Лес кончился и поселок оказался прямо перед машиной, в которой сидели два бывших милиционера, а нынче полицейских — майор носил фамилию Могильный, прапорщика звали Каштан.
— Приехали, — сказал прапорщик. — Я думал, этот чертов лес никогда не кончится.
Могильный буркнул что-то неопределенное в ответ.
А между тем вид перед ними открылся весьма занимательный. Если дома были вполне обыкновенными и довольно скромными, то все остальное было очень странным. Вокруг домов отсутствовали заборы — была лишь живая изгородь, чисто декоративная, по пояс. На холме за поселком стояли несколько ветряков, которые лениво крутились, а перед ними в небо смотрела большая спутниковая тарелка, метров пять диаметром.
— Ну ни хрена себе, — сказал Каштан.
Полицейский «форд» проехал к центру поселка. То, что это центр, было легко определить: там стоял стандартный для маленьких поселков российской глубинки бюст Ленина, возле которого лежали несколько небольших цветочных букетов, при этом, как отметил майор Могильный, цветы были свежие, словно их положили только утром.
Но более странное заметил прапорщик Каштан — от удивления он даже ткнул майора в бок, чтобы обратить внимание своего начальника на это. Майор даже хотел сделать ему выговор, но увиденное заставило его забыть об этом — над небольшим двухэтажным домом висел красный флаг с серпом и молотом. Вместо положенного триколора.
Майор даже присвистнул:
— Опаньки!
Прапорщик припарковал машину и полицейские вышли из нее.
***
На двери у крыльца была только табличка: «Поселковый Совет». Полицейские вошли в дверь.
В фойе за столиком с телефонным коммутатором сидела девушка с телефонно-микрофонной гарнитурой на голове. Увидев вошедших, она улыбнулась и произнесла приветливо:
— Я могу вам помочь?
— Можете, — кивнул хмурый Могильный. — Кто тут главный?
— Председатель поселкового Совета, Рафик Файзиевич. Он сейчас в библиотеке. Вам вызвать его?
— Вызвать, — рявкнул Могильный.
Рафик Файзиевич оказался пожилым мужчиной немного восточного типа в помятом костюме, на воротнике которого явно различалась перхоть. На носу у председателя поселкового Совета были очки с толстыми линзами.
— Чему мы обязаны интересом полиции? — смущенно спросил председатель.- И нельзя ли взглянуть на ваше удостоверение.
— Сигналы поступили… — неопределенно сказал майор, махнув перед носом Рафика Файзиевича раскрытой корочкой.
— Управление «Э»? — несмотря на очки, председатель что-то в удостоверении разглядеть успел. — А что же в нашем тихом поселке могло привлечь внимание управление по борьбе с экстремизмом? Мы люди тихие…
— Вот мы и посмотрим, — сказал Могильный.
— Смотрите, — сказал председатель Совета, без большого, впрочем, воодушевления.
***
В коридоре школы висели портреты руководителей СССР. Начиная с Ленина и заканчивая Черненко (который майору Могильному вдруг напомнил нового мэра Москвы).
— А где портреты нынешних? — спросил он девушку-завуча.
— Вы про кого? – обернулась девушка. – Зюганова?
— Нет. Владимира Владимировича. Дмитрия Анатольевича.
— А, эти… — девушка задумалась. – А зачем они?
— Положено, — сказал Могильный.
— Да? – искренне удивилась девушка. – А где сказано, что положено? А – даже если и положено, то все равно – почему-то не хочется.
— Не хочется? – посмотрел на завуча Могильный.
— Совершенно не хочется. Уж очень они какие-то… ненужные.
Могильный не стал комментировать, только сделал еще одну запись в свой блокнот.
Сама школа была небольшая, размещалась в еще одном двухэтажном здании, но окруженном соснами. Могильный отметил для себя, что школа поразительно хорошо оборудована. Дети были как дети – как раз случилась перемена и они высыпали в коридор. Лишь приглядевшись, он заметил,что у малышей были на курточках красные значки… Могильный не сразу даже вспомнил это слово: «октябрята».
— У вас тут и комсомольцы есть? – спросил Могильный.
— Очень мало. Чтобы стать комсомольцем, нужно учится только на пятерки, плюс заниматься спортом, плюс… — Девушка махнула рукой:
— Я так и не смогла попасть. Что не очень хорошо – в партию возьмут с длинным кандидатским стажем.
— В какую партию?
— Как в какую – в одну, — не поняла завуч, потом вдруг покраснела. – Ой, простите, я совсем забыла, у вас там какие-то еще есть партии.
