Чуканов Михаил Юрьевич, кандидат исторических наук.
Подобно тому, как имеет свою предысторию сам XX съезд КПСС1, имеет ее и обсуждение его первых итогов на заседаниях высшего в период между двумя конгрессами форума Социалистического Интернационала — Совета СИ (Цюрих, 2—4 марта 1956 г.), а также его исполнительного органа — Бюро СИ (Лондон, 7 апреля 1956 г.).
Начать следует, по-видимому, с обстановки в международном рабочем движении в первые годы холодной войны, когда на первом совещании Коминформа A.A. Жданов дал теоретическое обоснование новой международной линии ВКП(б) и Советского Союза. В декларации этого совещания (Шклярска Поремба, 22-28 сентября 1947 г.), принятой по его докладу, руководители социалистических и социал-демократических партий западных стран назывались «верными пособниками империалистов, вносящими разложение в ряды рабочего класса, отравляющими его сознание»2. В резолюции же, принятой третьим совещанием Коминформа (Венгрия, 16—19 ноября 1949 г.) по докладу преемника Жданова на посту главного идеолога ВКП(б) М.А. Суслова, лидеры социалистических партий и свободных профсоюзов этих стран именовались не иначе, как «главными врагами единства рабочего класса, пособниками поджигателей войны и прислужниками империализма»3. Ответом на эти обвинения, превратившиеся, по сути дела, в ритуальные заклинания, стали констатации сущности и роли международного коммунизма, содержащиеся в п. 6-9 преамбулы программной декларации Социалистического Интернационала «Цели и задачи демократического социализма», принятой I (Учредительным) конгрессом СИ (Франкфурт-на-Майне, 30 июня — 3 июля 1951 г.)4.
Ноябрь 1949 г. стал высшей точкой активности Коминформа, после достижения которой она пошла на спад. Для ее оживления Сталин предложил генеральному секретарю Итальянской компартии Пальмиро Тольятти занять должность генерального секретаря Коминформа, однако тот, сославшись на то, что он нужнее в Италии, вежливо отказался. «Мне очень тяжело выражать мнение, не совпадающее с Вашим, — ответил он Сталину 4 января 1951 г., — но мне кажется, что Итальянская коммунистическая партия не может согласиться на данное предложение»5. В письме Тольятти упоминается о подготовке очередного, четвертого совещания Коминформа, которое в итоге так и не состоялось. И хотя коминформовская газета «За прочный мир, за народную демократию!» продолжала выходить каждую неделю, на XIX съезде КПСС в октябре 1952 г. Коминформ не упоминался ни в одном из докладов, речей или приветственных выступлений, что не осталось незамеченным в зарубежных средствах массовой информации. Тем не менее на пленуме ЦК КПСС, посвященном делу Берии (2-7 июля 1953 г.), А.И. Микоян в своем выступлении отметил, что существуют «три органа, через которые осуществляется сотрудничество между нами и странами народной демократии. Это — Совет экономической взаимопомощи, Военно-координационный комитет и Секретариат Коминформа. Товарищ Сталин, — продолжал Микоян, — в первое время после образования этих органов принимал активное участие в их работе, а последние два года перестал им интересоваться. Эти органы перестали собираться, работали слабо»6.
В обращении ЦК КПСС к избирателям, опубликованном 11 февраля 1954 г., была произведена некоторая коррекция идеологических основ политики КПСС. В документе, в частности, говорилось: «Во всей своей деятельности партия руководствуется великим учением Маркса-Энгельса-Ленина-Сталина, руководствуется мудрыми заветами бессмертного создателя Коммунистической партии и основателя Советского государства Владимира Ильича Ленина»7. Отмечу в этой связи, что в политическом отчете ЦК XI съезду РКП(б)в марте 1922 г. Ленин совершенно недвусмысленно высказался относительно того, как нужно поступать с меньшевиками («За публичное оказательство меньшевизма наши революционные суды должны расстреливать…»8), что во многом предопределило и последующее отношение коммунистов к международной социал-демократии. Характерно, однако, что примерно со второй половины 1955 г., после нормализации отношений с Югославией по государственной линии, советское руководство решило провести зондажи некоторых партий-членов СИ, в частности Социалистической партии Австрии, Лейбористской партии Великобритании, Социал-демократической партии Дании и Социал-демократической партии Финляндии, на предмет эвентуального установления отношений сотрудничества между КПСС и этими партиями, хотя никаких конкретных предложений вслед за этим тогда не последовало.
