Энтин Дж. * К истолкованию русской революции 1917 г. * Статья

«Вопросы истории», №8-2012


Энтин Джордж — профессор Пенсильванского университета, США.


Как коммунизм пришел в Россию? Иначе говоря, как большевистская партия В. И. Ленина и Л. Д. Троцкого достигла власти в 1917 году? Десятки лет обычным был простой ответ — Ленин. Начать с того, что именно Ленин создал Партию и разработал авторитарные принципы ее организации. Именно Ленин и Троцкий приспособили марксистскую теорию истории и соответствующую политическую стратегию к российским условиям; именно Ленин, возвратившись в Россию весной 1917 г. и увидев, что Партия находится в состоянии замешательства, превратил партию в действенный инструмент. Затем он направил ее энергию на захват власти.

Согласно этой версии, большевики и другие левые партии, как радикальные, так и умеренные социалисты, а также анархисты, окрепли летом и осенью благодаря главным образом неудачам Временного правительства, особенно его неспособности обеспечить победу в войне или перемирие. Развитие, казалось, было направлено к утверждению коалиционного правительства, составленного из различных социалистических партий. Ленин, однако, хотел иного, он был настроен в пользу однопартийной диктатуры. Осенью Ленин скрывался, уклоняясь от ареста, тем не менее в начале октября он почувствовал, что настал момент для нанесения удара. Его партия вновь, как и весной, была в состоянии замешательства, нерешительности и разброда, но он гнал ее вперед письмами из Финляндии. Его личное влияние, видимая сверхчеловеческая воля возобладали, и под непосредственным руководством блестящего вожака Льва Троцкого большевики легко, почти мирно сместили Временное правительство, совершив самый успешный и искусный государственный переворот в истории.

Таков самый простой и прямой ответ на вопрос, как большевики получили власть. Без загадочных тайн, почти без неясных вопросов — он удовлетворял десятки лет. Сами большевики, особенно после того как И. В. Сталин унаследовал трон Ленина, объявив себя его лучшим учеником, подкрепляли такое объяснение в широкой пропаганде и средствами науки. Сталин утверждал, что Ленин — продолжатель дела Маркса: ленинское понимание марксистских законов истории дало ему знание искусства восстания. Восстание, хотя это и искусство, получило активную поддержку масс. Целью Сталина было обосновать правомерность коммунистического правления и своей собственной власти. Троцкий в целом разделял такую обобщенную трактовку и в значительной мере участвовал в ее создании, канонизировав свою версию в виде одного из самых великих мифологических повествований в мире. Противники большевиков — всех оттенков, и монархисты, и либералы, и умеренные социалисты, — подтверждали тот же самый ответ, задаваясь целью опровергнуть правомерность коммунистической власти. Они понимали происшедшее как беззаконный захват власти за спиной русского народа. Такое понимание большевистских действий как спланированной операции составляло стержень того, что получило наименование «тоталитарной школы», или «тоталитарной модели».

Историки — неуправляемое сообщество, всегда стремящееся к более свежему и отвечающему их времени объяснению, никогда не удовлетворяясь чем-то однажды достигнутым. Появляются новые вопросы, новые ответы, новые точки зрения, новые методы анализа, а иногда даже и новая технология. Далее, после смерти Сталина в 1953 г. начали появляться новые источники, просачивавшиеся из ранее закрытых архивов. Не менее важно то, что выросло новое поколение, воспитанное в понятиях социальной истории. Многие занимающиеся ею полагали, что нашли ключ, который, наконец, придаст истории характер науки и обнажит ограниченность, убогость политической истории, которая держит в центре внимания правителей и их идеологию. Сочинения этих авторов появлялись начиная с 1970-х годов — труды талантливых, увлеченных, преимущественно молодых историков. Они старались не просто изгнать и подменить господствующие обобщения тоталитарной школы старшего поколения, а и уничтожить ее. Некоторые из них поторопились развенчать ее как сгнивший плод мышления «холодной войны». Эта школа, в их представлении, являлась попыткой продвижения западных, особенно американских, интересов в ходе противостояния с Советским Союзом. Подразумевалось, что честную историю нельзя написать с точки зрения либеральной демократии, если хотите — капитализма. Они провозглашали это, как если бы сами были в стороне от идеологических пристрастий, сложившихся в 1960-е годы. Заметим, что социальные историки старались показать общество как оно выглядит снизу, изображая жизнь тех, кто традиционно является объектом властвования, а не властвуют сами. Усвоенная ими точка зрения основана на сочувствии чаяниям страдающих и бедных.

При этом некоторые из этих социальных историков анализировали мнения, высказанные на различных народных собраниях в 1917 г., именуемых «советами». Здесь необходимо отвлечься, чтобы прояснить слово «совет» (по-английски — council).

Советы появились на свет в небольшом количестве в ходе революции 1905 года. Во время всеобщей забастовки рабочие, иногда по подсказке профессиональных революционеров, избирали своих представителей. Это были неправительственные учреждения, и они не претендовали на роль органов государственной власти. Они стремились сформулировать, представить и отстаивать интересы рабочих. Советы имели сходство с профсоюзами, но отличались меньшей формальностью и большей активностью в общественно-политических делах. Они, возможно, выросли на традициях русского крестьянства с его общинными порядками управления мирскими делами. Крестьянские сходы обладали огромной властью, законной властью в глазах крестьян, несмотря на тот факт, что отчасти служили орудием государства и поместного, ранее крепостнического, дворянства.

В широком масштабе советы появились в 1917 г. — советы рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Объединенный совет рабочих и солдатских депутатов в столице, Петрограде, разумеется, пользовался наибольшим авторитетом. Высшей, чем Петроградский совет, властью обладал съезд советов, который состоялся только один раз, в июне, до взятия власти большевиками. Второй съезд собрался 25 октября.

Первый крупный прорыв в традиционной тоталитарной версии, рассматривавшей Октябрь как большевистский переворот, случился в момент, когда Советский Союз торжественно отмечал в 1967 г. пятидесятилетие этого события. Автором книги «Красный Октябрь: большевистская революция 1917 года»1 был Р. В. Дэниелс, профессор Вермонтского университета, который также время от времени избирался в местный парламент. Он был учеником М. Карповича, из семинара которого в Гарварде вышли наиболее крупные специалисты в области русских исследований. Дэниелс не являлся «социальным» историком и даже иногда пользовался термином «тоталитарный». В его поле зрения были как процессы, так и явления.

Писать об Октябрьской революции он начал чуть ли не случайно. Приглашенный к участию в дискуссии на одной из конференций по сравнительному изучению коммунистических революций, он выдвинул ясный исследовательский замысел изучения соответствующих документов и выявления большевистского плана восстания. И вот оказалось, что не удается найти никакого такого плана. Тогда он принялся за поиск всерьез, прямо в Ленинграде, и даже проследил шаг за шагом путь Ленина из его убежища в Петрограде в большевистский партийный штаб в ходе событий того решающего дня.

С Дэниелсом я познакомился в 1966 г., в отделе связи американского посольства в Москве. К тому времени я имел представление о его взгляде, поскольку использовал в преподавании его учебник. За ланчем я собирался убедить его в ошибочности избранного им пути. Ранее мне его заключения показались несостоятельными, и я собрал для себя, в подтверждение, целую подборку документов. Но — не получилось; подборка чересчур мала, полагал я. Таким образом я не изменил свое представление во время первого объяснения с Дэниелсом. В тот день в Москве из-за стола с Дэниелсом я вышел правоверным. И все же, пусть не в полной мере, но он привел меня к пониманию того, что мои учебные лекции — не верх совершенства.

