Две статьи 1993 года, представляющие финский и русский взгляд на историю получения Финляндией независимости в контексте русских революций 1917 года. Обе статьи написаны с буржуазных и антикоммунистических позиций, однако представляют интерес для тех, кто интересуется историей Финляндии и русской революции.
Кетола Эйно, — доктор политических наук, г. Вихти, Финляндия.
«Отечественная история», № 6, 1993
Отвоевав у Швеции Финляндию, Александр I дал ей в 1808 г. статус Великого княжества и поставил во главе генерал-губернатора, который был высшим должностным лицом и командующим русскими оккупационными войсками. После сессии 1809 г. в Борго (Порво), где царь обещал сохранить конституционные права и привилегии, Сейм вновь был созван лишь в 1863 г. Александром II после июльского восстания. Чтобы оторвать Финляндию от шведского духовного влияния, в ней поддерживали положение финского языка как национального. С консолидацией финского националистического течения в 1880 гг. Петербург увидел у своих врат Великое княжество с собственными государственными символами: деньгами, почтовыми марками, законами,
языком, со своей культурой, отличной от русской, с более высоким благосостоянием. По мнению финнов, тогда уже сложилась финская нация. Национальный патриотизм, мечты о независимости, стремление к упрочению национального бытия проявлялись в Финляндии на протяжении всего XIX в., но идея отделения от России была столь нереалистична, что значительного движения в ее пользу так и не возникло.
Дух российского империализма требовал унификации империи, распространения единого управления. Николай II пытался скрепить Финляндию с империей административными мерами: снижал положение Сейма, русский язык сделал официальным, русифицировал финляндское военное ведомство, генерал-губернатору дал диктаторские полномочия. Сопротивление русификаторству приобретало в Финляндии разные формы: всенародные петиции, забастовки военнообязанных, демонстративные отставки чиновников, создание тайных организаций. Политика Николая II подорвала лояльность финнов по отношению к его империи. Культурная элита сторонилась связей с Россией. В период революции 1905 г. путем всеобщей забастовки Финляндия получила всеобщее избирательное право и однопалатный парламент — Сейм. Однако Николай II сохранял право созыва и роспуска Сейма и утверждения его законов.
Начатый П. А. Столыпиным новый этап угнетения и русификации прервала первая мировая война. Ее влияние на Финляндию было двойственным. Цензура и ограничение свободы собраний сковывали нормальную политическую жизнь, но в целом национальное угнетение ослабло. Не в интересах России было возбуждать в условиях войны внутреннее недовольство в Финляндии. Выражением его стала тайная отправка финскими активистами в Германию для военного обучения около 2 тыс. молодых людей. Там из них создали егерский батальон, сражавшийся против России на Рижском фронте. Однако стремление к отделению Финляндии от России проявлялось слабо. Деятельность активистов и егерей широкие круги финляндцев расценивали как авантюризм 1.
С другой стороны, в годы мировой войны у Великого княжества Финляндского появились общие с империей интересы. Казенные военные поставки в Россию вызвали одну из самых значительных спекулятивных конъюнктур в экономической истории Финляндии. На выборах 1916 г. в Сейм незначительное большинство получила Социал-демократическая партия Финляндии (СДПФ). В ней заметно выделялись растущее реформистское крыло и центристская группа. Старые кадры идейно примыкали к К. Каутскому. Связи с русскими левыми партиями были слабы. Спектр русских левых партий не охватывал финского населения. Исключением были некоторые финны Петрограда, еще до 1917 г. ставшие большевиками. Тем не менее финляндцы ждали новую революцию в России, веря, что она сбросит царские цепи и даст свободу малым народам.
13(26) марта 1917 г. на смену русифицированному финляндскому Сенату был образован финский коалиционный. В него вошли представители СДПФ и блока буржуазных партий2. По отношению к России сенаторы делились на два направления — соглашательское и конституционное. Заместителем председателя стал социал-демократ, глава профсоюзов О. Токой. Председателем Сената по-прежнему являлся русский генерал-губернатор. Заседания посещал он редко, но если голоса сенаторов делились поровну, голос генерал-губернатора был решающим. Финляндия не имела прочной традиции политического правительства. Годы угнетения парализовали развитие императорского чиновничьего Сената. Он не был правительством в полном смысле слова, как Временное правительство России. Ведь Финляндия не была самостоятельной, и избрание высшего исполнительного органа означало бы отделение от России, а до идеи финляндского Учредительного собрания было еще далеко.
Правительство князя Г. Е. Львова издало манифест о Финляндии, как в прежние времена император. Финны с уважением отнеслись к манифесту, как прежде к царским указам. Временное правительство утвердило Сенат О. Токоя, начавший деятельность как лояльный представитель Временного правительства. Легитимность Сената исходила из легитимности Временного правительства. По мнению финляндских буржуазных групп, участие социалистов в Сенате необходимо было для предотвращения возможных беспорядков рабочих, хотя и затрудняло сотрудничество с Временным правительством, где преобладали кадеты. СДПФ была в эйфории от своего парламентского большинства, и ее устремления к власти совпадали с политикой национальной самостоятельности и парламентаризма. Поэтому революция в Финляндии протекала в основном в стенах Сейма, нося конституционный характер.
Советов по российскому образцу в Финляндии не возникло. В крупнейших городах появились финские сеймы рабочих организаций. Состояли они из представителей созданных до войны рабочих союзов, куда бурное время вовлекло множество новых членов, у которых энтузиазма было больше, чем опыта. Поскольку Советов не было, не было и двоевластия, как в России, хотя Сенат Токоя, игравший роль финляндского правительства, оказался расколотым.
Его программа исходила из мартовского манифеста Временного правительства. Ее целью стало расширение полномочий Сейма и придание ему права принятия экономических решений и исключение права вето правительства России при утверждении законов. Однако Сенат Токоя и Временное правительство оказались неспособны к столь быстрым переменам. Препятствиями являлись осторожность кадетов в национальной политике 3 и принятие левым парламентским большинством Сейма решений, с которыми кадеты не могли согласиться.
Чтобы успокоить революционных матросов и добиться их поддержки, Временное правительство послало в Хельсинки (Гельсингфорс) своего левого представителя А. Ф. Керенского. Его речи лишь усилили стремление финнов к самостоятельности и добавили трудностей правительству Львова, желавшему сохранить целостность России. СДПФ предложила Керенскому 16 (29) марта свою программу с ясно выраженным стремлением к внутренней самостоятельности. Внешняя политика оставалась в ведении России. В ответ на запрос заместителя генерал-губернатора барона С. А. Корфа 27 марта (9 апреля) Керенский отклонил предложение о международных гарантиях автономии Финляндии. Переговоры Сената Токоя с Временным правительством не оставили безучастными либералов. Обсуждение проблемы перешло в Юридический комитет. Токой и председатель конституционной комиссии Ю. Мякелин произвели сильное впечатление на кн. Львова откровенностью заявлений и далеко идущими требованиями, о которых Сенат не был поставлен в известность4. В Финляндии на собраниях и в прессе широко обсуждался будущий государственный статус. Новость о признании Россией независимости Польши перелетела из российских газет в финляндские. На официальных переговорах финнов удивляло разное отношение России к финляндскому и польскому вопросам. Российская сторона отвечала: признать независимость Польши все равно, что дать обещание Луне, поскольку территория страны оккупирована Германией. Россия тщательно оберегала свои интересы и права Временного правительства.
Слух, что кайзер Вильгельм II подписал меморандум о желании содействовать на мирных переговорах достижению независимости Финляндии, оказался ложным, но в апрельские дни повлиял на развитие ситуации. Токой заявил в Сейме о необходимости независимости Финляндии. Эта речь вызвала беспокойство в России и у союзных держав, опасавшихся распространения влияния Германии на примыкающей к Петрограду территории. Позиция Токоя выявила, что в Сенате нет единой политической линии в отношении России. Буржуазные сенаторы держались осторожнее, удовлетворялись переговорами с Временным правительством и готовили под руководством А. Туленхеймо законопроект о расширении полномочий Сената.
Растущее влияние Советов в России и усиление левых радикалов побуждали СДПФ к поиску союзников слева. Ее июньский съезд провозгласил целью партии независимость Финляндии и послал делегацию во главе с Э. Хуттуненом на I Всероссийский съезд Советов. Большевики оказали ей там сильную пропагандистскую поддержку, но вряд ли облегчили дело. В глазах умеренных руководителей съезда Советов, меньшевиков и эсеров, программа независимости Финляндии выглядела слишком кардинальной. Игнорируя протесты финнов, меньшевик Р. А. Абрамович подготовил резолюцию с поддержкой передачи Сейму решения всех вопросов, кроме военных и внешнеполитических, но последнее слово оставалось за Всероссийским Учредительным собранием. Руководство съезда Советов видело в этой резолюции лишь рекомендацию. Финские социал-демократы считали съезд Советов эквивалентом парламента, а его решения обязательными для Временного правительства. По мнению представителей финляндских буржуазных партий, съезд Советов был органом неофициальным, а его решения — необязательными к исполнению.