Иначе обстояло дело с Норвежской рабочей партией (НРП). С 10 по 22 ноября 1955 г. состоялся визит в СССР ее лидера, премьер-министра Норвегии Эйнара Герхардсена. В опубликованном 16 ноября советско-норвежском коммюнике содержалось, в частности, заявление премьер-министра о том, что норвежское правительство не будет содействовать политике, имеющей агрессивные цели, и не предоставит баз на норвежской территории иностранным вооруженным силам, пока Норвегия не подвергнется нападению или угрозе нападения. В то же время Герхардсен весьма прохладно отнесся к врученному ему Н.С. Хрущевым меморандуму из семи пунктов с предложением установить отношения сотрудничества между КПСС и НРП (правда, Герхардсен обещал передать его на рассмотрение Центрального правления НРП). Сдержанная позиция норвежского премьер-министра в отношении межпартийных контактов проявилась и в советско-норвежском коммюнике, где говорилось: «Было подчеркнуто (норвежской стороной. — М.Ч.), что обмен делегациями и сотрудничество в других областях, которое могло бы послужить основанием для широкого контакта между народами обеих стран, наиболее плодотворно могло бы происходить через посредство представительных профессиональных и экономических организаций, спортивных, культурных и других общественных организаций обеих стран»9. Судя по намекам, содержащимся в речи Хрущева на сессии Верховного Совета СССР 29 декабря 1955 г., Герхардсен выразил обеспокоенность в связи с участием КПСС в работе Коминформа и высказал пожелание относительно роспуска последнего10, причем не исключено, что в ответ на это Хрущев в свойственной ему спонтанной манере выдвинул идею встречи делегаций Коминформа и Социалистического Интернационала.
Возвратившись в Норвегию и проведя соответствующие консультации, Герхардсен направил Хрущеву письмо, где, в частности, говорилось, что Центральное правление НРП не сочло возможным принять предложение об установлении контактов с КПСС. «Коммунистическая партия Советского Союза и Норвежская рабочая партия имеют весьма различные точки зрения по многим основополагающим политическим вопросам, и поэтому не существует какой-либо основы для партийного сотрудничества между ними». Вместе с тем в письме отмечалось, что Центральное правление НРП приветствует предложение Хрущева, поскольку оно является «выражением стремления к большему взаимопониманию между странами Востока и Запада». В качестве шага в этом направлении, отмечалось в письме, «печать Норвежской рабочей партии охотно воспользуется возможностью послать своих представителей в Советский Союз, чтобы они могли написать по возвращении домой о положении в Советской стране». Центральное правление НРП сочло необходимым заверить руководство КПСС в том, что «эти представители печати будут стремиться дать полное и подробное представление, полученное во время своего визита, в нашей печати». Одновременно выражалось пожелание увидеть представителей советской печати в Норвегии, «чтобы войти в курс дел в ней и чтобы написать о положении в нашей стране». Особо оговаривалось, что расходы, связанные с каждой из этих поездок делегаций журналистов, несет, как правило, направляющая сторона11.
Выступая на сессии Верховного Совета СССР 29 декабря 1955 г. с речью о визите советской правительственной делегации в Индию, Бирму и Афганистан (фактически с содокладом по докладу H.A. Булганина по тому же пункту повестки дня), Хрущев остановился и на вопросе о дальнейшем существовании Коминформа. Он сказал: «Собственно говоря, для возникновения такого вопроса нет никаких оснований. Но иностранные журналисты в Индии очень часто спрашивали нас: «Почему бы вам не ликвидировать Коминформ? Нельзя ли прекратить деятельность компартий в других странах?» С такими же вопросами обращались к нам и другие собеседники. В свою очередь, мы говорили этим людям: «А почему вы не предлагаете распустить Социалистический Интернационал? Почему вы не предлагаете ликвидировать различные международные объединения капиталистов?». Отметив, что сотрудничество в рамках Коминформа — это внутреннее дело коммунистических и рабочих партий, которые «пропагандируют определенный порядок общественного устройства», Хрущев обрушился на своих оппонентов: «…В свое время эсеры, меньшевики и другие враги рабочего класса говорили, что они за Советскую власть, но только без большевиков… Они знали, что власть можно изменить, а Коммунистическую партию изменить невозможно». И далее: «…Всем тем, кто хотел бы вечно угнетать народ, …не нравится международная солидарность рабочего класса, и они, конечно, хотят, чтобы Коминформ перестал бы существовать. Но сие от них не зависит»12. Таким образом, социалисты и социал-демократы вновь — в который уже раз! — были не только объявлены врагами рабочего класса, но и приравнены к его угнетателям.
