Источник: «Возрождение», 17 мая 1933 года, Париж.
Этот текст Ивана Ильина, написанный им сразу после прихода Гитлера к власти, мы выкладываем специально для «антифашистов» из Кремля. Если за это Роскомнадзор нас каким-то образом накажет, будет даже весело. Заблокировать сайт за текст любимого философа президента и всей его рати!
Европа не понимаетъ націоналъ — соціалистическаго движенія. Не понимаетъ и боится. И отъ страха не понимаетъ еще больше. И чѣмъ больше не понимаетъ, тѣмъ больше вѣритъ всѣмъ отрицательнымъ слухамъ, всѣмъ росказнямъ «очевидцевъ», всѣмъ пугающимъ предсказателямъ. Лѣворадикальные публицисты чуть ли не всѣхъ европейскихъ націй пугаютъ другъ друга изъ-за угла націоналъ — соціализмомъ и создаютъ настоящую перекличку ненависти и злобы. Къ сожалѣнію, и русская зарубежная печать начинаетъ постепенно втягиваться въ эту перекличку; европейскія страсти начинаютъ передаваться эмиграціи и мутить ея взоръ. Намъ, находящимся въ самомъ котлѣ событій, видящимъ все своими глазами, подверженнымъ всѣмъ новымъ распоряженіямъ и законамъ, но сохраняющимъ духовное трезвѣніе, становится нравственно — невозможнымъ терпѣть. Надо говорить; и говорить правду.
Но къ этой правдѣ надо еще расчистить путь…
Прежде всего я категорически отказываюсь расцѣнивать событія послѣднихъ трехъ мѣсяцевъ въ Германіи съ точки зрѣнія нѣмецкихъ евреевъ, урѣзанныхъ въ ихъ публичной правоспособности, въ связи съ этимъ пострадавшихъ матеріально или даже покинувшихъ страну. Я понимаю ихъ душевное состояніе; но не могу превратить его въ критерій добра и зла, особенно при оцѣнкѣ и изученіи такихъ явленій мірового значенія, какъ германскій націоналъ — соціализмъ. Да и странно было бы, если бы нѣмецкіе евреи ждали отъ насъ этого. Вѣдь коммунисты лишили насъ не нѣкоторыхъ, а всѣхъ и всяческихъ правъ въ Россіи; страна была завоевана, порабощена и разграблена; полтора милліона коренного русскаго населенія вынуждено было эмигрировать; а сколько милліоновъ русскихъ было разстрѣляно, заточено, уморено голодомъ… И за 15 лѣтъ этого ада не было въ Германіи болѣе про-большевицкихъ газетъ, какъ газеты нѣмецкихъ евреевъ — «Берлинеръ Тагеблаттъ», «Фоссише Цейтунгъ» и «Франкфуртеръ Цейтунгъ». Газеты другихъ теченій находили иногда слово правды о большевикахъ. Эти газеты — никогда. Зачѣмъ они это дѣлали? Мы не спрашиваемъ. Это ихъ дѣло. Редакторы этихъ газетъ не могли не отдавать себѣ отчета въ томъ, какое значеніе имѣетъ ихъ образъ дѣйствія и какіе послѣдствія онъ влечетъ за собою и для національной Россіи, и для національной Германіи… Но наша русская трагедія была имъ чужда; случившаяся же съ ними драматическая непріятность не потрясаетъ насъ и не ослѣпляетъ. Германскій націоналъ — соціализмъ рѣшительно не исчерпывается ограниченіемъ нѣмецкихъ евреевъ въ правахъ. И мы будемъ обсуждать это движеніе по существу — и съ русской національной, и съ общечѣловеческой (и духовной, и политической) точки зрѣнія.
Во-вторыхъ, я совершенно не считаю возможнымъ расцѣнивать новѣйшія событія въ Германіи съ той обывательско — ребячьей, или, какъ показываютъ обстоятельства, улично — провокаторской точки зрѣнія, — «когда» именно и «куда» именно русскіе и германскіе враги коммунизма «начнутъ совмѣстно маршировать». Не стоитъ обсуждать этого вздора. Пусть объ этомъ болтаютъ скороспѣлые политическіе младенцы; пусть за этими фразами укрываются люди темнаго назначенія. Помѣшать имъ трудно; рекомендуется просто не слушать ихъ соблазнительную болтовню. Ихъ точка зрѣнія — не можетъ служить для насъ мѣриломъ.
