Котеленец Е.А. * Ленин и ленинизм: без предвзятости * Статья

Елена Анатольевна Котеленец — доктор исторических наук, профессор кафедры истории России РУДН.
Родилась 2 марта 1952 года в г. Бухарест. В 1974 году закончила исторический факультет МГУ им. М.В. Ломоносова по специальности преподаватель истории и обществоведения со знанием иностранного языка. В 1974 году поступила в аспирантуру историко-архивного института( МГИАИ). С 1977 года работала в РУДН в должности ассистента, с 1983 года – в должности доцента . В 1978 году защитила кандидатскую диссертацию. В 2000 году защитила докторскую диссертацию на тему: «В.И. Ленин и его политическое окружение в современной историографии». В 2001 году получила звание профессора.

---

ЛЕНИН И ЛЕНИНИЗМ: без предвзятости

Каждая эпоха вносила свои особенности в осмысление личности Ленина. После смерти вождя Советского государства изучение Ленина велось в условиях его обожествления. В.В. Шульгин писал, что «Владимира Ульянова под именем Ленина сделали Далай-Ламой, бесповоротно установив учение о ленинской непогрешимости с такой яркостью, что сам папа мог бы позавидовать!»(1) . Однако спустя почти семь десятилетий пришло время «упрощения», «выпрямления» и даже развенчания Ленина в угоду меняющимся политическим обстоятельствам. Спорящих о Ленине и ленинизме можно разделить на три группы: традиционалисты, центристы и радикалы. Одни полагают, что ленинизм и марксизм-ленинизм – это нечто «святое» и «непогрешимое», и потому нужно оставить все как есть и продолжать хранить «чистоту» учения как «зеницу ока». Другие считают, что необходимо научное, объективное, уважительное и вместе с тем критичное, свободное от стереотипов и иллюзий отношение к идеям Ленина, смелое их обсуждение и оценка. Третьи заняты доказательством едва ли не тотальной устарелости ленинизма, его ненужности и ответственности за те беды, которые пережила страна в ХХ веке. Обилие точек зрения, взглядов и концепций требуют их анализа и определенного подведения итогов.

«Назад к Ленину»

Начавшаяся в середине 1980 х годов перестройка вызвала к жизни требование «Назад к Ленину». Именно тогда историк Ю.Н. Афанасьев связывал «ренессанс ленинизма» с вопросом об альтернативности истории: «Ленин предстал бы еще более величественным, если бы был показан человеком, ищущим и не всегда находящим ответы на возникающие вопросы»(2) . Не случайно главное внимание ученых сосредоточилось на последних годах жизни Ленина и его «политическом завещании». В журнале «Коммунист» в январе 1988 года была воспроизведена долгое время недоступная статья Н.И. Бухарина «Политическое завещание Ленина», а в следующих месяцах «Правда» опубликовала документальный репортаж «Ленинское завещание» с комментарием В.П. Наумова(3) .

Своеобразный конспект проблемы наметил в 1989 г. в статье «Сталинизм» и М.Я. Гефтер. Для него Ленин кануна ухода из жизни – это мыслитель, который вплотную подошел к «переоткрытию социализма», хотя этот иной социализм не мог уже быть «исправленной копией предоктябрьского замысла»(4) . «Государство-коммуна» осталось далеко позади, в то время как «государственный капитализм» служил Ленину по-прежнему образом-ориентиром, требующим, однако, и политической конкретизации. Поставив перед собой вопрос: что делать с революцией?, Ленин должен был ответить на следующий, логически не устранимый вопрос: что делать с партией, возникшей как партия революции и не мыслящей себя в ином виде? Если этот вопрос оказался неразрешимым для создателя ее, то тем более неразрешимым он был для его преемников.

Развернутый анализ последних ленинских трудов дается в книге «Политическое завещание В.И. Ленина» Е.Г. Плимака. Признав, что в исторической литературе стала укореняться манера объяснять негативные процессы сталинских времен отступлениями Сталина от заветов Маркса, Энгельса, Ленина, его злой волей, его преступлениями, историк обратил внимание на реальные факторы истории. В обстановке предвоенных лет, сложнейшей внешней и внутренней ситуации, в которой очутился в конце 20–30 х годов Советский Союз, при раздорах в ленинском ядре партии, мешавших принимать всесторонне взвешенные решения, осуществлять продуманные повороты в политике, «казарменности» и черт «грубого коммунизма» было не избежать. Не избежать и в том случае, если бы у власти встал «левый» Троцкий, отличавшийся приверженностью к администрированию, насильственным, командным действиям, или «правый» Бухарин, который предлагал более медленное, спокойное продвижение вперед («вползание» в социализм) на основе принципов нэпа и ленинского кооперативного плана»(5).

В 1988 и 1989 годах весьма часто цитировались слова Ленина о «коренной перемене всей точки зрения нашей на социализм», поскольку это выводило на постановку вопроса о социализме как строе цивилизованных кооператоров. Г.А. Бордюгов и В.А. Козлов предложили разобраться в том, а какая была точка зрения на социализм у Ленина раньше, и привлекли внимание историков к положению, сформулированному в 1917 году, о том, что «социализм есть не что иное, как государственно-капиталистическая монополия, обращенная на пользу народа всего народа и постольку переставшая быть капиталистической монополией». В 1990 г. эти же историки вместе с В.Т. Логиновым выступили с циклом статей «Суд над Лениным»(6) .

На рубеже 1980–90-х годов сложившаяся в советское время «лениниана»(7) дополнилась принципиально новыми источниками мемуарного и публицистического жанра(8) . Для широкой публики впервые открылись такие малоизвестные остропублицистические выступления, как «Род вождя» М. Штейна, «Моя маленькая лениниана» В. Ерофеева, «Читая Ленина» В. Солоухина, «Блуд на крови» Д. Штурман, «Мессия» В. Еременко, «Ленин в судьбах России» А. Авторханова, «Отцы-основоположники коммунистического рабства» В. Крутова и Л. Вереса, «Неотпетый злодей» П. Паламарчука и др.