Социал-демократы перевели основные положения резолюции съезда Советов в форму законопроекта и под одобрение своего большинства внесли в Сейм наряду с умеренным сенатским предложением Туленхеймо. Токой поддержал не сенатский, а социал-демократический проект. Стала очевидной невозможность формирования единой линии в этом вопросе в коалиционном правительстве правых и левых. Опираясь на развитие российской революции, СДПФ стремилась сосредоточить высшую власть в Сейме, а буржуазные партии, кроме поборников независимости, мешали этому, хотели упрочить положение Сената и сохранить сотрудничество с Временным правительством.
5 (18) июля, когда не ясен был еще исход восстания большевиков в Петрограде, Сейм одобрил социал-демократический проект закона о верховной власти. Петрограду виделась в этом часть большевистской операции. Было ли так на самом деле, определенно сказать нельзя. Информация о питерских событиях была неполной и неточной. При обсуждении закона большинство депутатов Сейма считало Временное правительство павшим. Весть о том, что оно вышло победителем из политического кризиса, пришла уже после принятия закона.
Благодаря совместным усилиям Керенского, генерал-губернатора М. А. Стаховича, статс-секретаря по делам Финляндии К. Энкеля и буржуазных политиков Временное правительство смогло распустить Сейм и назначить его перевыборы. В знак протеста социал-демократы вышли из Сената. До новых выборов там остались шесть буржуазных министров-сенаторов во главе с Э. Н. Сетяля. Стахович не был противником участия социалистов в Сенате и даже попытался вернуть их, но радикализировавшаяся СДПФ избрала путь восставшей оппозиции. Русский Хельсинкский Совет 150 голосами против 90 при 22 воздержавшихся осудил роспуск Сейма как противоречащий демократии и запретил воинским частям участие в его разгоне. Но не все с этим согласились. Разногласия грозили вызвать в русских войсках кровопролитие, что побудило стороны к осторожности. Кризис миновал без провокаций и насилия.
После первой неудачной попытки возобновить заседания Сейма главный тактик СДПФ. В. Куусинен предпринял попытку определить совместно с ВЦИК Советов государственное положение Финляндии. Куусинен не был тогда ни принципиальным реформистом, ни настоящим революционером и согласовывал тактику с ситуацией в России, пользуясь русской силой во внутренней политике Финляндии. Во ВЦИК был послан разработанный им проект. В соответствии с ним Россия признавала принятый Сеймом закон, а Финляндия — права России на переходный период до решения вопроса о международном статусе Финляндии. Комиссия ВЦИК (меньшевики М. И. Либер, Р. А. Абрамович, В. Н. Розанов) предпосылкой соглашения считала отказ от второй попытки собрать Сейм. Из-за неуступчивости сторон переговоры прервались.
Вторая попытка возобновить работу Сейма состоялась 15 (28) сентября под вооруженной охраной революционеров, но заседание не получило законодательного статуса из-за бойкота его буржуазными депутатами. Русский областной комитет армии, флота и рабочих Финляндии 20 сентября (3 октября) взял под свое попечение русские правительственные учреждения. Без его согласия никакие распоряжения Временного правительства в Финляндии не выполнялись. Председатель комитета И. Т. Смилга 27 сентября (10 октября) получил под свой контроль русскую службу безопасности «охрану народной свободы». Это означало восстание против Временного правительства. Если бы Балтийская эскадра и армия в Финляндии оставались под контролем Временного правительства, то Октябрьская революция в Петрограде оказалась бы в большой опасности. 24 сентября (6 октября) Куусинен встретился с В. И. Лениным, который поделился своими представлениями о будущем ходе революции. В тот же день Ленин отправился из Хельсинки, чтобы осуществлять руководство сначала из Выборга и затем из Петрограда. Хельсинкское военное восстание было бескровным. Борьба шла пропагандистскими и политическими методами, но Временное правительство не имело возможности расправиться с восстанием силой оружия .
В условиях революционного подъема, используя российскую политическую конъюнктуру, буржуазные специалисты вели переговоры о будущем финляндско-российских отношений. Мятеж генерала Корнилова показал, к чему может вести развитие революции. Опасаясь прихода к власти в России правых реакционеров, Сенат Сетяля торопился обеспечить себе право издания административных постановлений, создания государственных учреждений и назначения должностных лиц. Предложение об этом Энкель изложил Керенскому как раз в тот момент, когда войска Корнилова двинулись на Петроград. Керенский подписал манифест, названный открытым письмом. Он сразу был опубликован в Хельсинки и сохранял силу вплоть до установления в 1919 г. в Финляндии республиканской формы правления. СДПФ энергично протестовала против передачи финских прав правительству России и генерал-губернатору 6.
Еще в марте Сенат Токоя поручил Конституционному комитету разработать положения о форме правления и взаимоотношениях с Россией. 20 сентября (3 октября) доклад комитета подписали сторонники «направления уступок»: председатель комитета К. И. Стольберг, члены — И. Р. Даниельсон-Кальмари, А. Котонен, Ф. О. Лилиус, Ю. К. Паасикиви, А. Раатикайнен, Р. А. Вреде. В работе комитета не участвовали упорные сторонники независимости С. Алкио, И. Гротенфельт, социалисты О. В. Куусинен, Э. Лааксовирта, Ю. Сирола. Комитет предлагал закрепить связь Финляндии с Россией путем принятия государственного закона. Он должен был пройти утверждение в Сейме и на Всероссийском Учредительном собрании. Финляндия получила бы государственное законодательство и правительство, независимые от России. Осуществление внешнеполитической деятельности сохранялось в руках России, но Финляндия участвовала в ее ведении и расходах. Русские войска оставались в Финляндии до создания ею собственной армии. Последняя в случае войны получала общее с русской армией командование, но действовала бы только в границах Финляндии, если Сейм не даст согласие на ее использование в иных районах. В приложенном к докладу обширном обосновании отмечалось, что интересы России предусматривают безопасность ее северо-западных границ.7 Примечательно, что К. Стольберг и Ю. К. Паасикиви позднее стали президентами независимой Финляндии. Истоки позднейших взглядов президента Паасикиви прослеживаются в этом докладе 1917 г.
Переговоры о расширении прав Финляндии на самоопределение возобновились в октябре в Петрограде. Энкель предложил передать царские полномочия избранной Сеймом директории из трех лиц. Эту идею Керенский и генерал-губернатор Н. В. Некрасов не одобрили. Тогда буржуазные партии предложили Некрасову новое решение вопроса: Временное правительство своим манифестом и с некоторыми оговорками передаст власть финляндскому Сенату. Это не коснулось бы внешней политики, военных дел и положения российских граждан. Должность генерал-губернатора и его канцелярия упразднялись. Вечерним поездом 25 октября (7 ноября) Некрасов и Энкель выехали в Петроград, чтобы изложить новое предложение Временному правительству. Его осуществление предотвратило бы раздел власти с парламентскими социалистами в Сейме. Но решение было найдено драматически поздно. Утром 26 октября (8 ноября) на вокзале русской пограничной станции Белоостров Некрасов и Энгель узнали, что Временного правительства больше нет 8.
Будь подобный компромисс найден еще в мае, возможно, это помешало бы скатыванию Финляндии в социальный хаос и революцию. В ноябре левые истолковывали его как неудачную попытку Сената захватить власть. Раздел власти между Сенатом и Сеймом стал центральным спорным вопросом на парламентских заседаниях и отразился при голосовании предложения о провозглашении независимости.
Захват власти большевиками стал решающим фактором в деле осуществления финансовой независимости. Следуя своей национально-политической тактике, Ленин готов был формально признать независимость Финляндии и опасался действий, которые могли быть истолкованы как национальное угнетение и, по его мнению, помешали бы развитию революции. Умеренная, лояльная по отношению к Временному правительству финская буржуазия за одну ночь большевистского переворота перешла на сторону независимости. По предложению лидера Сената П. Свинхувуда, избранного из числа буржуазных поборников независимости, Сейм 23 ноября (6 декабря) провозгласил независимость Финляндии. У Сената не было желания признать правительство Ленина, обратившись к нему за признанием государственной независимости, но вскоре выяснилось, что без этого невозможно дипломатическое признание Финляндии другими странами.