Наконецъ, третье и послѣднее. Я отказываюсь судить о движеніи германскаго націоналъ — соціализма по тѣмъ эксцессамъ борьбы, отдѣльнымъ столкновеніямъ или временнымъ преувеличеніямъ, которыя выдвигаются и подчеркиваются его врагами. То, что происходитъ въ Германіи, есть огромный политическій и соціальный переворотъ; сами вожди его характеризуютъ постоянно словомъ «революція». Это есть движеніе національной страсти и политическаго кипѣнія, сосредоточившееся въ теченіе 12 лѣтъ, и годами, да, годами лившее кровь своихъ приверженцевъ въ схваткахъ съ коммунистами. Это есть реакція на годы послѣвоеннаго упадка и унынія; реакція скорби и гнѣва. Когда и гдѣ такая борьба обходилась безъ эксцессовъ? Но на насъ, видѣвшихъ русскую совѣтскую революцію, самые эти эксцессы производятъ впечатлѣніе лишь гнѣвныхъ жестовъ или отдѣльныхъ случайныхъ некорректностей. Мы совѣтуемъ не вѣрить пропагандѣ, трубящей о здѣшнихъ «звѣрствахъ», или, какъ ее называютъ, «звѣрской пропагандѣ». Есть такой законъ человѣческой природы: испугавшійся беглецъ всегда вѣритъ химерамъ своего воображенія и не можетъ не разсказывать о чуть-чуть не настигшихъ его «ужасныхъ ужасахъ». Посмотрите, не живетъ ли Зеверингъ, идейный и честный соціалъ — демократическій вождь, на свободѣ въ своемъ Билефельдѣ? Тронули ли націоналъ — соціалисты хоть одного виднаго русского еврея — эмигранта?
Итакъ, будемъ въ сужденіяхъ своихъ — справедливы.
Тѣ, кто жили внѣ Германіи или наѣзжали сюда для обывательскихъ дѣлъ и беседъ, не понимаютъ, изъ какихъ побужденій возникло націоналъ — соціалистическое движеніе. Весь міръ не видѣлъ и не зналъ, сколь неуклонно и глубоко проникала въ Германію большевицкая отрава. Не видѣла и сама нѣмецкая масса. Видѣли и знали это только три группы: коминтернъ, организовывавшій все это зараженіе; мы, русскіе зарубежники, осѣвшіе въ Германіи; и вожди германскаго націоналъ — соціализма. Страна, зажатая между Версальскимъ договоромъ, міровымъ хозяйственнымъ кризисомъ и перенаселеніемъ, раціонализировавшая свою промышленность и добивающаяся сбыта, пухла отъ безработицы и медленно сползала въ большевизмъ. Массовый процессъ шелъ самъ по себѣ; интеллигенція большевизировалась сама по себѣ. Коминтернъ на каждой конференціи предписывалъ удвоить работу и торжествующе подводилъ итоги. [1]Ни одна нѣмецкая партія не находила въ себѣ мужества повести борьбу съ этимъ процессомъ; и когда лѣтомъ 1932 года обновившееся правительство заявило, что оно «беретъ борьбу съ коммунизмомъ въ свои руки», и никакой борьбы не повело, и заявленіемъ своимъ только ослабило или прямо убило частную противо — коммунистическую иниціативу, — то процессъ расползанія страны пошелъ прямо ускореннымъ темпомъ.
Реакція на большевизмъ должна была прійти. И она пришла. Если бы она не пришла, и Германія соскользнула бы въ обрывъ, то процессъ общеевропейской большевизаціи пошелъ бы полнымъ ходомъ. Одна гражданская война въ Германіи (а безъ упорной, жестокой, безконечно кровавой борьбы нѣмцы не сдались бы коммунистамъ!), — нашла бы себѣ немедленный откликъ въ Чехіи, Австріи, Румыніи, Испаніи и Франціи. А если бы вся организаторская способность германца, вся его дисциплинированность, выносливость, преданность долгу и способность жертвовать собою — оказались въ рукахъ у коммунистовъ, что тогда? Я знаю, что иные враги нѣмцевъ съ невѣроятнымъ легкомысліемъ говаривали даже: «что же, тѣмъ лучше»… Какъ во время чумы: сосѣдній домъ зараженъ и вымираетъ; ну что же изъ этого? Намъ-то что? Слѣпота и безуміе доселѣ царятъ въ Европѣ. Думаютъ о сегодняшнемъ днѣ, ждутъ новостей, интригуютъ и развлекаются; отъ всего урагана видятъ только пыль и бездну принимаютъ за простую яму.