Важной особенностью нового этапа лениноведения стало свободное знакомство с взглядами западных мыслителей и исследователей, многие из которых были в самые сжатые сроки переведены, другие публиковались в Европе и США на русском языке и доходили до отечественных историков либо через открывающиеся спецхраны, либо с помощью зарубежных коллег(9) . Международную панораму взглядов на личность Ленина впервые представил «круглый стол» Агентства печати «Новости». Профессор Принстонского университета Роберт Такер призвал видеть двух Лениных – Ленина-революционера и Ленина-реформиста: «Как революционер Ленин был, с одной стороны, верующий марксист, но с другой стороны – он был сугубо русский революционер, который испытал влияние на свое мышление народнической традиции». Такер также обратил внимание на то, что ленинский вывод о социализме как строе цивилизованных кооператоров был «совсем не в духе учения Маркса и Энгельса. Однако дальше этого Ленин пойти не успел, но тем не менее это был реформистский путь к социализму. Как реформатор Ленин сосредотачивал внимание на экономической стороне дела. В смысле же политическом он не был реформатором». По мнению профессора из Шотландии Пола Дьюкса, «социализм создавался в России по ленинским концепциям, которые базировались на марксизме XIX в.», однако идеология социализма и капитализма, сформированная в прошлом веке, не может уже служить ориентиром для практики сегодня, в конце двадцатого века, а тем более в будущем. Для профессора из США Александра Рабиновича, Ленин был необычайно сильной и решительной личностью, и одновременно – гибким политиком. Однако, действуя столь решительно, Ленин самолично уничтожил возможность создания в 1917 г. многопартийного коалиционного демократического социалистического правительства(10).

В конце 1980-х годов историки также предложили освободиться от деформаций и искажений Ленина и ленинизма. В частности, от преувеличения роли Ленина, толкования его действий, как проявления сверх естественных, почти нечеловеческих качеств, а мыслей – как абсолютной истины; от харизмы, которая только и может помочь правильно реализовать объективные общественные законы; от канонизации ленинских трудов; от упрощения ленинской теоретической мысли, что в свое время снискало Сталину славу теоретика и идеолога партии(11) . Однако даже для партийных ученых часть документов из ленинского наследия оставалась закрытой. Озабоченность верхушки ЦК КПСС вызывали примерно 300 документов (письма, телеграммы Троцкому, Бухарину, лидерам оппозиции, материалы личного характера и т. д.), которые никогда не публиковались и вокруг которых так или иначе циркулировали слухи, домыслы и легенды. Лишь немногим более 20 из этих документов были опубликованы в 1989–1990 годах под рубрикой «Из архивов партии» в возобновленных «Известиях ЦК КПСС».

«Неизвестный Ленин»

После известных событий августа 1991 года, связанных с распадом советской системы и СССР, резко и быстро меняются условия и структуры прежнего лениноведения. Ликвидируется Институт теории и истории социализма ЦК КПСС (до лета 1991 года – ИМЛ), Академия общественных наук при ЦК КПСС, партийные школы и система партийного обучения. Центральный партийный архив преобразуется в Российский центр хранения и изучения документов новейшей истории, прекращает существование Центральный музей Ленина и многочисленные его филиалы, а его фонды становятся частью Государственного исторического музея, Музей революции начинает движение к преобразованию в Музей современной истории. В этих условиях не прекратилось, однако, расширение источниковой базы для изучения одной из центральных исторических фигур ХХ века и его окружения(12). Среди новых документов из рассекреченных российских архивов выделялся цикл публикаций в альманахе «Неизвестная Россия. ХХ век»(13).

Принципиальное значение приобрел вопрос о нашумевших и вызвавших большую дискуссию текстах из архивного фонда Ленина. По мнению биографа Ленина В.Т. Логинова, ценность ранее засекреченных документов несомненна. Они освещают ряд сюжетов, которые раньше вообще исключались из официальных изданий. Это касается, в частности, некоторых финансовых вопросов, связанных с деятельностью РСДРП в дооктябрьский период: переписка о «наследстве Н.П. Шмита» (1909–1911 годы), с К. Каутским, К. Цеткин и Ф. Мерингом о деньгах, переданных им на хранение большевиками. Особую группу документов составляет «дело Малиновского» (1914 год), изобличенного позднее в связях с охранкой, а также переписка с Инессой Арманд, запрет на которую в прежние времена можно объяснить лишь ханжеством составителей Полного собрания сочинений(14). Однако основная масса материалов относится к послеоктябрьскому периоду: письма, телеграммы, записки и другие документы, которые дополняют, а иногда существенно корректируют прежние представления о некоторых событиях гражданской войны и первых лет нэпа.

Проблема, однако, заключалась в характере интерпретаций, которую представили те, кто первым получил доступ к новым документам. Среди трех десятков писем Ленина И. Арманд, включенных в опубликованный сборник Пайпса и сборник РГАСПИ «Неизвестный Ленин», одно письмо от 6 января 1917 года(15) содержит фразу: «Насчет «немецкого плена» и прочее все Ваши опасения чрезмерны и неосновательны. Опасности никакой». Пайпс усмотрел в нем, наконец-то, найденное подтверждение «контактам Ленина с германцами». Логинов же предложил поставить данное письмо в контекст всей переписки, в том числе и давно опубликованной в 49 м томе Полного собрания сочинений. И тогда получается, что сначала 3 января 1917 года Ленин пишет Арманд о слухах относительно возможности вступления Швейцарии в войну. В этом случае Женеву, где находилась Арманд, займут французы. Что же касается Цюриха, где жил в это время Ленин, то тут возникала опасность немецкой оккупации. Впрочем, он полагал, что покидать Цюрих нет необходимости, ибо «война невероятна». В ответном письме Инесса, очевидно, писала, что Ленин недооценивает опасности интернирования и «немецкого плена», а поэтому надо думать о переезде. Вот Ленин и написал ей 6 января, что «Насчет “немецкого плена” и прочее все Ваши опасения чрезмерны…». Таким образом, не о связях с немцами шла речь, и поспешное предположение Пайпса оказывается несостоятельным.

