Аландские острова долгое время являлись, как, впрочем, и сейчас являются, важным стратегическим пунктом на Балтийском море. Практически равноудаленный как от Швеции, так и от Финляндии, архипелаг становится отличным подспорьем для усиления своего влияния в регионе для страны, которой он принадлежит, в то время как присутствие (особенно военное) возможных соперников на Аландах способно серьезно осложнить жизнь страны или даже региона.
Таким образом, тот факт, что с 1809 г., согласно Фридрихсгамскому мирному договору, Аландские острова принадлежали Российской империи, если и не был костью в горле для Швеции, то неизменно вызывал определенные опасения и настороженность. Несомненно, ослаблению тревожных для Швеции тенденций укрепления России на Балтике должен был послужить факт того, что в 1856 г. Россия подписала Аландскую конвенцию, согласно которой она не имела права сооружать в пределах архипелага укрепления и создавать объекты военного назначения.
Однако уже в начале XX в., предчувствуя возможность войны с Германией, Россия озаботилась поиском решений для ремилитаризации Аландов, которые, впрочем, найдены не были. Но уже тогда становилось понятно, что Аландские острова будут одной из важнейших повесток международной политики в Балтийском регионе. Присоединенные к землям Российской империи в составе Великого княжества Финляндского, населенные в основном шведоязычными людьми, Аланды были желаемы Швецией, а значит, ими можно было пользоваться в качестве разменной монеты для того, чтобы втянуть Швецию в войну.
Когда началась Первая мировая война, Россия отбросила попытки договориться на международном уровне де-юре и, сговорившись с союзниками, начала фортифицировать Аландский архипелаг, вызывая немалое беспокойство у Швеции. Однако к недовольству шведской короны всерьез никто не прислушался — в условиях войны Аландская конвенция, по сути, была откинута в сторону. Тем не менее российский МИД сообщал шведской стороне, что сооружения военного характера возводятся исключительно на время военных действий и равно необходимы как для России, так и для защиты Швеции от Германии1.
Ситуация на самих Аландах начала накаляться в тот момент, когда в марте 1917 г. в России пала империя. Именно тогда были предприняты первые шаги на пути возможного объединения архипелага со Швецией. Шведскому монарху была отправлена петиция, суть которой заключалась в просьбе принять Аландские острова в состав королевства. На островах даже начали собирать по этому поводу подписи среди всех тех, кто обладал правом голоса. Однако 6 декабря 1917 г. было объявлено о независимости Финляндии от России, и аландцам было отказано в самоопределении. А когда спустя почти месяц в Швеции и России признали независимость Финляндии, а Аландские острова сохранились как часть ее территории, ситуация усложнилась. Причем как для самих островитян, так и для шведской стороны. Объединение стало трудновыполнимой задачей2.
Однако уже 27 января 1918 г., на второй день начала революции в Финляндии, делегация Аландских островов прибыла в Стокгольм с твердым намерением просить о содействии в вопросе перевода Аландов под юрисдикцию Швеции. В Стокгольме, несомненно, хотелось принять подобное предложение, однако осуществление такого решения в одностороннем порядке представлялось невозможным, ведь еще ранее, 4 января, Швеция признала независимость Финляндии, а потому ответ короны оказался разочаровывающим. Представителям Аландов было заявлено, что подобные проекты было возможно осуществить только совместно с Финляндией. Как видно, Швеция продолжала свою весьма осторожную линию, направленную, прежде всего, на недопущение открытых конфликтов с соседним государством.
Вместе с тем ситуация на Аландах стала еще более сложной к концу января 1918 г. Независимость Финляндии была уже объявлена и признана, однако на островах все еще присутствовал вооруженный контингент России, который не успел покинуть архипелаг. Дело принимало также и политический оборот: русские солдаты считались лояльными «красным» финнам, местное же население в большинстве своем сочувствовало «белым». Сторонники присоединения Аландских островов к Швеции распространяли сообщения о том, что российские солдаты серьезным образом нарушали права мирного населения Аландов.
