В 1969 г. СССР активизировал поиск «слабого звена» в Западном блоке, что было обусловлено «послепражским» этапом развития международных отношений. Греция была одним из кандидатов на это звание. В этой связи советская военная разведка активизировала сбор информации о внутриполитическом положении в Греции, являвшейся членом НАТО и занимавшей важное место на юго-западной границе деятельности Организации Варшавского договора.
Улунян Артем Акопович — доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник ИВИ РАН.
В условиях межблокового противостояния Греция, являвшаяся частью южного фланга НАТО, превратилась к концу 60-х годов ХХ в. в серьезную проблему для оборонной политики альянса. Установленный в Греции в апреле 1967 г. в результате государственного переворота режим эволюционировал на протяжении последующих полутора лет в направлении военно-политической системы, основу которой составляли имитационные государственные и политические институты при сохранении реальной власти в руках узкой группы военных во главе с полковником Г. Пападопулосом [1]. Процесс подготовки новой конституции, начатый во второй половине 1967 г., призванной легитимировать произошедшие изменения, завершился в марте 1968 г. представлением текста нового основного закона в Совет министров страны. 29 ноября режим провел так называемый плебисцит с ожидаемыми результатами, когда 91,87% участвовавших в нем проголосовали в поддержку новой Конституции, притом что 23% избирателей вообще не участвовали в голосовании. В соответствии с принятым в условиях атмосферы угроз и давления со стороны властей основным законом, исполнительная и законодательная власть концентрировалась в руках правительства и отстраненного от реальной политики короля Константиноса, бежавшего в Италию после неудавшегося 13 декабря 1967 г. контрпереворота, а местоблюстителем престола был назначен генерал Г. Зоитакис. С самого начала своего существования режим вызывал серьезную критику как в целом на международной арене, так и среди союзников по НАТО. Более того, в Совете Европы, членом которого являлась страна, был начат процесс расследования нарушений гражданских прав и свобод, к которому прибегала новая власть [2]. Помимо внутриполитических аспектов кризиса во взаимоотношениях Греции с НАТО существовали и международные, связанные с обострением ее отношений с соседней Турцией по так называемому кипрскому вопросу.
Одновременно происходило нарастание конфронтации между Западом и Востоком на гипотетическом европейском театре военных действий (ТВД), одним из важных проявлений которой была совместная интервенция пяти государств-членов Организации Варшавского договора (ОВД) во главе с СССР против Чехословакии в августе 1968 г. с целью подавления Пражской весны, а затем фактического провозглашения Кремлем так называемой Доктрины Брежнева — ограниченного суверенитета коммунистических стран, входивших в Варшавский пакт. «Послепражский» 1969 год, зима и весна которого были отмечены, помимо остальных событий, еще и пограничным конфликтом между СССР и КНР, стал важным этапом во внешней политике СССР, активизировавшим поиск «слабого звена» в Североатлантическом альянсе. Греция занимала в этом плане особое место. Информация и анализ ситуации на «греческом направлении» предоставлялись советскому руководству по линии внешнеполитического ведомства — МИД СССР, а также советской разведки — Первого главного управления КГБ при СМ СССР и Главного разведывательного управления (ГРУ) Генерального штаба ВС СССР. В силу специфики интересов военной разведки, особое внимание на «греческом направлении» уделялось военно-техническим и военно-политическим аспектам, проводившимся организационным и кадровым изменениям в составе вооруженных сил Греции с целью определения их боевого потенциала.