Другой пример касался опубликованной Пайпсом записки Ленина, которая якобы инициировала начало массового «красного террора». Основанием для датировки стало следующее ее содержание: «Я предлагаю тотчас образовать (для начала можно тайно) комиссию для выработки экстренных мер (в духе Ларина: Ларин прав). Скажем, Вы + Ларин + Владимирский (или Дзержинский) + Рыков? Или Милютин? Тайно подготовить террор: необходимо и срочно. А во вторник решим: через СНК или иначе». Поскольку декрет о «красном терроре» был принят 5 сентября 1918 года, то эта записка отнесена Пайпсом к 3 или 4 сентября того же года. Возникает ряд резонных вопросов. Во-первых, автор записки (Ленин) в эти дни после ранения находился на постельном режиме и никаких записок не писал. Во-вторых, почему записка адресована Н. Крестинскому, с августа 1918 года являвшемуся наркомом финансов? Почему в состав комиссии, связанной с террором, предлагались Рыков и Милютин, руководившие ВСНХ? Наконец, какое отношение к разработке террористических мер мог иметь Ю. Ларин, занимавшийся вопросами сугубо хозяйственной жизни?(16)

Заметным событием стал выход в 1994 году массовым тиражом двухтомника Д.А. Волкогонова «Ленин». Уже на первых страницах книги автор определяет черты своего героя: «а) мощный, но циничный интеллект, б) огромная сила воли в оправе безнравственности, в) безапелляционность и нетерпимость ко всем, кто не разделяет его взглядов, г) мышление его было сильным, гибким, изощренным, коварным, д) Ленин был по происхождению и по сути космополитом»(17) . Затем следовала характеристика учения Ленина: он верно вскрыл пороки человеческого бытия; но земное счастье считал возможным творить на крови, насилии, несвободе; центральная идея – создание мощной революционной организации, партия – главный элемент нового государства. Однако ленинизм потерпел историческое поражение, материализация ленинских идей привела к огромному историческому отставанию. Смысл основного постулата этой книги состоял в следующем: «Ленин не был великим мыслителем. Ни один эпохальный прогноз Ленина не оправдался. А это – исторический приговор для человека, которого считали гением»(18).

Общественная и сугубо научная реакция, которую вызвала книга Волкогонова, приобрела самостоятельное значение. Одной из первых попыталась упредить характер обсуждения известная диссидентка 70 х годов Д. Штурман. «Либеральный» поворот Волкогонова в подходе к Ленину она попыталась объяснить вполне «реально-политическими» соображениями. По мнению Штурман, новые документы в принципе не изменяют облик Ленина. Согласно ее интерпретации, Волкогонов, изображающий себя «сталинистом-идеалистом», пытается завуалировать то, что он и сам способствовал сокрытию от публикации упомянутых документов о Ленине и Сталине(19). В пространном отклике для американского журнала «The Nation» Р. Медведев подчеркнул непосредственную связь между «наивным морализирующим тоном» биографии Ленина и политической функцией Волкогонова, когда тот являлся военным советником Ельцина и был одним из руководителей вооруженного разгрома российского парламента, а также вместе с Р. Пихоя и Н. Покровским возглавлял правительственную комиссию по рассекречиванию архивных документов(20). В этом же журнале, в том же номере был опубликован отзыв на книгу и профессора Колумбийского университета Марка ван Хагена, показавшего происхождение волкогоновской биографии Ленина из атмосферы «холодной войны»: «Истории Волкогонова и Пайпса немного отличаются от более враждебной ориентации поколения холодной войны, однако идеологически эти два автора, может быть, даже грубее своих предшественников»(21).

В обстоятельном разборе книги «Ленин» Н.И. Дедков писал: «Книга Волкогонова, по сути дела, представляет собой длинный мелочный счет, выписанный Ленину. Все включено – и “картежная терминология”, и “заразительный пример”, и преступления Сталина, и застой времен Брежнева. Все негативное, отталкивающее в истории Советского государства, что только можно было найти, собрано, подсчитано и вменено в вину Ленину. И не беда, что для доказательства причастности Ленина ко всем бедам России не хватает фактов – аргументы подменила пламенная речь уверенного в собственной правоте “патриота-демократа”. И стиль выбран соответствующий: вычурный, с претензией на красивость и, одновременно, на философскую глубину… Избери автор традиционный научный стиль – и вся его беспомощность как историка тотчас вышла бы наружу»(22).

5 ноября 1994 года в Москве при непосредственной поддержке президента РФ и правительства Москвы прошла научно-практическая конференция «Октябрь 1917 года и большевистский эксперимент в России». В обсуждении доклада главы администрации Президента РФ С. Филатова приняли участие А.Н. Яковлев, Д. Волкогонов, А. Емельянов, В. Костиков, Ю. Карякин и др. Их речи носили сугубо обличительный по отношению к Ленину и большевизму характер. Призыв П.В. Волобуева оставаться на позициях науки был просто-напросто проигнорирован. Спустя год материалы конференции были изданы под тем же названием, что и конференция(23). Центральный тезис был сформулирован Яковлевым и А. Салминым о том, что Россия благодаря стараниям Ленина зашла «не туда» в 1917 году и большевики столкнули страну со «столбовой дороги цивилизации», «универсального мирового пути развития»(24). Однако это утверждение легко снимается тезисом об историческом тупике, в котором оказался весь «цивилизованный» Запад и такие его ведущие политики как Вильсон, Клемансо, Ллойд Джордж, вступив в Первую мировую войну, за которой последовали Версальский передел мира, Великая депрессия 1929–1933 годов, наконец, вторая мировая война. Октябрьская революция, по мнению Е.Г. Плимака(25) выросла не из ленинской «неуемной жажды власти» и не из робеспьеровско-ленинской «похоти власти», а из бездеятельности Временного правительства, как поначалу буржуазного, так и последующего коалиционного, которое ни в одном пункте не пошло навстречу народным требованиям мира, земли, хлеба.

В сугубо антиленинском духе написана книга доктора исторических наук, «русского патриота» (как он сам себя определяет) В.М. Лаврова «В.И. Ленин. Имя России. Исторический выбор» (М., 2008). Избранная автором форма – не биография Ленина, а спешно, без какой бы то ни было системы собранные материалы, многие из которых не имеют отношения собственно к этой исторической фигуре. К примеру, чуть ли не половина книги посвящена Русско-японской войне, П.А. Столыпину и Николаю II в годы Первой мировой войны. Чтобы понять, к чему все это, достаточно обратить внимание на пассаж, где автор следующим образом убеждает читателя в том, что Россия Русско-японскую войну не проиграла, а война осталась незаконченной: «Наиболее объективный взгляд выкристаллизовался на научной конференции Института российской истории РАН, проходившей в связи со 100-летием Русско-японской войны; этот взгляд был впервые изложен в статье директора ИРИ РАН А.Н. Сахарова «Размышления в храме Того. Проиграла ли Россия Русско-японскую войну 1904–1905 гг.?». Значительную часть книги составляет вставка из докторской диссертации автора о заседаниях Всероссийского крестьянского съезда, состоявшегося в мае 1917 года. Видимо, Ленина не понять, если не цитировать стенограмму съезда и подробно пересказывать биографии его делегатов.

Рецензент книги Ю. Емельянов справедливо обратил внимание на так называемую «логику» Лаврова при разборе ленинских работ. К примеру, приведя ленинское определение материи («материя есть философская категория для обозначения объективной реальности, которая копируется, фотографируется, отображается нашими ощущениями, существуя независимо от них»), Лавров так «уличает» своего героя: Ленин «вслед за этим не задал вопроса о том, что же такое объективная реальность? Не задал потому, что отсутствует вразумительный ответ: ведь выходит, что материя – это объективная реальность, а объективная реальность – это материя, которая, в свою очередь, является объективной реальностью.., то есть сказкой про белого бычка, тавтологией и игрой в термины, выдаваемой за великое и гениальное научное открытие». И хотя Ленин не отождествляет «материю» с «объективной реальностью», а считает ее «философской категорией для обозначения объективной реальности», Лавров явно не смог понять смысла этого определения (См.: Правда. 2009, 22 апреля).

А вот как критикуется теория классовой борьбы. Для этих целей Лавров воспользоваться древнеримской басней, которую изложили патриции восставшим плебеям в 494 г. до н.э., уговаривая тех вернуться в Рим. Не ссылаясь на античный источник, Лавров надменно поучает: «Ленин был не способен понять элементарного: общественный организм подобен человеческому, в котором жизненно необходимы все части тела. И руки, и ноги (условно говоря, рабочие), и мозг (политики, интеллигенты, ученые и др.), и сердце (священники, писатели, поэты и др.). Бессмысленно, безнравственно и ненаучно рассуждать о том, кто важнее, нужнее и лучше. Попробуй отсечь руку или вырвать сердце. Однако именно этим занимались Маркс, Энгельс и Ленин с последователями».

Следует также процитировать место, где автор обосновывает причины «заблуждений» Ленина. Напомнив о том, что Владимир Ульянов сдал экстерном экзамены за весь курс юридического факультета университета, Лавров пишет: «В ХХ в. В.И. Ульянов шагнул человеком, исключительно самоуверенным и непримиримым, неспособным прислушиваться к другим людям и обогащаться знаниями и суждениями других. Становлению такого характера способствовало то, что Ульянов не учился вместе с другими, не менее способными студентами, а написанное Ульяновым не подвергалось их критическому обсуждению и профессиональному анализу профессоров, превосходивших его по знаниям и умениям». Характеризуя работу Ленина «Развитие капитализма в России», Лавров объявил ее «по своему уровню… дипломной работой способного, многообещающего и трудолюбивого студента, но работой, не просмотренной научным руководителем, не подготовленной к защите и не тянущей на диссертацию». Интересно теперь прочесть диссертации самого Лаврова.

Наконец, об «открытиях» в национальных корнях Ленина. «По крови, – читаем в книге, – В.И. Ленин был преимущественно не русский, но именно по русской составляющей он унаследовал склонность к максимализму, по немецкой – тягу и уважение к германской организованности и профессиональности, по еврейской – природные умственные способности и способность успешно действовать в своих интересах, исходя из складывающейся ситуации. Кроме того, были калмыцкая и шведская составляющие». Комментарии этого пассажа излишни. А если кому-то недостаточно, можно привести другие «научные» характеристики. К примеру, русских рабочих, которых до этого «деревня отторгала и выбрасывала в город прежде всего пьяниц, халтурщиков и лодырей». Русские крестьяне тоже провинились перед автором, поскольку поддержали ленинский декрет о земле: «Воспетый комплексующими полуинтеллигентами мужик оказался лишь простым смертным, не очень привлекательным». Видимо, Лавров упрекает Некрасова, Тургенева, Толстого и других русских писателей и мыслителей.

Анафема или осмысление?

Несмотря на противодействия определенных политических сил, продолжался выход книг, в которых проблемы ленинизма рассматривались в сугубо научном ключе. В частности, ему следуют екатеринбургские авторы сборника «Ленинизм и Россия», изданном на Урале в 1995 году, которые провозгласили для себя следующую установку: «Большевизм нуждается в имманентной критике, а не в предании анафеме»(26). Заметным событием в российском лениноведении стал выход в 2005 г. книги В.Т. Логинова «Владимир Ленин. Биография. Выбор пути»(27). Значительная часть книги посвящена личностным аспектам биографии, к примеру, отношение к Богу, влиянию отца – Ильи Николаевича Ульянова, этого выдающегося русского просветителя. Автор избегает привычных для постсоветского времени упрощений и заказного антикоммунизма, поскольку следует доскональному анализу источников, особенно мемуарных. Весь строй книги свидетельствует о тенденции перевода дискуссии о Ленине и его наследии в конструктивное русло, отказа от конъюнктурного стремления свести все к бессмысленному разоблачительству. Новая книга В.Т. Логинова «Неизвестный Ленин», вышедшая в 2011 г., посвящена только одному 1917 году – возвращению вождя в России, корниловскому мятежу, подготовке к восстанию и созданию Совнаркома.

В русле серьезных непредвзятых исследований находятся книга Б.Ф. Славина «Ленин против Сталина. Последний бой революционера» (2010 г.), рассказывающая о последних годах жизни руководителя государства, обстоятельные работы Г.Л. Соболева и А.И. Колганова, развенчавшие миф о «немецком золоте», который в 2000 е гг. стал предметом не только весьма многочисленных публикаций, но и занял весьма немалое время на телевидении(28). История о политическом авантюристе Парвусе, вознамерившемся на деньги германского Генерального штаба и руками Ленина устроить в России революцию, получила широчайшее распространение. Приведенные историками факты и сведения о том, как фальсифицировались документы о «немецком золоте», свидетельствуют, что к происхождению русской революции эта финансовая помощь никакого отношения не имеет.

Различным обстоятельствам личной жизни посвящены работы К.И. Енко «Частная жизнь вождей. Ленин. Сталин. Троцкий» (2000), А. Арутюнова «Ленин. Личностная и политическая биография» (2002, в 2 х томах); Е. Данилова «Ленин. Тайны жизни и смерти» (2007), Б.В. Соколова «Ленин и Инесса Арманд» (2008), А. Кроткова «Ленин. Личная жизнь необычного человека» (2010).

К образу Ленина не перестают обращаться писатели и публицисты. В романе С.Н. Есина «Смерть титана» (2010) жизнь Ленина раскрывается через его и близких к нему людей гипотетических монологов. Л. Млечин в книге «Ленин. Соблазнение России» (2011) попытался раскрыть невероятную способность вождя убеждать окружающих в собственной правоте. В интервью радиостанции «Эхо Москвы» автор так объяснял свой интерес к личности Ленина: «Он не устраивает либеральную публику, потому что он создал эту советскую систему. Он не устраивает сталинистов, потому что он совсем не был сталинистом. И, я думаю, в конце жизни одно из ужасных его осознаний – в общем, страшно подумать, как умирал этот человек, ничего, кроме сочувствия, и судьба его вдовы не вызывает, и я думаю, из страшных осознаний было то, что к власти пришел Сталин, и уже он ничего не может поделать. Я думаю, что Ленин как самый выдающийся политик России 20-го столетия, самый одаренный и самый талантливый – я сейчас без знака того, что он сделал, потому что он сделал плохо для России, на самом деле, и если бы не было Октября, развитие России пошло бы по другому пути после Февраля и было бы у нас процветающее государство, но он был самым выдающимся политиком, но он и то явно проигрывал Сталину в той системе. Он создал систему, во главе которой мог стоять только жестокий, коварный сатрап, который регулярно рубит головы. А Ленин не хотел этого. И его система стала отвергать. У него есть поразительное письмо одному соратнику, Шкловскому, по эмиграции знакомому. Он пишет: “Ушли старые большевики, а новые не хотят меня знать, – пишет Ленин. – Предлагаю – отвергают, навязываю – отвергают. Приходится доказывать – не всегда получается”. Поразительная вещь. Мы-то думаем – Ленин, там люди бегают вокруг восхищенные… А он столкнулся в конце жизни с тем, что сама система, им созданная, его же отвергала. Интереснейшая личность. Поражаюсь, что никакого интереса к нему нет» (http://www.echo.msk.ru/programs/personalno/821183-echo).

В издании сотрудников Ленинского мемориала – В.А. Перфилов и др. «Жизнь Владимира Ильича Ленина. Вопросы и ответы» (Ульяновск, 2012) содержатся ответы на наиболее распространенные вопросы посетителей музея, число которых с каждым годом возрастает. Все ответы (142 статьи) разделены авторами на четыре больших главы: «Родословная семьи Ульяновых», «Ульяновы в Симбирске», «Путь в революцию», «Ленин во главе Советского государства. Человек и политик» и «Человек XX века». В работе над книгой составители использовали огромное количество документальных источников – из фондов самого музея, областного архива, а также архивных учреждений Москвы и Татарстана. Портрет получился, как говорится, «без ретуши», нетенденциозный, неофициальный и неидеологизированный, как было прежде. Показательно приводимое в книге высказывание известного американского социолога Валлерстайна: «Немало исследователей считают, что где-то к 2050 году Ленин станет основным национальным героем». Он сделал то, что не удавалось другим: воссоздал империю, оказался и западником, и азиатом одновременно. Был модернизатором, обладал харизмой, чего нет у многих нынешних политиков.

Зарубежная «лениниана»

После 1991 г. зарубежная «лениниана» также пополнилась новыми изданиями. Кевин Андерсон посвятил свой труд теме «Ленин, Гегель и западный марксизм: критическое изучение» (1995). В нем восполнялись очевидные пробелы в изучении ленинской мысли, которое находится все еще в «зачаточном состоянии». Американский историк пришел к парадоксальному выводу: ленинский образ мыслей серьезно изменился после чтения Гегеля в 1914 году, можно было бы даже говорить о «гегелизации марксизма» в ХХ веке, если бы не было вопроса о том, как марксисты восприняли, а вернее, отвергли ленинские тетради(29). В книге Нейла Хардинга под кратким заголовком «Ленинизм» (1996) дается обзор важнейших ленинских идей, на основе которого доказывается тезис, что собственно ленинизм, как идейная система взглядов, сформировался в 1914–1917 годах под непосредственным влиянием Первой мировой войны. Поэтому основным ленинским сочинением является «Империализм, как высшая стадия капитализма». Автор противопоставляет это сочинение работе «Что делать?», считавшейся главной, но не являвшей теоретическую позицию марксизма, доминирующую во II Интернационале. Только после начала войны Ленин стал формулировать позицию, которая была альтернативой европейскому социализму, «предавшему идеи Маркса»(30).

В отличие от названных выше авторов в двухтомной, переведенной в России в 1997 году, и трехтомной биографиях Ленина, написанных Луисом Фишером и профессором Лондонского университета Робертом Сервисом(31), была сделана попытка преодолеть тенденцию, которая преподносила Ленина по «кусочкам», отделяя политическую мысль от политической деятельности и постоянно вычленяя то и другое из более широкого исторического контекста. Историческое сообщество России смогло также познакомиться с книгами тех зарубежных авторов, которые поднимали новые проблемы, связанные с Лениным. Среди них книги Абрахама Резника «Ленин: основатель Советского Союза» (2004), который сделал акцент на детстве и юности Ленина, анализе причин, которые могли подтолкнуть его к Революции, Кристофера Рида «Ленин: революционная жизнь» (2005), избравшего ключевыми темами своего исследования культурные, социальные и меры пропаганды, используемые Лениным, его отношение к марксизму(32), Элен Каррер д’Анкосс «Ленин» (2010 г.), вырывающую В.И. Ленина из «объятий» идеологических страстей и помещающую его «в историю ушедшего века, который, хотим мы того или нет, находился, прежде всего, под властью его идей и его воли».

В последнее десятилетие усилиями ряда зарубежных и российских историков утвердилось новое направление исследований – изучение культа Ленина. Как показали Бенно Энкер, Нина Тумаркина и Ольга Великанова, культ Ленина обусловлен не только специфическими условиями породившего его общества, но и различными антропологическими и культурными факторами(33). В культе Ленина существует аспект религиозного символа с такими атрибутами, как вездесущность, бессмертность и совершенство высшего существа, аспекте родового символа – символ отца, защитника, покровителя, аспекте политического символа, выполняющем мобилизационную функцию и олицетворяющем коммунистическую партию, Советскую власть, социализм. Уже с начала ХХ века Ленин являлся олицетворением им же пересаженной на русскую почву концепции харизматического вождизма. Однако харизма может сопровождаться моментами почти полной изолированности вождя даже в рядах собственной партии, т. е. харизма является, скорее, личной аурой вождя, на которую могут не влиять интересы текущей политики.

В 2008 г. увидела свет и книга английского автора Роберта Пейна «Ленин: Жизнь и смерть», написанная еще в 1964 г. Публикуя ее на русском массовым тиражом в серии «Жизнь замечательных людей» издательство «Молодая гвардия» предваряла книгу следующими словами: «Поразительно, но факт: ни в советские, ни в постсоветские времена биографии Ленина в серии “ЖЗЛ” не было. Два Наполеона, три Некрасова, четыре Пушкина (без учета павленковских изданий) и… ни одного Ленина <…> С отсутствием Грибоедова, Врубеля, Булгакова, Петрова-Водкина до недавнего времени еще можно было как-то примириться… Но – Ленин! Как ни крути, налицо библиографический парадокс». Р. Пейн, по его собственному признанию, предпринял попытку провести грань между Лениным-легендой и Лениным-человеком, каким он был наяву, живым, одушевленным, с огромными возможностями, с такой энергией, что даже после его смерти людям казалось, будто он продолжает излучать ту же силу, лежа в мавзолее. При этом «это история сломленного, измученного, невероятно щедро одаренного природой человека, единственного в своем роде, которого без колебаний можно назвать политическим гением».

Однако вот что происходит с главной идеей книги. Пейн декларирует: «В конце жизни, осознав, что пришлось претерпеть русскому народу и на какие невыносимые жертвы он обрек людей, утверждая свою диктатуру над ними, Ленин вынужден был признать свою ошибку: оказалось, он вел народ неверным путем. “Я, кажется, сильно виноват перед рабочими России…” – произнес он; более честной эпитафии не придумаешь. Мало кто из властителей, оставивших свой след в истории, способен произнести покаянные слова такой силы»(34). Если же взять 45 й том Полного собрания сочинений В.И. Ленина и открыть страницу 356, то можно прочесть следующее: «Я, кажется, сильно виноват перед рабочими России за то, что не вмешался достаточно энергично и достаточно резко в пресловутый вопрос об автономизации…». Это было сказано 30 декабря 1922 года и касалось одного частного вопроса, но Пейн «накинул» эти слова на всю жизнь и деятельность человека.

В 2012 году появились новые заметные публикации парадоксального для академической среды свойства. В книге венгерского историка Тамаша Крауса «Ленин. Социально-теоретическая реконструкция» (М., 2012) особый акцент сделан на состоянии марксистской теории и левого движения в современном мире. В контексте ленинского наследия автор размышляет о судьбе СССР, о современных социально-политических режимах в России и Венгрии. Поэтому, Ленин – синоним антикапиталистической альтернативы этим режимам, системе «полупериферийного капитализма». В русском переводе изданной два года назад книги Йоханна Петровского-Штерна (Yohanan Petrovsky-Shtern. Lenin’s Jewish Question – New Haven and London: Yale University Press, 2010) «Еврейский вопрос Ленина» (М., 2012) за основу сюжета взята история Мошко Бланка, прадеда В.И. Ленина по материнской линии, сопровождаемая размышлениями о том, что значит «еврейское происхождение» в дореволюционной России, в Советском Союзе и в посткоммунистической России. Многие рецензенты обратили внимание на характер и последовательность вопросов (зачем еврею из Староконстантинова принимать православие?, почему его правнук, В.И. Ленин, терпеть не мог, когда людей определяют по этнонациональному признаку, с какой целью он манипулировал еврейским вопросом и отчего не переносил еврейских марксистов?, зачем было интернационалистам-большевикам скрывать еврейские корни генеалогии Ленина?, для чего российским ксенофобам и неофашистам делать из Ленина еврея, каковым он никогда не был?), чтобы сделать главный вывод о глубоких расистских предрассудках российского официоза. Что же касается не политизированных ответов, то, безусловно, заслуживает внимания акцент на том, что еврейское происхождение прадеда-выкреста не объясняет ровным счетом ничего ни в самом Ленине, ни в русской революции. Ленин просто ничего не знал о еврействе своего прадеда, ставшего в крещении Дмитрием – «еврейство» Владимира Ильича было обнаружено уже после его смерти Анной Ульяновой, и партийное руководство наложило запрет на какое бы то ни было обнародование этой информации.

В последнее пятнадцатилетие обозначились еще две новые тенденции. В постсоветских условиях резко поднялась новая волна апологетики Ленина(35). Ее старт отчетливо просматривался в 1995 году на научной конференции «Ленин и современность», посвященной 125-й годовщине со дня рождения В.И. Ленина. На ней было заявлено, что коммунисты никогда не уходили от ответственности за свои прошлые ошибки, «но нельзя забывать и о тех героических усилиях большевиков, которые под руководством Ленина совершили Октябрьскую революцию, одержали победу над фашизмом, подымали вместе с народом разрушенное народное хозяйство»(36). В этом русле новейшая работа А.И. Субетто «Владимир Ильич Ленин: гений русского прорыва человечества к социализму», вышедшая в 2010 г. Под эгидой ленинградского отделения Объединения «Российские ученые социалистической ориентации». Для автора историческое деяние вождя имеет исключительно всемирно-историческое значение, в том числе для будущего России. Деятельность В.И. Ленина рассматривается не только с позиций революционно-политического взгляда, но и с позиций осмысления его творчества как ученого, мыслителя, философа, энциклопедически образованной личности, Титана Эпохи Русского Возрождения(37).

Вторая тенденция связана с тем, что Ленин стал объектом астрологических «доказательств» и прочих «выводов» специалистов по оккультным наукам(38). Не отстают в этом отношении от российских коллег и некоторые западные историки(39).

***
В последнее пятнадцатилетие очевидно, что Ленин еще не стал предметом исключительно архивных и научных изысканий. Более того, такие авторы, как Ю. Буртин, выдвинули новые перспективы возвращения к этой сложной, во многом не понятой политической фигуре, поскольку «если Сталин (вслед за октябрьским Лениным) – наше неизжитое прошлое, гирей висящее на ногах, то поздний Ленин – будущее, до которого мы и нынче еще не в состоянии дотянуться»(40). Научный анализ дискредитирован поспешностью и превращением Ленина и его политического окружения в объект современной политической борьбы. Поэтому на экстремистский подход (работы Д. Волкогонова, В. Солоухина, А. Латышева и др.) сразу же нашелся ортодоксальный и нетерпимый ответ (книги Ж. Трофимова, Ф. Волкова, В. Гончарова, В. Филиппова и др.). И пока продолжается это противостояние спокойные научные разработки проблемы остаются достоянием лишь ограниченного круга читателей.

В.Т. Логинов объясняет выпадение Ленина из круга научного изучения тем, что все происходившее вокруг этой фигуры в последние годы было «из области чистейшей пропаганды», «идеологической борьбы». Антиленинизм стал важнейшей частью антикоммунизма (См.: http://scepsis.ru/library/id_3001.html). Однако исследование Ленина и его наследия не прекратились, идет накопление идей и фактов, которые рано или поздно будут востребованы современниками, в том числе теми, кто уже устал от конфронтации. И тогда, возможно, Ленина попытаются оценить не с позиций настоящего, запросов актуальной современности, а исходя из смысла того времени и того конкретного состояния эпохи, в которой он жил и действовал. В этом отношении весьма актуальны методологические замечания о том, что если история не постигается из нее самой, если смысл прошлого заимствуется в настоящем, то многообразие прошлой реальности сужается до рамок, заданных сегодняшним днем, а самоценность исторических процессов растворяется в политической заданности исторических описаний(41).

Безусловно, рано или поздно уйдут в прошлое столь характерные для перестроечного и постперестроечного времени оценки и выводы, сравнения и сопоставления на уровне текстов, что заводило анализ в тупик. Ведь оказалось, что у Ленина можно обнаружить множество высказываний, как оправдывающих те или иные насильственные действия, так и объявляющих их недопустимыми. Все они были привязаны к конкретным ситуациям, к конкретным моментам, но это не бралось в расчет. Сравнение ленинизма и сталинизма также по большей мере велось способом вытаскивания из текстов определенных фрагментов, совпадающих с идеологическими постулатами сталинской эпохи. Сторонники этого способа не утруждали себя мыслью о том, что если такие совпадения объявлять идейным родством двух учений, двух политических практик, то как в этом случае быть с тем, что и у Ленина и даже Сталина до 1925 года можно найти массу высказываний, которые абсолютно противоречили той политической практике, которая в историографиии и различных теоретических построениях была определена как сталинизм.

Рано или поздно будет воспринято предложение о необходимости воспринимать личность Ленина в аспекте эволюции революционера. Проходя суровую школу российских революций, он «переставал быть безоглядным революционером». В начале своей деятельности Ленин был действительно пламенным революционером, желающим не столько учиться у истории, сколько учить историю. Однако после Октября 1917 года, в дни Бреста, Ленин осознает, что дорога к социализму «никогда прямой не будет, она будет невероятно сложной», признает, что «кирпичи еще не созданы, из которых социализм сложится». В конце Гражданской войны, накануне перехода к собственным путям «постепеновского прогресса», он признает в «Детской болезни «левизны» в коммунизме» и то, что российские революционеры в чем-то весьма существенном нарушили наставления Чернышевского: «Политическая деятельность – не тротуар Невского проспекта»(42).

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Шульгин В.В. Три столицы. – М., 1990. С. 89.
2. Перестройка: гласность, демократия, социализм. Иного не дано / Под ред. Ю.Н. Афанасьева. – М., 1988. С. 499.
3. См.: Наумов В., Курин Л. Ленинское завещание // Урок дает история / Под общ. ред. В.Г. Афанасьева, Г.Л. Смирнова. – М., 1989.С. 7–56.
4. Гефтер М.Я. Из тех и этих лет. – М., 1991. С. 414.
5. Плимак Е.Г. Политическое завещание В.И. Ленина: истоки, сущность, выполнение. – М., 1989. С. 7, 218–219.
6. Бордюгов Г.А., Козлов В.А. История и конъюнктура. Субъективные заметки об истории советского общества. – М., 1992.
7. История издания литературного и документального наследия Ленина в СССР довольно полно представлена в работах середины 20 х – 80 х годов по вопросам архивоведения, археографии, теории и методики источниковедения. – См.: Лениниана: Библиографический обзор русской литературы в 5 ти тт. – М; Л., 1926–1930; Лениниана: Библиографический указатель произведений В.И. Ленина и литературы о нем. Т. 1–19. – М., 1971–1988. В них охарактеризован широкий круг вопросов: собирание рукописей и документов, формирование архивного фонда В.И. Ленина в ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС, особенности всех, вплоть до пятого, изданий Сочинений его и Ленинских сборников с точки зрения их структуры, полноты, способов воспроизведения и степени точности передачи ленинского текста, содержания справочного аппарата, история создания отдельных произведений, изучение ленинских приемов работы, разыскание и публика-ция неизвестных ранее материалов – См.: Сокровищница великих идей ленинизма: О полном собрании сочинений В.И. Ленина. 2 е изд. – М., 1968; Вспомогательные исторические дисциплины. Т. II–VIII. – Л., 1969–1976; Ждановская З.В. Вопросы методики изучения лениского наследия. – М., 1979; Фонд документов В.И. Ленина. 2 е изд., доп. – М., 1984; Лениниана: Поиск. Источниковедение. Археография / Сост. Т.П. Бондаревская, Н.И. Приймак, Г.Л. Соболев. – Л., 1987.
8. Ленин. Человек – мыслитель – революционер. Воспоминания и суждения современников. – М., 1990. В этом сборнике впервые появилась рубрика «Оппоненты», к сожалению, с очень небольшими отрывками из книг, статей и писем М. Адлера, Л.И. и П.Б. Аксельрода, О. Бауэра, В.С. Войтинского, К. Каутского, П. Леви, Ю.О. Мартова, Н.Н. Суханова, Н.В. Устрялова и др. В этом же ряду следует назвать и опубликованный впервые после 1924 года сборник: Недорисованный портрет. 1920 год: 50 летие В.И. Ленина в речах, статьях, приветствиях / Сост. К.И. Буков, Л.Н. Лашманова, Л.М. Тараканова. – М., 1990; Вождь. Ленин, которого мы не знали / Сост. Г.П. Сидоровнин. – Саратов, 1991 и др.
9. См.: Ленин. Взгляд с Запада. Сб. статей / Отв. ред. Е.А. Самарская. – М., 1990. В книгу вошли статьи западных интерпретаторов ленинизма М.А. Абрамова, С.М. Брайовича, М.Н. Грецкого, В.И. Мануйлова, Б.К. Ярцева, которые ранее не переводились на русский язык и которые давали конкретное представление о западной историографии изучения проблемы.
10. Полностью материалы «круглого стола» были опубликованы отдельной брошюрой на нескольких зарубежных языках под названием «Идеи Ленина и будущее социализма» – см., к примеру: Die Ideen Lenins und die Zukunft des Sozialismus. – Moskau: Novosti, 1990.
11. Ленинская концепция социализма. – М., 1990; Постигая Ленина. Материалы научной конференции. – М., 1990; Ленин, о котором спорят сегодня. – М., 1991.
12. Валентинов Н. Недорисованный портрет / Сост. Н. Канищева, О. Лежнева. – М., 1993; Иоффе Генрих. История русской революции в «НЖ» // Новый журнал. 1996. Кн. 202; Был ли Ленин немецким агентом. Документы. – СПб., 1994; Хальвег Вернер. Возвращение Ленина в Россию в 1917 году. – М., 1990. Автор предлагает в этой ситуации пользоваться косвенными свидетельствами и ждать, когда станут доступными архивы немецкого Генштаба и материалы русской контрразведки «Сведения французской службы контрразведки о жизни и деятельности Ленина и его пребывании за границей», а также собранные ею перлюстрации писем и телеграмм Ленина за май–октябрь 1917 года. См. также: Досье Ленина без ретуши. Документы. Факты. Свидетельства. Сост. А. Арутюнов. – М., 1999.
13. См.: Ленину о Ленине. Письма 1918–1921 гг. В кн.: Неизвестная Россия. ХХ век. – М., 1992. С. 12–27; Смерть Ленина: народная молва в спецдонесениях ОГПУ (Публикация Л.П. Кошелевой и Н.В. Тепцова). – Там же. – М., 1993. С. 9–26. Последняя публикация любопытна в свете спора о том, кто был вторым человеком в большевистской иерархии при жизни Ленина. Народ, причем самые различные его слои, считали таким человеком Л.Д. Троцкого. Его фамилия фигурировала чуть ли не в каждой сводке в качестве потенциального преемника Ленина, Сталин же ни разу не упомя-нут. Для одних Троцкий был «заступником пролетариата» и одновременно защитником частной собственности; у других было отрицательное чувство из-за еврейского происхождения Троцкого.
14. См.: Логинов Владлен. Несостоявшаяся сенсация // Свободная мысль. 1997. № 12. С. 87.
15. Там же.
16. Там же.
17. Волкогонов Д. Ленин. Кн. 1. – М., 1994. С. 17–18.
18. Там же. С. 10, 12–14, 27–28, 34.
19. См.: Штурман Д. Московские новости, которые не стареют // Новое русское слово. – New York, 1993, January 29. С. 7.
20. См.: Medvedev R.A. In the Lenin Archive // The Nation. 1995, January. P. 134–137.
21. См.: Hagen Mark von. Afterword // Там же. P. 137–138.
22. Дедков Н.И. «Как я документально установил» или «Смею утверждать». О книге Д.А. Волкогонова «Ленин». В кн.: Исторические исследования в России. Тенденции последних лет. С. 137.
23. Октябрь 1917 года и большевистский эксперимент в России. – М., 1995.
24. См.: там же. С. 16, 58.
25. Плимак Евгений. Современные споры о Ленине // Свободная мысль. 1996, № 2. С. 84–85.
26. Ленинизм и Россия. – Екатеринбург, 1995. С. 245.
27. Логинов В.Т. Владимир Ленин. Биография. Выбор пути. – М., 2005. Новая расширенная версия раннего этапа жизни Ленина раскрывается в книге В.Т. Логинова «Владимир Ленин: как стать вождем» (М., 2011).
28. Соболев Г.Л. Тайна «немецкого золота». М. – СПб., 2002; Колганов А.И. Миф о «немецком золоте» // Альтернативы. 2006. № 2.
29. См.: Anderson Kevin. Lenin, Hegel, and Western Marxism: A Critical Study. – Urbana, University of Illinois Press, 1995. Автор, тщательно изучив пометки Ленина, подчеркивает величайшую скрупулезность и тщательность прочтения им Гегеля.
30. Harding Neil. Leninism. – Durham: Duke University Press, 1996.
31. См.: Фишер Л. Жизнь Ленина. В 2 х т. Пер. с англ. – М., 1997; Service R. Lenin: A Political Life. – L., 1985, 1990, 1995. Vol. 1–3. См. также об этом: Эктон Э., Гэтрелл П. Глазами британцев: современная английская историография России и Советского Союза. В кн.: Россия ХIХ–ХХ вв. Взгляд зарубежных историков. – М., 1996. С. 38–39.
32. Resnik Abraham. Lenin: Founder of the Soviet Union. – London, 2004; Read Christofer. Lenin: A Revolutionary Life. – London, 2005.
33. Энкер Бенно. Начало становления культа Ленина. Перевод с немецкого // Отечественная история. 1992. № 5. С. 191–205; Velikanova Olga. Making of an Idol: On Uses of Lenin. – Goettingen, 1996; Тумаркин Н. Ленин жив! Культ Ленина в Советской России / Перевод с англ. С.Л. Сухарева. – СПб., 1997.
34. Пейн Роберт. Ленин: жизнь и смерть. Перевод с англ. О.Л. Никулиной. – М., 2008. См. также обстоятельную рецензию на книгу Ольги Богуславской в журнале «Знамя» (2003. № 1).
35. См.: Чебыкин В.А. Осторожно: фальсификация ленинского образа. – Астрахань, 1992; Он же. Самокритичный Ленин. – Астрахань, 1995; Волков Ф.Д. Великий Ленин и пигмеи истории. – М., 1996; Гончаров В.Н., Филиппов В.Н. Россия, Ленин и современный мир. – Барнаул, 1996.
36. См.: Правда. 1995. 21 апреля.
37. См.: Субетто А.И. Владимир Ильич Ленин: гений русского прорыва человечества к социализму. – СПб., 2010.
38. См.: Клещевский В.А. Тайна Ленина. – Томск, 1995; Аргументы и факты. 1995. № 20; Лосев Макс. Ленин. Пикантные подробности. – СПб., 2009 и др.
39. См.: Feodoroff Nicholas. V. Lenin // Political History of Russia. Vol. 8, Number 2/3. P. 99.
40. Буртин Юрий. Три Ленина. К 75 летию со дня смерти // Независимая газета. 1999. 21 января. С. 8.
41. Бордюгов Г.А., Козлов В.А. История и конъюнктура: Субъективные заметки об истории советского общества. С. 46.
42. См.: Плимак Евгений. Современные споры о Ленине. С. 95.

источник