Что cдѣлалъ Хитлеръ? Онъ остановилъ процессъ большевизаціи въ Германіи и оказалъ этимъ величайшую услугу всей Европѣ. Этотъ процессъ въ Европѣ далеко еще не кончился; червь будетъ и впредь глодать Европу изнутри. Но не попрежнему. Не только потому, что многіе притоны коммунизма въ Германіи разрушены; не только потому, что волна детонаціи уже идетъ по Европѣ; но главнымъ образомъ потому, что сброшенъ либерально — демократическій гипнозъ непротивленчества. Пока Муссолини ведетъ Италію, а Хитлеръ ведетъ Германію — европейской культурѣ дается отсрочка. Поняла ли это Европа? Кажется мнѣ, что нѣтъ… Пойметъ ли это она въ самомъ скоромъ времени? Боюсь, что не пойметъ…
Хитлеръ взялъ эту отсрочку прежде всего для Германіи. Онъ и его друзья сдѣлаютъ все, чтобы использовать ее для національно — духовнаго и соціального обновленія страны. Но взявъ эту отсрочку, онъ далъ ее и Европѣ. И европейскіе народы должны понять, что большевизмъ есть реальная и лютая опасность; что демократія есть творческій тупикъ; что марксистскій соціализмъ есть обреченная химера; что новая война Европѣ не по силамъ, — ни духовно, ни матеріально; и что спасти дѣло въ каждой странѣ можетъ только національный подъемъ, который диктаторіально и творчески возьмется за «соціальное» разрешѣніе соціальнаго вопроса.
До сихъ поръ европейское общественное мнѣніе все только твердитъ о томъ, что въ Германіи пришли къ власти крайніе расисты, антисемиты; что они не уважаютъ права; что они не признаютъ свободы; что они хотятъ вводить какой-то новый соціализмъ; что все это «опасно» и что, какъ выразился недавно Георгъ Бернгардъ (бывшій редакторъ «Фоссише Цейтунгъ»), эта глава въ исторіи Германіи, «надо надѣяться, будетъ короткой»… Врядъ ли намъ удастся объяснить европейскому общественному мнѣнію, что всѣ эти сужденія или поверхностны, или близоруки и пристрастны. Но постараемся же хоть сами понять правду.
Итакъ, въ Германіи произошелъ законный переворотъ. Германцамъ удалось выйти изъ демократическаго тупика, не нарушая конституціи. Это было (какъ уже указывалось въ «Возрожденіи») легальное самоупраздненіе демократически — парламентского строя. И въ то же время это было прекращеніемъ гражданской войны, изъ года въ годъ кипѣвшей на всѣхъ перекресткахъ. Демократы не смѣютъ называть Хитлера «узурпаторомъ»; это будетъ явная ложь. Сторонники правопорядка должны прежде всего отмѣтить стремительное паденіе кривой политическихъ убійствъ во всей странѣ. Сторонники буржуазно — хозяйственной прочности должны вдуматься въ твердые курсы и оживленныя сдѣлки на биржѣ.
И при всемъ этомъ то, что происходитъ въ Германіи, есть землетрясеніе или соціальный переворотъ. Но это переворотъ не распада, а концентраціи; не разрушенія, а переустройства; не буйно — расхлестанный, а властно дисциплинированный и организованный; не безмѣрный, а дозированный. И что болѣе всего замѣчательно, — вызывающій во всѣхъ слояхъ народа лояльное повиновеніе. «Революціонность» состоитъ здѣсь не только въ ломающей новизнѣ, но и въ томъ, что новые порядки нерѣдко спѣшно примѣняются въ видѣ административныхъ распоряженій и усмотрѣній, до изданія соотвѣтствующаго закона; отсюда эта, характерная для всякой революціи, тревога и неувѣренность людей ни въ предѣлахъ ихъ правового «статуса» вообще, ни даже просто въ сегодняшнемъ днѣ. Однако, эти административныя распоряженія быстро покрываются законами, которые обычно даютъ менѣе суровыя, болѣе жизненныя и болѣе справедливыя формулы. Это во-первыхъ. Во-вторыхъ, эти новыя распоряженія и законы, изливающіеся потокомъ на страну, касаются только публичныхъ правъ, а не частныхъ или имущественныхъ. Въ нихъ нѣтъ никакой экспропріирующей тенденціи, если не считать опороченія правъ, пріобрѣтенныхъ спекулянтами во время инфляціи и возможнаго выкупа земель, принадлежащихъ иностраннымъ подданнымъ. О соціализме же въ обычномъ смыслѣ этого слова — нѣтъ и рѣчи.
То, что совершается, есть великое соціальное переслоеніе; но не имущественное, а государственно — политическое и культурно — водительское (и лишь въ эту мѣру — служебно — заработанное). Ведущій слой обновляется послѣдовательно и радикально. Отнюдь не весь цѣликомъ; однако, въ широкихъ размѣрахъ. По признаку новаго умонастроенія; и въ результатѣ этого — нерѣдко въ сторону омоложенія личного состава. Удаляется все, причастное къ марксизму, соціалъ — демократіи и коммунизму; удаляются всѣ интернаціоналисты и большевизаны; удаляется множество евреевъ, иногда (какъ, напримѣръ, въ профессурѣ) подавляющее большинство ихъ, но отнюдь не всѣ. Удаляются тѣ, кому явно непріемлемъ «новый духъ».
Этотъ «новый духъ» имѣетъ и отрицательныя опредѣленія и положительныя. Онъ непримиримъ по отношенію къ марксизму, интернаціонализму и пораженческому безчестію, классовой травлѣ и реакціонной классовой привилегированности, къ публичной продажности, взяточничеству и растратамъ. По отношенію къ еврейству этой непримиримости нѣтъ: не только потому, что частное предпринимательство и торговля остаются для евреевъ открытыми; но и потому, что лица еврейской крови (принимаются во вниманіе два дѣда и двѣ бабки, изъ коихъ ни одинъ не долженъ быть евреемъ), правомѣрно находившіеся на публичной службѣ 1 августа 1914 года; или участвовавшіе съ тѣхъ поръ въ военныхъ операціяхъ; потерявшіе отца или сына въ бою или вслѣдствіе раненія; или находящіеся на службѣ у религіозно — церковныхъ организацій — не подлежатъ ограниченію въ правахъ публичной службы (указъ отъ 8 мая с. г.). Психологически понятно, что такія ограниченныя ограниченія воспринимаются евреями очень болѣзненно: ихъ оскорбляетъ самое введеніе презумпціи не въ ихъ пользу — «ты непріемлемъ, пока не доказалъ обратнаго»; и еще «важна не вѣра твоя, а кровь». Однако, одна наличность этой презумпціи заставляетъ признать, что нѣмецкій еврей, доказавшій на дѣлѣ свою лояльность и преданность германской родинѣ, — правовымъ ограниченіямъ (ни въ образованіи, ни по службѣ) не подвергается. [1]
«Новый духъ» націоналъ — соціализма имѣетъ, конечно, и положительныя опредѣленія: патріотизмъ, вѣра въ самобытность германскаго народа и силу германскаго генія, чувство чести, готовность къ жертвенному служенію (фашистское «sacrіfіccіo»), дисциплина, соціальная справедливость и внѣ-классовое, братски-всенародное единеніе. Этотъ духъ составляетъ какъ бы субстанцію всего движенія; у всякаго искренняго націоналъ — соціалиста онъ горитъ въ сердцѣ, напрягаетъ его мускулы, звучитъ въ его словахъ и сверкаетъ въ глазахъ. Достаточно видѣть эти вѣрующія, именно вѣрующія лица; достаточно увидѣть эту дисциплину, чтобы понять значеніе происходящего и спросить себя: «да есть ли на свѣтѣ народъ, который не захотѣлъ бы создать у себя движеніе такого подъема и такого духа?…»
Словомъ — это духъ, роднящій нѣмецкій націоналъ — соціализмъ съ итальянскимъ фашизмомъ. Однако, не только съ нимъ, а еще и съ духомъ русскаго бѣлаго движенія.
Каждое изъ этихъ трехъ движеній имѣетъ несомнѣнно свои особыя черты, черты отличія. Онѣ объясняются и предшествующей исторіей каждой изъ трехъ странъ, характеромъ народовъ и размѣрами наличнаго большевицкаго разложенія (1917 г. въ Россіи, 1922 г. въ Италіи, 1933 г. въ Германіи), и расово — національнымъ составомъ этихъ трехъ странъ. Достаточно вспомнить, что бѣлое движеніе возникло прямо изъ неудачной войны и коммунистическаго переворота, въ величайшей разрухѣ и смутѣ, на гигантской территоріи, въ порядкѣ героической импровизаціи. Тогда какъ фашизмъ и націоналъ — соціализмъ имѣли 5 и 15 лѣтъ для собиранія силъ и выработки программы; они имѣли возможность подготовиться и предупредить коммунистическій переворотъ; они имѣли предъ собою опытъ борьбы съ коммунизмомъ въ другихъ странахъ; ихъ страны имѣютъ и несравненно меньшій размѣръ и гораздо болѣе ассимилировавшійся составъ населенія. А еврейскій вопросъ стоялъ и ставился въ каждой странѣ по-своему.
Однако, основное и существенное единитъ всѣ три движенія; общій и единый врагъ, патріотизмъ, чувство чести, добровольно — жертвенное служеніе, тяга къ диктаторіальной дисциплинѣ, къ духовному обновленію и возрожденію своей страны, исканіе новой соціальной справедливости и непредрѣшенчество въ вопросѣ о политической формѣ. Что вызываетъ въ душѣ священный гнѣвъ? чему предано сердце? къ чему стремится воля? чего и какъ люди добиваются? — вотъ что существенно. Конечно, германецъ, итальянецъ и русскій — болеютъ каждый о своей стране и каждый по-своему; но духъ одинаковъ и въ исторической перспективѣ единъ.
Возможно, что націоналъ — соціалисты, подобно фашистамъ, не разглядятъ этого духовнаго сродства и не придадутъ ему никакого значенія; имъ можетъ помѣшать въ этомъ многое, и имъ будутъ мѣшать въ этомъ многіе. Но дѣло прежде всего въ томъ, чтобы мы сами вѣрно поняли, продумали и прочувствовали духъ націоналъ — соціалистическаго движенія. Несправедливое очерненіе и оклеветаніе его мѣшаетъ вѣрному пониманію, грѣшитъ противъ истины и вредитъ всему человѣчеству. Травля противъ него естественна, когда она идетъ отъ коминтерна; и противоестественна, когда она идетъ изъ небольшевицкихъ странъ. Духъ націоналъ — соціализма не сводится къ «расизму». Онъ не сводится и къ отрицанію. Онъ выдвигаетъ положительныя и творческія задачи. И эти творческія задачи стоятъ передъ всѣми народами.
Искать путей къ разрѣшенію этихъ задачъ обязательно для всѣхъ насъ. Заранѣе освистывать чужія попытки и злорадствовать отъ ихъ предчувствуемой неудачи — неумно и неблагородно.
И развѣ не клеветали на бѣлое движеніе? Развѣ не обвиняли его въ «погромахъ»? Развѣ не клеветали на Муссолини? И что же, развѣ Врангель и Муссолини стали отъ этого меньше?
Или, быть можетъ, европейское общественное мнѣніе чувствуетъ себя призваннымъ мѣшать всякой реальной борьбѣ съ коммунизмомъ, — и очистительной, и творческой, — и ищетъ для этого только удобнаго предлога? Но тогда намъ надо имѣть это въ виду…
И. А. Ильинъ
Примечанія
1
Тѣ, которые интересуются этимѣ процессомъ, найдутъ богатый и достаточно объективно освѣщенный материіалъ по этому вопросу въ книгѣ Эрта и Швейкера: (Dr. Erth und Schweikert. Entlesselung der Unterwelt. Eіn Querschnіtt durch die Bolschewisierung Deutschlands. Bokart_Verlag. Berlin, 2 Aufl. 1933).
2
Въ прусской адвакатурѣ, напр., это удаленіе получило такіе размѣры. Къ февралю 1933 года имѣлось всего 11.814 адвокатовъ; изъ нихъ 8299 «арійцевъ» и 3515 евреевъ. Изъ адвокатовъ — евреевъ 735 участвовали активно въ войнѣ; 1383 оказались адвокатами довоеннаго стажа. Всѣ они сохранили свои права. Подверглись запрещенію 923 еврея и 118 коммунистовъ и большевизановъ (данныя отъ 12 мая с. г.). Общее число всѣхъ евреевъ въ Германіи составляетъ 1% ко всему населенію.
Иван Ильин вплоть до 1937 года выступал с докладами антикоммунистического содержания на территории «Третьего рейха». В 1938-м покинул Германию, перебравшись в Швейцарию, где закрепился благодаря первоначальной финансовой поддержке Сергея Рахманинова. В 1945 году Ильин в одной из своих статей писал: «Я никогда не мог понять, как русские люди могли сочувствовать национал-социалистам… Они враги России, презиравшие русских людей последним презрением».
Но уже 1948 году в статье «О фашизме» Ильин вновь повторил свои мысли, изложенные «Национал-социализм»: «Фашизм возник как реакция на большевизм, как концентрация государственно-охранительных сил направо. Во время наступления левого хаоса и левого тоталитаризма — это было явлением здоровым, необходимым и неизбежным. Такая концентрация будет осуществляться и впредь, даже в самых демократических государствах: в час национальной опасности здоровые силы народа будут всегда концентрироваться в направлении охранительно-диктаториальном. Так было в древнем Риме, так бывало в новой Европе, так будет и впредь».
