Основное внимание автор уделяет влиянию внешних факторов на процесс индустриального развития СССР в 1925–1950 гг. Данная проблема рассмотрена в таких сферах, как мировоззрение большевистских лидеров, получение зарубежных технологий и инноваций, привлечение иностранных рабочих и специалистов, международные отношения и внешняя торговля.
Шефов Николай Александрович – к. э. н., научный сотрудник Центра по связям с прессой и общественностью ФСО РФ (sic!)
Индустриальное преображение СССР в этот период имело не только внутренний, но и существенный внешний импульс. Среди факторов влияния извне можно выделить:
— мировоззренческий,
— технологический,
— инновационный,
— трудовой,
— международный.
Начнем с мировоззрения инициаторов модернизации — большевиков. Их экономические взгляды находились под влиянием западной научной мысли в лице ее видного представителя Карла Маркса. В промышленности ленинская партия отдавала приоритет тяжелой индустрии, что соответствовало марксистской теории расширенного воспроизводства. Характерен для большевистских вождей был и интерес к передовым технологиям Запада. Можно привести пример, когда незадолго до кончины В. И. Ленин во время киносеансов в Горках особое внимание уделял фильму о сборке тракторов на заводах Форда [1]. Настрой правящей партии на «промышленную экспансию» в крестьянской стране определил выбор курса на индустриализацию.
В то же время стремление советских руководителей поскорее преодолеть отсталость диктовалось не только марксистскими догмами, но и международной обстановкой. После крушения надежд на мировую революцию большевики оказались один на один с враждебным капиталистическим окружением. В такой ситуации экономическая слабость могла обернуться потерей независимости. Суть индустриализации 1930-х гг. сжато выразили слова И. В. Сталина на Первой Всесоюзной конференции работников социалистической промышленности 4 февраля 1931 г.: «Мы отстали от передовых стран на 50-100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в 10 лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут» [2]. Выполнение данной цели становилось также способом усилить притягательный пример и влияние в мире первого рабоче-крестьянского государства.
Однако самостоятельные попытки возводить технически сложные, крупные объекты не всегда удавались. Так, неудача постигла первый проект Магнитогорского металлургического комбината, строительство Сталинградского и Челябинского тракторного заводов [3]. В связи с этим при создании передовых предприятий ставка была сделана на привлечение западного опыта и технологий.
По мнению советских лидеров, капиталистические державы выступали, с одной стороны, главными внешними противниками СССР, а с другой, служили ему ориентиром индустриального развития. Диалектику подобного подхода выразил председатель ВСНХ СССР Ф. Э. Дзержинский, назвавший капиталиста Г. Форда врагом социализма и одновременно «учителем всех руководителей нашей промышленности» [4]. Кстати, схожие черты в отношении к Западу можно наблюдать у другой успешной страны догоняющего развития — Японии. Там в ходе преобразований революции Мэйдзи второй половины XIX в. тоже было характерно сплачивание нации на идеях борьбы с западным доминированием через активную учебу у Запада и использование его достижений.
Если зарубежное участие в развитии индустрии царской России и первых лет СССР осуществлялось прежде всего в виде вложения капиталов, то сталинское руководство выбрало в данной сфере принципиально иной путь. Со второй половины 1920-х гг. государство сворачивает привлечение капиталов из-за рубежа, а тратит свои средства, выступая заказчиком нужных ему проектов, технологий и специалистов. При таком подходе западные фирмы становились не инвесторами, а подрядчиками, консультантами, поставщиками техники. Они выполняли проекты, передавали патенты и лицензии, присылали специалистов. Советская сторона выбирала исполнителя, ставила задачу, оценивала проект, оплачивала заказ, отвечала за обеспечение работ. Это партнерство на договорной основе исследовательница из США М. Уилкинс образно назвала «браком по расчету» [5].