***
Когда Могильный возвращался к зданию поселкового Совета, его нагнал прапорщик Каштан.
— Короче, у них в магазине водки нет. Совсем, — прямо задыхаясь сообщил прапорщик. – И пива тоже.
Вид у него был такой, словно его кто-то персонально оскорбил.
— Что, совсем никакого алкоголя?
— Вино есть какое-то, типа сухого, — сказал брезгливо прапорщик, — А вот пива и водки – ни хрена. Точно тут какие-то сектанты гнездо свили.
— Тут не сектанты, прапорщик, — веско сказал майор, — Тут хуже все гораздо.
Но уточнять не стал.
Из здания Совета им навстречу вышел Рафик Файзиевич.
— А антенна зачем вам? – махнул рукой Могильный в сторону белого полушария, раскрытого в небо.
— Стараемся внести свой вклад в международную программу «Сети».
Могильный не знал, что это такое, но спрашивать не стал. Достал снова свой блокнот, записал: «Антенна. Программа Сети. Пиндосы?» И подчеркнул последнее слово двумя чертами.
***
Церковь стояла на небольшом холме с другого, если смотреть от дороги из города, конца поселка. Священника звали отцом Киприаном.
Войдя в церковь, оба полицейских перекрестились на образа. Церковь — очень ухоженная и чистая, напоминала больше музей. Полицейские поставили свечки, приложились к иконостасу.
— И много у вас прихожан? – спросил майор.
— Прихожан? – растягивая гласные сказал батюшка. – Нет у меня прихожан.
— Как это? – удивился прапорщик.
— Да вот как-то так, — сказал священник. – И не было на моей памяти. Вы – первые.
— А что же вы тут делаете? — удивленно сказал майор.
— Дел-то много. Сегодня новую программу будем готовить – у нас тут хор при церкви замечательный, мы в прошлом году записали компакт-диск с церковными песнопениями в стилистике староболгарского распева , так его уже и в Америке издали, представляете? Кружок по изучению византийской культуры есть опять же. Сайт поддерживаю в Сети: «Диалог» называется – форумы модерировать ой как нелегко, нетерпимость в нашем мире просто бушует. Реставрирую иконы – мне тутошние химики очень помогают – и с подбором красок, и с сохранением икон. Участвую в проекте «Jesus Seminar» – тоже ученые очень помогают в вопросах структурно-лингвистических исследований текстов раннего христианства. Много работы, в общем. А вот прихожан – нет. Тут все атеисты.
— Не сектанты? – спросил Каштан. – А то в магазине ни водки, ни пива.
— Не сектанты, — удрученно сказал священник. – Кабы сектанты, так было бы лучше – можно было попытаться. Но нет — атеисты. Но ко мне с уважением, каждый год ремонт помогают делать, раз в пять лет – капитальный. Я у них как это – русское национально-культурное наследие. И даже в школе факультативно веду: «История религий» — и местные жители не против. Ребятишки есть, которые интересуются. Но верить – не верят, охламоны. Что, впрочем, и не удивительно.
— А почему не удивительно? – спросил майор.
— А потому что место такое, — несколько уклончиво ответил священник.
***
Солнце явно пошло на закат, прапорщик Каштан все чаще демонстративно посматривал на свои часы – при этом какие-то уж очень хорошие для его звания часы. Но сейчас не это беспокоило майора.
— Ладно, давай возвращаться, — сказал Могильный. – До города еще ехать и ехать.
— А нашу ферму не хотите посмотреть? Передовые агротехнологии, – чуть ли не заботливо спросил Рафик Файзиевич. – Опять же — вдруг там чего-то не то выращивают. Наркотику какую.
— Наркотику…. – задумчиво сказал Могильный, потом сказал прапорщику: — Ты, это, ты иди, машину заведи, я сейчас подойду.
Каштан не скрывая радости засеменил к полицейскому «форду». А Могильный повернулся к председателю поселкового Совета.
— Что касается вас… Что касается вас, то наше знакомство продолжится – и очень скоро. Думаю, что через недельку-другую я сюда приеду снова – и уже не один, совсем не один.
— Как так?
— Так. С налоговой, ювенальщиками, наркополицией, со специалистами из управления «К», с ФСБ – и еще много с кем. А еще пару автобусов с ОМОН-ом. Думаю, когда мы тут поковыряемся как следует, мы много чего интересного обнаружим. Хотя и сейчас уже хватает – чтобы бульдозеры сюда вызывать и на хрен все снести.
— И что же вам тут так не понравилось? – спросил Рафик Файзиевич. Майору Могильному в его голосе послышалась насмешка, поэтому он добавил жесткости.