Примечательной особенностью одной из первых информаций ГРУ за 1969 г., направленных 11 января в МИД, ЦК КПСС, КГБ и ряд других инстанций, было сообщение о том, что «министр национальной обороны (Г. Пападопулос.- Ар. У.) Греции специальным распоряжением от 8 января с.г. переложил ряд своих обязанностей непосредственно на главнокомандующего (О. Ангелиса.- Ар. У.) вооруженными силами» [3. Д. 315. Л. 115]. При этом советской военной разведкой обращалось внимание на широкий комплекс административных, хозяйственных и кадровых вопросов, перешедших в ведение греческого главкома. Эти изменения происходили на фоне отмеченного ГРУ, ссылавшегося на «поступившие из Афин данные», недовольства «некоторых представителей военного руководства Греции» тем, что «хунта основное внимание уделяет вопросам закрепления за собой армии и значительно ослабила контроль за деятельностью государственного аппарата» в момент, когда «широко разрекламированная экономическая программа провалилась» и «многие служащие государственных учреждений […] игнорируют распоряжения хунты и саботируют проводимые ею мероприятия». В ответ, как стало известно военной разведке, и что в действительности подтвердилось позже, предполагалась замена отдельных министров и высших министерских чиновников [3. Д. 315. Л. 197]. Перспектива серьезного кризиса, способного усилить ослабление отношения Афин с Вашингтоном и в целом с Североатлантическим союзом, являлась наиболее желаемой в планах советского партийно-государственного руководства. Оно было заинтересовано в усилении подконтрольной Москве местной коммунистической партии — КПГ, от которой откололась группа реформаторов, создавшая в 1968 г. так называемую Коммунистическую партию Греции (внутреннюю), и стремилось укрепить находившуюся в подполье левую прокоммунистическую партию — Единую демократическую левую (ЭДА) [4].
Действия советской стороны и ее союзников по ОВД, оказывавших различными способами финансовую помощь противникам режима, отслеживались греческой контрразведкой, которая пыталась ее пресечь. В этой связи, но без признания факта финансирования со стороны СССР подпольных структур ЭДА и КПГ, советская военная разведка сообщала в конце марта 1969 г. о том, что «правительство Греции приняло решение об ограничении связей торгово-экономических и промышленных фирм с советскими импортно-экспортными организациями […] Такое решение официальные власти мотивируют тем, что Советский Союз якобы использует греческие фирмы для оказания финансовой и экономической помощи левой партии ЭДА и других патриотических организаций» [3. Д. 317. Л. 193]. Обращение военной разведки к теме внутриполитической нестабильности в Греции усилилось весной 1969 г., а ГРУ склонялось к выводу о том, что «за последнее время внутри хунты, в государственном аппарате Греции и в провинции отмечаются нервозность и замешательство». При этом, со ссылкой на «оценку информированных кругов в Афинах», заявлялось, что «государственный аппарат заметно выходит из подчинения хунты. В министерствах чиновники высказывают недовольство положением в стране», в то время как власти принимали «меры по усилению корпуса безопасности» [3. Д. 318. Л. 13]. Информация и выводы ГРУ, а также использование в направляемых в адрес инстанций материалах ссылок на обезличенные источники, создавали представление о складывавшейся в Греции обстановке, чреватой серьезным кризисом, а сообщение о том, что «в частях вооруженных сил выделяются дежурные подразделения в готовности к действиям в случае каких-либо выступлений против существующего режима» [3. Д. 318. Л. 13] порождали у советской стороны надежды на возможные силовые действия оппозиции, способные привести к серьезным внутриполитическим изменениям. Особое значение в данном контексте приобрела обстановка внутри греческих вооруженных сил, которые, в соответствии с официальной точкой зрения, провозглашенной Пападопулосом, совершили «Революцию 21 апреля» во имя спасения нации и страны. От степени поддержки установленного