Изучив доступные источники, Дэниелc нашел, что в октябре сами большевики воздерживались от восстания. Партия, как и весной, была в замешательстве и разобщена, некоторые из ее руководящих деятелей даже настолько испуганы, что были неспособны к действию, несмотря на яростные понукания Ленина, скрывавшегося в Финляндии. Затем счастье улыбнулось большевикам: Александр Керенский, глава Временного правительства, перешел к действиям. Утомленный слухами о большевистских планах восстания, он первым нанес удар, неправильно его рассчитав. Он попытался закрыть большевистские газеты, арестовать руководителей Петроградского совета, включая Троцкого, и восстановить власть правительства над гарнизоном. Когда большевики стали защищаться, правительственные силы развалились, и большевики прямым путем пришли к власти; случай им помог. Как бы то ни было, по заключению Дэниелса, решающую роль сыграл шаг, предпринятый Керенским, а не инициатива со стороны большевиков: их партия пришла к власти по воле случая. Он использовал это слово в статье в «The Russian review», опубликованной одновременно с книгой. Дэниелc сам удивлялся своему собственному выводу.

Что же вызвало стремительный выпад Керенского — слишком слабый, чтобы привести к успеху, но достаточный, чтобы послужить вызывающим сигналом? Как отмечалось, в течение лета и осени радикальные партии, не только большевики, пользовались всё большим влиянием в советах. Все ожидали, что Второй съезд советов, открытие которого намечалось на 25 октября, создаст коалиционный кабинет и просто сместит Временное правительство Керенского. Отсюда и настойчивые призывы Ленина, требовавшего, чтобы партия захватила власть до 25-го. Только таким путем он мог сформировать желательное, однопартийное правительство. Между тем Троцкий, возглавлявший Петроградский совет, использовал его для дискредитации Временного правительства, заявляя, что Керенский намерен не допустить созыва Второго съезда советов, а выступавших на стороне съезда солдат хочет отправить на фронт. Троцкий предпринимал действия, направленные на ослабление Керенского, подрывая власть правительства над гарнизоном Петрограда и объявляя своей целью защитить Второй съезд, сорвать якобы существующий план Керенского помешать его созыву. Это и толкнуло Керенского на невыгодный для него шаг.

Важно подчеркнуть, что Троцкий взял в свои руки контроль над гарнизоном не от имени большевистской партии, а от лица Петроградского совета. Советы всех видов — рабочих, солдатских и крестьянских депутатов — связывали свои ожидания со Съездом, который должен был провозгласить себя верховным органом власти и сформировать кабинет. В течение лета и осени большевики пользовались растущей поддержкой, но ожидалось, что к власти придет советское, а не большевистское правительство. Как отмечалось, Петроградский совет во главе с Троцким стремился покончить с Временным правительством, утверждая, что это делается во имя спасения близившегося Съезда. Позднее Троцкий заявлял, что это было маскировкой: истинной его целью было взять власть для своей партии, а не обеспечение неприкосновенности Второго съезда. Но он лгал. Дело в том, что большевикам так и не удалось, несмотря на требования Ленина, наметить план восстания.

В этом заключалось открытие Дэниелса, которое поразило всех исследователей этих событий. Если бы Керенский не стал действовать, Съезд мирно собрался бы и, по всей вероятности, создал многопартийное правительство, в котором большевики пользовались бы значительным влиянием, но не диктаторскими полномочиями. Вероятнее всего, Троцкий соврал не перед тем событием, а после, когда он утверждал, что его призыв защитить Второй съезд советов являлся предлогом для захвата власти большевиками до того, как Съезд собрался. Революция произошла бы в любом случае, но это была бы другая революция — если бы Съезд собрался без событий 24 октября.

Тем не менее Дэниелс, как я полагал в то время, допустил натяжку, когда делал вывод, что это великое событие являлось случайностью. Поверхность событий — одно, а был еще Ленин, подталкивавший и побуждавший к действию, непрерывно оказывавший давление издалека и еще более настойчиво — по возвращении в Петроград. Позднее, по прочтении «Красного Октября», я высказал все это Дэниелсу и был польщен его признанием, что более содержательных критических замечаний на его работу он не получал.

Необходимо коснуться трехтомной истории революции Троцкого. К этой большой работе историки с пользой обращались не раз. Блестящее литературное произведение, сильное в анализе, оно в то же время является воспоминаниями одного их важнейших участников решающих событий. Таким образом, это серьезнейший источник. Троцкий чрезвычайно изящно и вдохновенно излагает ход событий, постоянные маневры между классовыми врагами, прорыв к великим свершениям пролетарской революции, руководимой большевиками; при чтении этого сочинения буквально захватывает дыхание. Оно насыщено метафорами и экскурсами, уместными при анализе событий и характеристике лиц. Как повествователь Троцкий поднимается почти до Фукидида или Гиббона. Примером исторического анализа может служить то, как Троцкий, прибегая к использованию традиционных марксистских понятий, развивает оригинальное объяснение того, почему революция в России, с ее феодальным, по марксистским меркам, в лучшем случае полуиндустриальным, обществом, была более подготовленной для проведения пролетарской революции страной, чем развитые капиталистические страны Европы. Эти страны, надо думать, располагали большими предпосылками для социализма, чем отсталая Россия.

История, написанная Троцким, однако, страдает крупными недостатками. Во-первых, с точки зрения фактической, действия Керенского накануне Второго съезда, по сути, не показаны, растворены в потоке событий и выглядят «мелкими выпадами». Нет упоминаний о том, что Керенский сам проявил инициативу, стремясь вернуть утраченные позиции. «Хотя восстание может победить только в порядке наступления, оно развивается тем лучше, чем более походит на самооборону». Фактически же, все источники указывают на то, что действия большевиков были оборонительными. В источниках не отразилось никаких конкретных действий со стороны большевиков или Петроградского совета, способных послужить началом восстания, прежде открытия Второго съезда. Поставленные большевистским ЦК задачи — отбить нападение на партийные газеты, направить воинские отряды туда или сюда, и т.д. — все это делалось лишь в ответ на нападения со стороны правительства, произведенные рано утром. Многие историки склонны считать данное Троцким освещение фальшивым; при более щадящем истолковании можно списать эти сомнения на путаницу его взволнованного воображения.

Второй недостаток менее очевиден и более серьезен, он показывает, насколько Троцкий был скован марксистскими понятиями. Он сводит историю к двухмерному в основе противостоянию социально-экономических классов. «Классовый конфликт» для К. Маркса являлся не просто удобной социологической категорией, для него это был золотой ключ к всемирной истории — истории современности. Это означало, что история нового времени является просто борьбой между пролетариатом и буржуазией. Это создает основу для ярко драматического повествования, но устраняет буйную сложность живой реальности. Более того, рисуется предопределенный исход всемирной истории — победа пролетариата в мировом масштабе и в конце концов воплощение в жизнь безгосударственного, бесклассового общества, с безграничным процветанием человеческого разума и торжеством гуманистической морали.

Таково было якобы научно обоснованное Марксово видение судьбы человечества. В России пролетариату и его партии было суждено одержать победу, потому что ее идеология объективно истинна, а правда не может не победить. История не знает иного пути. Эта идея ныне считается нелепой, но и при самом своем возникновении была весьма уязвима, если не опиралась на своего рода религиозную веру. Более чем просто идеология, она отмечена чертами и духом доисторической мифологии.

Изучение событий Октября приостановилось после выхода книги Дэниелса «Красный Октябрь», но в целом исследование революции сделало рывок вперед, поскольку набрала силу деятельность социальных историков. Их ведущим выразителем является Р. Суни, профессор Мичиганского университета (Ph.D. Гарвардского университета, поколения после Карповича). К инструментам социальной истории Суни добавил методы двух новых областей исторического познания — культурной истории и дискурсивного анализа. Он взял под прицел работы Р. Пайпса, своего бывшего наставника, который унаследовал кафедру Карповича. Перед Пайпсом долгое время преклонялись, видели в нем превосходного историка, но он вызывал и неприязнь из-за своего взгляда свысока на тех, кто не разделяет его убеждения, и из-за его общественного облика консервативного ученого мужа и агрессивности в вопросах внешней политики. Пайпс консультировал по советским делам президентов Р. Рейгана и его преемников. Важнейшим принципом в представлениях Пайпса об Октябрьской революции является признание ее большевистским государственным переворотом. В той мере, в какой массы народа, особенно рабочего класса, Марксова пролетариата, были вовлечены в движение, они были обмануты Лениным и соучастниками его заговора. По существу, Пайпс многое в русской истории рассматривает как попытку свергнуть самодержавие, предпринятую беспочвенной интеллигенцией, которая сама находилась во власти автократической ментальности, пропитанной утопическими чаяниями. Оппоненты Пайпса считали, что его позиция основана на произвольном понимании природы человека, отражающем классовые предрассудки. Некоторые читатели его трудов улавливают антирусскую предвзятость автора.