— Всё. На территории нашей области существует территориальное образование, не живущее по законам нашего государства, Российской Федерации. Странные научные исследования. Коммерческая деятельность, в которой надо очень разобраться. Короче — массовые нарушение законодательства и даже Конституции. Тут вам не Чечня какая, и жить вы должны, как все.
— Во-первых, мы знаем, что быть свободным от вашего (он выделил это слово) государства не получится, даже если бы мы этого захотели. Наши дети служат в вашей армии, сдают ваш шизофренический ЕГЭ, мы исправно платим ваши налоги с нашей коммерческой деятельности, при этом деньги идут в федеральную казну, а мы трудоустраиваем уникальных специалистов, у которых в вашей стране применения нет. Так что претензий у вас к нам быть не должно.
Могильный хотел его прервать, но председатель продолжал довольно твердо:
— Во-вторых, я бы вас, господин майор, попросил войну нам не открывать. Мы ничем вашему обществу не мешаем, живем замкнуто – и зачем вам все это?
— Не получится, — сказал Могильный. – Вот выборы скоро – и кого вы тут наизбираете – у вас же ни одной телевизионной антенны на крышах. Опять же – явно гранты от Запада получаете, то есть шакалите. Нужно еще ваши сервера проверить – что там на них хранится. И какие такие научные программы вы в своих лабораториях делаете – и для кого. Тут даже и на госизмену накопать можно. Но…
Могильный сделал паузу.
— Но? – эхом отозвался Рафик Файзиевич.
— Пятьсот тысяч долларов вопрос закроют. На очень надолго закроют.
— Ого! — сказал председатель. – Крутенько вы берете.
— Не надо, — сказал Могильный. – У вас тут разного оборудования на несколько лямов, я все-таки не вчера родился. Так что если не хотите, чтобы вашу Советскую власть тут прикрыли – постарайтесь.
— Лямы… — сначала не понял Рафик Файзиевич. – А, миллионы, теперь понимаю.
— Вот и хорошо, что понимаете — сказал майор Могильный. – Неделя у вас есть, найти меня не сложно, вот визитка, как деньги передать – расскажу. А пока все.
Прибавил:
— Да, и снимите флаг несуществующего государства над официальном зданием муниципального образования. Это – не обсуждается.
Он махнул рукой и пошел к машине, возле которой курил прапорщик Каштан.
***
— Интересное местечко, — сказал прапорщик, когда они ехали по лесной дороге. Темнело.
— Разберемся. – сказал Могильный. Он думал о том, не продешевил ли он – из этих странных ботаников в лесу можно было бы и побольше отжать.
И в этот момент что-то лопнуло и машину вынесло с дороги. Каштан выкрутил руль и машина въехала в канаву – не в дерево. Могильный открыл дверь и…
И в голову ему уперся ствол.
— Тихо, не дергаясь, — сказал голос. – Руки за голову. И очень медленно выходим.
Могильный вылез машины. То же самое сделал прапорщик. Их подхватили за руки, зафиксировали, вынули табельное оружие. Вокруг машины стояли люди в черном камуфляже. У некоторых в руках оружие. И очень даже непростое оружие. Такое майор видел только раз у ФСО, которые охраняли приезд Путина в Чечню – когда сам майор находился там в командировке.
— Вы делаете очень большую ошибку, — сказал майор.
— Помолчи, — сказал кто-то рядом.
Со стороны поселка к ним подъехала машина. Из нее вышел Рафик Файзиевич. Не глядя на Могигльного, подошел к прапорщику, разглядывал его несколько секунд, словно пытаясь взглянуть ему в глаза. Потом махнул рукой.
Кто-то вышел из толпы и выстрелил прапорщику в упор прямо в лицо. Майор дернулся, но почувствовал, что зажат как в тиски.
— Тихо, майор, твое время не пришло, — прошептал кто-то. Потом добавил:
— Пока не пришло.
Рафик Файзиевич между тем повернулся к Могильному:
— Прапорщик полиции Сергей Каштан, убийца-киллер преступной организации черных риэлтеров, во главе которой стоит нотариус Наталья Шапиро. Лично на нем одном восемь трупов – все они закопаны в пригородных лесах. Одинокие старики в основном.
Он вздохнул. Повернулся к майору.
— А вот что с вами делать, майор Могильный?
— Сюда придет целая армия, — стараясь говорить твердо, ответил майор, не силах оторвать взгляд от лежащего на дороге как брошенная тряпичная кукла прапорщика.