режима основной массой военных зависела судьба создававшейся военно-политической системы. Во второй половине мая 1969 г. советская военная разведка сообщала о растущем недовольстве «политикой военной хунты» в греческих вооруженных силах и создании «различных офицерских организаций, которые выступают за изменение существующего режима. В связи с этим греческое руководство предприняло шаги по усилению влияния в армии, особенно в частях, расположенных в северных районах страны», и попыталось обратиться к «пропаганде идей “революции” среди офицерского состава» [3. Д. 319. Л. 75]. Несмотря на общий характер информации, полученные военной разведкой данные в определенной степени отражали развивавшиеся внутри военно-политического режима процессы, связанные с активизацией в рядах вооруженных сил групп офицеров и генералов. Первая из них была представлена ветеранами «Революции 21 апреля», которые выступали против концентрации власти в руках ограниченной группы лиц, прежде всего лично Г. Пападопулоса, и сокращения влияния созданного после 21 апреля 1967 г. так называемого Революционного совета — коллективного органа, в состав которого входили офицеры-участники переворота. Таким образом, конфликт между главой режима и «революционерами 21 апреля», проявившийся осенью 1968 г. [1. C. 39], обострился в очередной раз весной 1969 г. Вторая группа «недовольных» состояла из сторонников находившегося в изгнании короля Константиноса и ставила целью восстановление прежней общественно-политической системы. Судя по всему, ГРУ получило информацию именно о второй группе военной оппозиции, так как вскоре оно сообщило, что «в связи с продолжающимися в Греции арестами бывших офицеров и генералов-сторонников короля внутриполитическая обстановка в стране продолжает оставаться напряженной» [3. Д. 319. Л. 170].
Одновременно ГРУ внимательно следило за связями Афин и Вашингтона, который в силу господствовавших в советском руководстве представлений рассматривался советской стороной как наиболее влиятельный партнер установленного в апреле 1967 г. режима и что в действительности не совсем отвечало реалиям того времени. Любое обострение двусторонних отношений отмечалось в материалах советской военной разведки, направлявшихся в партийные и государственные институты власти СССР. Особое значение придавалось в начале весны 1969 г. конфликту по поводу присутствия находившегося в изгнании греческого короля Константиноса на похоронах бывшего президента США Д. Эйзенхауэра, в связи с чем «правительство Греции заявило протест американскому правительству», так как греческая сторона не уполномочивала монарха выступать в роли главы государства на официальной церемонии, а по данным ГРУ Константинос «был принят президентом Никсоном в качестве главы греческого государства и имел с ним беседу» [3. Д. 318. Л. 32]. Такое развитие ситуации могло восприниматься в Москве как попытка американских официальных кругов зондировать почву для дальнейших действий, направленных на легитимацию позиций короля и оказание давления на руководство режима в Греции с целью восстановления прежней системы власти, которую признало бы международное сообщество и союзники Афин по НАТО, ранее жестко критиковавшие совершивших государственный переворот военных. Именно этот аспект «греческого вопроса» привлек в середине июня 1969 г. внимание советской военной разведки, которая, ссылаясь на «поступившие из Афин данные», достаточно точно информировала советские «инстанции» о состоявшихся в Вашингтоне переговорах президента США Р. Никсона с бывшем лидером партии Национального радикального союза (ЭРЭ) К. Караманлисом и руководителем партии Союза центра К. Мицотакисом о внутриполитическом положении в Греции. В этой связи ГРУ отмечало, что американский президент, «учитывая мировое общественное мнение», обещал «активизировать деятельность американской дипломатии с целью замены хунты служебным правительством», но при этом сообщил, что «США будут делать это весьма осторожно» [3. Д. 320. Л. 125].
