Из цикла «Вторжение».
[Идея цикла этих рассказиков в том, что в параллельно существуют СССР и РФ. И иногда даже пересекаются.]
***
Российская федерация, Брянская область.
Машина стояла на краю леса. Точнее, у края леса. Сам лес – темный, угрюмый, бескрайний – сливался с черным ночным небом, на котором висели только горсточка звезд поярче и тонкий серпик Луны.
Машина с работающим двигателем и включенным дальним светом. В машине сидели двое мужчин.
— И все-таки есть ли гарантия, что этот Гончаров не двойной агент?
Другой мужчина оторвался от своего айфона.
— Есть. В прошлом году он сообщил о высадке парашютистов оттуда с указанием точного времени и места. Вся группа была ликвидирована. Все шестнадцать человек.
— Понятно. Просто мне удивительно, почему он перешел на нашу сторону. Там же все фанатики какие-то. При этом поголовно. Королевство кривых зеркал.
— Исключения есть всегда. Даже в такой безумной системе, как там у них.
Он положил айфон перед собой, на приборную доску, достал сигареты, закурил. Хотя второй мужчина не курил и дыма не переносил, возражать он не стал. Хотя бы только потому, что он был полковником, а его напарник с сигаретой – генералом.
— А как так вышло, что он нашел переход через лес, а Советы забрасывают к нам парашютистов?
— Загадка. Даже физиков к этому привлекали. Не сообщая подробностей, конечно. Какая-то муть из квантовой механики на макроуровне…
Хотя в салоне машины из-за включенного света и фар не было видно, что происходит снаружи – абсолютно черная пелена, генерал вдруг насторожился. Все-таки начинал он не в кабинетах, а в поле. Еще Афганистан. А потом Югославия, Чечня, Африка.
— Идет.
Он погасил свет в салоне. Вынул из бардачка пистолет, положил рядом.
За стеклом обозначилось какое-то движение. Генерал нажал кнопку, стекло опустилось.
— Кто с вами? – раздался голос из темноты – Я его не знаю. Какого черта?
— Спокойно, Виктор Николаевич, спокойно. Я все объясню. Вы, главное, только спокойнее, не надо нервничать.
— Откройте заднюю дверь, — приказал он полковнику.
Тот потянулся назад, открыл дверь.
— Садитесь, садитесь же, Виктор Николаевич.
Повисла пауза. Затем из темноты в машину сел человек.
Был он в черной куртке, черных штанах, резиновых сапогах – тоже черных, на голове у него была черная вязаная шапочка – не совсем по погоде. За плечами висел рюкзак.
По внешнему виду мужчине было лет пятьдесят, а может, чуть больше. Скулы, кустистые брови, маленькие широко расставленные глаза, тонкие губы.
— Здравствуйте, Виктор Николаевич, — повернувшись к нему, улыбнулся генерал. Он протянул через сиденье руку, но она осталась висеть в воздухе.
Мужчина промолчал. Он смотрел на обоих с настороженностью. Пауза затянулась.
— Я жду объяснений, — сказал человек.
— Виктор Николаевич, позвольте познакомить вас с вашим новым оператором. Это полковник Мальцев, Мальцев Юрий Сергеевич. Теперь он будет вести всю работу с вами.
— А Князев? Где он? Почему новый оператор? Почему не майор Князев?
Генерал помолчал, а потом сухо произнёс:
— Майор Князев Леонид Аркадьевич погиб при выполнении задания, связанного с проведением Специальной военной операции на территории Украины.
Снова повисла тишина.
— Так что вот так, — продолжил генерал, — У вас будет новый оператор. Все остальное остается по-старому. О вашем существовании по-прежнему знают только четыре человека: я, полковник Мальцев, директор Службы и президент. Все.
— Князев точно погиб? – спросил мужчина. – Не может так случится, что он попал в руки украинских спецслужб? Или западников? Насколько точно подтверждена его гибель?
— Абсолютно точно, — сказал генерал. – Тело было получено от украинской стороны, опознано, включая ДНК-анализ.
— Ясно, — сказал человек.
Снова повисла тишина.
— Жизнь продолжается, Виктор Николаевич, поэтому давайте не будем терять время. Нам еще предстоит длинный путь.
***
Машина подъехала к небольшой церкви, стоявшей на окраине маленького города.
