя, поспешили скрыться в сторону Финского залива»15.
Также стали происходить достаточно ожесточенные бои и в небе над советской военно-морской базой в Ханко. Вечером в первый день начала Великой Отечественной войны здесь появились 20 немецких бомбардировщиков. И хотя, по воспоминаниям командующего базой С. И. Кабанова, «оказалось, что эту первую, причем безрезультативную бомбежку мы, по существу, прозевали: зенитные батареи открыли по самолетам огонь после того, как те сбросили бомбы, истребители так и не поднялись»16, было предельно понятно, что все это только предвестник более крупных боевых действий.
Подтверждал этот вывод и тот факт, что на Крайнем Севере немецкая авиация также подвергла бомбардировке район Мурманска. Рано утором 22 июня в городе уже был объявлен сигнал воздушной тревоги17. Более того, как указал в своих мемуарах командующий ВВС ЛВО А. А. Новиков, «в ночь на 23 июня сигнал воздушной тревоги прозвучал и в городе Ленина»18.
Действительно, немецкое командование тогда решило нанести свой первый авиаудар прямо по Ленинграду. До 18 бомбардировщиков, взлетев поздно вечером с территории Финляндии, пытались прорваться к городу со стороны Карельского перешейка. Причем уже на подлете к цели в районе Сестрорецка они натолкнулись на весьма плотный огонь зенитных орудий. В результате половина этой авиационной группы развернулась и двинулась в сторону Финского залива, в направлении Кронштадта, а другая продолжала свой курс прямо на город.
Обе группы немецких самолетов, однако, так и не смогли выполнить поставленной перед ними задачи. У Кронштадта бомбардировщики были встречены мощным заградительным огнем зенитных орудий Балтийского флота. В итоге, по некоторым данным, было сбито «четыре самолета, а остальные повернули обратно»19. Другая же группа бомбардировщиков «Ю-88» оказалась прямо над артиллерийскими позициями 2-го корпуса ПВО Ленинградского округа. Сразу же один из самолетов этой группы был сбит огнем зенитной батареи, находившейся в районе станции Дибуны, остальные же бомбардировщики, беспорядочно сбросив свой груз, быстро взяли обратный курс к территории Финляндии20.
Что же касается сбитого над Карельским перешейком самолета, то три члена его экипажа смогли катапультироваться. Однако приземлившихся на парашютах у поселка Юкки немецких летчиков сразу же взяли в плен. Они оказались одними 132 из первых с момента начала войны военнопленных со сбитых немецких самолетов. Поэтому пилотов лично допрашивал генерал-майор авиации А. А. Новиков21. Кроме того, летчиков, естественно, допрашивали представители разведотдела штаба Ленинградского округа. В результате, выяснилось, что взятый в плен «экипаж вместе с экипажами других бомбардировщиков получил задачу совершить налет на Ленинград и нанести удар по Кировскому заводу»22. Этот факт также подтверждали и изъятые у пленных летчиков документы. Среди них, в частности, оказались карты района Кировского завода23. В результате стало предельно очевидным, что главными целями сорванного тогда налета немецкой авиации являлись крупнейшие промышленные объекты города. Иными словами, как признают сейчас финские исследователи, «командование ЛВО получило доказательство наличия планов люфтваффе бомбить город»24.
Одновременно тогда руководству Ленинградского округа стали поступать еще и достаточно разнообразные разведывательные данные из Генштаба о том, что немецкое командование уже готовит масштабные «авиационные удары по Ленинграду, подобно тем, которые подверглись Рига, Каунас, Минск, Смоленск, Киев, Житомир, Севастополь»25. Эти сведения подтверждались также информацией, поступающей по линии радиоразведки. Из получаемых данных становилось ясно, что уже началось «сосредоточение на аэродромах Финляндии крупных сил немецкой авиации»26. Очевидно, эта информация прежде всего была связана с тем, что тогда из Германии на аэродром в Мальми под Хельсинки уже стали перебрасывать немецкую бомбардировочную авиацию 1-го воздушного флота, что было вызвано, как объясняется в финской исторической литературе, недостаточной пропускной способностью аэродрома в Утти27. Но все это требовало от советского командования принятия крайне оперативных решений. Начальник разведотдела штаба округа комбриг П. П. Евстегнеев срочно доложил об имеющихся у него сведениях своему руководству.