Трения, происходившие в американо-греческих связях, влияли на обеспечение оборонных возможностей греческих вооруженных сил, так как затрагивали проблему их оснащения и проведение реформы в условиях, когда в отношении Греции действовали серьезные ограничения на военно-техническую помощь США и военные закупки, наложенные союзниками Афин по Североатлантическому альянсу из-за обострения взаимоотношений с Турцией и требований восстановления демократии в стране. Поэтому ГРУ обращало внимание на оборонные мероприятия как Греции, так и Турции. Советская военная разведка отмечала в этой связи мнение руководства греческих вооруженных сил, которое полагало, что «безопасность страны не может быть обеспечена путем переброски в Грецию мобильных сил НАТО с их современной технологией, как это было на последнем учении “Олимпийский экспресс”», так как «для обороны страны необходимо иметь 20-25 греческих дивизий, полностью оснащенных современной техникой» [3. Д. 320. Л. 106]. ГРУ акцентировало внимание на том, что в связи с напряженными двусторонними отношениями «командование НАТО не может добиться участия турецких и греческих войск в совместном подготовке сил блока. До сих пор греческие офицеры не участвуют в работе штаба объединенных сухопутных войск в юго-восточной части Южно-Европейского ТВД (Измир, Турция). Греция и Турция стремятся скрыть друг от друга численное состояние своих вооруженных сил и военной экономики, ведут взаимную военно-политическую разведку […] Каждая из стран, получая военную помощь от США, ревниво следит за тем, чтобы эта помощь не нарушала соотношение сил сторон» [3. Д. 320. Л. 130]. Полученные ГРУ данные свидетельствовали о том, что в экспертном сообществе США и Западной Европы считали проводившуюся существовавшим в Греции режимом внутреннюю политику причиной «снижения боеготовности и боеспособности ее вооруженных сил» и ее отрицательном влиянии «на роль Греции в системе НАТО». Советская военная разведка отмечала проводившиеся чистки высшего командного состава, приведшие к сокращению количества старших офицеров и генералов, а также усиление позиций офицеров контрразведки, способствовавшее обострению противоречий между службой контрразведки и вооруженными силами. Из-за усиления оппозиционных настроений в самой Греции и развития соответствующего движения против режима за рубежом, США, Великобритания и ФРГ замедлили выполнение решений сессии Совета НАТО, принятых в ноябре 1968 г. относительно перевооружения греческих вооруженных сил. По сведениям ГРУ американская сторона пыталась найти способ либерализации существовавшего в Греции режима с целью создания благоприятных условий, необходимых «для укрепления ее вооруженных сил и усиления ее роли в системе НАТО» [3. Д. 320. Л. 175].
Внимание советской военной разведки все больше привлекали действия греческих властей в оборонной области, так как, судя по всему, Москва рассчитывала на осложнение отношений Афин с их союзниками по Североатлантическому альянсу. В этой связи одним из направлений деятельности ГРУ стало отслеживание военно-технических контактов Афин с союзниками по НАТО, к числу которых относился, в частности, заказ греческими властями в ФРГ подлодок. В соответствии с полученными данными, разведка информировала о том, что западногерманское правительство заняло «позицию пассивного сопротивления, то есть не давать разрешения на строительство подводных лодок и в то же время не препятствовать проведению подготовительных и основных работ по выполнению заказа для Греции». Объяснение такого подхода заключалось в заинтересованности правительства ФРГ выполнить этот заказ в рамках НАТО, «позволяющего наладить производство подводных лодок крупного тоннажа также для собственных ВМС» [3. Д. 321. Л. 61-62]. Противостояние Греции и Турции по кипрскому вопросу в данном контексте становилось важным объектом интереса советской военной разведки, так как для Москвы конфликт двух государств-членов НАТО являлся выгодным с точки зрения как ее стратегических планов по ослаблению Западного блока в целом, так и его потенциала на южном европейском направлении конкретно. В этой связи ГРУ обращало внимание на обеспокоенность турецкого правительства действиями Афин, которые, как отмечала советская военная разведка, подозревались Анкарой в стремлении «усилить свои вооруженные силы и изменить соотношение сил в свою пользу» [3. Д. 321. Л. 79].