— Это не проблема. Проблема – что делать с вами. Ведь вы, Могильный, не просто коррупционер – мало ли таких теперь в вашей России? Вы ведь еще и гестаповец натуральный. Мальчишку этого, комсомольца – ведь это вы приказали своим крысам избить его. Он теперь инвалид первой группы, жизнь ему сломали, девушке его, родителям. За одно за это вас повесить надо на ближайшей осине – как полицаев вешали. А ведь сколько еще другого дерьма за вами, майор.
— Хорошая идея, председатель, — повесить гада — сказал один из мужчин с оружием. – И табличку на грудь: «Собаке – собачья смерть!» Я – за.
— Нет, — сказал Рафик Файзиевич. – Сделаем вот что… Маша!
Он махнул рукой, из темноты вышла девушка в черном камуфляже.
— Ты принесла то, что я просил?
— Да, товарищ председатель.
— Действуй.
Девушка вынула из рюкзака какой-то прибор, включила его, что-то понажимала на передней панели, затем подошла к Могильному. Тот попробовал дернуться, но люди, что держали его, делали это очень умело.
— Больно не будет, — сказала девушка и поднесла прибор к лицу пленника. Что-то ослепительно вспыхнуло – то ли перед ним, то ли внутри его головы. Еще через мгновение все потемнело и майор Могильный провалился в эту темноту.
***
— Приехали, — сказал прапорщик. — Я думал этот чертов лес никогда не кончится. Как поспали, майор?
Могильный ошарашено смотрел на прапорщика Каштана за рулем «форда», потом на поселок, в который въехала полицейская машина. Солнце стояло высоко. На холме за поселком лениво крутились ветряки.
— Тормозни, — крикнул майор, прапорщик сначала даже испугался, потом ударил по тормозам. Машина остановилась почти в центре поселка, возле памятника бывшему вождю мирового пролетариата.
Могильный посмотрел на часы, потом достал из кармана блокнот – он был чист.
— С вами все в порядке? – немого испуганно спросил полицейский прапорщик.
— Помолчи, дай подумать.
Думал Могильный быть может и дольше, но тут он увидел, как из двухэтажного дома, над крыльцом которого висел красной тряпочкой флаг с серпом и молотом, вышел мужчина в очках и, остановившись на крыльце, стал внимательно смотреть на остановившуюся машину.
— Ты его знаешь? – спросил Могильный.
— Кого? – не понял Каштан.
— Рафика… как его там…Который в очках, на крыльце.
Каштан смотрел то на человека, то на Могильного.
— Откуда я знать его могу.? С какого хрена?
— Ты раньше здесь бывал?
— Нет, никогда.
— Так, — Могильный принял решение. – Поворачивай – и быстро в город. Понял?
— А как же проверка… — начал Каштан, но, когда Могильный рявкнул, завел машину, лихо развернулся и поехал обратно, в сторону леса.
Первое время он молчал, но потом, когда они уже проехали изрядный путь по лесной дороге, спросил:
— Что случилось-то? Мы же ведь на проверку ехали.
— Ничего не случилось, — сказал Могильный. – А на проверку сюда надо с ротой ОМОН-а ехать, как я понимаю.
— Так все запущено? – удивился Каштан.
— Именно так.
Лишь когда лес закончился и они вышли на трассу, майор успокоился окончательно. И спросил вдруг, внимательно глядя на своего прапорщика:
— Кстати, Каштан, ты такого человека знаешь: Наталья Шапиро, нотариус?
Он ясно увидел, как напряглись руки прапорщика, державшего руль, напряглись так, что даже костяшки побелели.
— Нет, — ответил прапорщик после небольшой паузы. – Первый раз слышу. А что?
— Да ничего, — ответил Могильный. – Проехали.
Вынул блокнот и записал в него: «Шапиро. Нотариус. Каштан?» – и подчеркнул последнее слово двумя чертами.
Уже был виден Город.
***
«Объяснительная.
Я, прапорщик Каштан Сергей Николаевич, имею заявить, что по возвращении с задания в горотдел УВД майор Могильный А.П. пошел в свою комнату, сказав, что ему надо почистить оружие потомучто (так в тексте) скоро проверка, а я стал варить кофе когда раздался выстрел и я вбежал в его кабинет а он лежал мертвый. Наверное он неосторожно обошелся с оружием. Свой арест поэтому я счетаю (так в тексте) грубой ошибкой. Также имею показать что не знаю по какой причине он сделал перед этим звонок в нотариальную контору номер 1 Советского района. Наша командировка в поселок Коммунар прошла без проишествий (так в тесте) и никаких замечаний у майора Могильного А.П. по линии борьбы с экстремизмом по результатам проверки не было, о чем он и собирался сделать рапорт.»