Все это привело к неожиданному историческому прецеденту — впервые за долгие годы войска Швеции покинули ее территорию. Шведская экспедиция, состоящая из трех судов, направилась в сторону Аландов главным образом для того, чтобы обеспечить транспортом местное население, которое желало переехать в Швецию, то есть с сутубо мирными целями. Однако факт остается фактом — вооруженные силы хранящего нейтралитет государства вышли за пределы своей страны. Прибыв, однако, на место, шведская экспедиция обнаружила, что сообщения о нарушениях гражданских прав российскими войсками были сильно преувеличены3. В результате шведская миссия была ограничена в действиях до организации посреднических услуг в переговорах между представителями «красных», состоявших из военнослужащих российского гарнизона и пары сотен «красных» финнов, со сторонниками «белого» движения. После подписанного 21 февраля в Мариехамне договора, «красные» и «белые» финны, а также российские солдаты были разоружены и стали покидать архипелаг. Однако «белых», очевидно, не устраивало военное присутствие шведов на Аландах, поскольку они и были явно заинтересованы в сохранении островов в качестве части Финляндии. Поэтому была запрошена соответствующая военная поддержка у Германии4. И уже 5 марта 1918 г. части немецкой армии начали прибывать на острова. Они совместно со шведскими, а также «белыми» финскими войсками приступили к уничтожению остатков укреплений, построенных Россией. Однако вскоре же после завершения этой не слишком сложной операции шведам было сказано, что их военное присутствие на островах теперь становится «бессмысленно» и даже «нежелательно». И в очередной раз, не желая ввязываться в открытый конфликт, Швеция уступила, и, так и не добившись по сути ничего, шведским войскам пришлось вернуться домой. А немецкие части уже к сентябрю этого же года были полностью заменены финскими, которые оставались на архипелаге до конца января 1922 г.5
Но на этом история Аландского вопроса не заканчивается. К активным действиям перешли теперь уже сами жители архипелага. Во второй половине 1918 г. аландская делегация, состоящая из трех человек — Ю. Эриксона, Ю. Сюндблума и X. Янссона, — отправилась на мирные переговоры в Версаль, чтобы привлечь взгляды больших стран к аланд-ской проблеме и заручиться поддержкой западных держав в свою пользу. Однако же Аландский вопрос все-таки не произвел нужного фурора: на европейской повестке дня стояли более серьезные и актуальные вопросы. По возвращении из Версаля, в марте 1919 г., этими тремя делегатами был опубликован манифест, призывавший к объединению со Швецией, который, впрочем, не принес ощутимых результатов. Шведское же предложение навстречу этому курсу — провести референдум, чтобы жители Аландов высказали свое мнение, и на основе результатов референдума можно было бы принять решение о юридическом статусе островов — было отвергнуто финляндским сенатом. Шведская сторона, в свою очередь, ссылаясь на национальный суверенитет и самосознание населения архипелага, продолжала говорить о том, что решение Аландского вопроса должно быть решением народа.
В то же время не только аландцы приступили к действиям. В 1918-1920 гг. примирить позиции сторон пытался Аландский комитет, сформированный в Хельсинки летом 1918 г. из умеренных шведоязычных общественных деятелей. Комитет, исходя из принципа сохранения суверенитета Финляндии над архипелагом, разработал проект местного самоуправления для населения островов. Но вряд ли можно сказать, что работа комитета принесла какой-то ощутимый результат. Аландский вопрос с помощью этого комитета решить так и не удалось6.
6 мая 1920 г. парламент Финляндии принял решение издать «Закон об автономии Аландских островов», предоставил архипелагу и его населению права автономии. Но желание аландцев сотрудничать с финским правительством явно не наблюдалось. В результате этот закон так и не был принят населением архипелага. Все это привело уже к так называемому Аландскому кризису7. Видимо, островитяне настолько уверовали в возможность присоединения к Швеции, что решительно отвергали все уступки финского правительства. Даже премьер-министр Финляндии тогда посещал Аланды, чтобы попытаться договориться с местным населением, но до определенного времени все эти попытки были тщетными8.