В этой связи тема внутриполитического положения в Греции, которое к началу августа 1969 г. характеризовалось советской военной разведкой как сложное, приобретала в ее глазах важное значение. Происходившие в стране процессы рассматривались ГРУ с точки зрения того, что «в целях усиления раскола и размежевания оппозиционных сил хунта планирует к 1970 г. разработать закон о партийных выборах с тем, чтобы в дальнейшем создать свою собственную партию и разрешить оппозиционные партии с антикоммунистической платформой» [3. Д. 322. Л. 49]. В то же время, в соответствии с представленным анализом, одна из групп в руководстве режима, во главе с генеральным секретарем министерства по делам Северной Греции полковником Н. Гандоносом, выступала, как отмечало ГРУ, «за возвращение короля, сотрудничество со старыми деятелями правых буржуазных партий и восстановление парламентских форм правления». Вторая группировка, как определяла ее советская военная разведка, «твердых», сформировалась вокруг генерального секретаря внутренних дел И. Ладаса и требовала «проведения более жесткого внутриполитического курса, ликвидации монархии и осуществления более гибкой внешней политики, отвечающей национальным интересам страны». ГРУ было вынуждено признать, что «большинство членов хунты поддерживает Пападопулоса и проводимую им внутреннюю и внешнюю политику» 58 [3. Д. 322. Л. 50], включая и кипрское направление. Одним из серьезных препятствий для военно-политического решения кипрского вопроса греческой стороной могло стать усиление внутриполитической нестабильности режима «Революции 21 апреля», так как военный конфликт в условиях внутриполитического кризиса и усиление оппозиции в греческом обществе могло повлиять и на настроения большинства военнослужащих-призывников. Вероятно имея это в виду, ГРУ обратило внимание на то, что в стране «усиливается оппозиция режиму» и создаются подпольные организации, одной из которых стал Союз демократических государственных служащих, выступивший с предупреждением в адрес сотрудничавших с режимом служащих об их ответственности и призвал «правительства демократических стран, все международные и национальные организации выступить в поддержку сил, борющихся за свободу Греции» [3. Д. 322. Л. 96]. При этом ГРУ особо выделило роль иностранного, в частности американского, фактора. Одновременно ГРУ отметило, что «в связи с требованиями союзников по НАТО, и в первую очередь США, несколько демократизировать режим лидер хунты Пападопулос принял решение провести в конце октября 1970 г. выборы в греческий парламент. С целью показать мировой общественности, что в Греции имеются демократические свободы, руководство хунты предполагает разрешить создание накануне выборов в парламент двух партий: одной, состоящей из сторонников Пападопулоса, и другой, в которую войдут лица, якобы настроенные оппозиционно к нынешнему режиму» [3. Д. 322. Л. 169]. В конце августа 1969 г. ГРУ сообщило об обострении отношений «между Пападопулосом и одним из лидеров группировки “твердых” начальником военной полиции [Д.] Иоанндисом, требующим проведения более жесткого внутриполитического курса», который «в категорической форме потребовал от премьер-министра выполнять “программу революции” или в противном случае покинуть занимаемый пост “по болезни”» [3. Д. 322. Л. 175]. Расширение противоречий в высших эшелонах власти привлекало внимание ГРУ в силу того, что они могли серьезно повлиять на оборонную политику Афин и греческие позиции на южном фланге НАТО, не говоря о чисто внутриполитическом аспекте этой проблемы. В начале сентября 1969 г. советская военная разведка получила данные о том, что обострились отношения уже между главой режима Пападопулосом и главнокомандующим вооруженными силами страны генералом Ангелисом. Особое значение, помимо информации о конкретных шагах, предпринимавшихся премьер-министром в целях осуществления своего персонального контроля над армией, были сведения о том, что «оппозиционные