Центральную роль в достижении признания финляндской независимости правительством Ленина сыграли социал-демократы. Большевики были связаны данными ранее обещаниями и воспользовались ситуацией для подталкивания финнов к революции. Решающие беседы Ленина и Троцкого с депутацией СДПФ (Э. Гюллинг, К. Маннер, К. Вийк) состоялись 14—15 (27—28) декабря. Не веря, что правительство Свинхувуда пойдет на установление отношений, Троцкий выставил условием обращение финляндского Сената к Совнаркому с просьбой о признании государственной независимости. Вийк опасался, что Сенат Свинхувуда никогда не обратится к большевикам с просьбой. Однако под влиянием ряда факторов Свинхувуд изменил свою точку зрения и уже 15 (18) декабря в Смольный прибыли посланцы Сената9.
Между правительствами обеих стран начался торг. Несмотря на обоюдную антипатию, одной стороне необходимо было обратиться с просьбой, другой — дать ответ. В отделении Финляндии правительство Свинхувуда видело возможность предотвращения в ней революции. Совнарком ответил на просьбу Сената согласием и готовностью сформировать из представителей обеих сторон Особую комиссию для разработки практических мер по отделению Финляндии.
Согласно декрету Совнаркома от 18(31) декабря государственная независимость Финляндии была признана «в полном согласии с принципами права наций на самоопределение» 10. Содержание этих принципов Совнарком определил еще 2(15) ноября в Декларации прав народов России. В ней отмечено, что царская политика систематического натравливания народов России друг на друга «должна быть заменена политикой добровольного и честного союза народов России». Только в результате такого союза могут быть спаяны рабочие и крестьяне народов России в одну революционную силу, способную устоять против всяких покушений со стороны империалистско-аннексионистской буржуазии» 11. Самоопределение интерпретировалось так, чтобы служить средством объединения пролетариата разных народов. Поэтому признание независимости Финляндии не гарантировало невмешательства Советской России в ее дела, раз речь шла о достижении пролетарского единства.
Тем не менее с признанием независимости Финляндии большевиками правительство Свинхувуда обрело суверенность, необходимую для военного сотрудничества с Германией и для создания собственного военного ведомства. После утверждения ВЦИК 22 декабря (4 января) декрета о государственной независимости Финляндии буржуазное большинство Сейма 28 декабря (10 января) предоставило Сенату полномочия для создания прочной власти. На деле это означало объявление шюцкора (буржуазной гвардии)правительственными войсками. Формально это произошло 12(25) января, но еще до этого Сенат пригласил в Финляндию егерей, начал закупку оружия и назначил приехавшего из России генерал-лейтенанта К. Г. Э. Маннергейма начальником шюцкора в Похъянмаа.
Признание правительством Ленина существенно упрочило положение законного буржуазного правительства Свинхувуда. Это совершенно противоречило большевистскому пониманию «права народов на самоопределение». Когда Совнарком приступил к созданию Особой комиссии для подготовки практических мер по отделению Финляндии от России, ВЦИК постановил, что ее надо «организовать по согласованию с финляндским правительством и представителями финляндского рабочего класса» 12 . Такой отбор участников переговоров позволял при необходимости отказаться от их ведения. «Представители финляндского рабочего класса» — радикальные левые политики не пошли бы на сотрудничество с буржуазным правительством. Случись же революция в Финляндии до этих переговоров, «финляндское правительство» и «представители рабочего класса» оказались одними и теми же людьми.
Случай с Финляндией, казалось, противоречил ленинской теории, поэтому Сталин выступил на заседании ВЦИК 22 декабря (4 января) с разъяснениями: «Если мы повнимательнее всмотримся в картину получения финляндской независимости, то мы увидим, что фактически Совет Народных Комиссаров дал свободу помимо своей воли не народу, не представителям пролетариата Финляндии, а финляндской буржуазии, которая странным стечением обстоятельств захватила власть и получила независимость из рук социалистов России. Финские рабочие и социал-демократы очутились в таком положении, что должны принимать свободу не непосредственно из рук социалистов России, а при помощи финской буржуазии. Видя в этом трагедию финского пролетариата, мы не можем не отметить, что финские социал-демократы только ввиду нерешительности и непонятной трусости не предприняли решительных шагов к тому, чтобы самим взять власть и вырвать из рук финской буржуазии свою независимость… Пусть же независимость Финляндии облегчит дело освобождения рабочих и крестьян Финляндии и создаст прочную базу для дружбы наших народов» 13.
После признания Финляндии независимой российские чиновники паспортной службы остались в Торнео, что было отмечено за рубежом. На запрос Областного комитета армии, флота и рабочих в Финляндии о практических последствиях признания независимости страны Сталин обнародовал 29 декабря (11 января) телеграмму, разъяснявшую: «До тех пор, пока смешанная комиссия не будет образована и пока не принято иное решение, нынешние отношения с Финляндией остаются в силе, а Областной комитет — представителем власти как в Финляндии, так и за ее пределами» 14
5 (18) января парламент Финляндии образовал смешанную комиссию в составе Ю. К. Паасикиви, Л. Крогиуса, Л. Эрнрута, О. Сивен, Э. Валпас-Хяннинена, О. Токоя, Э. Хуттунена. Трое последних с финляндской точки зрения, бесспорно, являлись представителями рабочего класса. Однако правительство Ленина оттягивало начало работы этой комиссии 15. Пребывание в Финляндии русских войск и вызванные этим нарушения порядка, проблемы продовольственного снабжения и обмена валюты и, между прочим, также объединение на местах финских рабочих с революционными солдатами — все это мешало реализации финского суверенитета и представляло серьезную угрозу для финской буржуазии. В этой ситуации Сталин истолковывал принцип права наций на самоопределение как подчиненный принципам социализма. С его точки зрения, конфликты буржуазии окраин России с советской властью сводились к общему вопросу о власти. Местная буржуазия стремилась облечь в национальные одежды свою борьбу против трудящихся. «Все это указывает на необходимость толкования принципа самоопределения как права на самоопределение не буржуазии, а трудовых масс данной нации» 16.
15 (28) января 1918 г. III Всероссийский съезд Советов в Петрограде одобрил основы первой Конституции РСФСР. Этот суррогат разогнанного Лениным Всероссийского Учредительного собрания формально стал высшим государственным органом Советской России. Съезд утвердил декреты Совнаркома и ВЦИК о независимости Финляндии и Армении и выразил «свое глубокое убеждение в том, что дальнейшие шаги советской власти в этом направлении будут способствовать превращению бывшей Российской империи, удерживавшей в своих пределах отдельные народности угнетением и насилием, в братский союз свободно соединившихся на федеративных началах советских республик России» 17 . По предложению Ленина съезд предоставил «рабочим и крестьянам каждой нации принять самостоятельное решение на своем собственном полномочном советском съезде: желают ли они и на каких основаниях участвовать в правительстве и в остальных федеральных советских учреждениях» 18. Ленин тогда считал федеративный государственный союз промежуточной стадией на пути к централизованной единой республике. По более поздней оценке Сталина, на выбор федеративной формы повлияло, между прочим, и то, что «удельный вес национального движения оказался гораздо более серьезным, а путь объединения наций — гораздо более сложным, чем это могло казаться раньше, в период до войны или в период до Октябрьской революции» 19.
Вряд ли правительство Финляндии имело ясное представление о революционном характере национальной политики Ленина, но питало подозрения в отношении конечных намерений России в связи с оттягиванием переговоров и приказами наркома по военным делам Н. И. Подвойского о вооружении Красной гвардии в Выборге. Официальное заявление Троцкого о нейтралитете остающихся в Финляндии русских войск и отмена распоряжений Подвойского не вернули доверия.
В революционное время общественные и государственные интересы нераздельны. Целью Ленина было установление такого государственного строя, который означал бы российскую гегемонию внутри пролетарского сообщества. На этом фоне подготовка буржуазного правительства Свинхувуда к войне была не только подготовкой национальной контрреволюционной операцией, но и наднациональной, направленной против пролетарского интернационализма политикой, ведь разгоном Учредительного собрания он уже обнаружил свою диктаторскую сущность. Таков трагический механизм, заставивший белые отряды сражаться в контрреволюционной освободительной борьбе против своих соотечественников. До этого финское «активистское» движение духовно готовилось к борьбе против русского империализма.
Для красных финнов гражданская война в Финляндии являлась их собственной борьбой, отличной по идеологии от большевистской, однако она стала частью большевистской операции по защите и распространению российской революции. Участие русских воинских частей в финляндской гражданской войне количественно было невелико, но качественно значительно. Ленин пожертвовал рабочим классом Финляндии в революции, которую с самого начала считал обреченной. Вопреки официально высказывавшемуся оптимизму он предостерегал своего питерского помощника финна Э. Рахья: «Нет, товарищ Рахья, сейчас вы не победите…»20. Тем не менее Ленин посылал в Финляндию оружие и боеприпасы, которые использовались в ходе гражданской войны. Он стремился не допустить германскую оккупацию революционной Финляндии 21.