Суни выступал в качестве главного истолкователя совокупности открытий молодых социальных историков; они подчеркивали активность, растущее самосознание, организационный здравый смысл рабочих в первые девять месяцев 1917 года2. Всё большая способность самовыражения рабочих усиливала их солидарность несмотря на возникавшую у них разноголосицу. Соединяя эти новые данные с идеями Э. Дж. Томсона, весьма влиятельного британского историка-марксиста, который писал об английском рабочем классе и значительно обогатил понимание классовой культуры, Суни усовершенствовал аргументацию социальных историков. Если кратко, он установил различие между самими жизненными реалиями и теми истолкованиями, которые строятся по их поводу. Предметом изучения стала сама языковая оболочка, скрывающая действительный смысл рассматриваемых явлений. Таким путем он ввел в свои рассуждения метод исследования дискурса. Помимо языка, предметом исследования стали знаки и символы, а также существенные для объяснения особенности повествовательной структуры.

Несмотря на достижения социальных историков, которые значительно расширили изучение факторов и групп, участвовавших в событиях Октября, все еще требует ответа вопрос, насколько состоятельна оценка Октября как переворота, или путча — согласно учению тоталитарной теории. Даже в совокупности наблюдения Суни в отношении механизма октябрьских событий и противостояния Петроградского совета и Временного правительства недостаточны для обоснованного утверждения о том, что это был не переворот, а народное восстание.

Истолкование, предложенное Суни, ведет и к другим соображениям. Оно ведь тоже покоится на том определении природы человека, которое свойственно особенностям марксистских допущений относительно рациональности и интересов. Возможно, Пайпс — элитист, даже сноб, но его исходные посылки об ограниченности человеческого разума, этой хрупкой опоры, имеют свой смысл. Критические доводы Суни менее убедительны, когда направлены против идейного сподвижника Пайпса, Роберта Конквеста — поэта-историка старой школы, усвоившего премудрости Э. Бурке. Некоторые сочинения Конквеста проникнуты ощущением тонкости и неустойчивости человеческой природы, нашей склонности увлекаться: история — это, в основе, «цепь безрассудств». Такое понимание придает видению Конквеста трагический оттенок. Суни, конечно, небезызвестно о подобных направлениях мышления, но никак не удается рассмотреть, где у него это учитывается в анализе. Может быть, социальным историкам недостает чувства трагического?

Разве достаточно показать, как это делает Суни, что социальные движения обусловили обстановку и волю движения к Октябрю? Рабочие, которые поддержали Октябрьскую революцию и многие из которых вскоре (за месяцы, или год-два) отошли от большевиков, может быть, просто заблуждались в отношении целей большевиков или, возможно, слишком нервно реагировали на «буржуйство». Большинство рабочих желало углубить революцию, смести Временное правительство. Источники, однако, не указывают на их тяготение к однопартийной диктатуре. Тактика Троцкого, защищавшего многопартийный Второй съезд советов, также опровергает подобное мнение о намерениях рабочих.

Социальные историки обогатили освещение русской революции и расширили наше понимание ее событий, тенденций и процессов, но остается непоколебленным, до сих пор по крайней мере, традиционный вывод: Октябрь — государственный переворот, а не народное восстание. Каковы б ни были обстоятельства и порывы, но когда нашелся решительный человек, который уловил момент, сориентировавшись в обстановке, и, вопреки советам своих главных сподвижников, взялся действовать при данных обстоятельствах — этого оказалось достаточно. Октябрь остается немыслимым без исторического присутствия Ленина и партии, которая им и была создана.

При всем блеске анализа Суни, по его содержанию и по сути, а также по тем направлениям дальнейшего исследования, которые он предлагает, ему не избежать противостояния с анализом Мартина Малиа, наиболее глубокого и тонкого представителя тоталитарной школы. Малиа, недавно скончавшийся профессор истории в Беркли, тоже вышел из семинара Карповича в Гарварде. Значительную часть жизни он провел в Париже и иногда писал по-французски и был вполне осведомлен о тонкостях французской философии и историографии. Его знаменитая и в некотором смысле пророческая статья была напечатана анонимно (подписана «Z») в 1990 г. в журнале «Daedalus»3. Малиа представил весьма компетентный и оригинальный очерк происхождения революции, опираясь на теорию модернизации, в особенности — на выводы Александра Гершенкрона, русского по происхождению и очень влиятельного гарвардского экономиста. Гершенкрон описывал различные типы индустриализации как распространение промышленной революции, со сдвигом во времени, из Западной в Восточную Европу. Он показал особые проблемы, стоявшие перед русским правительством, а также имевшиеся у него особенные возможности. Малиа опирался также, по-видимому, на идею Жака Маритена, который рассматривал средневековые ереси как стремление обрести спасение на земле и произвести революции модерна. У Малиа, кроме того, имеются глубокие социологические и психологические наблюдения в исследовании о А. И. Герцене, выдающемся общественном деятеле и мыслителе России XIX века.

Февральская революция, в описании Малиа4, привела к власти неопытное, неустойчивое правительство, пытавшееся руководить расколотым обществом, проводя в то же время непопулярную политику. Этому правительству не удалось ни договориться об окончании войны, ни просто вывести Россию из нее, и оно медлило с передачей земли крестьянству. Малиа ясно показывает сдвиги и перемены в обществе в течение революционного года, признавая в этом отношении достижения социальных историков. Он, однако, утверждает, что Октябрь не являлся результатом этих тенденций. Политическое созревание рабочего класса создавало обстановку, благоприятную для большевиков, но не во всем. Для некоторых рабочих все происходящее свидетельствовало о возможности реформ при существующих условиях, и ничего больше. По сути, он считал, что в Октябре рабочие были менее радикальными, чем в Феврале. Этот переворот не являлся революцией рабочего класса. Он настаивал на этом вопреки утверждениям большевиков, а равно и других историков.

На удивление бегло описывает Малиа дни Октября, и читателю остается самому выискивать в работах Малиа аргументы, подтверждающие его заключение. Их заменяют рассуждения о природе политики. Малиа подчеркивал автономность политики. Это особая область, не сводимая к социальной или экономической истории, и напрасно пытаться объяснять одно — понятиями другого, представлять политику как производное экономических тенденций или экономические тенденции — как результат политических решений. Малиа не обосновывал и этот пункт. Он следовал, очевидно, выводам своего коллеги по Беркли Шелдона Уолина. Социальные историки могут считать позицию Малиа уловкой; ее можно, однако, рассматривать как приглашение к размышлению на более абстрактном уровне или как глубокое, даже философское соображение, которое напоминает об основах классической политической теории. Тем не менее остается только пожалеть, что Малиа не рассмотрел события того революционного года более пристально.

Разграничение общества и политики в разумении Малиа все же не имело абсолютного характера. Их не разделяла китайская стена. Интересно, что именно, социальные историки исследовали и прояснили различие между этими двумя областями. Диана Кенкер, профессор Иллинойсского университета, и Уилям Розенберг, профессор Мичиганского университета (подобно Суни, ученики Пайпса, изменившие его учению), — вот кто показал характер мышления рабочих, а также среднего класса. Они представили более широко само понятие политики. Обе эти области связывала воедино не только деятельность государства, но и борьба, переговоры о положении женщин, национальностей, о производстве и т.д.

Социальная история по видимости получила чрезвычайное развитие, породила многочисленные отрасли — не только дискурсивный анализ, как показано выше, но и культурную историю, которая в свою очередь понимается по-разному. Теперь это исследования и по гендерным, и по национальным, и по пространственным проблемам. Этот список все разрастается, демонстрируя и богатство сегодняшней исторической науки и ее неожиданные провалы. Особенно важна для изучения революций «новая военная история». Ее занимают прежде всего не подробности сражений, а культурные и социальные основания военного дела. Ее главное открытие, по-видимому, то, что революции являются порождением не классовых конфликтов, а войн.