Подобному типу отношений для Москвы благоприятствовала сложившаяся к концу 1920-х гг. международная экономическая конъюнктура. Мировой кризис 1929 г. и последовавшая за ним депрессия вызвали переход ведущих стран к торговым войнам и протекционизму. Так, в 1929 г. Центральный банк Англии закрыл Британскую империю от внешнего мира (25% мирового рынка), прежде всего от компаний Соединенных Штатов. Тем волей-неволей приходилось искать новых покупателей. Среди них заманчивые горизонты сулил развивающийся СССР. Интерес к его хозяйственным нуждам подогревался не технологической филантропией западных предпринимателей, а суровыми бизнес-реалиями тех лет. Многие предприятия на Западе из-за снижения спроса на их продукцию оказались тогда на грани выживания. Кризис привел там к сокращению загрузки мощностей, падению цен и подъему безработицы (до 18%). Это открывало для Советского Союза уникальное окно возможностей, и он не упустил шанс закупить лучшие проекты, передовое оборудование, привлечь ищущих работу специалистов, чтобы поскорее овладеть новыми технологиями. В начале 1930-х гг. СССР стал крупнейшим покупателем средств производства. Так, в 1932 г. на него приходилось почти 70% мирового экспорта станков [6].
Из-за нехватки субъектов спроса в международной торговле заказы Страны Советов вызывали конкуренцию. Это позволяло добиваться более выгодных условий — снижать цены, использовать отечественные стандарты, получать подробные характеристики оборудования и т. д. Контракты заключались в машиностроении, тракторостроении, металлургии, химической, электротехнической, строительной, текстильной, лесной промышленности и др. Так, в тяжелой индустрии по справке Наркомтяжпрома с 1923 по 1933 г. были заключены 170 подобных договоров с инофирмами. Три четверти из них приходились на Соединенные Штаты и Германию [7].
Наиболее крупные предприятия с технологиями массового производства проектировали прежде всего американцы. Такие объекты мирового уровня, как Днепрогэс, Магнитогорский металлургический комбинат, Сталинградский тракторный и Горьковский автомобильный заводы имели американские корни. Например, Сталинградский тракторный создавали и оснащали более 100 фирм из США. Все изготовили в Соединенных Штатах, а затем отправили в Сталинград — через Черное море, далее в 252 железнодорожных вагонах и караванами верблюдов, лошадей, волов и грузовых автомобилей [8]. Деловыми партнерами первого рабоче-крестьянского государства были крупнейшие корпорации: Ford Motor Company, General Electric, DuPon» и др. Из проектировщиков надо выделить строительную фирму Альберта Кана (Albert Kahn, Inc). Она спроектировала и возвела несколько сот объектов. Кстати, А. Кан после кризиса 1929 г. остался без клиентов, и заказы из лагеря борцов с мировой буржуазией фактически спасли его от банкротства. В США интересы Москвы по заключению контрактов с местными фирмами и специалистами представляло акционерное общество «Амторг». Его основными акциями владели Внешторгбанк и Центросоюз.
Предприятия, создаваемые при иностранном участии, имели фундаментальное значение для экономики СССР. Они дали импульс развитию новых производств, стали центрами передовых технологий и подготовки кадров. Эти объекты тянули вперед целые отрасли. Они были органичной частью народного хозяйства, а не экспортными анклавами, вывозящими прибыль за рубеж. Приобретенные средства производства ускорили обновление фондов на более высокой технической основе.
Основным источником оплаты зарубежных проектов и техники служила внешняя торговля. Главными статьями экспорта в 19291932 гг. были нефтепродукты и лесоматериалы. Они давали треть всей выручки. Следом шли зерно и пушнина. Далее — хлопчатобумажные ткани и лен [9]. Интересно, что в нефтяном экспорте превалировали продукты переработки. Так, в Германии действовали автозаправки и пункты продажи советского жидкого топлива (бензин, керосин, мазут). Получению валюты в самом СССР служила сеть магазинов «Торгсин» (Всесоюзное объединение по торговле с иностранцами). Некоторые исследователи называют и такой источник валютных поступлений, как тайные операции по изъятию у ряда большевистских деятелей денег за границей [10].
Расширение промышленных закупок шло не за счет роста стоимости экспорта (с 1930 г. она неуклонно снижалась), а из-за изменения структуры импорта. Так, если в 1920-е гг. ввоз машин и оборудования составлял немногом более 20 % от общего объема, то в 1930-1933 гг. он колебался в пределах 50-60% [11]. Решающую роль в таком перераспределении ресурсов играло госрегулирование, прежде всего монополия внешней торговли, благодаря которой государство поставило импорт на службу модернизации. Наличие единого заказчика позволяло избежать дубляжа в закупках, оперативно решать вопросы деловой конъюнктуры и концентрировать средства для первоочередных задач. Монополия внешней торговли стала также моделью советского протекционизма. Она оградила новую формирующуюся индустрию от безжалостной иностранной конкуренции, что помогало созданию сильной, независимой экономики.