Затруднения с продовольствием в Финляндии были серьезными. Его нехватка в крупных населенных пунктах способствовала росту революционных настроений. Продовольственного кризиса сумели избежать лишь крупные поместья в сельской местности. Однако невозможно понять финляндскую революцию, только учитывая внешние факторы. Она явилась результатом политического развития на протяжении 1917 г., которое привело к появлению оптимистического настроения и чувства собственного достоинства у рабочего населения Финляндии. Несмотря на весеннее забастовочное движение, политическая деятельность в период подъема настроения рабочих сосредоточилась в основном в Сейме. Эйфория достигла предела с принятием Сеймом закона о верховной власти, а его отклонение Временным правительством вызвало массовую фрустрацию, когда все политические поражения, как и начинающийся голод, находили объяснение в кознях буржуазии. Революционная пропаганда большевиков и открыто осуществляемая ими совместно с руководством финской Красной гвардии подготовка революции вновь толкнули радикальные организации на путь революционных действий.
Поскольку финляндский парламент долгое время исполнял роль революционного органа, не было необходимости в финском съезде Советов. С осени 1917 г. на развитие вооруженного противоборства и изменение политической ситуации влияла новая организация — Рабочая гвардия порядка. В гражданскую войну ее части объединились в финскую Красную гвардию. Она подчинила себе пассивную организацию СДПФ. Наряду с партийным комитетом по российскому образцу создали исполнительный комитет, но к советской системе могли прийти только после революции. В Южной Финляндии взамен парламента был образован Главный рабочий Совет, но этот съезд Советов не принял решения о присоединении к ленинской федерации.
1 марта 1918 г., за два дня до унизительного Брест-Литовского мирного договора, В. И. Ленин заключил государственный договор с революционным правительством Финляндии. В договоре она именовалась Финляндской Социалистической Рабочей Республикой. Согласно этому договору, гражданам РСФСР предоставлялись «наиболее легкие условия для получения политических прав» 22. Эти штрихи содержали намек на федерацию. Совет народных уполномоченных Финляндии не питал иллюзий по поводу федерации и стремился к нейтральному положению страны. В условиях войны положения договора лишались реальной значимости. Согласно Брест-Литовскому мирному договору, русские войска подлежали выводу из Финляндии. Приглашенные белыми финнами германские войска участвовали в заключительных сражениях гражданской войны.
Ленинская национальная политика в отношении Финляндии в целом не удалась. В итоге появилось маленькое соседнее буржуазное государство, вынужденное быстро сформировать относительно сильную армию. Активные финские социал-демократы были убиты, попали в концлагеря либо бежали из страны. Однако оборонительная функция ленинской национальной политики, в сущности, сработала хорошо. Принесение Финляндии в жертву, пожалуй, удержало в 1918 г. войну на пороге Петрограда. Финляндия не соглашалась допускать на свою территорию контрреволюционные отряды, желая защищать только свою государственную независимость.
Финны в своей национальной истории не избежали элемента трагедии, поскольку не сумели достаточно рано отделиться от России и смягчить почву, на которой зарождалось общественное волнение. Финское общество вместе с тем представляло едва ли удачный полигон для большевистской революции. С другой стороны, острые внутренние противоречия пробудили интерес к Финляндии за ее пределами. Не окажись революция в Финляндии реальной, вряд ли бы шла речь о признании государственной независимости страны правительством Ленина.
Стремление финнов к независимости увенчалось успехом именно потому, что в каждый период революции отыскивалась финская группировка, которая пыталась найти решение в сложившейся ситуации с каким-либо российским представителем: Сенат Токоя осторожно обсуждал основу независимости Финляндии с Временным правительством первого состава, СДПФ поддержала развитие революции, Сенат-обрубок Сетяля воспользовался слабостью правительства Керенского, Сенат Свинхувуда маневрировал с признанием большевиков и ответил войной на революцию. Даже курьезное соглашение Совета народных уполномоченных и правительства Ленина, несмотря на его компромиссность, свидетельствовало о стремлении революционного правительства Финляндии к независимому национальному положению.
Примечания
1 О развитии Финляндии до революции 1917 г. см.: Lundin С. Leonard. Finland // Rusification in the Baltic Provinces and Finland 1855—1914/Ed. E. C. Thaden. Princeton, 1981. P. 355—457.
2 В этот блок входили партии: старофинская (партия согласия), младофинская (конституционная), аграрный союз, шведская партия.
3 О национальной политике кадетов см.: Роlvinеn Tuomo. Venäjän vallankumous ja Suomi. 1—2. Helsinki, 1987-. S. 28—29.
4 Ibid. S. 39, 67—68.
5 О политике независимости СДПФ и ее отношениях с российскими Советами см.: Кеtоla Eino. Kansalliseen kansanvaltaan. Suomen itsenäisyys, sosiaalidemokraatit ja Venäjän vallankumous 1917. Helsinki, 1987. S. 151—321; Upton Anthony. Vallankumous Suomessa 1917—1918. i—2. Jyväskylä, 1980—1981.
6 Кetоla E. Op. cit. S. 294—298.
7 Доклад конституционного комитета № 6.
8 Pоlvinen T. Op. cit. S. 96—100.
9 Wiik К. H. Miten Suomen itsenäisyys saattiin tunnustetuksi. 327 (47 471) «1917» Kansio 1917— 1918. Työväen arkisto, Helsinki. См. также оценку Владимира Смирнова: Прибой. 1917. 20 декабря (1918. 2 января).
10 Декреты советской власти. Т. 1. 26 октября 1917 г.— 16 марта 1918 г. М., 1957. С. 250.
11 Там же. С. 40.
12 Выписка из протокола заседания ВЦИК от 22 декабря 1917 (4 января 1918).
13 Сталин И. В. О независимости Финляндии // Собр. соч. Т. 4. Ноябрь 1917—1920. М., 1947. С. 23-24.
14 Приказ Военного отдела Областного комитета армии, флота и рабочих Финляндии от 29 декабря 1917 г. № 21: Venäläiset sotilasasiakirjat 2962. Valtionarkisto, Helsinki; Upton A. Op. cit. S. 456—457.
15 PolvinenT. Venäjän vallankumous ja Suomi. S. 190—191.
16 Сталин И. В. Доклад по национальному вопросу 15 января//Собр. соч. Т. 4. С. 31—32. Декреты советской власти. Т. 1. С. 351.
18 Там же. С. 343.
19 Сталин И. В. Против федерализма//Собр. соч. Т. 3. Март — октябрь 1917. М., 1946. С. 31.
20 Рахья Э. Мои предоктябрьские и послеоктябрьские встречи с Лениным // Новый мир. 1934. Кн. 1. С. 38.
21 Rinta-Tassi Osmo. Lokakuun vallankumous ja Suomen itsenäistyminen. Teoksessa // Lenin ja Suomi. 2. S. 152—153, 155—158; Klimenttila Aimo. Lenin ja Suomen kansalaissota // Lenin ja Suomi. 2. S. 169, 175.
22 Декреты Советской власти. T. 1. С. 508.
23 Soikkanen Hannu. Kohti kansavaltaa. Vasaa, 1975. S. 288—289; Klementtila A. Lenin ja Suomen kansalaissota. S. 187—194.
Черняев Владимир Юрьевич — кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Санкт—Петербургского филиала Института российской истории РАН.
Свержение монархии открыло возможность перехода России от принудительного имперского унитаризма к добровольному союзу равноправных народов. От успеха этого перехода зависела судьба демократических завоеваний Февральской революции. Национальный вопрос встал вровень с вопросами о власти, мире, земле, и его важной составной частью был вопрос о будущем Великого княжества Финляндского. Несмотря на постоянные нарушения его автономии, оно оставалось государством в государстве, жило по собственным законам, имело свою денежную систему и демократически избранный государственный аппарат, будучи готово к полному самоуправлению.