хунте силы внимательно следят за развитием отношений между Пападопулосом и Ангелисом и намерены использовать существующие между ними разногласия в своих целях» [3. Д. 323. Л. 40]. Однако в действительности Ангелис относился к числу наиболее лояльных Пападопулосу соратников, а его действия против любой формы оппозиции на протяжении 1967-1969 гг. свидетельствовали о том, что он был сторонником «жесткого» курса во внутренней и внешней политике. В контексте планировавшихся Пападопулосом конституционных изменений актуальность приобрел так называемый королевский вопрос, и ГРУ информировала советский МИД и ЦК КПСС, используя устоявшуюся в советской традиции терминологию, о том, что «наиболее реакционная часть руководителей хунты» требовала от премьер-министра решение этой проблемы: либо ликвидации как такового института монархии, либо провозглашение монархом малолетнего наследника короля Константиноса и создания регентского совета «из представителей хунты» [3. Д. 323. Л. 75]. В связи с происходившими во внутриполитической жизни Греции событиями и ситуацией, складывавшейся в правящих кругах страны, советская военная разведка обращала внимание на место и роль внешнего фактора в лице США в общественно-политическом развитии страны. Во второй половине сентября 1969 г. ГРУ сообщило, что «по оценке Центрального разведывательного управления США, в Греции в настоящее время сложилась в целом благоприятная для американцев обстановка […] На основе этой оценки ЦРУ рекомендует правительству США не проводить мероприятий, которые вызвали бы обострение внутриполитической обстановки в Греции, оказывать влияние на деятельность греческого правительства в нужном для США направлении. С этой целью необходимо поддерживать в хунте умеренную группу во главе с Пападопулосом, не допустить усиления антиамериканских настроений в хунте и поддерживать политику, направленную на укрепление связей Греции с блоком НАТО» [3. Д. 323. Л. 105]. Расчеты американской стороны на поддержку главы военно-политического режима, о чем сообщало ГРУ со ссылкой на анализ ЦРУ, могли оказаться под угрозой. Это стало ясно к началу ноября 1969 г., когда советская военная разведка сообщила советскому партийно-государственному руководству об очередном обострении противоречий «между различными группировками в хунте» и недовольстве сторонников «жесткой линии» попытками Пападопулоса наладить отношения с правыми политиками и провести частичную либерализацию. Их ультиматум, ставший известный ГРУ, главе правительства, выразившийся в требовании либо прекратить проводимый курс, либо уйти в отставку и угрозе прибегнуть в противном случае «к более решительным действиям» [3. Д. 325. Л. 51] давал основания советской стороне рассчитывать на ослабление американского влияния в смысле поддержки Пападопулоса и на развитие полномасштабного кризиса в стране с участием левых сил в лице местной компартии и ЭДА, за которыми стоял СССР. Однако к концу ноября 1969 г. противоречия внутри руководства Греции так и не привели к открытому, ожидаемому ГРУ, конфликту и советская военная разведка сообщила о том, что на «заседаниях совета министров Греции обсуждается вопрос о некотором обновлении нынешнего правительства за счет включения в его состав отдельных политических деятелей правой ориентации». Оценка происходящего давалась в этой связи в материалах ГРУ со ссылкой на «дипломатические круги Афин», которые, как отмечалось в направленной разведкой в адрес МИД СССР и ЦК КПСС информации, рассматривали «это как попытку руководства хунты придать видимость “демократизации” своего режима» [3. Д. 325. Л. 130]. Имея в виду сообщавшиеся ранее ГРУ данные о настоятельных рекомендациях Афинам со стороны США провести либерализацию, действия греческих властей можно было интерпретировать при определенных условиях как выполнение американских советов и, таким образом, мало отвечавший реалиям того времени вывод о «доминирующем влиянии США» на военно-политический режим.
Решение греческих властей активизировать взаимоотношения с Североатлантическим альянсом рассматривались советской стороной с беспокойством, о чем свидетельствовало сообщение военной разведки, отмечавшей передачу США греческим ВВС четырех самолетов «Альбатрос» для отслеживания действий советских ВМС в акватории Средиземного моря [3. Д. 323. Л. 119]. Более того, ГРУ обратило внимание на то, что «греческое командование продолжает реорганизацию органов управления и корабельных соединений военно-морских сил», которое было призвано объединить существовавшие региональные группировки ВМФ под единым оперативным командованием в Средиземноморье «в соответствии с задачами, предусмотренными планами НАТО и национальным командованием» [3. Д. 324. Л. 18]. Не меньшее беспокойство вызывали у советской стороны и действия греческого руководства, направленные на укрепление так называемой линии Метаксаса, проходившей по северной границе страны с Болгарией и одобрение этих мероприятий главнокомандующим объединенными вооруженными силами НАТО [3. Д. 324. Л. 68]. Мероприятия по укреплению северной границы Греции, как стало известно несколько позже советской военной разведке, сопровождались серьезными изменениями в структуре сухопутных войск, выразившихся в сведении бронетанковых войск в отдельную дивизию, в которой было увеличено количество танковых и мотопехотных батальонов, оснащенных 60 334 средними танками с общим количеством военнослужащих в 12-13 тыс. человек и начало формирование новой бронетанковой бригады, «на вооружение которой поступят танки М-48 американского производства». Одновременно предпринимались меры по укреплению артиллерийских подразделений греческих вооруженных сил и их оснащении новым, поступавшим из США вооружением [3. Д. 325. Л. 200]. К началу декабря ГРУ уже отмечало серьезные подготовительные работы на северной границе Греции с Болгарией, явно рассчитанные на сдерживание возможного наступления сил ОВД на греческом участке юго-западного ТВД Варшавского пакта. Подробная информация о создании заградительных «очагов разрушений» с использованием масштабного по своему размаху минирования стратегически важных транспортных и коммуникационных линий сопровождалась пояснением советской военной разведкой относительно того, что так называемые минные колодцы, которые создавались «вдоль осевой линии дорог или по обочинам» предназначались для закладки «как фугасов с обычными зарядами, так и ядерных фугасов» [3. Д. 326. Л. 23-24]. Имея в виду, что Греция не обладала собственным ядерным оружием, то его размещение и использование могло быть санкционировано только греческим союзником — США и, таким образом, ГРУ фактически намекало на участие в проводимых мероприятиях американских союзников, а сами подобные действия как реализацию оборонных планов не только собственно Греции, но и в целом планов НАТО.
Реорганизация родов и видов вооруженных сил Греции, а также создание фортификационных сооружений на границе с Болгарией — членом Варшавского пакта, свидетельствовали об активизации Афинами оборонной политики, проходившей на фоне попыток греческой дипломатии добиться смягчения в целом критического и негативного отношения к военно-политическому режиму на международном уровне. Тем более, что осенью 1969 г. все очевиднее становилась угроза исключения Греции из Совета Европы, подавляющее число стран которого являлось ее союзниками по НАТО. Это обстоятельство заставляло официальные Афины сконцентрировать внешнеполитическую деятельность на стратегически важном Средиземноморском регионе и таким образом укрепить свои позиции как в Североатлантическом альянсе, так и в более широком международном масштабе.
В контексте внутриполитического развития Греции и ее внешнеполитического курса и предпринимавшихся мер в оборонной сфере особый интерес для ГРУ все больше представляла кипрская политика Афин, так как происходившие внутри режима процессы были способны повлиять на этот чувствительный для Греции вопрос. По заключению советской военной разведки, целью греческих властей было «падение правительства Макариоса и создание такого правительства, которое согласилось бы на превращение острова в опорный пункт НАТО» в условиях, когда греческое руководство пыталось наладить отношения с Анкарой и официально отказалось «от требования о присоединении Кипра к Греции», а также отвело часть воинских соединений от границы с Турцией [3. Д. 323. Л. 60].
