Морис Корнфорт. Открытая философия и открытое общество. Ответ д-ру Карлу Попперу на его опровержение марксизма.
1972
(оригинал вышел в 1968)
526 стр.
«Книга «Открытая философия и открытое общество»— как бы результат взаимопересечения двух диаметрально противоположных друг другу судеб,— «теоретика-антикоммуниста № 1» Карла Поппера (род. в 1902 г.) и виднейшего английского философа-марксиста Мориса Корнфорта (род. в 19С9 г.). Перед нами не просто критика по адресу отдельных концепций реакционного социолога, а именно развернутый ответ убежденного и воинствующего сторонника диалектического и исторического материализма на те атаки на марксизм — атаки широким фронтом с весьма недалеко ушедших от неопозитивизма позиций по проблемам теории познания, метода, истории науки, философии истории и коммунизма,— которые развернул один из самых изощренных и опытных современных «аналитиков», активный в прошлом деятель знаменитого «Венского кружка», претенциозно определяющий ныне свою философию как «критический рационализм».»
Файл pdf (с OCR).
Размер файла 15 мегабайт.
В общем вода, но есть пара интересных мест:
Не будем говорить о других критиках, пытавшихся ранее опровергнуть Маркса, но, когда д-р Поппер, знаток научного метода, допускает такую грубую ошибку, предположив, что научная формулировка «закона» и безусловное предвидение — одно и то же, то это в высшей степени удивительно. Формулировки законов — это не предвидение, а инструмент, используемый при осуществлении последних.
Например, ни один человек, независимо от уровня его научных знаний, не предполагает, что закон тяготения является предвидением того, что все тела всегда будут падать на землю. Некоторые тела поднимаются и летают в воздухе, и использование закона тяготения состоит в том, чтобы помочь нам определить условия, при которых тела могут действовать подобным образом. Маркс прекрасно это понимал, когда писал о «всеобщем законе капиталистического накопления», и д-р Поппер также это понимает, когда он не занят опровержением марксизма.
Значение «всеобщего закона капиталистического накопления» не в том, что он дает нам возможность предсказать, что ни при каких обстоятельствах, пока существует капитализм, положение рабочих не улучшится, а будет постоянно ухудшаться. И нигде в «Капитале» Маркс не делает подобного предвидения. Смысл же закона в том, чтобы установить «всеобщее» условие, существующее до тех пор, пока происходит накопление капитала, при котором жизненный уровень рабочих улучшается или ухудшается, подобно тому, как тяготение есть «всеобщее» условие, при котором тела падают или поднимаются. Если вы полагаете, что тело может взлетать все выше и выше независимо от условий тяготения, вы ошибаетесь. И если вы полагаете, что уровень жизни рабочих может подниматься все выше и выше, не подчиняясь условию всеобщего закона капиталистического накопления, вы также ошибаетесь. Подобно тому как тело испытывает силу притяжения пропорционально своей массе, так и всякое накопление капитала, осуществляемое за счет извлечения наибольшей прибавочной стоимости из труда рабочих, создает большую производительность и побуждает к извлечению из труда рабочих еще большего капитала, что достигается рационализацией производства, выбрасыванием на улицу лишних рабочих и всевозможными нарушениями нормальных условий труда. Таковы условия, при которых всякая борьба за повышение жизненного уровня рабочих всегда должна закончиться поражением.
Когда мы рассматриваем в свете полного марксова анализа капиталистического производства всю совокупность современных обстоятельств, созданных в результате накопления капитала в развитых капиталистических странах, мы находим, что было бы удивительно, если бы при таких условиях не наблюдалось повышения жизненного уровня рабочих; и это объясняется следующими причинами.
Во-первых, как неоднократно и совершенно ясно говорил Маркс, действительный уровень жизни рабочих ограничен не «железным законом заработной платы», который гласит, что она должна быть сведена к простому прожиточному минимуму, а условиями классовой борьбы. Благодаря возрастающей силе своей организации рабочим удается добиться повышения своего жизненного уровня.
Во-вторых, огромные достижения в развитии техники, сопутствующие накоплению капитала, приводят к тому, что массам становятся доступны все возможные блага, следовательно, потребление их составляет часть материальных потребностей и нужд рабочего. Иначе говоря, с развитием техники рабочие для сохранения своего существования начинают требовать различных благ и удобств, без которых обходились их предки и без которых до сих пор живут их собратья в менее развитых странах. С точки зрения трудовой теории стоимости обеспечение этими благами и удобствами входит в определение стоимости рабочей силы в развитых странах. Это также совершенно ясно показал Маркс, отметив, что в наиболее развитых районах стоимость рабочей силы значительно выше, чем в менее развитых, и считая это важнейшей предпосылкой для экспорта капитала в районы с дешевым трудом, где реальная стоимость труда значительно ниже, чем в экспортирующей стране.