Исследования по русской революции показывают плодотворность специализации и необходимость синтеза, чтобы сделать ее понятной и придать ее освещению целостность. Поразителен тот факт, что еще до того, как получила развитие в этой области социальная история, М. Н. Рой, несколько догматичный марксистский историк индийского происхождения, поддерживавший Сталина во внутрипартийных конфликтах, в малоизвестном ныне исследовании 1949 г.5 наметил некоторые методы, в дальнейшем использованные социальным историками. Рой обрисовал то, что может считаться прото-семиотическим подходом к революции. Он писал о той дезориентации, которую неизбежно породила Февральская революция, когда было отвергнуто, вдруг отметено все, что составляло обширную совокупность символов исторической России. Ушел в небытие не только царь Николай, но и сам царизм, являвшийся прежде мощным политико-религиозным символом, для многих обывателей — воплощение государства и Бога. Отсутствие традиционных устоев создало зияющий, ошеломляющий вакуум. Он по-разному ощущался в различных слоях общества, но, разумеется, влиял на всех: и наиболее и наименее традиционно мыслящих, и самых верующих и не верующих вовсе, на радикалов и антимонархистов. (Некоторые из нас помнят убийство Дж. Кеннеди; это событие, поскольку произошло в нашей стране законов, а не лиц, оставило наши институты непоколебленными; шок, тем не менее, был велик.)

Из этого следует, что надо не ограничиваться категорией интереса, а всматриваться в образ мышления соответствующего класса, или в то, что иногда называют «культурной средой». Было ли восприятие собственных интересов рабочими, крестьянами и др. свободно от традиционных или только еще возникавших мифов? Этот вопрос относится не только к космологии, но также к еще более фундаментальным незримым материям, лежащим ниже порога сознательных убеждений. Подобные вещи вдруг всплывают в процессе русских исследований, главным образом в трудах Тартуской школы в России, особенно Ю. Лотмана. Лотман исследовал способы понимания знаков и символов, то есть уровни семиотичности. Кэтрина Кларк, профессор литературы Йельского университета, и ее сотрудники сделали объектом изучения ментальность развитого сталинизма, господство высокой семиотичности с восприятием знаков как предзнаменований, доходящих откуда-то проблесков. Были ли признаки такой ментальности в революционный период, предвещая в тот момент, по сути, смуту, когда рухнули вековые символы?

Казалось, подошло время заняться синтезом, и затем, в 2005, — вот оно! «Русская революция 1917 года» Рекса Уэйда6, профессора университета в Джордж Мейсоне, старшего представителя неформальной группы специалистов — исследователей революции. Уэйд обратился к феномену Ленина, одному из устоев тоталитарной школы. Чем могла закончиться революция, если бы не этот исключительный индивидуум?

Возможны четыре хода рассуждений. Первый — о Ленине в 1917 году. Большевистская партия была разобщена и дезориентирована, пока не возвратился в апреле Ленин, который дал своим коллегам установки и волю к действию. Здесь, как считает Уэйд, нет ничего особенного. После падения царизма все партии оказались в неожиданных обстоятельствах, все были в замешательстве при формировании Временного правительства, и им потребовался длительный промежуток, чтобы понять свои задачи. Ленин, определяя направление деятельности большевистского правительства, тщетно надеялся, что оно разожжет социалистическую революцию в промышленно развитых странах Европы.

Второе рассуждение — о Ленине в Октябре. Дэниелс показал, что, несмотря на замешательство и колебания большевиков накануне Октября и их неспособность выработать план, за ними стоял Ленин, который звал и толкал их вперед, не пренебрегая никакими доступными средствами во имя захвата власти его партией до Второго съезда советов, собравшегося 25 октября. Большевикам удалось, благодаря Троцкому, с помощью Петроградского совета, поставить Временное правительство перед необходимостью действовать. Уэйд убедительно доказывает, что Ленин в решающий момент был не при чем. Он скрывался в подполье и даже появился, наконец, — в гриме. Главное здесь в том, что Ленин еще не являлся той фигурой, в какую превратился позднее. Неисторично — уже считать Ленина обладателем той власти, какую он обрел далее в ходе событий.

Третье размышление касается роли Ленина в русской истории до революции, оно придает вес тоталитарной школе. Именно Ленин, по сути один, создал большевистскую партию. Он выработал организационные принципы, вероучение и мораль, а также стратегию. Невозможно вообразить существование партии без него. Это положение тоталитарной школы остается неоспоримым.

Четвертое — даже при том, что Ленин мало участвовал непосредственно в захвате власти, разве не имели решающего значения его руководство перед тем, как власть перешла к его партии, и непосредственная деятельность — после этого? Как бы кто ни понимал обстоятельства, которые привели большевиков к власти, именно Ленин придал деятельности партии осмысленный характер, направив ее к однопартийной диктатуре в надежде на мировую революцию. Одним из проявлений гения Ленина была способность уловить, раньше большинства других, взаимосвязь войны и политики, осознать единство этих по видимости различных процессов. Его интуиция была воспитана на изучении генерала К. Клаузевица, теоретика XIX в., которого обычно помнят по его знаменитому изречению «война есть продолжение политики иными средствами». К 1914 г. Ленин пришел к пониманию того, что главным двигателем революции является не классовый конфликт — доминирующая категория у Маркса, а война. Промышленно развитые страны Западной Европы он считал созревшими для социалистической революции, но неспособными произвести ее самостоятельно. Революция же в отсталой России послужит искрой, чтобы разжечь социалистическую революцию в передовых странах; более того, эта революция дает единственный выход из ада мировой войны.

Остаются, как и ранее, вопросы, пробелы в объяснении Октябрьской революции. Главное, очевидно, заключается в дискуссиях в Петроградском совете, когда он пытался задушить Временное правительство. Надо понять эти споры в Совете и ВРК: власть большевиков или созыв Второго съезда советов — прежде чем делать окончательный вывод о намерениях Совета в решающий момент. От этого зависит и оценка роли Троцкого. Когда будут обнародованы соответствующие документы? Существуют ли они?

Чем являлась Октябрьская революция? Можем ли мы подобрать верное определение? Она имела некоторые черты идеологически мотивированного государственного переворота и некоторые — народного восстания. Она продемонстрировала гениальность Ленина и Троцкого и силу идеологии. Также она дает повод говорить о случайности грубой ошибки Керенского, связанной с неправильным выбором времени и недостаточной решительностью его действий. Иначе говоря, это показывает также роль удачи, которая сама по себе часто состоит в выборе правильного момента. Мы признаем важность удачи в нашей личной жизни, но не склонны допускать ее участие в великих исторических событиях. Госпожа Удача явным образом улыбнулась Ленину в 1917 г. — так же как отвернулась в конечном счете от М. С. Горбачева. Существует ли слово, чтобы назвать такое сочетание устремлений? Если нет, может ли это означать, что историки напрасно потратили свои усилия и их споры были ни к чему? Конечно, нет. В состязании школ они великолепно противостояли друг другу, расширяя объем фактического знания, включая статистику и зримые образы; они набросали тонкие портреты и переосмыслили одни понятия, преодолели и отбросили другие. Наконец, их усилиями достигнуто прояснение парадоксального смысла самого выявления сложности исторической реальности. Происшествия, из которых составляются великие события, почти столь же трудноуловимы, как частицы атомного ядра.