14-25 февраля 1956 г. в Москве состоялся XX съезд КПСС, а 2^1 марта того же года в Цюрихе заседал Совет Социалистического Интернационала. В сессии приняли участие 47 делегатов из Австрии, Бельгии, Канады, Дании, Франции, Германии, Великобритании, Израиля, Италии, Люксембурга, Нидерландов, Норвегии, Испании, Швеции, Швейцарии. Были представлены Международный еврейский рабочий союз, Социалистический союз Центрально-Восточной Европы и Международный союз социалистической молодежи. Вел заседания председатель СИ Морган Филлипс. Помимо отчета о деятельности СИ в период между двумя сессиями его Совета, который сделал секретарь СИ Юлиус Браунталь, Совет СИ обсудил следующие вопросы: отношения между Социалистическим Интернационалом и его партиями-членами и другими политическими силами (докладчик — Хакон Ли, Норвегия); положение на Ближнем Востоке (докладчик — Сэм Уотсон, Великобритания); международное положение (докладчик — Оскар Поллак, Австрия); состояние переговоров по разоружению в рамках ООН (докладчик — Жюль Мок, Франция).
Документы, принятые на этой сессии Совета СИ — заявление об отношениях с другими политическими силами, резолюции по Ближнему Востоку и о разоружении, а также послание главе правительства Франции, генеральному секретарю Французской Социалистической партии (ОФИО) Ги Молле — были опубликованы в «Sozialist International Infomation» 10 марта 1956 г. В коммюнике о сессии говорилось: «Что касается резолюции об отношениях Социалистического Интернационала и его партий-членов с коммунистическими партиями, Совет попросил Бюро собраться на специальное заседание, чтобы составить детальное заявление, включающее мнения, выраженные делегатами во время дискуссии. Это заседание состоится в Лондоне 7 апреля»13.
В следующем номере печатного органа СИ от 17 марта 1956 г. были опубликованы доклады X. Ли, О. Поллака и С. Уотсона. В докладе члена Правления Социалистической партии Австрии и редактора «Arbeiter Zeitung» Поллака констатировалось, что на международной арене по-прежнему доминирует конфликт Восток-Запад, который носит скорее политический, чем идеологический характер. «…Это, прежде всего, конфликт между крупнейшими державами, между системами держав, каковые не могут быть отождествлены с противостоящими социальными системами». «Разделительные линии между свободными, демократическими странами и тоталитарными, диктаторскими странами, — продолжал Поллак, — также не соответствуют разделительным линиям, проведенным конфликтом в мировой политике». По мнению докладчика, вот уже больше года в этом конфликте между системами держав на переднем плане находится «вопрос о том, может ли мирное сосуществование сменить или в самом деле сменяет холодную войну». Поллак подчеркнул, что социалисты и социал-демократы в этой связи спрашивают себя: «Искренни ли намерения Советского Союза в отношении сосуществования? Произошла ли после смерти Сталина действительная существенная перемена в России? И не встречаемся ли мы просто с временной коррекций [политики], вызванной экономическими трудностями Советского Союза и его желанием мира и спокойствия у себя дома?»14
Отметив, что на недавнем съезде КПСС проявились некоторые симптомы важных перемен, докладчик попытался выявить их подоплеку. По его мнению, «в Советском Союзе существуют большие трудности, особенно в сельском хозяйстве. Решения XX съезда обнаруживают странные противоречия… С одной стороны, еще раз была подчеркнута преобладающая роль тяжелой промышленности, но, с другой стороны, посулил расширение производства потребительских товаров. …До сих пор в ответ на возрастающие требования большего количества потребительских товаров со стороны населения были приняты только неадекватные, временные решения». Поллак высказал предположение, что экономические трудности в Советском Союзе будут продолжаться и далее15.
Затем он рассмотрел другие решения съезда, отметив, что, хотя съезд придает большое значение коллективному руководству, оно тем не менее остается «коллективным руководством диктатуры», и нет признаков «какого-либо намерения двигаться в направлении к демократии». Поллак интерпретировал признание Хрущевым существования различных путей к социализму (диктаторского пути, пути народных демократий и демократическо-парламентского пути) как отказ от «притязания на коммунистическую монополию или хотя бы гегемонию» и как «значительную идеологическую уступку». Однако такое истолкование представляло собой явное преувеличение, и сам докладчик сказал: «Может быть выдвинуто возражение, что эти последние пути к социализму (народно-демократический и демократическо-парламентский. — М.Ч.) были признаны только потому, что они также могут быть использованы для установления коммунистической диктатуры… Мы подчеркиваем в то же время, что точно так же, как существуют различные пути к социализму, существуют и фундаментальные различия между коммунистами и нами самими в понимании социалистической цели, ибо не может быть деспотического социализма»16.
Поскольку доклад Хрущева о культе личности Сталина ко времени, когда проходила сессия Совета СИ в Цюрихе, еще не стал достоянием гласности, Поллаку пришлось довольствоваться опубликованными в печати текстами речей участников съезда. Он сказал, что на съезде «имело место отклонение Микояном сталинизма, которое идет вплоть до объявления о том, что процессы-фарсы и чудовищные фальсификации истории прекратятся»17. В связи с тем, что соответствующие места в речи Микояна были изложены достаточно туманным языком, Поллак отметил: «Верно, что он скорее намекнул на это и что, вероятно, только посвященные среди коммунистов поймут эти намеки, в то время как для рядовых членов они, возможно, останутся невразумительными. Таким образом, на вопрос, не будет ли еще чудовищных процессов и фальсификаций истории, все еще нельзя ответить с уверенностью». При этом он добавил: «И мы не можем забыть, что Микоян, который сегодня по-своему выступает с осуждением сталинизма, был орудием и проводником политики Сталина, пока последний был жив»18.
