Любимов Лев. На чужбине. — Т. Узбекистан. 1979. — 384 с.
Архив: файл pdf + djvu
Размер архива: 37,1 мегабайт.
Книга воспоминаний профессионального литератора Льва Любимова, много лет проведшего вдали от родины, повествует о сложных процессах, происходивших в кругах русских эмигрантов в Париже.
Материал книги исключительно обширен: разложение и конец царского режима; жизнь на чужбине русских белоэмигрантов, не принявших Великой Октябрьской революции; французская парламентская жизнь; Париж, оккупированный гитлеровцами; участие эмигрантов в движении Сопротивления; возвращение на родину после долгих раздумий и душевного кризиса.
Также читатель найдет в книге много фактов, относящихся к людям, с которыми Любимов встречался, — характеристики Куприна, Бунина, Шаляпина, Коровина, Рахманинова и др.
[после начала ВОВ]
…И вот первое новое убеждение, которое принесла мне война, сводилось к следующему: мы, люди старого мира, мы, бывший правящий класс России, не были бы способны руководить народом в войне с таким могучим противником, как Германия. Значит, мы больше не годились для правлениями хорошо для России, что революция заменила нас другими людьми. Да, будь мы у власти, Россию ожидала бы в этой войне участь Франции, ибо мы выродились, измельчали. Румянцевы и Суворовы уже были для нас только далекими предками.
…
Можно сказать, таким образом, что «белая идея», породившая и вдохновлявшая эмиграцию столько лет, не выдержала испытания, спасовала перед действи тельностью в грозный час. Эта идея означала в конечном счете борьбу с советской властью любой ценой, с любым союзником, при полном подчинении целям этой борьбы национальных интересов России. Ведь Врангель действовал, например, заодно с белополяками.
Ближайшее окружение Милюкова перебралось в США и там заняло позиции, не укладывавшиеся в рамки понятий патриотизма или пораженчества просто по тому, что это были позиции чисто американские. Он же переехал на юг Франции, в Экс-ан-Прованс. Там он в 1943 году написал статью, разошедшуюся во многих экземплярах, отпечатанных на ротаторе или на машинке и тайно распространявшихся среди русских (в этом деле и я принимал участие). Это была полемика с эсером Марком Вишняком, орудовавшим вместе с Керенским в США. В первой части Милюков высмеивал Вишняка, упорствующего в своем негодовании по поводу германо-советского договора 1939 года. Милюков указывал, что Вишняком руководят соображения, ничего общего не имеющие с государственными интересами России. Договор был нужен, полезен, он дал возможность России усилить свое положение, и — замечал саркастически Милюков — хорошо, что Марк Вишняк не был дипломатическим советником. Во второй части статьи Милюков признавал, что победы Красной Армии обязывают пересмотреть все прежние оценки, что эти победы свидетельствуют о плодотворности советских усилий, целесообразности пятилеток, успехах советской промышленности, что многое, казавшееся со стороны чрезмерным, рискованным в советской политике, находит свое полное оправдание в боевой мощи Красной Армии.
Пусть многое в статье Милюкова утратило сегодня свое значение или является спорным, а то и вовсе неверным. Но вот знаменательные выдержки, в которых Милюков отвечал на вопрос, с кем быть русским эмигрантам, и старался объяснить, в чем разгадка внутренней крепости советского строя.
«Бывают моменты — это еще Солон заметил и даже в закон ввел,— когда выбор становится обязателен.
Правда, я знаю политиков, которые по своей «осложненной психологии» предпочитают отступать в этих случаях на нейтральную позицию. «Мы ни за того, ни за другого». К ним я не принадлежу… Когда видишь достигнутую цель, лучше понимаешь и значение средств, которые применены в ней… Ведь иначе пришлось бы беспощадно осудить и поведение нашего Петра Великого… Советский гражданин… гордится своей принадлежностью к режиму… А главное, он не чувствует над собой палку другого сословия, другой крови, хозяев по праву рождения… Недаром же от всех советских граждан… мы постоянно слышим упорное утверждение, что Россия — лучшая страна в мире». Это и есть главное в статье П. Н. Милюкова, которая оказала очень благотворное влияние на умы и значительно способствовала» участию русских эмигрантов в движении Сопротивления.Так в глубокой старости — ему было уже за восемьдесят — самый авторитетный из кадетских лидеров нашел мужество признаться в собственных заблуждениях.
Деникин остался верен себе согласно формуле, давно принятой такого рода напыщенными людьми: «Если события идут вразрез с моими прогнозами, тем хуже для событий». Был против немцев, но и против советской власти, так что оставалось загадкой, чей же он сторонник. После победы оказалось, что — США, куда он и поспешил перебраться.