Подобно соседке Швеции, Финляндия, конечно, предпочла бы оливковую ветвь мира окровавленным лаврам войны, но оказалась на перекрестке военно-стратегических интересов. Она стала гранитным щитом Петрограда и всего русского Севера, в то время как Германия не прочь была превратить ее в опору своего могущества на Балтийском море. В Финляндии ввели военное положение. Ее граждан в русской армии было мало, призвали лишь кадровых офицеров. Отважно водил в атаку кавалерию барон К. Г. Э. Маннергейм. Обязанность проливать кровь за Россию большинству военнообязанных финляндцев заменили денежной воинской повинностью. Войска Северного фронта расквартировывались в городах и крепостях, Гельсингфорс стал главной базой Балтийского флота, устье Финского залива перекрыли заграждения Центральной минно-артиллерийской позиции. Из-за угрозы германского десанта на побережье вырубали леса, отчуждали поля под оборонные сооружения. Война подорвала рыболовство, морскую торговлю, вызвала невиданную дороговизну. Финляндия жила привозным хлебом, в основном русским, доставка которого сокращалась. Ежемесячные военные реквизиции у крестьян скота вели к его истреблению. Продовольственные трудности усугублял наплыв беженцев из прифронтовых губерний России. Численность российских граждан в Финляндии достигла 200 тыс. человек, а с армией, флотом, рабочими военно-морских баз — почти вдвое больше, тогда как до войны постоянное русское население не превышало 8 тыс. граждан .
Русификаторская политика царизма, прекращение созыва Сейма, военные тяготы порождали у финляндцев взгляд на Россию как на источник всех бед и способствовали росту германофильства. Второе дыхание обрел «активизм» — движение в пользу активных действий против России с позиций крайнего национализма. «Активисты», в основном молодые шведоязычные интеллигенты, связывали надежду на независимость Финляндии с победой Германии и всячески ей содействовали, от шпионажа до вербовки добровольцев в Королевский прусский 27-й егерский батальон. Их руководящие центры возглавляли: ЦК — А. Грипенберг, Заграничную делегацию Финляндского освободительного движения (Стокгольм) — И. Кастрен, Р. В. Эрих и др., Финляндский комитет (Берлин) — Ветергоф. Центральные державы финансировали финляндских и украинских сепаратистов, используя их против России. К «активизму» благоволили вожди Социал-демократической партии Финляндии О. Токой, К. Вийк, Э. Гюллинг, Ю. Мякелин и др. Меньшевики и большевики были для СДПФ чуждым русским явлением, но она помогла РСДРП возродить в Финляндии разгромленные подпольные связи и пользовалась ими для сношения с Германией. Летом 1915 г. К. Вийк тайно ездил в Берлин развеять слух о русской ориентации СДПФ и оставил там впечатление законченного «активиста». К декабрю 1916 г. русская контрразведка разгромила «активизм» в Финляндии. Победа СДПФ на выборах 1916г. в Сейм являлась самым большим достижением социалистов Европы 2. Однако Сейм не был созван, и кто знает, воплотился ли бы этот успех во властных структурах, не случись российская революция.
Свержение царя вызвало прилив симпатии финляндцев к России. Посетив 4 (17) марта Гельсингфорс, товарищ председателя Петроградского Совета меньшевик М. И. Скобелев восторженно оценил перемену отношений: «Не связь деспотизма, а братские объятия двух свободных народов» 3. 7 (20) марта Временное правительство издало Акт об утверждении Конституции Великого княжества Финляндского и о применении ее в полном объеме. Все борцы за ее права, от сосланного в сибирскую тундру тальмана Сейма П. Свинхувуда до «активистов»-вербовщиков были амнистированы. Выражалась уверенность, что «Россия и Финляндия будут отныне связаны уважением к закону ради взаимной дружбы и благоденствия обоих свободных народов» 4. В обновленном Сенате и торжественно открытом Сейме 7-го созыва сложилось примерное равенство сил СДПФ и блока буржуазных партий с незначительным перевесом социалистов. 20 марта (4 апреля) в Рабочей секции Петроградского Совета К. Вийк от лица СДПФ приветствовал «великую русскую революцию»: «Ваша победа возвратила нашей стране автономию и открыла широкий путь финляндскому пролетариату в классовой борьбе, которая только и может обеспечить ему окончательное раскрепощение от власти капитала <…> Нашему восторгу нет границ» 5.
Восторг длился недолго. Если в России установилось двоевластие — неустойчивое равновесие двух соперничающих властных структур, правительственной и Советов, то в Финляндии можно говорить о троевластии. Финляндская структура власти не была продолжением ни одной из русских. Политически разнородная, она была спаяна национальной идеей, стремлением расширить самоуправление путем парламентарной законности. Обе российских власти признали право поляков на создание независимого государства. Этот отказ от нерушимости пространства бывшей империи дал финляндцам надежду на скорое обретение независимости. Однако мировая война не только обостряла финляндский вопрос, но и усложняла его решение: отделение Финляндии рушило всю систему военной обороны России, Балтийский флот лишался важнейших баз, Петроград оказывался в досягаемости дальнобойных снарядов от финляндской границы. Поэтому Временное правительство опасалось ограничения своей власти в Финляндии и сохраняло за собой право назначать генерал-губернатора, обновлять Сенат, созывать и распускать Сейм, утверждать законы.
Давний сторонник восстановления финляндской конституции, министр юстиции А. Ф. Керенский 16(29) марта на митинге в Гельсингфорсе заверил, что союз России с Финляндией будет вечным, и расцеловал О. Токоя. Но финляндцы остудили его пыл, разъяснив, что не могут довольствоваться своим положением. Они подали записку о расширении автономии (авторы К. Вийк, Э. Гюллинг, О. Куусинен), и Керенский одобрил все ее положения, кроме международных гарантий (участия других стран в подписании соответствующего акта). Воодушевленный этим, Сенат внес во Временное правительство более умеренный законопроект «О передаче решения некоторых дел Сенату и генерал-губернатору». Расширение автономии намечалось путем раздела власти великого князя финляндского: Сенату — решение финляндских дел, кроме общероссийских и касающихся русских граждан и учреждений; остальное, включая созыв и роспуск Сейма, — Временному правительству. Законопроект соответствовал Акту 7 (20) марта и юридически был неуязвим, но Временное правительство первого состава, включая Керенского, его отвергло. Ответной реакцией стало усиление финляндского сепаратизма. Бурным одобрением встретил Сейм 7(20) апреля речь О. Токоя о том, что культурное и экономическое развитие Финляндии шло под знаком независимости, и она должна быть гарантирована. Более левый Ю. Мякелин в правлении СДПФ 15(28) апреля в связи с отправкой делегации в Петроград также высказался за отделение от России6.
У меньшевиков делегации СДПФ разъяснили, что вопрос о независимости вправе решать только Всероссийское Учредительное собрание, и удивлялись нежеланию Финляндии участвовать в нем. В группе «Единство» Г. В. Плеханов сначала загорелся идеей независимости, но два дня спустя склонился к точке зрения руководства меньшевиков. Не поддержали и эсеры. Лишь большевики, оппозиционное меньшинство в Советах, выразили поддержку. Национальный вопрос они рассматривали в перспективе мировой революции, особо не раздумывая над выбором форм национально-государственного строительства и границами. Как противники войны они отметали стратегический довод и не прочь были использовать мощный разрушительный потенциал самосознания в своей борьбе за власть. На переговорах 17(20) апреля В. И. Ленин звал СДПФ на борьбу с Временным правительством. С глазу на глаз он просил К. Вийка наладить нелегальную почтовую связь с заграницей и заехать перед отъездом туда. Затем К. Вийк и Ю. Сирола при содействии активистов вели переговоры в Стокгольме и Берлине. Вожди II Интернационала К. Каутский, К. Гюйсманс, Я. Брантинг и циммервальдцы высказали им опасения что в условиях войны отделение Финляндии ослабит российскую революцию 7.
Одновременно СДПФ наводила мосты с русской революционной властью в Финляндии. Ее осуществляли Областной исполнительный комитет армии, флота и рабочих в Финляндии (возглавлявший 32 Совета), первенствующий Гельсингфорсский Совет и ЦК Балтийского флота (Центробалт). Все они размещались в Гельсингфорсе. Отношения русских с финнами не везде складывались благополучно, но в стене отчуждения с обеих сторон пробивалась брешь. Русские солдаты вмешивались в отношения финских работодателей и рабочих, помогли ввести 8-часовой рабочий день, тайно обучали финских рабочих стрельбе и вооружали через комитеты СДПФ, закладывая основу Красной гвардии. СДПФ пожертвовала по 5 тыс. марок большевикам и меньшевикам Гельсингфорса и Петрограда. Финляндцы все глубже втягивались в общероссийский революционный процесс.