Теперь советскому военному командованию из реально происходивших на северо-западных границах СССР событий нужно было делать адекватные выводы. Как по этому поводу заметил Новиков, «нужно было принимать срочные меры, чтобы избавить Ленинград от участи городов, подвергшихся яростной бомбардировке в первые часы войны». Далее же он в своих воспоминаниях отметил, что у руководства ВВС округа тогда уже сложилось мнение, что «если не будем медлить, то вполне справимся с такой задачей»28.
Так, на второй день войны позиции Финляндии стали предельно ясны. Нарушение воздушного пространства СССР превращались в весьма регулярные боевые действия. Очевидно, что в подобных условиях требовалось уже дать все-таки соответствующий отпор. Об этом решении, естественно, должны были думать прежде всего в Москве, поскольку ранее, с началом войны, войскам Ленинградского военного округа давалось категорическое указание, чтобы они «не шли на провокации»29.
По воспоминаниям начальника штаба округа генерал-майора Д. Н. Никишева, он 23 июня в 12 часов дня связался по прямой телефонной линии с Москвой и доложил о сложившейся ситуации и о действиях финнов заместителю наркома обороны СССР и начальнику Генштаба Г. К. Жукову. Как пишет Никишев, он сообщил ему о систематических фактах нарушения границы со стороны Финляндии. Ответ был категоричным. Жуков твердо сказал: «”Бейте эту св…чь”, — и положил трубку»30. Это означало, что для военных загадок тогда уже не было. Боевые действия Финляндии на советской границе явно указывали на то, что финны вступили в войну на стороне Германии и по этому поводу требуются адекватные действия.
Уже в ночь с 23 на 24 июня разведотделу округа было поручено подготовить карту финских «аэродромов с указанием координат каждого из них», а также «количества базирующихся самолетов и зенитного прикрытия»31. Собственно эта карта собственно затем и стала использоваться для разработки весьма поспешного по своей сути плана действий советских военно-воздушных сил против немецкой авиации на финской территории. Сам этот план, судя по воспоминаниям Новикова, был утвержден командующим округа днем 24 июня, когда он уже лично связался с Наркомом обороны С. К. Тимошенко. Тот в свою очередь «проконсультировался в еще более высоких инстанциях, и решение было получено»32. В результате на следующий день, рано утром, разработанный в штабе ВВС округа план уже начал реализовываться, и «первый удар по вражеским аэродромам был нанесен 25 июня в 4 часа утра»33.
Из общей подготовки, планирования и осуществления данной операции видно, что она готовилась стремительно. Более того, за ее реализацией не скрывалось ничего кроме желания с помощью упреждающих действий, при возникновении реальной угрозы нанесения противником «внезапного удара», не давать ему «инициативы действий». Так, собственно, говорилось в довоенных документах «стратегического развертывания вооруженных сил Советского Союза на случай войны с Германией и ее союзниками»34. И теперь эта задача начала осуществляться.
Упреждающий удар был нанесен советской авиацией 25 июня по 18 аэродромам в Финляндии и захваченной Германией Норвегии. В этой операции принимали участие 260 бомбардировщиков и 225 истребителей сопровождения35. Таким образом, на каждую цель советское командование направило приблизительно столько же бомбардировщиков, что и люфтваффе в район Ленинграда в момент их налетов на советскую территорию. В среднем на финские и норвежские объекты бомбовый удар наносили 14 советских самолетов. Разница немецкого и советского авианалетов заключалась лишь в значительно большем количестве целей, которые были подвергнуты атаке советской авиации. В итоге, по данным отечественных источников, было уничтожено 30 самолетов на земле и 11 сбито в воздушных боях36.
Эти показатели, однако, оспариваются в финской научно-исследовательской литературе, где указывается на то, что потери ВВС Финляндии оказались в результате налета советской авиации 25 июня весьма незначительными37. Вероятно, что данное утверждение является вполне справедливым. Но, признавая это, мы тем самым еще больше убеждаемся, что проведенная тогда операция готовилась, а затем была и осуществлена крайне поспешно. Оценивая произведенную советскими ВВС 25 июня бомбардировку финской территории, военный историк Х. Сеппяля прямо отметил: «Воздушные удары были плохо разработаны и подготовлены»38. Тем самым, еще раз на практической основе подтверждалась мысль о том, что в СССР ранее не предусматривался и заблаговременно не планировался «мощный, сокрушительный удар» по Финляндии.
Но, говоря о налете советской авиации, нужно еще, вероятно, учитывать и другое. Для советского командования результат заключался прежде всего не в количестве уничтоженных финских самолетов. На самом деле главная задача, ставившаяся тогда перед военно-воздушными силами Северного фронта, а также Балтийского и Северного флотов, заключалась в другом. Основным для СССР являлось предотвращение массированных налетов авиации Германии на стратегически важные районы северо-запада Советского Союза и прежде всего на Ленинград. А вот тут как раз результат этой операции явно был достигнут. И хотя в современных исследованиях до сих пор существует мнение, что «нет никаких данных о потерях немцев» от проведенной бомбардировки и что сами эти потери, «вероятно, были такие же скромные», как и у финнов39, но прежде всего важен общий итог. Он же заключается в том, что с этого момента налеты на Ленинград немецкой авиации с финской территории прекратились и фактически больше уже не осуществлялись до конца войны. Безусловно, это было наиболее существенным из того, что удалось достигнуть советским военно-воздушным силам в самом начале Великой Отечественной войны.
С другой стороны, можно еще отметить, что советский налет нанес и первый удар по военной политике Финляндии того времени. Позволив сначала разместить части вермахта на своей территории, а затем еще разрешив базироваться у себя военноморским и военно-воздушным силам Германии, руководство страны не до конца, вероятно, задумывалась о возможных последствиях принятия такого решения. В этой связи американский профессор Ч. Лундин прямо заметил: «Политические лидеры маленьких государств, таких как Финляндия, находящихся в ошеломляющей близости от жизненных центров больших стран, таких как Россия, должны быть особенно дальновидными. С одной стороны, очевидно, они должны быть готовы к защите своей страны от вторжения более мощного государства. С другой стороны, им следует учитывать тот факт, что их страна будет всегда жить рядом с этим превосходящим по силе соседом и что такой сосед, как Россия, имеет право чувствовать себя в безопасности»40.
Тем не менее, надежды же на то, что вермахт в считаные месяцы сокрушит Красную армию, а люфтваффе уже в первые часы войны сможет подорвать мощь советской авиации, явно не оправдались.
В итоге в момент ответного авиационного удара уже пострадала, прежде всего, территория самой Финляндии. Более того, по данным финского управления противоздушной обороны, 25 июня 1941 г. от бомбардировки погиб 21 человек, а более 100 было ранено41. Так появились первые жертвы политики военного сотрудничества Финляндии с Германией.
Единственное, что реально дали события 25 июня финскому руководству, это то, что у Финляндии возникла возможность официально объявить войну Советскому Союзу. Иными словами, в Хельсинки произошедшее позволило тожественно заявить, что «наши закаленные войска, такие же отважные и преданные, но лучше вооруженные и снаряженные, чем в прошлой войне, будут сражаться за свободу родины, за жизненное пространство нашего народа, за веру отцов и за наш свободный общественный строй»42. Именно такими фразами сопровождалось объявление 26 июня 1941 г. Финляндией состояния войны.
Примечания:
1 По обе стороны Карельского фронта. Документы и материалы. Петрозаводск, 1995. С. 54.
2 Ibid., p. 80-82, 86, 112.
3 Jokipii M. Jatkosodan synty. S. 584.
4 Новиков А. А. В небе Ленинграда. М., 1970. С. 45.
5 Там же. См. также: Винницкий Л. Г. Бойцы особого фронта. Л., 1980. С. 12.
6 Дворянский Е. М., Ярошенко А. А. В огненном кольце. С. 12.