Резкий подъем импорта машин и оборудования привел к отрицательному внешнеторговому балансу. Его пришлось покрывать зарубежными кредитами. В 1931 г. кредитная задолженность достигла 1,4 млрд рублей. К концу 1933 г. ее удалось снизить до 450 млн рублей [12]. К 1935 г. довести до 139 млн рублей [13]. В целом максимальный долг по этим кредитам составил около 3% от объема капиталовложений в первой пятилетке [14].
Но сама по себе закупка техники не вела автоматически к экономическому росту. Ее требовалось еще и успешно освоить. Этот процесс шел с трудом. По данным Наркомата РКИ СССР на 1 сентября 1931 г., много импортной техники долго бездействовало. Так, на 183 предприятиях оборудование стоимостью 9,9 млн рублей простаивало больше года. Коэффициент использования зарубежного оборудования на многих объектах составлял 20-30% [15]. Бесхозяйственность, техническая неграмотность, рутинерство, вредительство становились серьезным тормозом на пути освоения прогрессивных технологий и методов труда.
Во внедрении западных инноваций важная роль принадлежала зарубежным специалистам. Власти это понимали, выпустив в августе 1928 г. Постановление Политбюро ЦК ВКП (б) «О привлечении иностранных специалистов» [16]. Этот документ положил начало массовому найму инженеров и рабочих из-за рубежа. Если в первой половине 1920-х гг. иностранцы прибывали в Страну Советов по идейным соображениям, стремясь помочь ей строить социализм, то с конца 1920-х гг. главным мотивом трудовой иммиграции стали причины, связанные с высокой безработицей в капиталистическом мире. В начале 1930-х гг. в СССР, по некоторым данным, находились 20-30 тыс. специалистов и рабочих из-за рубежа (в основном из Германии и США) [17]. На возведении одной Магнитки трудились 800 иностранцев [18]. Одновременно на практику за рубеж в 1930-1933 гг. направлены 2572 гражданина СССР [19].
Обеспечить индустриальный прогресс удавалось, беря у Запада уроки современного производства. Как отмечалось в одном из документов тех лет: «Смысл техсодействия в том и состоит, что нас учат, а мы учимся» [20]. Рабочие и инженеры из-за рубежа активно занимались подготовкой местных кадров. В ожесточенной борьбе нового и старого иностранные специалисты нередко становились пионерами в формировании передовых технологических укладов и культуры производства. Так, американцы внедрили поточно-конвейерный метод выпуска продукции. Это снизило издержки и заложило основы для резкого роста производительности труда. Произошла и оптимизация проектно-строительных работ. За заслуги в развитии отечественной промышленности орденами СССР награждены не менее 10 специалистов из-за рубежа.
Огромное значение в освоении инноваций имело и деятельное, целенаправленное стремление советской стороны к обучению, ее настойчивость в достижении целей. Например, в стране широко печатались труды видных западных предпринимателей, инженеров. Так, книга Г. Форда «Моя жизнь, мои достижения» (в оригинале «Му Life and Work») и ее продолжение «Сегодня и завтра» в 1924-1928 гг. издавались на русском языке тринадцать раз [21]. Через печать делились опытом и работавшие за границей отечественные специалисты [22]. В те годы кино и литература внедряли в массовое сознание позитивный образ иностранного инженера, а термин «американизация» часто ассоциировался с модернизацией.
С 1932-1933 гг. расходы на зарубежное содействие постепенно сокращались. Многие сотни введенных в строй объектов начали давать продукцию. Некоторые из них сами стали центрами передового опыта. Уже к 1930 г. благодаря созданию собственных производств прекратился ввоз 100 видов промышленных изделий [23]. Кроме того, госбюджету было накладно продолжать огромные валютные траты. К середине 1930-х гг. завершился «брак по расчету» с компаниями Соединенных Штатов. Начало свертыванию отношений положило указание И. В. Сталина от 25 августа 1931 г. об экономии валюты и переносе заказов из Америки в Европу ради лучших условий кредита [24].