Обратным течением был «активизм». Он не делал различия между царским и Временным правительствами («русский есть русский») и видел ценность революции в ослаблении русского владычества. ЦК «активистов» снабжал Генштаб Германии информацией для подготовки десанта и обещал поддержать его национальным восстанием. С этой целью создавался шюцкор, зародыш Белой гвардии. СДПФ не мешала участию в нем рабочих. Порой учения будущих белых и красных шли на одном плацу8. Буржуазные партии сначала боязливо сторонились «активистов». Буржуазию раздражало вмешательство «русских медведей» в финские дела, но манили русский рынок, казенные заказы. Крупнейшая младофинская газета «Хельсингин саномат» с антигерманских позиций звала к согласию с русским правительством.
Двоевластие в России было временной, неустойчивой политической комбинацией. Нарушение равновесия двух ее властных структур вызывало политические кризисы и изменения во Временном правительстве. Апрельский кризис завершился созданием первого коалиционного кабинета. По настоянию новых министров-социалистов он провозгласил циммервальдскую утопическую формулу всеобщего мира без аннексий и контрибуций на началах самоопределения народов. Но вновь мечты финнов о самоопределении развеял Керенский. 10 (23) мая в речи перед солдатами и моряками Гельсингфорса новый военный и морской министр предостерег: «Здесь, в Финляндии, нам особенно нужно быть осторожными, ибо наше великодушие, нашу любовь могут понять как слабость и бессилие не только немцы <…> И пусть никто не думает, что русский революционный народ слабее старого царизма и что с ним можно не считаться. Нет, вы посчитаетесь…»9
Разъясняя это «первое предостережение» Финляндии, Е. В. Тарле, будущий академик, риторически спрашивал: «Какое головокружение охватило многих из этих сдержанных, спокойных людей? Как они не видят, что никакой возможности силою поделить Россию у них нет и не будет, что всякая попытка действовать насильственным путем может привести к непоправимым несчастьям, так как в такие тревожные и грозные времена флотские пушки могут начать стрелять сами собою, даже без приказа из Петербурга?» 10 Финляндский генерал-губернатор М. А. Стахович пытался успокоить россиян: «В финском народе в целом нет ни предубеждения, ни ненависти против России. Есть подозрительность, оправдываемая всем прошлым, существует боязнь, что дарованная автономия будет сокращаться, и вот потому-то финны стремятся ее закрепить <…> Если сегодня Финляндия объявит самостоятельность, то мы, имея там три крепости, можем ночью объявить войну и оккупировать страну» 11. Стахович и Тарле не учли настроения солдат. 20 мая (2 июня) II Областной съезд Советов армии, флота и рабочих в Финляндии обещал поддержать требование независимости, если его выразит большинство финляндцев. Когда коалиционный кабинет созрел к принятию финляндского законопроекта, СДПФ уже стояло на точке зрения финляндских государствоведов, что с отречением царя вся конституционная власть великого князя финляндского перешла к Сейму, и принятые им законы более не нуждаются в одобрении России. Временное правительство сочло этот аргумент надуманным: ведь Россия признала право своих народов на самоопределение и как самая свободная страна обеспечит всем им возможность решить свою судьбу на Всероссийском Учредительном собрании 12.
Государственное самоопределение было в центре внимания IX очередного съезда СДПФ. Делегатка ЦК РСДРП(б) А. М. Коллонтай 4 (17) июня призвала добиваться самостоятельности, вплоть до отделения от России, и взять власть в руки рабочих 13. Съезд принял резолюцию по вопросу о положении Финляндии (автор О. Куусинен). Ее нередко интерпретируют как требование полной автономии, хотя в ней ясно высказана надежда, что «в качестве самостоятельной республики, свободной, подле свободной России, Финляндия займет свое место», а в письме ЦК СДПФ от 13 (26) декабря в ЦК РСДРП(б) подчеркнуто, что СДПФ «решила на своем конгрессе в июне единогласно требовать государственной самостоятельности Финляндии 14 Резолюция съезда СДПФ наделала шуму в русской печати и вызвала тревогу. «Известия Советов депутатов Або-Оландской укрепленной позиции» 15(28) июня писали: «С болью в сердце показываем враждебное отношение к нам со стороны финских товарищей <…> Отталкивая братскую руку русского солдата и матроса, дает ли нам гарантию финский пролетариат, что на месте русских крепостей не вырастут шведские крепости, а вместо наших солдат и матросов в Финляндии не будут войска шведского короля или гвардейцы дружественного Швеции Кайзера?»
Желая погасить новый политический кризис, I Всероссийский съезд Советов назначил на 18 июня (1 июля) манифестацию единства сил революции. Большевики звали под лозунги отставки «министров-капиталистов» и взятия Советами всей власти. Среди грехов правительства они называли придирки к Финляндии и Украине, боязнь дать им свободу. На демонстрациях в Гельсингфорсе, Або, Выборге, как и в целом по России, победили лозунги большевиков. В Гельсингфорсе в демонстрации участвовали рабочие-финны. Гельсингфорский Совет и Центробалт требовали отставки буржуазных министров. В Ганге гарнизон высказал готовность с оружием в руках поддержать съезд Советов. На острове Оланд (Аландские острова) демонстрация солдат была антивоенной15. Июньская всероссийская демонстрация вынесла вотум недоверия коалиционному кабинету. Участие в ней эсеров и меньшевиков оскорбило кадетов. Коалиция была надломлена; лишь начало наступления русской армии задержало распад.
В те дни июньского кризиса делегации СДПФ (Э. Хуттунен, К. Вийк, М. Туркиа, А. Аалтонен) искала в Петрограде поддержку своей резолюции о независимости. Министры-социалисты уклонились от переговоров, видя, что сильнейшая фракция Сейма пытается подменить сношения с Временным правительством сношениями лишь с его социалистической частью. 20 июня (3 июля) Э. Хуттунен заявил на I Всеросийском съезде Советов: «Финляндия должна получить независимое положение. Тогда рабочие Финляндии справятся со своей буржуазией, подобно тому, как вы справляетесь, по нашему мнению, с буржуазией вашей страны и держите ее в повиновении» . Проект резолюции А. М. Коллонтай о признании независимости Финляндии съезд отклонил и принял компромиссную резолюцию (авторы — Р. А. Абрамович и Э. Хуттунен), которая призвала расширить автономию Финляндии: дать Сейму право своего созыва, роспуска, издания законов о Финляндии, кроме военных и внешнеполитических, а финляндцам — права назначать Сенат и прочие органы своей власти. В резолюции отмечено, что это должно быть достигнуто путем соглашения с Временным правительством.
СДПФ не оставляла надежд освободить Финляндию от российской опеки в обход Временного правительства, неуступчивого и ослабленного кризисом власти. 25 июня (8 июля) на Сенатской площади Гельсингфорса и день спустя в Або СДПФ вместе с большевиками провели многолюдные митинги с требованием немедленно осуществить финляндскую резолюцию съезда Советов. Основываясь на ней, Сейм внес поправки в мартовский законопроект Сената о переходе верховных прав великого князя финляндского не к Сенату, а к Сейму. За правительством России признавалось право решения вопросов внешней политики и военных. Автономия очерчивалась в рамках резолюции съезда Советов, но ее указание на необходимость соглашения с правительством было лукаво опущено.
Законопроект о верховной власти Сейма выходил за рамки финляндской Конституции и в корне менял взаимоотношения с Россией. Одностороннее принятие его Сеймом могло расцениваться как государственный переворот. Ситуацию осложнял валютный кризис. Временное правительство нуждалось в финляндских марках для оплаты денежного довольствия войск и казенных заказов, исполнением которых были заняты три четверти рабочих Финляндии. Задержка оплаты грозила волнениями. Пользуясь этим, Сейм увязал вопрос займа с вопросом о полной автономии и не поддался давлению эмиссаров Всероссийского съезда Советов. Буржуазная пресса России негодовала, требуя отказа от «миллионов Каина» и твердости, вплоть до разгона Сейма. Поднятие цен на ввозимый хлеб и другие ответные меры ущемляли интересы финляндцев. К более решительным действиям Временное правительство еще не созрело. Законопроект ставил министров-социалистов перед выбором: утвердить и идти на разрыв коалиции с кадетами, уже надломленный июньской всероссийской демонстрацией, либо отклонить и скандально нарушить обещание выполнять решения съезда Советов.