Примечания

1. DANIELS R.V. Red October. The Bolshevik revolution of 1917. N.Y. 1967.

2. SUNY R.G. Violence and class consciousness of the Russian working class. — Slavic review, 1982, vol. 41, N 3.

3. Z. [Martin Edward MALIA.] To the Stalin Museum. — Daedalus, 1990, vol. 119, N 1.

4. MALIA M. The Soviet tragedy. A history of socialism in Russia, 1917 — 1991. N.Y. 1996.

5. ROY M.N. The Russian revolution. Calcutta. 1949.

6. WADE R.A. The Russian revolution, 1917. Cambridge U.P. 2005.

Поделиться ссылкой:
  • LiveJournal
  • Добавить ВКонтакте заметку об этой странице
  • Tumblr
  • Twitter
  • Facebook
  • PDF

8 ответов на “Энтин Дж. * К истолкованию русской революции 1917 г. * Статья”

  1. НИКОМУ НЕИЗВЕСТНАЯ ТЕОРИЯ ЛЕНИНА О ПОЛУГОСУДАРСТВЕ

    https: Коммунизм //yadi.sk Ленина /d/ibbLtJYz3KGcj4

    Самое великое слово в истории России и даже в истории всех народов это ленинское слово ПОЛУГО-СУДАРСТВО.
    Цитирую работу Ленина «Государство и революция».
    «Отмирает после этой революции пролетарское государство или ПОЛУГОСУДАРСТВО».

    Никто из левых, так и не смог понять слово Ленина «ПОЛУГОСУДАРСТВО». А что же это такое? Неужели Ленин хотел построить государство только до Урала, а за Уралом пусть сами выкручиваются?

    А ведь это одно слово Ленина могло нас привести к великой победе. Ведь это одно слово Ленина есть ленинский вариант социализма, есть не построенный русский мир. Только ленин-ский вариант социализма в форме ПОЛУГОСУДАРСТВА мог бы и обязательно перешел бы в Коммунизм. Так что же это за строй ПОЛУГОСУДАРСТВО?

    Ответ. Ленин имел в виду ПОЛУГОСУДАРСТВО0ПОЛУКОММУНА, ПОЛУСОЦИАЛИЗМ-ПОЛУКОММУНИЗМ.

    То есть Ленин планировал построить еще одну ПРОМЕЖУТОЧНУЮ ФОРМУ между чистым со-циализмом и коммунизмом. Именно из-за отсутствия такой промежуточной формы мы и пока-тились в капитализм.

    Определение. Чистый социализм это чистое соцгосударство со 100% ЕДИНАЧАЛИЕМ. То есть в СССР был чистый социализм без примеси коммунизма.
    Покажем как с помощью теории Ленина О ПОЛУГОСУДАРСТВЕ-ПОЛУКОММУНЕ можно было перейти к коммунизму, наиболее простым без болезненным способом.

  2. ПРАКТИЧЕСКИЙ ПЕРЕХОД ОТ СОЦИАЛИЗМА К ПОЛУГОСУДАРСТВУ-ПОЛУКОММУНЕ
    ПО СХЕМЕ ЛЕНИНА.

    Все коллективные органы в сталинском государстве уже были. Но они не функционировали как органы власти. В университете есть Ученый Совет, на заводах проводятся ежедневные совещания начальников цехов. В генеральном штабе проводятся ежедневные совещания высших генералов.

    ТЕОРИЯ ВЛАСТИ КОММУНИЗМА ЛЕНИНА

    Как построить ленинское полугосударство-полукоммуну?

    Нужно было в течение одного дня передать власть от ректора Ученому Совету, от директора к Совету начальников цехов, от начальника цеха Совету мастеров, от мастера бригаде, от секретаря обкому обкому, от генсека всему Политбюро.

    Уровень министерства. Проводится СЪЕЗД директоров отрасли. Власть в отрасли вырывается из рук министра и передается СОВЕТУ ВСЕХ ДИРЕКТОРОВ отрасли как КОЛЛЕКТИВНОМУ ОРГАНУ. Правит от-раслью теперь не министр, а коллектив директоров. Коммуна директоров может менять своего мини-стра хоть 10 раз в день.

    Министр теперь только АГЕНТ ОТРАСЛИ в Совете министров, то есть он связывает свою отрасли со всеми другими в единое целое. И он постоянно курсирует из Совета министров к себе в родное министерство и обратно. То есть министр теперь становиться постоянным работником СОВЕТА МИНИСТРОВ, который теперь тоже является Коммуной. Министр не подчиненный в Совете министров как ранее. Теперь он равный всем остальным в Совете министров. И тогда Совет министров становится его родным домом, а не машиной надзирающей за ним.

    Уровень завода. Вырвем власть у директора и передадим его СОВЕТУ НАЧАЛЬНИКОВ ЦЕХОВ как кол-лективному органу. Коммуна начальников цехов может менять своего директора в рабочем порядке хоть 10 раз в день.

    Заводом управляет теперь НЕ ДИРЕКТОР, А Коммуна начальников цехов. Они есть новая КОЛЛЕКТИВ-НАЯ ВЛАСТЬ на ЗАВОДЕ. А директор есть только АГЕНТ (представитель) ЗАВОДА в МИНИСТЕРСТВЕ. Директор становиться работником министерства и даже ХОЯИНОМ МИНИСТЕРСТВА, но коллективно совместно с другими директорами. Директор завода теперь постоянно курсирует из министерства на завод и обратно.
    Из министерства он привозит домой на родной завод СТРАТЕГИЧЕСКИЕ ИДЕИ, то есть идеи всей отрас-ли. А с завода она привозит в министерство ТАКТИЧЕСКИЕ ИДЕИ и передает их министерству, то есть всем заводам отрасли. Тем самым директорат заводов в схеме Ленина обеспечивает ОБМЕН ИДЕЯМИ И РЕШЕНИЯМИ между всеми заводами отрасли.

    Уровень цеха. Власть в цеху вырывается из рук начальника цеха и передается СОВЕТУ МАСТЕРОВ. Начальник цеха теперь правит не цехом, а всем заводом в составе КОЛЛЕКТИВА КОММУНЫ НАЧАЛЬ-НИКОВ ЦЕХОВ.
    Цехом правит теперь не начальник цеха, а Коммуна мастеров. Они могут менять своего начальника цеха хоть 10 раз в день. Начальник цеха есть АГЕНТ Коммуны мастеров в руководстве завода. Начальник цеха участвует в руководстве всего завода. Он связывает свой цех с другими цехами на уровне всего завода.
    РОЖДЕНИЕ ОБРАЩЕНИЯ ИДЕЙ

    Начальник цеха приводит в родной цех СТРАТЕГИЧЕСКИЕ ИДЕИ, то есть идеи всех цехов. А из цеха на СОВЕТ ЗАВОДА они приводит ТАКТИЧЕСКИЕ ИДЕИ, то есть ИДЕИ своего родного цеха.
    Тем самым обеспечивается функционирование ВСЕХ ИДЕИ всех работников завода ПО ВСЕМУ ЗАВО-ДУ.

    Директор завода теперь работает в министерстве. Домой на родной завод он везет стратегические отраслевые идеи, а с завода в министерство он везет тактические идеи.

  3. ТЕОРИЯ ОБРАЩЕНИЯ

    При капитализме ВРАЩАЮТСЯ ДЕНЬГИ. Он хватают людей за шиворот и ведут на стройки капитализма
    При социализме вращаются ПРИКАЗЫ. Он хватают людей за шиворот и ведут на стройки социализма.

    А ЧТО БУДЕТ ВРАЩАТЬСЯ ПРИ КОММУНИЗМЕ, ЕСЛИ ДЕНЕГ И ГОСУДАРСТВА НЕТ?

    Ответ Гегеля. При коммунизме вращаются ИДЕИ. ИДЕИ хватают людей за шиворот и ведут на стройки коммунизма.
    Так что вся теория коммунизма, включая ТЕОРИЮ ОБРАЩЕНИЯ ИДЕЙ И ЛЮДЕЙ, создана Гегелем, а не Марксом. И оказалось, что ИДЕАЛИЗМ ГЕГЕЛЯ, за который его ругали классики, есть на самом деле ТЕОРИЯ КОММУНИЗМА. И классики ошибались.

    Покажем, на примере как работает ИДЕАЛИЗМ ГЕГЕЛЯ.