При сокращении закупок в США важным источником поставок передовой техники стали долгосрочные кредиты от Германии. Они были получены в 1935 и 1939 гг. на общую сумму 400 млн марок (примерно 800 млн рублей по курсу того времени). На них закупались: устройство фабрик и заводов, станки, электротехника, оборудование для химической и нефтяной промышленности и т. д. Кредит 1935 г. предоставлялся на пять лет, покрытие начиналось с конца 1940 г., а заканчивалось в 1943 г. Кредит 1939 г., ставший одним из советских условий заключения между двумя государствами договора о ненападении, давался на пять лет. Погашение начиналось с 1945 г. [25] Тем самым основную часть этих кредитов Москва не погасила.
Во второй пятилетке объемы внешней торговли и ее значение в хозяйственной жизни страны снизились. Это было связано как с политикой импортозамещения, так и с падением мировых цен. Отечественная тяжелая индустрия работала почти целиком на внутреннее потребление, не имея серьезных выходов на внешние рынки. СССР интересовал западные державы, доминирующие в международной торговле прежде всего как поставщик сырья. Так, в 1940 г. доля продукции машиностроения в его экспорте составляла 2% [26]. Автаркия советской промышленности, в которой почти отсутствовала конкуренция, усиливала такие негативные тенденции, как медленное обновление фондов, рост стоимости и низкое качество изделий. К примеру, в 1930-е гг. внутренние цены на отечественные машины были втрое выше мировых [27].
Обновлению фондов вновь существенно помог внешний фактор. Новая волна технической модернизации из-за рубежа связана с участием СССР в антигитлеровской коалиции. С июня 1941 по сентябрь 1945 г. основным каналом поступления заграничной техники был ленд-лиз. Стоимость ленд-лизовских машин и оборудования составила 1 095 млн долларов, или 10% от объема всех американских поставок [28]. Передавались как отдельные виды изделий, так и целые объекты. Например, из США в Москву доставили шинный завод, в Орск, Гурьев, Красноводск, Куйбышев — предприятия по нефтепереработке.
Следующий сильный внешний импульс индустриальному развитию дали репарации с Германии и ее союзников после победы во Второй мировой войне. Так, до 1 августа 1946 г. на территории бывшего Третьего рейха для отправки в СССР демонтировано оборудование 4 166 предприятий. Это позволило увеличить мощность отечественных электрогенераторов на 48% электростанций — на 71% [29]. Значительным было и количество полученных германских станков 3 339,4 тыс. единиц. Это на 16% больше числа станков, выпущенных за четвертую пятилетку (1946-1950). С 1940 по 1950 г., несмотря на военные потери, советский станочный парк более чем удвоился [30]. В немалой степени это произошло за счет ленд-лиза и репараций.
Всего в СССР после войны были вывезены 3 472 предприятия. Если учесть, что в 1945-1950 гг. в стране введены в строй 6200 предприятий, то более половины из них имели зарубежное происхождение [31]. Важным источником репарационных поставок стали также Советские акционерные общества, созданные в Восточной Германии. По данным исследователя М. И. Семиряги, их доля в промышленном выпуске ГДР составила в 1950 г. 22,6% [32]. Они производили не только готовые изделия, но и стратегическое сырье. Так, СССР использовал немецкий уран при создании атомной бомбы. До 1990 г. советско-германское акционерное общество «Висмут» было крупнейшим в Европе и третьим в мире производителем урана.
Значим вклад в послевоенную экономику СССР немецких рабочих и специалистов, прибывших на работу в нашу страну. К 1948 г. их насчитывалось около 200 тыс. человек вместе с семьями [33]. Среди них имелась ценная прослойка ученых, занятых в ядерной энергетике, химии, оптике, ракетостроении и др. В народном хозяйстве державы-победительницы также трудились 1,8 млн германских военнопленных. С 1943 по 1950 г. они создали продукции на сумму около 50 млрд рублей [34].
Одновременно планы четвертой пятилетки выполняли полмиллиона японских военнопленных. Их судьба решилась 23 августа 1945 г. на заседании ГКО. «Они достаточно похозяйничали на советском Дальнем Востоке в годы Гражданской войны, — заявил на заседании И. В. Сталин. — Пора отдавать долги. Вот они их и отдадут». И подписал постановление ГКО № 9898сс о приеме, размещении и трудовой повинности военнопленных японской армии. Возможно, этот шаг был также предпринят из-за дефицита рабочей силы в Сибири и на Дальнем Востоке с учетом значения данного региона и того, как будут использоваться японские военнослужащие в случае возможного советско-американского противостояния [35].