Сама же ситуация с аландским сепаратизмом едва ли является уникальной по своему содержанию. Островитяне хотели воссоединения со Швецией главным образом по двум причинам — они считали себя шведами, а Швецию своей родиной, а также всерьез боялись, что, будучи частью Финляндии, Аланды не смогут сохранить свою культурную самобытность под воздействием финского влияния на все сферы жизни. Уже первая петиция от жителей Аландских островов королю и народу Швеции от 31 декабря 1917 г. включала в себя мысли, суть которых сводилась к тому, что с тех времен, как аландцев отлучили от «любимой отчизны», они надеялись вернуться и быть частью шведского королевства9. Эта петиция была весьма эмоциональной, аландцы говорили о том, как они страдали от несправедливости Фридрихсгамского мира и упоминали о тесной связи между островами и Швецией. Эта петиция была подписана Ю. Сюндблумом, который являлся главным редактором газеты «Оланд» («Åland»), а чуть позднее стал первым спикером ландстинга Аландских островов. В этой и последующих петициях (а также письмах, прошениях, заявлениях) беспрестанно повторялись мотивы чистоты шведской расы, шведского языка и нерушимого единства жителей архипелага и материковой Швеции10.
Прочие официальные документы, которые жители Аландских островов представляли на всеобщее обозрение, были выдержаны в том же стиле. Согласно типичным чертам этнического национализма, аландские сепаратисты раз за разом упоминали об общих со Швецией истории, культуре, языке, происхождении. Таким образом они каждый раз напоминали, что они, жители архипелага, — шведы. Так же неоднократно подчеркивалось, что, несмотря на любые возможные льготы и автономии со стороны Финляндии, все равно существует вероятность того, что финское влияние на Аланды уничтожит их этничность, поэтому наилучшим выходом было бы проведение референдума, в рамках которого жители островов сами решат свою судьбу11.
В принципе вся кампания Аландов по объединению со Швецией была достаточно энергичной и интенсивной. Было задействовано не только влияние шведоязычного населения архипелага на Стокгольм. Аландские делегации не обходили стороной и Лондон, и Париж, и Вашингтон. Однако аргументы островитян оставались главным образом эмоциональными, эстетическими, историческими, подводящими к понятиям естественности и чистоты. 31 января 1919 г. в Париже, где обсуждались вопросы послевоенного мироустройства, представители архипелага заявляли, что, исходя из своих традиций, языка, истории и происхождения, жители Аландских островов чрезвычайно близки шведам. Причем они подчеркивали, что возможная «финнизация» шведского населения Аландов будет той атакой финского национализма, которая убьет шведские традиции, существующие у местного населения12. После обмена резкими нотами между финским и шведским правительствами конференция все же приняла английское предложение по данному вопросу. Было решено передать рассмотрение сложившейся проблемы на усмотрение образованной тогда Лиги Наций13.
Тем временем сторонники отделения Аландских островов от Финляндии продолжали отстаивать свою позицию и направили шведскому правительству ходатайство с просьбой поддержки их требований о проведении референдума, который, по их мысли, должен был решить судьбу архипелага. Ситуация особенно обострилась, когда лидеры аландского движения — Ю. Сюндблум и К. Бьёркман — по возвращении из Стокгольма в начале июня 1920 г. были подвергнуты аресту в Финляндии. Однако, впрочем, их арест был не долгим. В декабре 1921 г. они были помилованы14. Тем не менее шведское правительство направило запрос уже в Совет Лиги Наций, ходатайствуя о возникновении дискуссии по поводу суверенитета Аландских островов15.
Окончательно споры вокруг Аландского вопроса были урегулированы на международном уровне только в 1921 г. и именно в Лиге Наций. Как только Швеция вступила в 1920 г. в Лигу, сразу же ее делегация поставила вопрос о судьбе Аландов. Стокгольм подняла вопрос о необходимости самоопределения Аландских островов. Это требование, однако, вызывала тогда много споров, поскольку тогда лишь обсуждался сам принцип самоопределения народов, его юридические и политические аспекты (эта дискуссия стартовала после публикации 14 пунктов В. Вильсона в январе 1918 г.). Скандинавские государства — Швеция, Дания, Норвегия — понимали любые возможные проявления самоопределения народов как исключительно мирное движение. Кроме того, они считали своей задачей защиту прав малых государств и народностей. Помимо прочего, для Швеции решение вопроса об Аландских островах в Лиге Наций было еще и делом принципа.