В-третьих, то, что д-р Поппер называет выполнением экономических функций организованной политической властью и что предвидели Маркс и Энгельс, дает возможность правительствам капиталистических стран в какой-то мере ослаблять разрушительные действия цикличных экономических кризисов и внезапного массового роста безработицы. Задача состоит в том, чтобы до некоторой степени уменьшить последующее за этим наступление на ранее достигнутый жизненный уровень рабочих.
Д-р Поппер утверждает, будто доводом Маркса в защиту социалистической революции было его безусловное пророчество (содержащееся, по словам д-ра Поппера, во «всеобщем законе капиталистического накопления») о том, что, пока не произойдет революция, жизненный уровень рабочих будет с каждым днем становиться все ниже и ниже. В таком случае «рост нищеты» «вынудит» пролетариат к «восстанию против его эксплуататоров». Экономические и социальные требования рабочих всегда будут отвергаться, и, следовательно, рабочие смогут убедиться «на собственном горьком опыте, что только революция сможет помочь им избавиться от нищеты».
Если бы это было так, то результатом явилось бы не усиление организованности, а упадок духа и дезорганизация, что никогда не позволило бы совершить революции. В действительности рабочие организуются, потому что знают по опыту, что таким путем они смогут улучшить свое положение, и они вынуждены продолжать экономическую и политическую борьбу с капиталом, ибо только таким путем они смогут сохранить завоеванное и завоевать еще больше. Именно этому, а не доктринерству и пораженческой бессмыслице, которую предлагает д-р Поппер, учит Маркс рабочее движение. Но д-р Поппер делает вывод, что если рабочий класс может улучшить свое положение при капитализме, то нет оснований предлагать уничтожение капитализма. Ибо, если вы можете улучшить свое положение, почему бы не улучшать его дальше вместо того, чтобы призывать к уничтожению системы, при которой эти улучшения могут быть достигнуты?
Д-р Поппер прав только в том, что Марксов «всеобщий закон капиталистического накопление» дает обоснование необходимости уничтожения капитализма и позволяет предвидеть, что в конечном счете капитализм будет уничтожен. Маркс действительно утверждал, что все эти оптимисты (подобные д-ру Попперу), которые полагают, что повышение жизненного уровня может продолжаться и при капитализме и, таким образом, дела пойдут все лучше и лучше, а нищета, безработица, классовые различия и войны в конечном счете просто исчезнут, не понимали действия «всеобщего закона». Но этот закон не есть безусловное предвидение роста обнищания. И вообще, как верно заметил д-р Поппер, безусловное предвидение чуждо науке. Истинную сущность этого закона можно свести к трем ‘положениям.
Во-первых, капиталистическое накопление осуществляется за счет прибавочной стоимости. Чтобы получить большую прибавочную стоимость и увеличить за счет этого капитал, необходимо удерживать часть стоимости, созданной трудом рабочих. Следовательно, накопление капитала как необходимое условие существования капиталистической системы вынуждает капиталистов оказывать сопротивление наемным рабочим и давать им отпор во всех случаях, когда они настаивают на увеличении своей доли созданной их трудом стоимости. Поэтому, какие бы меры ни принимались ради улучшения условий жизни рабочих, они всегда встретят сопротивление, вызванное неуклонной тенденцией снизить жизненный уровень рабочих в целях капиталистического накопления.
Во-вторых, возрастающие темпы капиталистического накопления влекут за собой непрерывную рационализацию производства и замену человеческого труда техникой. До тех пор пока использование техники приносит прибыль, капиталист не нуждается в рабочих, которых эта техника заменила. Но люди, которых эта замена коснулась, временно или навсегда выбрасываются на улицу. Следовательно, как подчеркнул Маркс в главе «Капитала », посвященной «всеобщему закону», капиталистическое накопление постоянно порождает «промышленный резерв» безработных, а это постоянный и очень мощный фактор, препятствующий подъему жизненного уровня.
В-третьих, ввиду того что капиталистическое накопление происходит в условиях максимальной эксплуатации труда, капитал всегда ищет новые сферы вложения, где при большей нищете можно извлечь большую прибыль. Следовательно, такие островки изобилия, которые могут образоваться в отдельных местах, бывают окружены морем нищеты, путем эксплуатации которой создается это изобилие. Как сказал Маркс, по мере роста накопления капитала все сильнее в мировом масштабе выступает контраст между богатством меньшинства и нищетой большинства. Он говорил, что накопление богатства на одном полюсе есть в то же время накопление нищеты на другом.