Конечно, вывезенная продукция далеко не возместила нанесенные войной потери. По данным председателя Госплана Н. А. Вознесенского, поставки трофейного оборудования покрыли лишь 0,6% прямого ущерба Советскому Союзу [36]. Но если говорить о промышленности, то стоит учитывать, что часто вывозились ценные, передовые технологии. Доля покрытия в сфере индустрии была выше. Американский профессор Э. Саттон, к примеру, утверждает, что репарации компенсировали утраченный промышленный потенциал на 40% [37].
Не менее важным, чем технологический аспект, стало обретение во второй половине 1940-х гг. новых крупных зарубежных рынков. Ведь поставки импортной техники, связанные с участием в антигитлеровской коалиции, носили временный характер. Начало послевоенного противостояния двух систем привело к сплочению капиталистического мира под эгидой Соединенных Штатов. Подобное изменение внешнеполитической ситуации уже не позволяло приобретать на Западе современные технологии, используя противоречия ведущих держав. Ускорить окупаемость инвестиций в индустрию и стимулировать ее рост могло расширение числа потребителей.
Эту проблему удалось решить в результате победы во Второй мировой. Благодаря ей отечественная промышленность получила емкий и гарантированный рынок сбыта в странах Центральной, Юго-Восточной Европы и в Китае. Произошедшие разительные перемены фиксирует статистика. Так, если объем ВВП СССР с 1940 по 1950 г. увеличился в 1,6 раза, то экспорта — почти в 7 раз! [38] Опережающий прирост дал вывоз продукции машиностроения. Ее доля в экспорте увеличилась в шесть раз и составила 12% [39]. Такие темпы роста эта экспортная статья больше не демонстрировала. Имевший место к концу 1930-х гг. негативный тренд сокращения внешней торговли был переломлен. Советская тяжелая индустрия вырвалась из тисков автаркии, обретя новые внешнеторговые горизонты, а с ними и дополнительные перспективы развития.
Удалось отчасти реализовать и давнее стремление Москвы к хозяйственному союзу с Германией. Сплочение СССР и ГДР стало базовой основой социалистической экономической интеграции. Перспективным партнером был и Китай, где благодаря дешевой рабочей силе Советский Союз мог создать массовое конкурентоспособное экспортное производство потребительских товаров для расширения своего участия в мировой торговле. Но этого не произошло по причине охлаждения взаимных отношений со второй половины 1950-х гг. Данный сценарий затем реализовали транснациональные корпорации, которые воспользовались уходом Москвы с китайского рынка.
В заключение надо отметить инициативный, конструктивный подход лидеров страны того периода к зарубежному опыту и наличие у них креативного индустриального настроя, характерного для деятелей промышленных революций Запада. Именно верховная власть стала генератором той нещадной энергии, которая позволила в сжатые сроки осуществить масштабную модернизацию. В 1925-1950 гг. СССР выступал активным независимым потребителем западных технологий и инноваций. Он своевременно и целенаправленно организовал этот процесс, поставив на службу международную ситуацию, а в 1940-е гг. став уже одним из ее творцов. В послевоенный период советская держава-победительница получила еще и новые гарантированные рынки сбыта, что способствовало дальнейшему подъему ее экономики.
Примечания
1 Воспоминания о В. И. Ленине: в 5 т. М., 1969. Т. 4. С. 403.
2 Сталин И. В. Сочинения. Т. 13. М., 1951. С. 38-39.
3 Переверзев Ю. Индустриализация СССР // Партнер. № 2 (197). 2014.
4 Дзержинский Ф. Э. Избранные произведения: в 2 т. М., 1977. Т. 2. С. 72.
5 Wilkins M., Hill F. E. American Business Abroad: Ford on Six Continents. Detroit: Wayne State University Press, 1964. Р. 226.
6 Мишустин Д. Д. Внешняя торговля и индустриализация СССР. М., 1938. С. 156.
7 Индустриализация Советского Союза: Новые документы, новые факты, новые подходы. М., 1999. Ч. 2. С. 252-253.