    При коммунизме ОБМЕН ИДЕЯМИ вытеснит ОБМЕН ТОВАРАМИ и ДЕНЬГАМИ. Обмен товар и деньги давно стали тормозом производства. Обмен товарами и деньги ТОРМОЗЯТ ОБМЕН ИДЕЯМИ. Частная собственность на знания, интеллектуальная частная собственность будет уничтожена при коммунизме. И ИДЕИ хлынут как океан. И океан забурлит.
    И что придет такой строй, где ЛЮДИ, ЗАВОДЫ, МИНИСТЕРСТВА станут обмениваться ИДЕЯМИ было предсказано Великим Гегелем.

    Википедия и есть проявление КОЛЛЕКТИВНОГО РАЗУМА путем ОБМЕНА ИДЕЯМИ. И Википедия показывает, что даже для таких великих проектов как Википедия ДЕНЬГИ НЕ НУЖНЫ. То есть коммунизм ОПОЗДАЛ. Он лезет со всех щелей.

    И только наша тупая и слепая левая интеллигенция НИЧЕГО НЕ ВИДИТ и не слышит. Они попугаи революции. Вот уже 25 лет они как попугаи кричат «Диктатура пролетариата, диктатура пролетариата».

    И эти попугаи революции не понимают, что сейчас интеллигенции больше, чем классических пролетариев. И поэтому ПРИНЦИП ДИКТАТУРЫ ПРОЛЕТАРИТАТА уже обосновать НЕВОЗМОЖНО!

  4. В ЛЕНИНСКОЙ СХЕМЕ ПОЛУГОСУДАРСТВА-ПОЛУКОММУНЫ
    ВСЯ ПИРАМИДА ВЛАСТИ БУДЕТ ПЕРЕВЕРНУТА!!!

    Переворачивание ПИРАМИДЫ ВЛАСТИ на 180 градусов — это и есть цель коммунизма, не социализма. То есть при чистом коммунизме

    ВЛАСТНЫЕ ОТНОШЕНИЯ БУДУТ ИДТИ
    СНИЗУ, ТО ЕСТЬ СО СТОРОНЫ НАРОДА.

    И поэтому они вскоре перестанут быть властными отношениями, а станут просто человеческими, братскими отношениями.
    Люди перестанут лаять друг на друга приказами, а начнут ДОКАЗЫВАТЬ. И родиться ВЕЛИКИЙ КОЛЛЕК-ТИВНЫЙ РАЗУМ НАРОДА. А без него нас как мартышек.

    СТРАТЕГИЧЕСКОЕ УПРАВЛЕНИЕ КОММУНИЗМА

    Это коллективное управление, это управление С ПОМОЩЬЮ КОЛЛЕКТИВНОГО РАЗУМА.
    Схема Ленина проста. Она не требует выборов. Она не требует создания новых органов власти. В ней невозможны воровство и мания ложного величия. В ней НЕВОЗМОЖНО НАСИЛИЕ.

    Все КОЛЛЕКТИВНЫЕ ОРГАНЫ ВЛАСТИ внутри сталинского государства были, но они как органы власти не функционировали. В Университете есть коллективный орган Ученый Совет, в генштабе есть коллективный орган Совещание высших генералов-начальников служб и так далее. Значит, при коммунизме Генштабом будет руководить не начальник генштаба, а СОВЕТ ВЫСШИХ ГЕНЕРАЛОВ. А начальник штаба будет ему подчинен.

    ЛОЗУНГ КОММУНИЗМА

    ВСЯ ВЛАСТЬ СОВЕТАМ (СОВЕЩАНИЯМ) КАК КОЛЛЕКТИВНЫМ ОРГАНАМ ВЛАСТИ!
    ЕДИНАЧАЛИЕ УНИЧТОЖИТЬ. Власть ничтожного человека над Великим народом будет уничтожена навсегда.

    ОПЕРАТИВНОЕ УПРАВЛЕНИЕ КОММУНИЗМА ЭТО ДИСПЕТЧЕРИЗАЦИЯ

    Оперативное управление это ДИСПЕТЧЕРИЗАЦИЯ. Она построена на ЕДИНАЧАЛИИ.
    Макаренко. ДЕЖУРНЫЙ ПО КОММУНЕ БЫЛ ДИКТАТОРОМ (но временным, то есть диалектическим).
    При коммунизме ДЕЖУРНЫЙ ГЕНЕРАЛ КОММУНЫ тоже будет ДИКТАТОРОМ. Он временный СТАЛИН. Его решения должны выполнять абсолютно все. И отдельный маршал или генерал не сможет его снять.
    Снять дежурного генерала сможет только Совет высших генералов, и только тогда, соберется в полном составе или полном кворуме.

    ЛИЧНОЕ УПРАВЛЕНИЕ КОММУНИЗМА ЭТО УПРАВЛЕНИЕ С ПОМОЩЬЮ ЛИЧНОГО ГЕРОИЗМА

    В теории коммунизма ПРИКАЗ завуча школы или даже распоряжение секретаря парт ячейки является ТЯЖЕЛЕЙШИМ НАСИЛИЕМ НАД ЛЮДЬМИ. ПРИКАЗ будет уничтожен при коммунизме. В армии он останется только переносчиком информации. Из него будет удалена ЧЕРНАЯ ДУША НАСИЛИЯ «Эй, вы там, исполняйте приказ начальника или умрете».

    Рокоссовский «ДЕЛАЙ КАК Я», а не как я приказал. Управление с помощью РАСПОРЯЖЕНИЙ это буржуазное форма управления людьми. ПРИ КОММУНИЗМЕ можно управлять людьми только с помощью СВОЕГО ГЕРОИЗМА. Святослав «Я ПОЙДУ ПЕРВЫМ».

    По планете прошла уже мировая монополизация и поэтому социализм уже не нужен и Европе. Вся планета ждет того, кто первым крикнет «ДА ЗДРАВСТВУЕТ КОММУНА!» Но Коммуна это не государство. Коммуна это глобальная ОБЩИНА БРАТЬЕВ. Ни одного начальника в Коммуне не будет. Генерал Коммуны это вождь, а не начальник.

    Уборщицы, сантехники, посудомойки, шахтеры ждут СВОБОДЫ, РАВЕНСТВА, БРАТСТВА. Они ждут ВСЕ-ОБЩЕГО ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ.

    Левые интеллигенты это тоже полу буржуазная прослойка. Они мечтают о втором социализме для того, чтобы ПРОСТОЙ НАРОД вечно мыл им туалеты, пек булочки.

    ЛЕНИН ВСЮ ТЕОРИЮ КОММУНИЗМА И БУДУЩЕЙ ПОБЕДЫ ПОЛНОСТЬЮ ПОДГОТОВИЛ!

    Впитывай мысли и чувства вождя. И ВОЖДЬ ВОЗРОДИТСЯ В ТЕБЕ!
    Часть теории коммунизма Ленина изложена на skunk форуме в разделе классовая борьба на стр. 1 и стр. 2. На второй странице УНИЧТОЖЕНИЕ ДЕНЕГ. Все условия для уничтожения денег давно имеются.

  5. ПОЧЕМУ ПОГИБ СОЦИАЛИЗМ?

    Потому что мы слишком долго сидели на социализме, не переходя к коммунизму. А социализм это ПЕРЕХОДНЫЙ ПЕРИОД, то есть временный строй. Долго на нем не усидишь. Социализм умер сам по старости. ПРИКАЗНЫЕ социалистические производственные отношения устарели и себя изжили. ЕДИНАЧАЛИЕ УСТАРЕЛО. И нужно было переходить ОТ ЕДИНАЧАЛИЯ к коммунистическим производственным отношениям, то есть К КОЛЛЕКТИВНОМУ УПРАВЛЕНИЮ с помощью КОЛЛЕКТИВНОГО РАЗУМА.

    На разрушенных бастионах социализма уже НЕ УСТОЯТЬ и ОБОРОНУ НЕ ВЫДЕРЖАТЬ.

    ИДЕЯ ПОСЛЕДНЕГО РУССКОГО КОНТРУДАРА

    Они нас капитализмом. А МЫ ИХ, не социализмом. МЫ ИХ ЧИСТЫМ КОММУНИЗМОМ.