Гончаров вышел из машины, потянулся, чтобы размять спину после долго сидения, подошел к притвору, снял шапочку, запихал ее в карман, и вошел в храм.
Генерал снова закурил.
— А у них там что, вообще церквей нет? – спросил полковник Мальцев.
— Есть. В основном как музеи, но несколько даже действующих. Но Гончаров не считает их правильными. Святость они свою потеряли, по его мнению. Поэтому он всегда, когда проникает к нам, то идет в нашу, РПЦ, церковь. Вы же читали его досье – он очень набожен.
Полковник подумал про убитых советских парашютистов, которых Гончаров выдал, но промолчал.
— Полчаса потерпите, полковник, он там помолится в одиночестве, и потом поедем в Москву.
— А как он время проводит, когда у нас?
— Увидите, — ухмыльнулся генерал. – Прямо сказать, не очень православно. Может, потому и перешел к нам. Потому что у них там, в СССР, скука смертная. Строят светлое будущее, книги читают, самообразованием занимаются, духовно растут. Как этот говорил, из Мавзолея который: «Учиться и учиться!» Поневоле пойдёшь в разнос, когда вырвешься из этого благочестивого ада.
— В досье написано, что он простой служащий, — сказал полковник.
— Да, мелкий клерк. Но на наше счастье, случайно оказался на такой должности, через которую проходит информация о технической подготовке заброски к нам боевиков из КДС – корпус добровольцев свободы, или парашютистов.
Снова тишина.
— А мы не можем вместе с ним заслать туда людей, когда он будет возвращаться? Как я понял, у них там с бдительностью не ахти. Нам бы там свои люди не помешали.
Генерал пожал плечами.
— Нет, не можем. Это какая-то квантовая мистика, и это всё, что я понял из объяснений физиков. Только Гончаров. А с бдительностью — да, там очень не ахти. «Вера в людей – главное наше оружие», как их КГБ говорит.
— КГБ?
— Именно так. Комитет Государственной Безопасности при Совете министров СССР.
— Все как у нас когда-то, — покачал головой полковник. – Прямо жуть какая-то.
— Да. Только вот пошли почему-то по другому пути. И продолжают хлебать советское счастье до сих пор.
— А остальной мир там такой же? Кроме СССР?
— Тоже очень многое по-другому. На Ближнем Востоке, скажем, арабы и израильтяне тоже друг с другом воюют, США в глухой обороне, а вот в Европе, скажем, Германия тоже объединилась, и теперь называется Германской Коммунистической Республикой. Вообще я распоряжусь, чтобы вам дали книги, которые Гончаров оттуда приносил раньше. По истории СССР и того мира вообще. Любопытное чтение. Высшая степень секретности, правда.
— Почему?
— Почему? – генерал помолчал. – Некоторым может понравиться, как в том мире все устроено. А у нас и без того проблем хватает – бандеровцы на Украине, исламисты, вот еще и фанатичные боевики-парашютисты из СССР.
Генерал посмотрел на свой «ролекс».
— Пора бы ему. Нам еще ехать и ехать.
— А почему не на вертолете, так быстрее бы было?
— Никто даже догадаться не должен. Это наш единственный человек на той стороне, и вряд ли когда другие будут. Один шанс на миллиард. Так что приходится трястись над ним. Исключить все возможные утечки.
Гончаров вышел из храма, натянул на голову шапочку, направился к машине. Генерал включил зажигание.
— Ну, с Богом, теперь до Москвы с ветерком. Трассу нам уже расчищают.
***
СССР, Москва, Лубянка, КГБ СССР.
Окна в кабинете были открыты и, из них доносился шум утреннего города.
За столом сидели трое мужчин.
— Согласно трекеру они приближаются к Москве, — сообщил один из них. Он единственный был в форме, в форме КДС – пятнистая куртка, шеврон с серпом и молотом на рукаве.
— Насколько высока вероятность, что он встретится с руководителем их Службы?
Спросивший, пожилой человек в штатском, сидел во главе стола, под большой картиной, изображавшей Ленина и Дзержинского, стоящих у карты СССР.
— Даже если нет, то генерала Сорокина он наверняка примет, — ответил мужчина.
— А как часто сам Сорокин встречается с руководителем Службы?