В докладе отмечалось, что на XX съезде были опровергнуты тезисы о неизбежности войны и об абсолютном застое капитализма («Социал-демократам, — сказал Поллак, — нечего извлечь из этого опровержения»). «Имело место признание прошлых ошибок в советской внешней политике… Имел место также некоторый прогресс в интерпретации сосуществования. Особенно было подчеркнуто мирное соревнование между капитализмом и социализмом. Из этого соревнования, как было сказано, социалистическая система должна выйти победителем»19. Тем не менее, по мнению Поллака, на съезде прозвучал, наконец, призыв к сотрудничеству с социал-демократическими партиями. В заключение Поллак констатировал: «Такова, следовательно, новая ситуация в нашей борьбе против капитализма и коммунизма»20.
Что касается секретаря Норвежской рабочей партии X. Ли, то он начал свое выступление с определения понятия «другие политические силы», об отношениях с которыми говорилось в повестке дня сессии Совета СИ. К ним он отнес, «во-первых, коминформовские коммунистические партии и, во-вторых, Социалистический союз трудового народа Югославии». Обращаясь к участникам сессии — в большинстве своем ветеранам международной социал-демократии, начавшим свою деятельность в рабочем движении как минимум в межвоенный период, Ли сказал: «Все мы, находящиеся здесь, пережили периоды, характеризующиеся различной коммунистической тактикой по отношению к социал-демократическим партиям, — тактикой, варьирующейся от неприкрытой враждебности до неприкрытых заигрываний… Мы все знаем, что борьба идет легче, когда она является открытой. Она была открытой и резкой в период с 1947 г. до смерти Сталина. После его смерти коммунистическое движение ощупью ищет свой путь к новой тактике. Новая линия сейчас полностью отшлифована в формулировках, и она с большой помпой была объявлена на XX съезде Коммунистической партии Советского Союза»21.
Делегатам этого съезда, отметил Ли, довелось услышать о многих вещах, но это не может изменить отношения социал-демократических партий к коммунистическим. Вместе с тем «именно в этом пункте может возникнуть путаница в рабочем движении, и крайне важная задача состоит в том, чтобы разъяснить этот пункт»22.
Упомянув о зондажах с целью установления сотрудничества с партиями-членами СИ, предпринятых руководством КПСС в предсъездовский период, Ли сказал, что отклонение Норвежской рабочей партией этих предложений «не отбило у русских охоту к тому, чтобы сделать подступы к другим партиям, где опять-таки им был дан отпор». Он высказал мнение, что принятие Французской Социалистической партией приглашения послать делегацию в Советский Союз, конечно, не означает какого-либо изменения в отношении ее к коммунистическим партиям. Предложения социал-демократическим партиям, сделанные на XX съезде КПСС, означают «подтверждение и фактически усиление политики, которая начала проводиться ранее». В отчетном докладе ЦК КПСС и выступлениях участников съезда Ли выделил 3 идеи, которые имеют непосредственное отношение к этой политике. Первая касается форм перехода к социализму, вторая представляет собой призыв к сотрудничеству с социал-демократическими партиями, а третья затрагивает политику мирного сосуществования23.
Процитировав отрывки из отчетного доклада ЦК КПСС XX съезду, где говорилось о тенденции ко все большему разнообразию форм перехода к социализму24 и о возможности «завоевать прочное большинство в парламенте и превратить его из органа буржуазной демократии в орудие действительной народной воли»25, Ли сказал, что эти заявления должны «подтвердить впечатление, что коммунисты теперь приняли присущие социал-демократам методы преобразования общества… Наша задача, — продолжал он, — придать столь же широкую огласку тем абзацам в сообщениях о работе [съезда], которые показывают, что это не так. Ибо Хрущев, Микоян и другие абсолютно ясно показали, что у них на уме — использовать парламентскую систему, чтобы установить диктатуру коммунистической партии». Он добавил: «Не требуется утонченного знания коммунистической терминологии, чтобы понять, что заявление «завоевать прочное большинство в парламенте и превратить его из органа буржуазной демократии в орудие действительной народной воли» представляет собой призыв к преобразованию парламентской демократии в диктатуру пролетариата»26.