Вторым жизненно важным аспектом данной проблемы для шведской внешней политики являлось стремление добиться, по крайней мере, полной демилитаризации островов. Это диктовалось главным образом боязнью военной агрессии против Швеции со стороны России или Германии. В тот же конкретный момент Стокгольм увидел возможность решить две проблемы одновременно, что могло произойти в случае, например, присоединения Аландов к шведскому королевству. Таким образом, шведы полностью поддерживали линию представителей Аландского архипелага в вопросах вынесения решения возникшей проблемы сугубо на международный уровень, концентрируя свои усилия на то, чтобы продвигать этот вопрос в качестве примера в самоопределении народов. В общем, Швеция настаивала на том, что в случае присоединения к ней Аландов все проблемы будут полностью решены. Но когда стало ясно, что ведущие государства Лиги Наций все же склонялись к варианту сохранения Аландов как части Финляндии, стало очевидно, что для шведов разыгрывающаяся партия все больше начала выглядеть проигрышной. Швеция была весьма смущена фактом неудачи, и более того, не существовало какого-то запасного плана действий, альтернативной точки зрения. По сути, самозабвенное в своей эмоциональной аргументации, шведо-аландское стремление к объединению захлебнулось в хитросплетениях европейской политики и не выработало надежные пути для определенного маневрирования. Несомненно, что здесь слепая вера в достижение лишь «единственно возможного» шведского варианта решения проблемы подвел Стокгольм16.
Финляндия же, напротив, проявила большее упорство и смекалку именно в политическом аспекте. В Хельсинки работали не только на международной, но и на внутренней арене. Поэтому Финляндия могла обосновывать свою политику тем, что решение Аландского вопроса — это внутреннее дело страны, поскольку ясно показывали своими действиями всему миру, что готовы решать этот вопрос самостоятельно. Это очень хорошо продемонстрировал принятый в мае 1920 г. в Финляндии Акт об автономии Аландских островов. По данному документу населению архипелага были предоставлены весьма широкие права и полномочия в составе республики. Не прибегая к эмоционально-этической полемике шведов и аландцев, правительство Финляндии стремилось вести дискуссию путем рациональной, спокойной аргументации, объясняя, например, все возможные страхи аландцев, которые возникли в результате последствий Первой мировой и Гражданской войны. В Хельсинки четко показывали, что на конституциональном и законодательном уровне права шведоязычного населения Финляндии не будут ущемлены. В особенности это касалось населения Аландов. Таким образом, политическая расчетливость и конкретика взяли верх над эмоциями, а также романтическим устремлением, культурными и социальными теориями.
Принятому в итоге решению способствовало также то, как именно представился Лиге Наций аландский национализм. Несмотря на то что местное население весьма активно настаивало на собственных этнических, языковых, культурных и исторических связях со Швецией, в позиции Финляндии мировое сообщество не увидело признаков расизма, который бы проявлялся по отношению к шведоязычному населению архипелага. Более того, был сделан вывод, что если предоставить Аландам независимость или объединить архипелаг со Швецией, то это приведет лишь к росту ксенофобии, а также расизма сначала по отношению к фи-ноязычным мигрантам, а в дальнейшем и ко всем остальным не шведского происхождения аландам17.
Решение в Лиги Наций было принято так, что Аланды оставались частью Финляндии, но местная культура и язык должны были быть сохранены неизменными и уважаться правительством этой страны. В принципе подобное решение можно считать чистой победой финской делегации во главе с Карлом Энкелем. Шведская же сторона признала, что хоть и не желает принимать данное решение, но оспаривать его и достигать желаемого силовыми методами не планирует. В результате вопрос Аландских островов оставлял некоторое напряжение в финско-шведских отношениях, пока в 1930-х гг. международная обстановка не начала кардинально меняться.