//О свободе
Профессор Райл из Оксфорда проиллюстрировал этот ход аргументации примерами из свободной деятельности в играх. Он отметил (в работе «The Concept of Mind»), что тот факт, что и бильярдные шары, и игроки в бильярд подчиняются законам механики, не мешает свободной игре в бильярд, а является ее необходимым условием. «Играющий в бильярд не требует особого снисхождения к себе из-за существования законов физики, как и правил игры в бильярд. Почему? Потому что они не влияют на его руку». То, что игроки пользуются свободой, когда толкают бильярдные шары в желаемом направлении, вовсе не означает, что игроки являются «духовными существами», как и того, что для того, чтобы хорошо играть в бильярд, «мы должны освободиться от потребностей нашего метаболизма». С той восхитительной легкостью утверждать очевидное, которая характерна для философской школы, к которой принадлежит профессор Райл, он отмечает далее, сколь необоснованно допущение, что «игрок в гольф не может одновременно подчиняться законам баллистики и следовать правилам игры в гольф и играть с изяществом и мастерством».
Так же, как и в этих примерах из области игр, обстоит вопрос и в более серьезных делах. Поскольку результат следует за нашим преднамеренным действием, а не вызывается внешними причинами, независимо от наших намерений, мы можем сказать, что мы ответственны за него, — именно наш выбор действия вызвал этот результат. А поскольку мы знаем из опыта, что делать для того, чтобы вызвать именно этот, а не другой результат, мы стали свободными в поведении и осуществлении наших целей и таким образом «освободились » от такого положения, в котором то, что случается с нами, и то, что случается как следствие причин, которые мы привели в действие, зависит не от нас самих, а от внешних сил, выходящих за границы нашего контроля.
…Итак, по-видимому, марксисты объединяются с расистами и фашистами, чтобы «подорвать рационалистическую веру в разум». И они делают это с помощью своего «учения о том, что наши мнения определяются классовыми интересами».
Если бы, допустим, из этого учения следовало (как, кажется, думает д-р Поппер), что классовые интересы, и только классовые интересы, определяют все мнения каждого индивида, тогда, очевидно, это учение было бы ошибочным, и столь же очевидно, что оно привело бы «к подрыву рационалистической веры в разум». Но Маркс никогда не создавал подобного учения. В самом деле, он никогда не создавал никакого «учения» с таким содержанием. Он изучал на конкретных фактах влияние классовых интересов на процессы формирования мнений и на основе этих исследований сделал вывод, что в разделенном на классы обществе классовый интерес является постоянным определяющим фактором формирования мнений. Его подход к этому вопросу был вполне научным.
То, как классовые интересы определяют мнения, нужно проследить в первую очередь не в индивидуальных процессах формирования мнений, а скорее в совокупности взаимодействий формирования и выражения мнений индивидами в обществе, разделенном на классы. Существует (как открыл Маркс, но не он один заметил это) очень тесная связь, всегда различимая в совокупности, хотя часто незаметная в отдельных случаях между экономическими, или классовыми, и духовными интересами. Двусмысленность слова «интерес» здесь очень важна. Классовые интересы приводят к тому, что люди начинают интересоваться определенными темами, определенными проблемами, и становится важным с точки зрения классового интереса, чтобы вокруг этих проблем формировались мнения. Одновременно классовые интересы приводят к образованию так называемых мертвых точек при формировании мнений: определенные области опыта игнорируются, определенные вопросы просто не задаются, и такого рода цензура мнений поддерживается возмущением (или в некоторых случаях безразличием), с которым воспринимаются любые мнения, нарушающие границы мертвых точек. Далее классовые интересы ведут к тому, что делаются неоспоримые предположения в виде как фактических, так и оценочных суждений. В общем, какой бы класс ни был господствующим или особо активным в продвижении своих интересов, его интересы получают отражение в наиболее важных в данное время в обществе направлениях интересов и формирования мнений.
Эти и многие другие воздействия классового интереса на совокупный процесс формирования мнений не могут не иметь очень резко выраженного влияния на мнения, формируемые всеми индивидами в обществе. Отправным пунктом для всякого индивидуального интереса (то есть духовного интереса) и мнения является, совокупность интересов и мнений, которые индивид находит распространенными в обществе и на которые он сам вынужден ориентироваться. Поэтому его интересы примут направление классовых интересов (но не обязательно интересов класса, к которому он сам принадлежит), а его мнения будут представлять собой либо классово определенные мнения, либо противоположные им и, таким образом, будут неизбежно носить как классовый, так и индивидуальный характер. Когда люди с исключительными умственными способностями и оригинальностью мышления вырабатывают мнения, они обычно служат интересам того или иного класса. Когда они подвергают сомнению общепринятое мнение, то они делают это, имея склонность помогать тому или иному классовому интересу. Или если мнения индивида прямо порывают с любым классовым интересом («интересом» в обоих смыслах), то тогда этот индивид становится изолированным эксцентричным человеком в своем обществе и он и его мнения соответственно страдают. И это не говоря уже о воспитании и образовании, которые получают индивиды и которые не могут не играть определяющей роли в формировании их мнений и посредством которых в их головы вводятся всевозможные классово определенные интересы, мертвые точки и допущения.