Принятие закона о верховной власти намечалось на 1 (14) июля. СДПФ, Гельсингфорский сейм рабочих организаций, Гельсинфорский Совет и большевики собрали на Сенатской площади 25 тыс. финских и русских рабочих, солдат, моряков. Они угрожали «потревожить сеймовских буржуа». В последний момент социал-демократы отступили, внеся другие законопроекты (о 8-часовом рабочем дне и демократизации местного самоуправления). Сейм принял их под давлением улицы. СДПФ благодарила русских демонстрантов и просила оказать такую же помощь для принятия закона о верховной власти17
Из двоевластия было два выхода: мирный — через коалицию партий, соединявшую правительство с Советами, и созыв Учредительного собрания — и силовой путь гражданской войны — под лозунгом Советов, через их большевизацию, свержение Временного правительства и военную диктатуру. Альянс СДПФ с большевиками против Временного правительства подталкивал к силовому выходу из двоевластия. В ночь на 3 (16) июля коалиционный кабинет распался. Поводом ухода кадетов стали автономистские уступки делегации во главе с Керенским украинской Центральной Раде. По призыву левых большевиков и анархистов-коммунистов солдаты и рабочие Петрограда с оружием в руках вмешались в решение вопроса о власти. По России прокатились антиправительственные демонстрации. Резолюции тех дней называли финляндский вопрос вровень с украинским как одну из причин политического кризиса. Областной комитет армии, флота и рабочих, Гельсингфорский Совет, Центробалт, комитеты большевиков, эсеров, меньшевиков Гельсингфорса требовали создания правительства Советов. Моряки даже готовились выйти для этого на боевых кораблях в Петроград, а морское командование — воспрепятствовать им с помощью подводных лодок и миноносцев .
На этой высокой волне июльского кризиса СДПФ 5(18) июля при поддержке буржуазных сторонников независимости добилась принятия в Сейме большинством более двух третей голосов закона о верховной власти. Германия, Швеция, а в России большевики приветствовали этот шаг. Меньшевики заявили, что Сейм захватным путем превращается в Учредительное собрание Финляндии. Кадеты требовали отвергнуть самочинный закон как предательский. Новый глава правительства А. Ф. Керенский обвинил Финляндию в намерении порвать с Россией и пригрозил закрыть границы и принять военные меры. Когда М. А. Стахович привез адрес Сейма от 12(25) июля (авторы О. Куусинен и Ю. Мякелин) с разъяснением, что цель закона — внутренняя свобода, а не независимость, то Керенский отклонил адрес, вернул Стаховича в Гельсингфорс и приказал не считаться с этим законом. Командующему Балтийским флотом приказали подавлять всякое сопротивление финляндцев.
Желая нащупать почву, СДПФ послала делегацию в ЦИК. Там соглашались с доводами в пользу принятого Сеймом закона, но уклончиво повторяли: «весь вопрос в том, как посмотрит надело Временное правительство» 19. А оно 18 (31) июля издало манифест о роспуске Сейма (авторы Стахович и Энкель). В нем указано, что все права великого князя финляндского перешли к Временному правительству. Оно не признает за Сеймом права предвосхитить волю Всероссийского Учредительного собрания и упразднить полномочия российской власти в делах финляндского законодательства и управления
Революционный спад, арест большевистских вожаков, замешанных в июльских событиях, и встречный маневр финляндской буржуазии облегчили разгон Сейма. Перевесом в голос Стаховича Сенат принял этот манифест. В знак протеста социал-демократы вышли из Сената, где остались буржуазные сенаторы во главе с проф. Э. Сетяля. Сейм подчинился требованию унизительному и незаконному с точки зрения принятого им закона о верховной власти. События развивались на фоне слухов о скорой высадке германского десанта и новых выгодных условиях записи добровольцев-егерей. Была раскрыта контрабандная отправка через Швецию в Германию меди, олова, цинка. Военная контрразведка раскрыла подготовку «активистами» восстания. Разгон Сейма вызвал последнее сближение социал-демократов с «активистами». Уже осенью СДПФ осудила шюцкор как организацию классово враждебную рабочим и запретила своим членам участие в нем21. Классовая борьба вступила в противоречие с национальной солидарностью.
При открытии Государственного совещания в Москве 12(25) августа Керенский вновь обвинил Финляндию в желании воспользоваться затруднениями России «для насилия над свободой воли народа русского». Его угрозы сделать «соответствующее распоряжение» вызвали аплодисменты и крики «браво!» 22 «Рабочая газета» 12 (25) августа назвала намерение СДПФ собрать Сейм «безумной игрой с огнем» в момент германского натиска на Россию. «Хельсингин саномат» 8 (21) августа обвинила СДПФ в том, что она в тактических интересах ставит на карту самые дорогие права страны. Однако Гельсингфорский Совет выразил СДПФ солидарность. 16(29) августа солдаты отказались разгонять собрание Сейма, это сделали новоприбывшие казаки. 4 (17) сентября М. А. Стахович был снят. Новый генерал-губернатор Н. В. Некрасов обещал благожелательно относиться к правам Финляндии, но твердо отстаивать права России. 15(28) сентября тальман Сейма левый социал-демократ К. Маннер сорвал печать Некрасова с двери Сейма, но открытие не состоялось — не пришли буржуазные депутаты. За всем этим пристально наблюдал В, И. Ленин. С 10(23) августа по 24 сентября (7 октября) он скрывался в Гельсингфорсе с помощью К. Вийка, Г. Ровно и Э. Хуттунена.
30 сентября (13 октября) по просьбе Некрасова Керенский распорядился опубликовать грамоту о созыве 19 октября (1 ноября) нового Сейма23. Большинство мест в нем получил блок буржуазных партий. И стал очевиден просчет СДПФ в ставке на то, что отделение от России облегчит классовую борьбу с собственной буржуазией. Из подполья Ленин призывал СДПФ взять . власть силой, не дожидаясь пролетарской революции в России. Он видел, как благоприятствует этому сентябрьская большевизация Советов Гельсингфорса, Або, Таммерфорса, Выборга. Областной комитет армии, флота и рабочих во главе с большевиком И. Т. Смилгой блокировал действия Временного правительства, способствовал его свержению и стал представителем правительства Ленина в Финляндии.
Национальный вопрос — одна из мин, на которых подорвался неокрепший демократический строй России. Свержение Временного правительства и большевизация Советов были силовым выходом из двоевластия. Началось слияние ранее соперничавших властных структур, правительственной и Советов, известное в историографии как «триумфальное шествие советской власти». 30 октября (12 ноября) Ю. Сирола и Э. Хуттунен вручили Ленину поздравление СДПФ со свержением Керенского. В тот тревожный пасмурный вечер Ленин с укором спросил, когда же СДПФ возьмет власть 24. Еще 27 октября (9 ноября) К. Вийк получил ленинское письмо, что пора выступать. 11(24) ноября Ленин вновь послал рукбводству СДПФ письмо с пожеланием, что «большой организаторский талант финских рабочих, их высокое развитие и длительная политическая школа демократических учреждений поможет им успешно осуществить социалистическую реорганизацию Финляндии». В Финляндию шли вагоны оружия и амуниции для Красной гвардии. Разногласия в руководстве СДПФ помешали обратить всеобщую Ноябрьскую стачку с элементами восстания в революцию. Стремление СДПФ парламентским путем обойти кровавый водоворот гражданской войны разгневало Ленина. В начале января он заявил бургомистру Стокгольма социал-демократу К. Линдхагену, что руководство СДПФ революцию предало 25.
Стремление скорее отгородиться от русского вулкана спаяло буржуазных политиков с «активистами», и те заняли важные посты в администрации. С большевистским переворотом правительственные связи с Россией прервались. Без ее участия Сейм объявил себя верховной властью и 14 (27) ноября назначил правительство во главе с П. Э. Свинхувудом. Оно не признало правительство Ленина. Еще в сентябре Свинхувуд напутствовал ехавшего в Берлин «активиста» Э. Ельта: «Непременно раздобудьте нам немцев сюда, иначе нам не справиться» 2 . Связь с Ельтом велась через главу активистов А. Грипенберга, представителя в Стокгольме, закупавшего по заданию Свинхувуда оружие и боеприпасы для Белой гвардии. 13(26) ноября генерал Э. Людендорф высказал финлядским представителям Э. Ельту и А. Бунсдорфу пожелание, чтобы с началом перемирия Германии с Россией Финляндия объявила независимость и добилась ухода русских войск. На второй день перемирия, 21 ноября (4 декабря), по сигналу Бунсдорфа из Берлина Сванхувуд издал декларацию о независимости Финляндии. 23 ноября (6 декабря) к ней присоединился Сейм и объявил Финляндию независимой республикой. Предложение СДПФ оформить акт дружественным договором с правительством Ленина было отклонено27. Учредительное собрание ставилось перед свершившимся фактом расторжения Финляндией принудительного брака с Россией. Однако в международном отношении новорожденное государство было недееспособно, как и правительство Ленина: все им отказывали в признании.