    Нужно нанести КОНТРУДАР ЧИСТЫМ КОММУНИЗМОМ

    ВТОРОЙ СОЦИАЛИЗМ НЕВОЗМОЖЕН. А ПЕРВЫЙ КОММУНИЗМ НЕИЗБЕЖЕН

    Социализм был нужен только для МОНОПОЛИЗАЦИИ (коллективизации). Но по планете прокатилась уже мировая монополизация. КАПИТАЛ задачу социализм выполнил. Социализм уже не нужен и не-возможен.
    Мы вышли на финишную черту истории человечества. ВПЕРЕДИ ТОЛЬКО КОММУНИЗМ. Мир замер перед глобальной коммунистической, не социалистической революции. О ней-то и писал крутой Маркс. Она-то и будет мировой.

    КОММУНИЗМ БУДЕТ ПОСТРОЕН, МИНУЯ СОЦИАЛИЗМ

    И нужна ПАРТИЯ ПОСЛЕДНЕГО УДАРА в форме ПАРТИЙНОЙ КОММУНЫ БРАТЬЕВ (община) без генсеков и секретарей с курсом на коммунизм.

    Левые партии являются социалистическими, а не коммунистическими. Они не станут строить комму-низм, даже если победят. В их программах нет РЕАЛЬНОГО РАВЕНСТВА и высшего образования для уборщиц. И никогда не будет.

    Они вымирают закономерно. Они динозавры социализма. Если бы был виноват Зюганов, то нашелся бы великий Петров. Но у левых никого нет на всей планете. СоцИдея старуха. А старухи не рожают. Ее время рожать великие партии и великих вождей прошло. Эпоха социализма ушла в историю. Европа тоже ждет чистый коммунизм.

    Социализм умер сам по старости. Он честно прошел свой доблестный путь благородный. Он отметал икру в виде нас. И разложившись как лосось, умер. А мы можем и должны построить чистый комму-низм. Ведь мы-то посильнее наших неграмотных дедов.

  6. ЛЕНИН СТРОИЛ КОММУНИЗМ, А НЕ СОЦИАЛИЗМ! 90 ЛЕТ НАЗАД!
    А все левые о Коммуне и не вспоминают. И о РАВЕНСТВЕ тоже!

    Социализм планировался им и Марксом как временный переходный период. Мы потерпели поражение потому, что слишком долго сидели на социализме. А социализм это ПЕРЕХОДНЫЙ, то есть ВРЕМЕННЫЙ ПЕРИОД. СОЦИАЛИЗМ УСТАРЕЛ. И нужно переходить вперед к коммунизму. А поскольку коммунизм никто не строил, то мы покатились в капитализм. На разрушенных битвами бастионах социализма уже не устоять, оборону не выдержать.
    НУЖНО НАНЕСТИ КОНТРУДАР ЧИСТЫМ КОММУНИЗМОМ, идя за коммунизмом (не социализмом) Ленина.

    1. Работа Ленина «Великий почин». Цитирую.
    « Слово «КОММУНА» у нас стало употреблять слишком легко…. И при этом забывается, что СТОЛЬ ПОЧЕТНОЕ ЗВАНИЕ надо завоевать… в строительстве действительно КОММУНИСТИЧЕСКОМ.»

    Добавление автора. Ленин имеет в виду, что Коммуны это не государственные учреждения с начальниками. Не надо их путать. А коммунами именовать только действительные коммуны, то есть общества равных, общества без начальников.

    2. Первоначальный вариант статьи « Очередные задачи Советской власти.» Цитирую.
    « Каждая ФАБРИКА , каждая артель …. является САМОСТОЯТЕЛЬНОЙ КОММУНОЙ с внутренней организации труда. В каждой из этих КОММУН повышение САМОДИСЦИПЛИНЫ…

    Вот на каком пути можем и должны достигнуть того, чтобы сила примера стала в первую очередь моральным, а затем и принудительно вводимым образцом устройства труда в новой Советской России».
    Анализ. Под Коммуной Ленин понимает именно Коммуну. Обратите внимание, в коммуне должна быть САМОДИСЦИПЛИНА. А при социализме была ДИСЦИПЛИНА и это тоже правильно, но не одно и то же. КОММУНА ЭТО САМОДВИЖЕНИЕ, а социализм это ДВИЖЕНИЕ под руководством соцгосудпарства . Абсолютно противоположное.

    3.ЛЕНИН «Как организовать соревнование? Цитирую вождя.
    «Надо .чтобы каждая КОММУНА- любая фабрика, любая деревня выступили соревнуя друг с другом…Вот какими успехами должны гордиться наши КОММУНЫ,…В какой КОММУНЕ…

    4. Черновой набросок ПРОЕКТА ПРОГРАММЫ. Седьмой экстренный съезд РКП(б)
    « Организация соревнования между различными коммунами.»

    5. ЛЕНИН . О мерах перехода от буржуазно –кооперативного к пролетарско-коммунистическому снабжению и распределению” ПСС т 37 с 471-472
    «Вся трудность задачи состоит в том, чтобы выработать систему мер перехода К НАСТОЯЩЕЙ КОММУНЕ». Обсуждение. Обратите внимание, здесь ЛЕНИН специально подчеркивает “НАСТОЯЩАЯ КОММУНА.”

    6. ЛЕНИН. Речь на 1 съезде земледельческих КОММУН И СЕЛЬХОЗАРТЕЛЕЙ
    4 ДЕКАБРЯ 1919 ГОДА. Цитирую.
    “Мы добьемся, чтобы каждая из существующих теперь НЕСКОЛЬКИХ ТЫСЯЧ КОММУН
    стала настоящим рассадником КОММУНИСТИЧЕСКИХ ИДЕЙ.”

    У Ленина часто встречается и слово артель и слово община, как синонимы коммуны.
    Но надо понимать, что старая община это только первобытная коммуна. Научная современная община это община театр, община университет, община академия наук, община дивизия. Научные общины (коммуны) наиболее эффективны в самых сложных отраслях.

    7. Работа Ленина «Дополнения к проекту о субботниках»
    “ Субботники являются одним из форм пропаганды идеи трудовой повинности и САМООРГАНИЗАЦИИ РАБОЧЕГО КЛАССА”

    Это только маленькая часть постановлений и теории Ленина по реальному строительству РЕАЛЬНОГО КОММУНИЗМА, НЕ СОЦИАЛИЗМА!!!!
    Обсуждение. Везде где у Ленина встречается слово “ САМО” речь идет О ТЕОРИИ КОММУНИЗМА. После этого замечания любой рабочий сам может разобраться, где у Ленина теория социализма, а где теория коммунизма. Мы привели, только небольшое количество примеров, показывающих, что Ленин сразу строил и социализм и коммунизм.

    Решения всех сталинских съездов были выполнены. Осталось выполнить решения всех ленинских съездов о построении 1000 коммун. Обратите внимание, что надо по Ленину создавать и ФАБРИКИ (заводы)-КОММУНЫ, а не только сельские.
    На пути к коммунизму Великая Компартия снова возродиться, но в новой форме, в форме сетевой партийной Коммуны. ЗАКОН ОТРИЦАНИЕ ОТРИЦАНИЯ!

    Дальше все просто. Если производительность ЗАВОДОВ-КОММУН будет выше социалиcтических заводов, то все поймут, что строить социализм надолго не имеет смысла.
    Мы вышли на финишную черту героической русской истории:

    ВПЕРЕДИ ТОЛЬКО КОММУНИЗМ.

    Эпоха социализма ушла в историю. Новая эпоха это эпоха чистого коммунизма, эпоха миллионов Коммун.

    ЛЕНИН — ВОЖДЬ КОММУНЫ!

    Замечание. Ленин строил и социализм, и коммунизм одновременно. Но как только заводы заработают, он планировал СОЦИАЛИЗМ преобразовать в КОММУНИЗМ. Для этого он планировал после восстановления заводов УНИЧТОЖИТЬ ЕДИНАЧАЛИЕ и ввести КОЛЛЕКТИВНОЕ УПРАВЛЕНИЕ. Это план Маркса. И коммунизм готов.