Таким образом, в шведско-финской борьбе за Аландские острова Запад принял сторону Финляндии. Впрочем, это произошло не только благодаря вдумчивой политике финского руководства. Здесь ведущие европейские государства, очевидно рассчитывая на ответную «любезность». Финляндия являлась страной, которая имела непосредственную границу с Советской Россией, а потому было бы явно нелишним заручиться расположением финских властей, чтобы в дальнейшем использовать ее как один из компонентов версальской системы. Поэтому 24 января 1921 г. Лига Наций, закрепляя финский суверенитет над Аландским архипелагом, ограничила его, однако, условиями выполнения Финляндией сохранения исконных черт для жителей Аландских островов в полном его объеме. Более того, в октябре этого же года Совет Лиги принял резолюцию, по которой власть Финляндии над Аландами сохранялась, но считалось необходимым предоставить правительством страны особых гарантий автономии жителям архипелага, закрепляя при этом статус островов как демилитаризованной зоны. С этой целью 20 октября 1921 г. была подписана еще специальная конвенция, ознаменовавшая конец Аландского кризиса18. Кроме того, Швеция и Финляндия подписали между собой дополнительное соглашение, которое содержало в себе как договор о статусе островов, так и пункты по демилитаризации Аландов19.
Подводя итог, можно сказать, что шведская политика, направленная на поощрение аландского сепаратизма, не привела к территориальным приращениям для королевства. Но с другой стороны, «аландский кризис» не вывел внешнюю политику страны из нейтрального статуса, а сама демилитаризация архипелага создал определенную зону безопасности для Стокгольма, что вполне устроило как Швецию, так и Финляндию. В результате можно утверждать, что позиция Швеции и ее осторожные внешнеполитические действия в Аландском вопросе оказали скорее позитивное влияние на исход событий, причем в первую очередь для самой Швеции.
Примечания:
1 Новикова И. Н. Между молотом и наковальней: Швеция в германо-российском противостоянии на Балтике в годы Первой мировой войны. СПб., 2006. С. 349-350.
2 Jungar S., Villstrand N. E. Väster om skiftet // Uppsatser ur Ålands historia. Åbo, 1986. S. 141.
3 Новикова И. H. Между молотом и наковальней: Швеция в германо-российском противостоянии на Балтике в годы Первой мировой войны. С. 367.
4 Там же. С. 368-369.
5 Юссила О., Хентиля С, Невакиви Ю. Политическая история Финляндии 1809-2009. М., 2010. С. 126.
6 Мусаев В. И. Аландский вопрос как военно-политическая и национальная проблема // Скандинавские чтения 2010 года. Этнографические и культурноисторические аспекты. СПб., 2012. С. 147.
7 Юссила О., Хентиля С, Невакиви Ю. Политическая история Финляндии 1809-2009. С. 144.
8 Jansson I. Aland och ramkonventionen om skydd för nationella minoriteter. Examensarbete för masterexamen i mänskliga rättigheter. Uppsala, 2015. S. 8.
9 Ibid. S.30.
10 Åkermark S. S. The Åland islands question in the League of Nations: the ideal minority case? 11 Redescriptions. Yearbook of Political Thought, Conceptual History and Feminist Theory, 2009. P. 199.
11 Jansson I. Åland och ramkonventionen om skydd för nationella minoriteter. Examensarbete för masterexamen i mänskliga rättigheter. S. 31.
12 Åkermark S. S. The Åland islands question in the League of Nations: the ideal minority case? P. 199.
13 Мусаев В. И. Аландский вопрос как военно-политическая и национальная проблема. С. 147.
14 Юссила О., Хентиля С., Невакиви Ю. Политическая история Финляндии 1809-2009. С. 144.
15 Мусаев В. И. Аландский вопрос как военно-политическая и национальная проблема. С. 148.
16 Åkermark S. S. The Åland islands question in the League of Nations: the ideal minority case? P. 200.
17 Jansson I. Åland och ramkonventionen om skydd för nationella minoriteter. Examensarbete för masterexamen i mänskliga rättigheter. S. 33.
18 JungarS., Villstrand N. E. Väster om skiftet. S. 167.
19 Ibid. S. 160.
2016
Побольше баз НАТО на Аландских островах и вообще по периметру — только б.Антанта снесет дикий правоконсервативный режим