Германия искала мира с Россией, желая перебросить подкрепление войск с востока на запад. Под нажимом Германии правительство Финляндии послало делегацию в Смольный, где 18 (31) декабря Ленин вручил Свинхувуду Декрет о государственной независимости Финляндии. «Он мне любезно жал руку,— вспоминал Ленин.— Мы говорили комплименты. Как это было нехорошо! Но это нужно было сделать…» 28 Гельсингфорс украсился финляндскими флагами. «Теперь мы с Россией будем друзьями»,— заверил Свинхувуд29. Германия и Франция открыли дипломатическое признание Финляндии. Ее социалисты благодарили большевиков и русских революционных рабочих, а буржуазная печать — Германию за создание благоприятных условий для независимости своей победоносной войной с Россией.
Означал ли ленинский декрет признание прав финляндской буржуазии на государственное самоопределение? Большевики видели это право лишь за трудящимися классами, щедро вооружали Красную гвардию и удерживали армию в 40 тыс. человек. Под дулами русских орудий Свеаборгской крепости Гельсингфорс был беззащитен, а независимость призрачной. В стране росло требование вывода русских войск, начавших бесчинства и грабежи, но СДПФ видела в них союзника в классовой борьбе. Буржуазное наступление на социальные завоевания рабочих, обвинения СДПФ в том, что ей нужно ограбление имущих классов, а не независимость Финляндии, обостряли противоречия до столкновений Красной и Белой гвардий. Пуповиной, соединявшей Финляндию с большевистской Россией была СДПФ. Со дня на день Ленин ждал, что финляндские социал-демократы повторят октябрьский опыт большевиков, и в этом не ошибся.
В ночь на 15(28) января 1918 г. над Сеймом взвился красный флаг. Совет СДПФ низложил правительство Свинхувуда и создал Совет народных уполномоченных во главе с К. Маннером, объявивший своей целью защиту прав трудящихся. Русские Советы и Центробалт приветствовали Финляндскую пролетарскую революцию, помощь ей Ленин считал своим долгом. В ту же ночь Белая армия ген. К. Г. Э. Маннергейма и шюцкор напали на части 42-го армейского корпуса. В воззвании «К храбрым русским солдатам!» Маннергейм разъяснял, что его войска «сражаются не против России, они поднялись на защиту свободы и законного правительства» , Однако И. Т. Смилга печатно призвал: «Все честное в наших войсках на борьбу с белой бандой!»31. От Ладожского озера до Ботнического залива шла война с войсками Маннергейма. Велась она, по словам помощника главнокомандующего финляндскими революционными войсками полковника М. С. Свечникова, «почти исключительно русскими войсками под руководством русских офицеров, солдат и матросов» 32. Нарком по Делам национальностей И. В. Сталин назвал в печати Финляндию (наряду с Польшей, Украиной, Крымом, Закавказьем) возможным субъектом Российской федерации, переходной ступенью от царского унитаризма к унитаризму социалистическому33.
Согласно шестой статье Брестского мира Россия все же вывела войска из Финляндии. Высадка 20-тысячной Балтийской дивизии Р. фон дер Гольца содействовала победе Маннергейма. Но ген. Э. Людендорф не скрывал: «Наши войска отправились в Финляндию защищать не финские, а исключительно германские интересы» . Германия хотела осадить революционную экспансию правительства Ленина и получить морские базы на арктическом побережье Финляндии для срыва планов Антанты на Северо-Востоке .
Финляндия стала одним из новых государств, рожденных в муках первой мировой войны. Братоубийственная гражданская война порвала пуповину, связывавшую Финляндию с Советской Россией, а дороги европейской буржуазно-парламентарной демократии и коммунистических тоталитарных экспериментов развели их по разные стороны расколовшегося мира.
Примечания
1 Экономист Финляндии. 1917. № 8—9. С. 69; Тиандер К. Финляндия и Россия. Пг., 1917. С. 67; Нечаев П. П. Россия и Финляндия. М., 1918. С. 37—38; Семенов Тян-Шанский В. П. Финляндия. Пг., 1918. С. 65; Бобович И. М. Русско-финляндские экономические отношения накануне Великой Октябрьской социалистической революции. Л., 1968; Менгер М. Финляндия в военной политике германского империализма в начале первой мировой войны // Скандинавский сборник. 1972. Т. 17. С. 110—127.
2 Каменев П. Из истории «нового активизма» в Финляндии // РГИА, ф. 1093, on. 1, д. 88, л. 12; Соловьев О. Ф. Обреченный альянс. М., 1986. С. 61, 178; Kirby David: 1) Stockholm—Petrograd— Berlin: International Social Democracy anf Finnish Independence // The Slavonic and East European Review. 1974. January. P. 63—84; 2) «The Workes’ Cause»: rank-and-file attitudes and opinions in the Finnish social democratic party 1905—1918 // Past and Present. 1986. May. P. 132, 149.
3 Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов в 1917 г.: Протоколы, стенограммы и отчеты, резолюции, постановления общих собраний, заседаний Исполнительного комитета и фракций 27 февраля — 25 октября 1917 г. Т. 1. Л., 1991. С. 161.
4 Вестник Временного правительства. 1917. 8 марта.
5 Петроградский Совет… Т. 1. С. 413—414.
6 День. 1917.16 мая; С мирное В. М. Из революционной истории Финляндии. 1917.1918. Л., 1933. С. 97; Дашков Ю. Ф. У истоков добрососедства. М, 1980. С. 175.
7 Революционное движение в России в апреле 1917 г. Апрельский кризис: Документы и материалы. М., 1958. С. 109; Дашков Ю. Ф. У истоков… С. 154,175—177.
8 Каменев П. Из истории «нового активизма»… л. 43.
9 А. Ф. Керенский в Гельсингфорсе//День. 1917. 11 мая.
10 Тарле Е. В. Последнее предостережение // День. 1917. 12 мая.
11 Вечернее время. 1917. 19 мая.
12 Церетели И. Г. Воспоминания о Февральской революции. Кн. 2. Париж, 1963. С. 16.
13 Коллонтай А. М. Избр. статьи и речи. М., 1972. С. 214—215.
14 Волна. 1919. 21(8) июня; Новая жизнь. 1917. 9 июня; Переписка Секретариата ЦК РСДРП(б) с местными партийными организациями. Т. 2. М., 1957. С. 360.
15 ГА РФ, ф. 6978, on. 1, д. 69, л. 2, 9; Известия Гельсингфорского Совета. 1917. 20—22 июня; Правда. 1917. 21 июня.
16 Первый Всероссийский съезд Советов. Т. 2. М.; Л., 1931. С. 190.
17 Волна. 1917. 18—22 июля; Смирнов В. М. Указ. соч. С. 87—88.
18 3алежский В. Н. Гельсингфорс весной и летом 1917 г.// Пролетарская революция. 1923. № 5. С. 167—170; Революционное движение в России в июле 1917 г. Июльский кризис: Документы и материалы. М., 1959. С. 117, 121,
19 Н. Н. Записки о революции. Т. 3. М., 1992. С. 14.
20 Вестник Временного правительства. 1917. 21 июля.
21 Государственный архив Финляндии, ф. «Русские военные бумаги», д. 1842; Финляндская тайна/ЛЗечернее время. 1917. 17 июля; Каменев П. Из истории «нового активизма»… Л. 44.
22 Государственное совещание. М.; Л., 1930. С. 12.
23 РГИА, ф. 1278, он. 13, д. 253, л. 26.
24 Известия Гельсингфорского Совета. 1917. 3 ноября; Сирола Ю. Воспоминания о Ленине//Пролетарская революция. 1930. № 1. С. 80—81.
25 Ленин В. И. Письмо финским товарищам // ПСС. Т. 36. С. 90; Сирола Ю. О чем спрашивал Ленин // Ленин в воспоминаниях финнов. М., 1979. С. 14; Дашков Ю. Ф. У истоков добрососедства. С. 185.
26 Каменев П. Из истории «нового активизма»… Л. 53.
27 Холодковский В. М. Революция 1918 года в Финляндии и германская интервенция. М, 1967. С. 19—20.
28 Ленин В. И. ПСС. Т. 38. С. 158.
29 Васильевский А. Беседа с г. Свинхувудом // Наш век. 1917. 29 декабря.
30 Холодковский В. М. Указ. соч. С. 72.
31 Смилга И. Финляндская революция и русские войска // Известия Гельсингфорсского Совета. 1918 г. 19 января.
32 Свечников М. С. Революция и гражданская война в Финляндии 1917—1918 гг.: Воспоминания и материалы. М; Пг., 1923. С. 74.
33 Сталин И. В. Соч. Т. 4. М, 1954. С. 66—73.
34 Людендорф Э. Мои воспоминания о войне 1914—1918гг. Т. 2. М., 1924. С. 194.
35 Paasivirta Juhani. The Victors in World War I and Finland. Helsinki, 1965. P. 15.