    Ленин вел две революции сразу: социалистическую и коммунистическую, причем вторая есть отрицание первой, но не классовое, а только полу классовое. Но никто кроме Ленина вести две революции и строить одновременно и социализм и коммунизм не смог бы. Смертному такое не под силу. А Ленин это не человек. ЛЕНИН ЭТО БОГ.

    ЛЕНИН ЭТО БОГ РЕВОЛЮЦИИ!

    И наш космической вождь вернется ВТОРЫМ ПРИШЕСТВИЕМ, но на этот раз с теорией чистого коммунизма. Как и обещал вернутся.

    ОРТОДОКСАЛЬНЫХ ЛЕНИНЦЕВ В РОССИИ НЕТ
    Уборщицы, сантехники ждут РАВЕНСТВА и высшее образование.

    ЛЕНИН ТЕОРИЮ КОММУНИЗМА И ПОСЛЕДНЕЙ РУССКОЙ ПОБЕДЫ ПОЛНОСТЬЮ ПОСТРОИЛ.
    Но ленинцев нет. Маоисты есть, а ленинцев нет. Троцкисты есть, а ленинцев нет. Есть евразийцы, язычники, есть еще какие- то могучие Бордигисты (не смейтесь, действительно они есть) а ленинцев нет. После перестройки все левые дружно отказались от имени Ленина.

    НИ ОДНА ЛЕВАЯ ПАРТИЯ НЕ ПОЖЕЛАЛА назваться ЛЕНИНСКОЙ!

    И это не случайно. Они действительно не ленинские партии, поэтому за ними никто и не идет.

    Учение Ленина о коммунизме левые не признают.
    Легенда о русском Христе оказалось правдой.
    Где ВЫ, ОРТОДОКСАЛЬНЫЕ ЛЕНИНЦЫ? АУ.

  7. КОММУНЫ НЕ СОВМЕСТИМЫ С СОЦИАЛИЗМОМ

    Великую Коммуну Худенко уничтожил добрый Брежнев. А в Коммуне Худенко 1961 года производительность труда выросла в 20 (!!!) раз за счет ТВОРЧЕСТВА. Она положила фермеров США на обе лопатки. Коммунизм создаст изобилие за один год!

    Как только левые победят они снова уничтожат все коммуны. И снова будет жить бедно, как на Кубе. Коммунизм и социализм это совершенно разные системы. Ленин о коммунизме: «ЭТО МИР, В КОТОРОМ НИ БУДЕТ, НИ ГРАНА ПРОШЛОГО». Коммунизм имеет мало общего с социализмом. У них даже времена разные. Политэкономия социализма это наука о РАБОЧЕМ ВРЕМЕНИ, а коммунизма О СВОБОДНОМ ВРЕМЕНИ (на науку). Маркс.

    Коммуну Макаренко создал Дзержинский. Он как коммунист был просто обязан создавать 1000 коммун. Макаренко ну никак не мог сам купить современный завод, да еще подключить НИИ. Все это делали чекисты. Они же перехватывали доносы на Макаренко.

    Макаренко писал, что впервые настоящих великих коммунистов он встретил в ЧК. Этот пример великого ЧК великого Дзержинского строившего коммунизм, не социализм, говорит о том, что ФСБ –Коммуна возможен. И что Ленин прав, говоря о возможности Коммунистической не социалистической армии: « ТАКАЯ АРМИЯ ВОЗМОЖНА». Ведь все внешние разведчики ФСБ это люди великой идеи, то есть настоящие коммунисты. И их много.

    Хрущев хотел уничтожить погоны офицеров. И он прав. ИЛИ ВСЕМ ИЛИ НИКОМУ. В Коммуне исключения считаются предательством. ЛЕНИН: «Я ТАКОЙ ЖЕ, КАК ВСЕ». В санатории было отдельное кафе для маршалов и генералов. Но Рокоссовский туда не заходил. Боясь вождя, туда не заходили и остальные генералы. И она стоял пустой! В город вождь ездил на рейсовом автобусе.
    На самом деле генералы не боялись. Они еще помнили Ленина, помнили великую коммунистическую идею равенства и братства. И они понимали, что вождь прав.

    А ВСЕ ЛЕВЫЕ В РОССИИ ЗАБЫЛИ. И они действительно не понимают, что такое коммунизм. Кушать -то вкусненького хочется. Вот РАВЕНСТВО на ум и не приходит. СоцГосударство и глобальная Коммуна несовместимы. Социализм и коммунизм временно мог совместить только Ленин. И больше никто, ведь смертному это не под силу.
    А Ленин мог. Он вел две революции одновременно-социалистическую и коммунистическую. Причем вторая есть отрицание первой (но не классовое, а только полу классовое). Но Ленин это не человек. Он Бог. ОН БОГ РЕВОЛЮЦИИ!

  8. ПОЧЕМУ О КОММУНЕ МАКАРЕНКО ПИСАЛИ, ЧТО ОНА НЕ СОВЕТСКАЯ?
    «За что коммуну Макаренко подвергали жестокой критике?»

    А она действительно не советская, то есть не социалистическая. Коммуны это Коммунизм, а не социализм. Чистый социализм, это соцпирамида. Вера в соцгосударство это вера в мощь пирамиды. А кто не встал в Великую пирамиду это враг. Коммуну Макаренко громил не Сталин, а рядовые комсомольцы. С их точки зрения Макаренко действительно был врагом. Он не встал в пирамиду, значит он враг.

    Пример. В Коммуне Макаренко открыть общее собрание имел право только ДЕЖУРНЫЙ ПО КОММУНЕ и больше никто. Макаренко: «ДЕЖУРНЫЙ БЫЛ ДИКТАТОРОМ».

    Коммунары не пустили на трибуну даже гостя-НАРКОМА. В те годы это тоже самое, как не пустить самого Сталина. И понятно, что эта идею придумал не Макаренко. Взрослому человеку такая мысль в голову в те годы прийти не могла. Это идею придумали сами ПАЦАНЫ. Макаренко наоборот как взрослый человек старался тормозить своих пацанов влюбившихся в чистый коммунизм.

    Пацаны Макаренко выдавали продукции больше и лучше чем кадровые социалистические рабочие. А фотоаппарат ФЭД шел даже на экспорт. Вспомните, даже СССР не мог наладить производство экспортной промышленной продукции. Вот какая сила заложена в ИДЕЕ КОММУНИЗМА.

    Если сегодня коммунары не пустят генсеков на трибуны, то их тоже объявят врагами народа, троцкистами.

    Хрущев хотел уничтожить погоны офицеров. И ОН ПРАВ. ИЛИ ВСЕМ ИЛИ НИКОМУ.

    Обратите внимание. Ленин планировал создать ФАБРИКИ (заводы)-КОММУНЫ, а не только сельскохозяйственные. Макаренко утверждал, что школы тоже могут быть Коммунами.

    Социализм был нужен только ДЛЯ КОЛЛЕКТИВИЗАЦИИ и для создания единой плановой системы. Но как только он эти две задачи выполнил, то это значит, что миссия социализма уже завершена.
    А в природе все жестко. Если миссия завершена, то метай икру и умирай. Вот социализм и отметал икру в виде нас, и разложившись как лосось умер. А мы можем и должны построить чистый коммунизм, ведь мы то посильнее будем наших неграмотных дедов.

    В теории коммунизма только два закона.
    Ленин: «Я ТАКОЙ ЖЕ КАК ВСЕ». В теории комунизма исключения считаются контреволюцией. ИЛИ ВСЕМ ИЛИ НИКОМУ.
    Рокоссовский: «ДЕЛАЙ КАК Я», а не как я приказал. ПРИКАЗЫ будут уничтожены при коммунизме.
    Принцип: «ДЕЛАЙ КАК Я» есть все тот же принцип Святослава «Я ПОЙДУ ПЕРВЫМ». Только теперь этот принцип распространяется и на уборку талетов и на любой черный труд.
    Принцип: «ДЕЛАЙ КАК Я ПРИКАЗАЛ» в Коммунизме будет считаться изменой, а его автор предателем.

Добавить комментарий для Николай Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *