Литвинов Максим Максимович (настоящие фамилия и имя — Валлах Макс) (1876-1951) — советский дипломат, имел ранг чрезвычайного и полномочного посла. На дипломатической работе с 1917 г. В 1918 г. был назначен дипломатическим представителем Советской России в Англии, однако британское правительство не признало его полномочий. В 1918 — 1921 гг. — член Коллегии НКИД РСФСР: в 1920 г. — полпред РСФСР в Эстонии. В 1921 — 1930 гг. — заместитель наркома по иностранным делам РСФСР (с 1923 г. — СССР). В 1930 — 1939 гг. — нарком по иностранным делам СССР. Кроме того, в 1934-1938 гг. представлял СССР в Лиге Наций. В 1941 — 1943 гг. — посол СССР в США и одновременно в 1942-1943 гг. — посланник СССР на Кубе. С 1946 г. в отставке.
Белоусов Михаил Михайлович, доктор исторических наук, заведующий кафедрой Института международных отношений при Киевском государственном университете.
Истоки «холодной войны» продолжают привлекать к себе внимание научной общественности. Участники многочисленных дискуссий задаются вопросами о том, как произошел переход от отношений сотрудничества, пусть трудного и противоречивого, в годы второй мировой войны к почти полному разрыву связей между ведущими странами Востока и Запада, к опасной конфронтации между ними, существовали ли иные варианты развития международных отношений, кто, наконец, пытался их отстаивать?
Первым годом перехода от одного состояния международных отношений к другому был 1946-й. Еще действовали соглашения военного времени. Продолжался, например, и был завершен в 1947 г. процесс подготовки мирных договоров с бывшими союзниками гитлеровской Германии. Состоялся Нюрнбергский процесс над главными военными преступниками, шли и другие процессы, которые, осудив фашизм, милитаризм, политику насилия над людьми и расовой дискриминации, оставили глубокий след в сознании людей. Действовал механизм совещаний между представителями СССР, США, Франции и Великобритании, приняла свои первые решения ООН. Вместе с тем в США были крайне негативно восприняты утверждения И. В. Сталина в предвыборной речи 9 февраля 1946 г. о том, что «капиталистическая система мирового хозяйства таит в себе элементы общего кризиса и военных столкновений», что в результате развития мирового капитализма «возникают раскол капиталистического мира на два враждебных лагеря и война между ними». Хотя речь здесь не шла о перспективе войны с «лагерем социализма», намек на это содержался в другом месте выступления, где говорилось о необходимости гарантировать страну «от всяких случайностей» 1. Как следует из записей Дж. Форрестола, в то время военно-морского министра США, даже известный своей либеральной репутацией член Верховного суда США У. Дуглас назвал речь Сталина «декларацией третьей мировой войны», а сам Форрестол неоднократно ссылался на нее в подтверждение своей мысли о том, что «сосуществование демократии и коммунизма невозможно» 2. С другой стороны, выступление У. Черчилля в Фултоне (штат Миссури) 6 марта 1946 г., в котором он призвал к объединению «наций, говорящих на английском языке», в связи с возникновением «железного занавеса» в центре Европы, было не без основания расценено Сталиным как «опасный акт», «ультиматум», «призыв к войне с СССР» 3. Эти два выступления чаще других фигурируют в исторических исследованиях как показатели начала «холодной войны».
Опубликованные в СССР внешнеполитические документы того времени не дают возможности узнать, существовали ли в руководстве СССР разногласия по вопросу о перспективах отношений СССР с Западом, о возможности продолжения сотрудничества, начатого в военное время. Некоторый свет на это проливает, по нашему мнению, опубликованный в 1972 г. в очередном сборнике документов внешней политики США4 текст телеграммы посла США в Москве У. Смита государственному секретарю Дж. Бирнсу, в которой излагалась беседа корреспондента американской радиовещательной компании «Коламбия Броадкастинг Систем» Р. Хотелетта с заместителем наркома иностранных дел СССР М. М. Литвиновым.
Текст американской телеграммы позволяет прийти к некоторым заключениям. Конечно, как и всякое изложение мыслей «телеграфным языком», он может содержать некоторые неточности, смещение акцентов и т. п., но, по-видимому, суть того, что говорил М. М. Литвинов, была схвачена верно. Опытный советский дипломат выделил в качестве исходного в позиции тогдашнего советского руководства постулат о неизбежности войны между социалистической и капиталистической системами. С особым интересом отнеслись к точке зрения М. М. Литвинова американские дипломаты. В августе 1946 г. в одной из телеграмм посольства США в Москве в Вашингтон вновь излагалось высказывание Литвинова о том, что «непримиримые разногласия между Востоком и Западом вытекают из идеологических взглядов Кремля, которым свойственно убеждение в неизбежности конфликта между коммунистическими и капиталистическими воззрениями» 5. В своей совокупности высказывания заместителя наркома иностранных дел СССР могут послужить пока еще редким свидетельством того, что не все советские дипломаты разделяли жесткий курс Сталина, взятый после второй мировой войны.
Откровенность М. М. Литвинова, его критические замечания по поводу внешнеполитического курса, избранного советским руководством после окончания второй мировой войны и направленного на прекращение сотрудничества с Западом, поразили американское посольство. Между тем последовательное отстаивание своих взглядов, свободное от конъюнктурных или карьеристских соображений, было характерно для Литвинова, что делало его, по-видимому, неудобным для Сталина и его окружения 6.
Публикуя перевод телеграммы, в которой излагалось содержание интервью, данного Литвиновым Р. Хотелетту, мы воспроизводим примечания американских публикаторов.
Примечания:
1 Внешняя политика Советского Союза. 1946 год. М.: Госполитиздат. 1952. С. 28, 40.
2 The Forrestal Diaries / Ed. by W. Mills. N. Y.: The Viking Press, 1951. P. 134—135.
3 Внешняя политика Советского Союза. 1946 год. С. 48.
4 Foreign Relations of the United States. The Soviet Union and Eastern Europe. Vol. VI. Washington: GPO, 1972. P. 763—765.
5 Ibid. P. 777.
6 См., напр.: Громыко А. А. Памятное. Кн. 2. М.: Политиздат, 1988. C. 321—322.
861. 00/6—2146: Телеграмма.
Посол в Советском Союзе (Смит) Государственному секретарю1
Совершенно секретно. Москва, 21 июня 1946 г. — 19.00
В первую очередь (Получено 21 июня — 15.24)
1964. Лондон. Просим немедленно направить дипломатической почтой в Париж Секретарю.
Корреспондент «Коламбия Броадкастинг Систем» Хотелетт 18 июня взял интервью у Литвинова в его кабинете. Поскольку Литвинов был весьма откровенен, Хотелетт не использовал информацию, полученную во время интервью. Он сообщил ее нам и государственному департаменту для сведения и просил, чтобы ее суть была изложена Мэрроу из Си-би-эс только для его ориентации. Подробное сообщение направляется и, очевидно, требует особенно осторожного с ним обращения .
Обсуждая международное положение, Литвинов сказал, что в перспективе нет ничего хорошего, и, по его мнению, разногласия между Востоком и Западом зашли слишком далеко, и их нельзя будет примирить. На вопрос о причинах он ответил, что, с его точки зрения, в основе лежит идеологическая концепция, преобладающая здесь, согласно которой война между коммунистическим и капиталистическим мирами неизбежна. По его мнению, ранее возникала возможность сосуществования двух миров, но, видимо, сейчас уже не так. В СССР произошел возврат к устаревшей концепции географической безопасности 3.
Обсуждая принципы, искомые ныне в качестве основы для сотрудничества, Литвинов сказал, что основой сотрудничества должно быть согласие между великими державами. Дело в том, что Гаити или Дания не могли бы угрожать международному миру, и СССР имеет основания относиться с подозрением к любому форуму, на котором он постоянно находился бы в меньшинстве. Хотелетт спросил, как можно было бы навести мосты через возникшую пропасть. Литвинов ответил, что он не будет высказывать своего мнения, пока к нему не обратятся, а они наверняка не обратятся4. Хотелетт спросил, уверен ли он в том, что к нему не обратятся, и он ответил утвердительно. Он сказал, что является сторонним наблюдателем и доволен своим неучастием. Всем видом во время этой части разговора он демонстрировал отчужденность от происходящего. Хотелетт поинтересовался, существуют ли возможности оттянуть конфликт между Востоком и Западом настолько, чтобы позволить вырасти и прийти к власти новым и молодым руководителям. Его ответ сводился к тому, что это не имеет значения, так как молодые люди интенсивно воспитываются в духе точного соответствия старому мышлению.
Хотелетт поинтересовался, слышал ли собеседник о предложении Баруха 5 передать атомные секреты Международному контрольному органу, заметив, что, по его мнению, во всем этом очень четко сфокусировалась дилемма, вставшая ныне перед миром, и задал вопрос, как поступит СССР — согласится ли он с международным контролем или откажется от него. Литвинов немного подумал и сказал, что есть большая разница между поддержкой принципа международного контроля и постановкой на деле себя под строгую инспекцию. Хотелетт попросил его уточнить, вероятно ли согласие СССР на то, чтобы пойти до конца. Он сказал, что, по его мнению, маловероятно, чтобы СССР согласился подвергнуться инспекции. Хотелетт спросил, не стало ли бы меньше подозрений, которые, судя по всему, в большой степени мотивируют советскую политику, если бы Запад неожиданно уступил и согласился со всеми требованиями русских, скажем, в вопросе о Триесте, итальянских колониях и т. д., не привело ли бы это к смягчению напряженности. Он сказал, что это привело бы к тому, что Запад потом столкнулся бы со следующей серией требований.
Обсуждая вопрос о взаимных подозрениях, коснулись темы об обеспечении прочной безопасности от империалистической агрессии. Литвинов сказал, что, видимо, Гитлер действительно считал, что его требования оправданны, что ему нужно было «жизненное пространство“. Гитлер, наверное, был искренне убежден в том, что его действия имеют превентивный характер и навязаны ему внешними обстоятельствами. Обсудили вопрос о преимуществах, которыми пользуется любое тоталитарное правительство благодаря возможности игнорировать общественное мнение в своей стране. Литвинов по своей инициативе высказал мысль о том, что внутри тоталитарного государства ничего нельзя сделать, чтобы изменить его. Он сказал, что итальянский и немецкий народы не подняли восстание, когда перед ними встала перспектива самого ужасного наказания. В 1792 году французский народ смог взять штурмом арсеналы, захватить мушкеты и совершить революцию, но сегодня народу понадобилась бы артиллерия, танки, радиостанции, печатные машины, а все это крепко держится в руках любым тоталитарным государством. Вот почему, например, было бы крайне трудно отстранить от власти Франко. Даже для дворцовой революции понадобилась бы поддержка армии и полиции.
Возвращаясь к теме атомной бомбы, Хотелетт поинтересовался, что думает собеседник о возможности неиспользования атомной бомбы в случае новой войны в свете того, что отравляющие вещества были поставлены вне закона и не использовались во время второй мировой войны. Литвинов сказал, что это зависит от позиции тех, кто владеет атомной бомбой. Если одна сторона будет думать, что она добьется быстрой победы путем использования атомных бомб, тогда соблазн будет слишком велик. Если силы сторон будут равны и если одна из них почувствует, что ее огромная территория, людские и другие ресурсы, разбросанность промышленности дают ей определенные преимущества, то она не будет слишком долго воздерживаться от ее применения. Это было бы особенно реальным в тех случаях, когда общественное мнение не имеет силы, когда государственному руководству удалось бы полностью подчинить себе сознание людей. Хотелетт спросил, почему теперешние руководители, которые, в конце концов, являются проницательными и способными людьми, цепляются за явно устаревшее представление о том, что река или горная цепь или тысяча километров территории гарантировали бы безопасность. Литвинов ответил, что это объясняется тем, что по образу мышления они являются консерваторами и по-прежнему руководствуются старыми понятиями.
Обсуждался вопрос о Германии. По мнению Литвинова, она, очевидно, будет разделена на две части. Ссылаясь на то, что все союзники выступают за объединенную Германию, Хотелетт поинтересовался, нельзя ли найти какое-нибудь одно решение. Литвинов ответил, что каждая из сторон хочет поставить под свой контроль объединенную Германию. По его мнению, из всех мировых проблем сегодня германская является самой сложной.
В конце разговора Литвинов подчеркнул, что он является частным лицом и высказывает свои личные взгляды.
Содержательность этого заявления, сделанного только что прибывшему корреспонденту, просто удивительна для нас.
Послано в департамент за номером 1964, копия — в Лондон за номером 290 для посла.
Смит
Примечания
1 Государственный секретарь находился в Париже на второй части второй сессии Совета министров иностранных дел. Данная телеграмма была направлена в департамент за номером 1964, копия в Лондон за номером 290. Копия была также направлена телетайпом в Париж для секретаря 21 июня.
2 Об этом интервью в свое время не сообщалось. Литвинов умер 31 декабря 1961 г. Впоследствии Ричард К. Хотелетт подготовил пять статей об этом интервью, которые были опубликованы в газете «Вашингтон пост“ в январе 1952 г.
3 Посол Смит уже сообщал в телеграмме № 1632 от 24 мая — 14.00 из Москвы о том, что в частном разговоре накануне Литвинов заметил, что «к концу войны и сразу же после ее окончания я надеялся на подлинное международное сотрудничество, но были приняты неправильные решения, и из двух путей, на которые можно было бы встать, избран был не тот. Сейчас я считаю, что лучшее, на что можно надеяться,— это длительное вооруженное перемирие» (761.00/5-2446).
4 Ранее в телеграмме № 1024 от 2 апреля 1946 г. из Москвы посол подтвердил убеждение в том, что, «насколько нам известно, в его положении не наступило изменений, то есть он в полуотставке» (861.00/4-246).
5 Бернард М. Барух, представитель США в Комиссии ООН по атомной энергии, на открытии сессии в Нью-Йорке 14 июня 1946 г. выступил с «Предложениями о Международном органе по атомной энергии».
Источник: журнал «История СССР», 1992, №1.