8 Melnikova-Raich S. «The Soviet Problem with Two «Unknowns»: How an American Architect and a Soviet Negotiator Jump-Started the Industrialization of Russia», Part 1. IA: Journal of the Society for Industrial Archeology, Volume 36, Number 2 (2010), p. 66.
9 Рассчитано по данным: Мишустин Д. Д. Внешняя торговля и индустриализация СССР. М., 1938. С. 108-109.
10 Катасонов В. Ю. Экономика Сталина. М., 2014. С. 174-175.
11 Внешняя торговля СССР за 20 лет. 1918-1937 гг. Статистический сборник. М., 1939. С. 18.
12 И. Сталин. Беседа с корреспондентом газеты «Нью-Йорк Таймс» г. Дюранти // Известия. 4 января 1934 г.
13 Dohan M. R. Soviet Foreign Trade in the NEP Economy and the Soviet Industrialization Strategy. MIT PhD. Thesis. 1969.
14 Рассчитано по данным: Гусаков А. Д., Дымшиц И. А. Денежное обращение и кредит СССР. М., 1951. С. 288.
15 Индустриализация Советского Союза: Новые документы, новые факты, новые подходы. М., 1999. Ч. 2. С. 238-239.
16 РЦХИДНИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 698. Л. 3-4.
17 Голубев А. В. «Добро пожаловать, или посторонним вход воспрещен»: к вопросу о закрытости межвоенного советского общества // Отечественная история. 2004. Вып. 4. С. 48.
18 Магнитогорский рабочий. 12 февраля 2017 г.
19 Индустриализация Советского Союза: Новые документы, новые факты, новые подходы. М., 1999. С. 261-262.
20 РГАЭ. Ф. 7620. Оп. 1. Д. 701. Л. 52.
21 По данным Единого электронного каталога Российской государственной библиотеки.
22 Леденев С. Г. За станком у Форда: из впечатлений участника поездки на тракторные заводы САСШ. М. Л., 1927, Шейнман И. Б. Что я видел в Америке. Что я сделал в СССР. М., 1934; Богданов П. Как изучать американскую технику // Правда. 20 июня 1935 г.
23 Год работы правительства СССР. М., 1930. С. 264.
24 РГАСПИ Ф. 558, Оп. 11. Д. 76. Л. 33, 34.
25 Шевяков А. А. Советско-германские экономические связи в предвоенные годы // Социологические исследования. 1995. № 5. С. 13-25.
26 Народное хозяйство СССР за 70 лет. Юбилейный статистический ежегодник. М., 1987. С. 647.
27 Ханин Г. И. Динамика экономического развития СССР. Новосибирск, 1991. С. 180.
28 Рассчитано по данным: Antony C. Sutton. Western Technology and Soviet Economic Development 1945 to 1965. Hoover Institution Press, Stanford University, Stanford Ca., 1973. Р. 5.
29 Болдырев Р. Ю., Невский С. И. Советская репарационная политика в Германии в 1945-1953 гг. // Вопросы истории. № 3. Март 2017. С. 54.
30 Рассчитано по данным: Семиряга М. И. Как мы управляли Германией. М., 1995. С. 149-150.
31 Рассчитано по данным: Семиряга М. И. Как мы управляли Германией. С. 152; БСЭ. Т. 21. 3-е изд. М., 1975. С. 287.
32 Семиряга М. И. Как мы управляли Германией. С. 135.
33 Там же. С. 142.
34 Болдырев Р. Ю., Невский С. И. Советская репарационная политика в Германии в 1945-1953 гг. С. 60-61.
35 Шефов Н. А. Против меча и свастики. М., 2016. С. 448.
36 Катасонов В. Ю. Генуэзская конференция в контексте мировой и российской истории. М., 2015. С. 244.
37 Antony C. Sutton. Western Technology and Soviet Economic Development 1945 to 1965. Hoover Institution Press, Stanford University, Stanford Ca., 1973.
38 Рассчитано по данным: БСЭ. Т. 21. С. 287; Народное хозяйство СССР в 1974 году. Статистический ежегодник. М., 1975. С. 767.
39 Рассчитано по данным: Народное хозяйство СССР за 70 лет. Юбилейный статистический ежегодник. С. 647.
Источник: «Дискуссионные вопросы современной исторической науки. Памяти академика РАН Юрия Степановича Кукушкина (1929–2019)», М., 2020.