— Не реже раза в неделю. Но сейчас он его примет сразу после прибытия Гончарова. И побежит к президенту. Так что все идет в рамках рассчитанного графика.
— Хорошо.
Он сделал запись в тетради, и обратился ко второму мужчине в штатском.
— А как с Потапенко? Было бы хорошо, чтобы процессы по обеим сторонам развались более или менее синхронно.
— Пока получается, Алексей Петрович. Потапенко уже под Киевом, на спецобъекте СБУ. Скорее всего, допрашивать его будут американцы, они ведь там все решают на самом деле. ЦРУ очень заинтересовалась, в Польшу прилетел специальный самолет с целой бригадой. Потом они ночью на поезде прибудут в Киев. Но и местные следователи примут участие. Поэтому разрыва во времени быть не должно. Хотя не будет катастрофой, если он и случится.
Мужчина под портретом отлистал назад листки блокнота.
— Вирус Н-13-2 проник на территорию сектора Газа 4 августа позапрошлого года. Инкубационный срок составляет… ага, вот, три дня. 7 августа на границе сектора начались братания израильтян и палестинцев. 8 августа эпидемия распространилась вглубь территории Израиля и сектора Газа, и достигла Иерусалима. 10 августа произошло то, что в западной прессе назвали Иерусалимским чудом, когда миллионы арабов и евреев вышли на улицы, чтобы попросить друг у друга прощения за всё зло, совершенное в предыдущие годы. На ночном совместном заседании Кнессета и палестинской ассамблеи принимается решение о создании единого еврейско-арабаского демократического государства… То есть неделя.
Мужчина закрыл тетрадь, задумался.
Мужчина в форме КДС сказал, обращаясь к нему:
— Алексей Петрович, все-таки у меня есть сомнения. Мы в с помощью искусственного вируса вмешиваемся в естественные общественные процессы. Я продолжаю настаивать на том, что тут есть огромные проблемы этического характера.
— Нет, — пожилой мужчина покачал головой. – Нет. Русские убивают украинцев, украинцы русских, евреи арабов, арабы евреев, и все это тянется годами, а на Ближнем Востоке – вообще десятилетия. Надо и пора с этим заканчивать. Пусть так, пусть с помощью вируса эмпатии, созданного китайскими товарищами из Ухани. Потому что невозможно уже. Если мы не можем прекратить это силой – что вызовет только дополнительное количество смертей, да и вообще, товарищ Аронов, насильно мил не будешь, то попробуем так. Мы были бы плохими коммунистами, если бы не старались прервать спираль ненависти и смерти. Вот Гончаров и взял на свою совесть жизнь прекрасных ребят, погибших только для того, чтобы к нему было доверие. Ваших ребят, между прочим, из КДС.
— Они знали, что их ждет смерть, и все вызвались добровольно…
— Я вообще не в восторге от этики КДС, как вы знаете, и, будь моя воля, корпус бы распустил, — перебил его пожилой человек. — Что вообще дали ваши самоубийственные атаки? Синдром Че Гевары, вот это что.
— Это, к сожалению, не в нашей власти, Алексей Петрович – запрещать этим ребятам отправляться умирать за свободу других людей. Мы можем только делать то, что можем – то есть помогать им остаться в живых. Что мы и делаем по мере возможностей.
Пожилой мужчина вздохнул.
— Вы вообще представляете, что сейчас творится на душе полковника Гончарова? Ему ведь жить дальше с таким грузом на душе – человека, отправившего на смерть шестнадцать юных комсомольцев-идеалистов.
— Но если все получится, будут спасены тысячи, десятки тысяч жизней.
Пожилой мужчина покачал головой.
— И мы опять упираемся в вопросы этики. На какое зло можно пойти, чтобы остановить зло гораздо большее. Ладно. Что начато, то начато. Давайте вернемся к делу. Как вы объясняете, что, начиная с определенного периода, их президент вел себя крайне осторожно в контактах с посторонними? Все эти дурацкие длинные столы, многодневные карантины, проверки, самоизоляция. Могло ли случиться так, что информация о вирусе эмпатии как-то просочилась на ту сторону? И вся история с Ковидом была только прикрытием?..
А из окон доносился шум Москвы, столицы Советского Союза. Рабочий город начинал еще один свой обычный трудовой день.