7 Seppälä H. Leningradin saarto 1941-1944. S. 38-39.
8 Геуст К.-Ф. Советская бомбардировка финских аэродромов в июне 1941 г. в начальной стадии «войны-продолжения» // От войны к миру: СССР и Финляндия 1939-1944 гг. СПб., 2006. С. 225.
9 Дважды Краснознаменный Балтийский флот. М., 1978. С. 187; Козлов И. А., Шломин В. С. Краснознаменный Балтийский флот в героической обороне Ленинграда. Л., 1976. С. 64. (Наиболее подробное описание этого налета см.: Противостояние Люфтваффе и советского балтийского флота. «Немецкие самолеты сбрасывают какие-то предметы.» // URL: http://balfleet.com/ burja_v_zalive/13-nemeckie-samolety-sbrasyvajut-kakie-to-predmety.html).
10 Гужков А. А., Раздольский Е. И. Противовоздушная оборона КБФ // Моряки-балтийцы на защите Родины 1941-1945. М., 1986. С. 177.
11 Архив штаба Ленинградского военного округа (далее: АШ ЛВО). Ф. 47. Оп. 47/127. Д. 24 (2). Л. 277. Воспоминания Д. Н. Никишева.
12 Там же. Л. 278.
13 Там же.
14 См.: История Ордена Ленина Ленинградского военного округа. М., 1988. С. 165.
15 Иноземцев И. Г. Под крылом — Ленинград. М., 1978. С. 36.
16 Кабанов С. И. На дальних подступах. М., 1971. С. 136.
17 Иноземцев И. Г. Крылатые защитники Севера. М., 1975. С. 6.
18 Новиков А. А. В небе Ленинграда. С. 46.
19 Дворянский Е. М., Ярошенко А. А. В огненном кольце. Таллин, 1977. С. 19.
20 Там же.
21 См.: Новиков А. А. В небе Ленинграда. С. 47.
22 Винницкий Л. Г. Бойцы особого фронта. С. 13.
23 Геуст К.-Ф. Советская бомбардировка финских аэродромов в июне 1941 г. в начальной стадии «войны-продолжения». С. 226.
24 Там же.
25 Винницкий Л. Г. Бойцы особого фронта. С. 13.
26 Там же.
27 Jokipii M. Jatkosodan synty. S. 586.
28 Новиков А. А. В небе Ленинграда. С. 50.
29 АШ ЛВО. Ф. 47. Оп. 47/127. Д. 24 (2). Л. 288. Воспоминания Д. Н. Никишева.
30 Там же.
31 Винницкий Л. Г. Бойцы особого фронта. С. 13.
32 Новиков А. А. В небе Ленинграда. С. 50.
33 Там же. С. 51.
34 Россия ХХ век. Документы 1941 год. С.216; Горьков Ю. А. Кремль. Ставка. Генштаб. Тверь, 1995. С. 304.
35 Барышников Н. И. Блокада Ленинграда и Финляндия 1941-1944. СПб. — Хельсинки, 2002. С. 45; Иноземцев И. Г. Под крылом — Ленинград. С. 40. В мемуарах А. А. Новикова, подтверждая цифру уничтоженных самолетов противника, указывается, что в этой операции приняло участие 263 бомбардировщика и 224 истребителя (Новиков А. А. В небе Ленинграда. С. 51).
36 Барышников Н. И. Блокада Ленинграда и Финляндия 1941-1944. С. 45; Иноземцев И. Г. Под крылом — Ленинград. С. 40; Новиков А. А. В небе Ленинграда. С. 51.
37 См.: Геуст К.-Ф. Советская бомбардировка финских аэродромов в июне 1941 г. в начальной стадии «войны-продолжения». С. 229-239.
38 Seppälä H. Leningradin saarto 1941-1944. S. 47.
39 Ibidem.
40 Ibid., p. 12.
41 Ulkoasiainministeriön arkisto. 110 A 1. Pommituskertomus ajalta 22-26. 06.1941.
42 По обе стороны Карельского фронта. Документы и материалы. С. 59.