Далее Ли процитировал сказанное на съезде Хрущевым, Микояном и главой делегации Социалистической единой партии Германии В. Ульбрихтом27, особо подчеркнув заявление Микояна о том, что в Чехословакии социалистическая революция совершилась мирным путем. Микоян, сказал Ли, сослался на коммунистический переворот в Чехословакии как на пример мирного перехода к социализму. Отсюда вытекает, что признание коммунистами мирного пути к социализму доходит только до подтверждения пути, по которому коммунисты уже шли в Чехословакии, Восточной Германии, Эстонии и кое-где еще, пути подрыва парламентской демократии и установления диктатуры. «Мы, — сказал Ли, обращаясь к другим участникам сессии Совета СИ, — должны широко оповестить об этом факте»28. Процитировав слова Хрущева о возможности и необходимости сотрудничества «и с теми кругами социалистического движения, которые придерживаются других, чем мы (т.е. КПСС. — М.Ч.) взглядов в вопросе о формах перехода к социализму»29, Ли прокомментировал их так: «Хотя цель состоит в том, чтобы уничтожить социал-демократию, Хрущев приглашает социал-демократические партии принять участие в своем собственном уничтожении. Это, конечно, вряд ли новая черта в коммунистической тактике»30.
Далее Ли остановился на вопросе о том, как следует понимать мирное сосуществование. Социалисты, сказал он, «имеют все основания приветствовать сосуществование между странами, имеющими различные общественные системы, будучи уверены в превосходстве демократии как в реализации человеческой потребности в свободе, так и в обеспечении более высокого уровня жизни и, следовательно, будучи уверены в победе демократии в идеологической борьбе с диктатурой». Сославшись на слова Хрущева о том, что мирное сосуществование и экономическое соревнование с капитализмом не означает ослабления борьбы против буржуазной идеологии31, Ли сказал: «Нам должно быть ясно так же, как и Хрущеву, что сосуществование на правительственном уровне не означает идеологического сосуществования, и мы должны быть так же неустанны в разоблачении природы коммунистической диктатуры»32.
Ли акцентировал внимание также на статьях С. Уотсона, в которых тот изложил свои впечатления от визитов делегации британских лейбористов в Москву и Пекин33. При этом он заявил: «Сэм Уотсон спросил Хрущева, прекратится ли пропагандистская война против социал-демократических партий, в том числе Британской лейбористской партии, в период мирного сосуществования? Означает ли мирное сосуществование лишь войну без пуль и бомб? Что означает сосуществование в экономической и политической областях, если не размазывание яда в политической (так в тексте; вероятно, должно быть: в идеологической. — М.Ч.) области? Хрущев ответил, что в этой области никогда не может быть мирного сосуществования»34.
Основываясь, по-видимому, на содержавшемся в отчетном докладе ЦК XX съезду КПСС тезисе, согласно которому «во многих странах рабочий класс долгие годы остается расколотым и его различные отряды не выступают единым фронтом» (курсив мой. — М.Ч.), но теперь «открывается перспектива изменить это положение»35, Ли сказал: «Эта кампания имеет своей непосредственной задачей не столько завоевание правительственной власти, сколько раскол единства Запада». По его мнению, советское руководство имело в виду, прежде всего, политическую ситуацию во Франции и Италии, а в дальнейшей перспективе — в Индии и других слаборазвитых странах мира. В этой связи секретарь НРП отметил успех визита Хрущева и Булганина в Индию и другие страны, который, с его точки зрения, «придал им уверенности в том, что почва для сева готова». Характерно, что соответствующий раздел своего доклада Ли озаглавил «Отклонение единого и народного фронтов», заявив: «Мы пережили тактику народного фронта раньше (намек на 1930-е гг., в особенности на решения VII конгресса Коминтерна. — М.Ч.); мы можем произвести классификацию уроков из этого опыта. Мы знаем, что каждый успех коммунистов в установлении единого фронта или народного фронта означал усиление коммунистической партии и ослабление социалистической партии». Исходя из этого, Ли сказал: «…Каждый подступ к единому фронту должен быть разоблачен как тактический маневр». С учетом того, что решения руководящих органов СИ носят не обязательный, а только рекомендательный характер, он сказал, что сделать это нужно так, чтобы «коммунисты не переложили на нас свою ответственность за препятствование единству рабочего класса»36. Вместе с тем он счел необходимым дать партиям-членам СИ, каждая из которых может решать данный вопрос самостоятельно, совет общего характера: «Более, чем когда-либо, необходимо подчеркивать идеологическое различие между социал-демократией и коммунизмом. Мы никогда не сможем одолеть коммунистов, выдвигая требования «от имени рабочих»… Мы сможем одолеть их только путем разъяснения народу того основного факта, что коммунизм означает подавление прав, присущих свободным людям». При этом Ли акцентировал внимание на том, что не следует останавливаться перед тем, чтобы подчеркивать, что «коммунизм приносит концентрационные лагеря»37.
Секретарь НРП выдвинул задачу «продолжать разоблачение мифа о Советской России как о рае для рабочих. Нам следовало бы, сказал он, подчеркнуть превосходство нашей собственной экономической системы в удовлетворении потребностей человека, проведя сравнительные исследования условий жизни в наших собственных странах и в Советской России». Ли предложил провести во всех партиях-членах СИ «кампанию, разъясняющую смысл решений, принятых XX съездом КПСС». При этом рядовые члены социалистических и социал-демократических партий должны знать не только то, что коммунисты теперь признают мирный путь к социализму, но также то, что «мирный путь, который у них на уме, — это подрыв демократии по чехословацкому образцу». Общий вывод, сделанный Ли, гласил: «В то время как мы, конечно, принимаем идею политического и экономического сосуществования на правительственном уровне, мы не можем принять никаких отношений с Коммунистической партией Советского Союза или с коммунистическими партиями народных демократий». И несколько далее: «Мы не можем заключить мир с партиями, чье намерение состоит в том, чтобы ликвидировать наши партии и ценности, которые мы считаем в высшей степени важными».
Что же предлагалось делать в связи с признанием желательности мирного сосуществования между государствами с различными общественными системами? Ли заявил: «Мы должны принять идею [направления] делегаций на официальном уровне как неизбежное следствие отношений между нашими правительствами. Но… мы можем настоять, чтобы они формировались официальными органами или демократическими организациями, убедиться в том, чтобы делегации не были укомплектованы друзьями-путешественниками, которые используют возможность распространять по радио искаженную (с западной точки зрения. — М.Ч.) информацию о Советском Союзе. Мы можем проинструктировать наши делегации таким образом, что они почувствуют, что является исключением, а что — обычным явлением, и будут иметь более широкую картину общей обстановки в Советском Союзе, с которой они должны будут сопоставить те крупные планы, которые русские отберут, чтобы показать им. Мы можем снабдить наши делегации своими собственными переводчиками и секретарями. В случае [приезда] русских делегаций в наши страны, — закончил свое рассуждение секретарь НРП, — мы должны дружески принять их. Но мы не должны стесняться рекламировать наши собственные достижения и нашу убежденность в превосходстве нашей собственной системы». Данный раздел доклада завершался напоминанием о словах Хрущева, что не может быть идеологического сосуществования, призывом к бдительности и обвинением коммунистов в жульничестве «как во внутренних, так и во внешних делах»38.
Следует кратко остановиться и на заключительном разделе доклада Ли, озаглавленном «Отношения с югославскими коммунистами». Секретарь НРП напомнил, что во время разрыва отношений между Коминформом и КПЮ в самый разгар холодной войны западные страны «не могли оставаться безучастными зрителями и ждать, когда русские выровняют свой южный фланг, и не думать о дивизиях, которые таким образом были бы высвобождены для многих других мест». Конфликт Сталина с Тито имел и огромный пропагандистский эффект: «Не было более действенного аргумента, чтобы разоблачить намерения советского коммунизма по отношению к другим малым странам, чем его попытки свергнуть коммунистический режим за то, что он не хотел покориться»39.
Направление Й. Броз Тито товарищеского приветствия XX съезду КПСС, по словам Ли, не противоречит югославским взглядам на советскую систему. «Югославский тезис, — сказал Ли, — состоит в том, что в стране, которая свергла капитализм, появляются две тенденции — тенденция к бюрократической централизации и тенденция к социалистической демократии и что в борьбе между ними в Советском Союзе вторая тенденция становится ощутимой. Признаки этого ограничены: некоторые меры по децентрализации управления промышленностью и сокращению административного аппарата и по передаче власти из центра заводу или колхозу и т.д. …Тито, по-видимому, счел, что во внутреннем плане XX съезд продемонстрирует дальнейшее движение в этих направлениях, и пожелал выразить одобрение этому развитию и поощрить его»40. В заключение Ли подчеркнул, что партии-члены СИ совершенно свободны в решении проблемы контактов с югославскими коммунистами. Но перед этим он поставил вопрос, «который шире, чем наши отношения с югославами, и к которому наши социалистические партии должны обратиться и решить: каково должно быть наше отношение к революционным движениям в странах, где никогда не развивалась парламентская демократия?» По его словам, это «слишком обширная тема, чтобы разрабатывать ее сегодня», и он упомянул ее только потому, что «это поднимает более фундаментальные вопросы, которые мы должны будем разрешить прежде, чем мы сможем выработать определенную политику по отношению к Югославии»41.
Сведения о ходе обсуждения докладов Ли и Поллака на сессии Совета СИ в Цюрихе крайне скудны. В изданной в 1980 г. монографии Н.Г. Сибилева «Социалистический Интернационал: история, идеология, политика» в данной связи говорится, что при обсуждении этих вопросов на сессии не было полного единства. В то время как представители партий Западной Германии, Австрии, Голландии, Швеции и некоторых других стран выступили против всяких контактов с компартиями и социалистическими странами, меньшинство (представители соцпартий Бельгии и Франции, а также часть представителей лейбористов) заявило о готовности сотрудничать с Советским Союзом, КПСС и другими коммунистическими партиями42. При этом автор — возможно, по цензурным условиям того времени, — не обозначил источник, из которого почерпнул такие сведения. В итоге на сессии было принято краткое заявление об отношениях между Социалистическим Интернационалом и другими политическими силами, которое может быть резюмировано следующим образом: 1) «изменения коммунистической тактики, которые проявились на последнем партийном съезде Коммунистической партии Советского Союза, не являются адекватным доказательством подлинного изменения в принципах и политике коммунистической диктатуры»; 2) они «не дают оснований для отступления от позиции, занятой демократическим социализмом, который твердо отвергает всякий единый фронт и всякую другую форму политического сотрудничества с партиями диктатуры»; 3) «минимальным предварительным условием, даже для возможности переговоров на международном уровне (курсив мой. — М.Ч.), должно быть восстановление подлинно свободных демократических рабочих движений во всех странах, где они существовали прежде и были подавлены или устранены коммунистической диктатурой»43.
В соответствии с поручением Совета СИ, о котором говорилось выше, бюро СИ немногим более чем через месяц, 7 апреля 1956 г., собралось в Лондоне на специальное заседание с целью выработки более развернутого заявления по данному вопросу. На заседании присутствовали представители социалистов Австрии, Бельгии, Канады, Франции, Германии, Великобритании, Израиля, Италии, Нидерландов и скандинавских стран, а также Морган Филлипс (председатель) и Юлиус Браунталь (секретарь). Принятое заявление называлось «Социализм и коммунизм» и начиналось так: «У социализма и коммунизма нет ничего общего. Коммунисты попросту извратили саму идею социализма… Мы верим в демократию, они — нет. Мы верим в права человека — они издеваются над ними». В документе особо подчеркивалось: «Там, где они находятся у власти, они опорочили всякую свободу, всякое право трудящихся, всякое политическое завоевание и всякую человеческую ценность, которые социалисты завоевали в борьбе, продолжающейся несколько поколений». При этом подавление прав человека в управляемых коммунистами странах, отмечалось в заявлении, «не изменилось с опровержением сталинизма. Отречение от Сталина тех, кто — в страхе за свои жизни или будучи прямыми соучастниками, — прежде содействовал преступлениям Сталина и превозносил его беззакония, не изменило основной характер коммунистического режима. Даже с коллективным руководством он все еще остается диктатурой, а то, что они теперь называют «ленинизмом», является не чем иным, как более ранним изданием фальшивых концепций и ложных идей сталинизма».
В заявлении отмечалось выраженное КПСС «желание… некоторых форм сотрудничества с социалистическими партиями», но давалось понять, что против такого сотрудничества говорит опыт истории: «…Там, где социалистические партии в контролируемой русскими части мира сотрудничали с ними, они были подавлены в своем существовании, насильственно слиты (с коммунистическими партиями. — М.Ч.) или иным образом устранены безжалостными методами диктатуры, которая издевательски называет себя народной демократией. И мы не можем забыть, что социалистам в странах советского блока отказали во всех политических правах, и что в тюремном заключении все еще находятся многие из тех, чьим единственным преступлением было убеждение, что существует несколько путей к социализму».
Со ссылкой на заявление Совета СИ об отношениях с другими политическими силами в заявлении отмечалось, что, отвергая все формы сотрудничества с коммунистическими партиями, Социалистический Интернационал «поддерживает формы сотрудничества между правительствами, которые облегчают мирное урегулирование спорных вопросов». В этой связи указывалось: «Советский Союз вместе с западными державами несет серьезную ответственность за урегулирование таких основных вопросов, как разоружение и воссоединение Германии, решения которых ожидает весь мир». Кроме того, советским руководителям предлагалось предпринять односторонние действия в целях смягчения международной напряженности. Советский Союз, говорилось в заявлении, «мог бы… непосредственно способствовать смягчению напряженной международной ситуации… прекращением оскорбительной пропагандистской кампании, направленной против демократических стран, и разрешением свободного обмена новостями и мнениями».
Документ заканчивался патетически: «Мы подтверждаем, что без свободы не может быть социализма. Социализм может быть достигнут только через демократию. Демократия может быть полностью осуществлена только через социализм. И только демократический социализм открывает трудящимся всего мира самый надежный путь к их освобождению и открывает народам всего мира путь к достижению лучшего общества»44.
Остается добавить, что на другой день после завершения сессии Совета СИ в Цюрихе, 5 марта 1956 г., Президиум ЦК КПСС принял постановление «Об ознакомлении с докладом Хрущева Н.С. «О культе личности и его последствиях» на XX съезде КПСС», в котором нижестоящим партийным инстанциям предлагалось ознакомить с этим докладом «всех коммунистов и комсомольцев, а также беспартийный актив рабочих, служащих и колхозников»45. А через несколько дней после заседания бюро СИ в Лондоне, в середине апреля 1956 г. представители компартий Болгарии, Венгрии, Италии, Польши, Румынии, Советского Союза, Чехословакии и Франции обсуждали вопрос о целесообразности дальнейшего существования Коминформа. Было признано, что как по своему составу, так и по содержанию своей деятельности он не отвечает новым условиям и исчерпал свои функции. Было принято решение прекратить деятельность Коминформа и его печатного органа газеты «За прочный мир, за народную демократию!»46 Ни для переговоров с Социалистическим Интернационалом, ни для решения проблем международного коммунистического движения Коминформ оказался не пригоден.
Примечания
1 См.: Аксютин Ю.В. Н.С. Хрущев: надо сказать правду о культе личности // Советы народных депутатов. 1989. № 5. С. 104-112; Аксютин Ю.В., Волобуев О.В. XX съезд КПСС: новации и догмы. М., 1991;Аксютин Ю.В. Новое о XX съезде КПСС // Отечественная история. 1998. № 2. С. 108-123; Реабилитация: как это было. Документы Президиума ЦК КПСС и другие материалы. В 3 т. Т. 1. Март 1953 -февраль 1956 г. М., 2000; Доклад Хрущева о культе личности Сталина на XX съезде КПСС. Документы. М., 2002.
2 См.: Совещания Коминформа. 1947, 1948, 1949. Документы и материалы. М., 1998. С. 243.
3 Там же. С. 664.
4 См.: Современная социал-демократия. Теория и практика. М., 1993. С. 166.
5 Источник. 1995. № 3. С. 149. ‘
6 См.: Известия ЦК КПСС. 1991. № 2. С. 152-153.
7 См.: Правда. 1954, 11 февраля.
8 См.: Ленин В.И. ПСС. Т. 45. С. 89.
9 Известия. 1955, 16 ноября.
10 См.: Заседания Верховного Совета СССР четвертого созыва. Четвертая сессия (26-29 декабря 1955 г.). Стенографический отчет. М., 1956. С. 419.
11 См.: Arbeiderbladet (Oslo). 1955, 10 desember.
12 См.: Заседания Верховного Совета СССР… 26-29 декабря 1955 г. Стенографический отчет. С. 419-420.
13 См.: Socialist International Information (далее — SII). Vol. VI. № 10. 1956. 10 March. P. 158.
14 Ibid. № 11. 1956. 17 March. P. 185.
15 Ibid. P. 185-186.
16 Ibid. P. 186.
17 Ibid; XX съезд Коммунистической партии Советского Союза. Стенографический отчет. В 2 т. М., 1956 (далее — XX съезд КПСС. Ст. отч.). Т. 1. С. 302, 322, 325-326.
18 SII. Vol. VI. № 11. 1956. 17 March. P. 186.
19 Ibid. P. 186-187.
20 Ibid. P. 187.
21 Ibid. P. 175-176.
22 Ibid. P. 176.
23 Ibid.
24 См.: XX съезд КПСС. Ст. отч. Т. 1. С. 39.
25 Там же. С. 40.
26 SII. Vol. VI. № 11. 1956. 17. March. P. 177.
27 См.: XX съезд КПСС. Ст. отч. Т. 1. С. 40, 317,300.
28 SII. Vol. VI. № 11. 1956. 17 March. P. 178.
29 XX съезд КПСС. Ст. отч. Т. 1. С. 23.
30 SII. Vol. VI. № 11. 1956. 17 March. P. 178.
31 XX съезд КПСС. Ст. отч. Т. 1. С. 116.
32 SII. Vol. VI. № 11. 1956. 17 March. P. 179.
33 О каких именно статьях идет речь, установить не удалось.
34 SII. Vol. VI. № 11. 1956. 17 March. P. 180.
35 XX съезд КПСС. Ст. отч. Т. 1. С. 22.
36 SII. Vol. VI. № 11. 1956. 17 March. P. 180.
37 Ibid. P. 180-181.
38 Ibid. P. 181.
39 Ibid. P. 182.
40 Ibid. P. 183-184.
41 Ibid. P. 184.
42 См.: Сибилев Н.Г. Социалистический интернационал: история, идеология, политика. М., 1980. С. 280.
43 SII. Vol. VI. № 10. 1956. 10 March. P. 158-159.
44 См.: Ibid. № 15. 1956. 14 April. P. 249-250.
45 Реабилитация. Политические процессы 30-50-х годов. М., 1991. С. 447.
46 См.: Лейбзон Б.М. Международное единство коммунистов: исторический опыт, принципы, проблемы. М., 1980. С. 72-73.
Источник: «Отечественная история», 2006, №1.