Тем временем, действия официальных Афин, которые были обвинены в нарушении гражданских прав и свобод даже их союзниками по НАТО, становились предметом работы специальной комиссии, созданной в Совете Европы. Для греческого руководства сам факт исключения из этой организации означал серьезный удар по его престижу и фактически вел к изоляции на международном уровне. Будучи не в состоянии повлиять в положительном для себя смысле на мнение и решение членов Европейского Совета, руководство режима решило предпринять упреждающий шаг и 12 декабря 1969 г. министр иностранных дел Греции П. Пипинелис заявил о выходе своей страны из состава этой организации, что, однако, не помешало исключить ее 30 января 1969 г. из Совета Европы в соответствии с проведенным голосованием. Советская военная разведка, имея в виду происходящее, отмечала в своей информации, направленной в МИД и ЦК КПСС, ссылалась на дипломатические круги в Афинах, что, по их мнению, «выход Греции из Европейского Совета может привести к дальнейшему обострению ее отношений с рядом западных стран и прежде всего с Англией, Норвегией и Данией. В этой связи подписание 13 декабря с. г. протокола с продлением на два года торгового соглашения между Грецией и Советским Союзом, а также снятие с советских товаров дискриминационных сборов рассматриваются как стремление греческого правительства к расширению экономических отношений с социалистическими странами» [3. Д. 326. Л. 117].
Для советской стороны конфликт Греции с европейскими государствами и ее союзниками по НАТО являлся важным фактом ослабления как политических, так и военно-стратегических позиций Западного в балканско-средиземноморском секторе Юго-Западного ТВД, что позволяло Москве надеяться на укрепление собственного влияния здесь. Подтверждением возможности этого становились сообщения ГРУ о том, что на Кипре усилились антибританские настроения, выразившиеся, помимо прочего, в нападении на военные и гражданские объекты Великобритании со стороны «правоэкстремистских элементов», под которыми подразумевались советской военной разведкой радикально настроенные представители греческой общины острова. Однако ГРУ фактически предупреждало советское партийно-государственное руководство, используя в очередной раз ссылки на мнение «дипломатических кругов Никосии» о том, что Англия, «как одна из стран-гарантов, может перебросить дополнительные контингенты войск на Кипр и ввести контроль за положением на острове» [3. Д. 326. Л. 139-140]. В этом случае для СССР складывалась бы нежелательная с военно-политической точки зрения ситуация, так как усиление Британии — члена НАТО в Восточном Средиземноморье потребовало бы расширения масштабов присутствия СССР, увеличение соответствующих затрат и усилило бы военно-стратегические риски для советской внешней политики на Ближнем Востоке. К концу декабря 1969 г. советская военная разведка отмечала в своей информации в адрес МИД СССР и ЦК КПСС, что, во-первых, военная помощь США Греции будет продолжаться и затронет как греческие ВВС, так и греческие военно-морские силы. Во-вторых, ГРУ сообщало, что, несмотря на критику действий администрации американского президента Р. Никсона в комитете по иностранным делам сената США, правительство пришло к мнению о том, что «сохранение эмбарго на поставку Греции военной техники в условиях критики режима хунты со стороны ряда западноевропейских стран может привести к дальнейшему обострению противоречий между Грецией и ее союзниками по НАТО, ухудшить греко-американские отношения и толкнуть хунту на сближение с социалистическими странами». В-третьих, выход Греции из Совета Европы под давлением обстоятельств, в соответствии с полученными ГРУ данными, привел к тому, что «среди греческого офицерского состава отмечается рост сомнений в прочности режима хунты» и власти оказались вынуждены предпринимать меры с целью не допустить этих настроений в армии [3. Д. 326. Л. 180]. Складывавшаяся ситуация свидетельствовала о серьезных противоречиях, возникших в НАТО по вопросу об отношении к военно-политическому режиму в Греции, а позиция ряда ведущих западноевропейских демократических государств была противоположной той, которую занимали США. По оценке ГРУ руководство военно-политического режима в условиях, когда в политических кругах ряда стран Западной Европы озвучивались требования введения полного эмбарго на поставки вооружений Греции и даже исключения ее из Североатлантического альянса, «идет на еще более тесное сотрудничество с США и Англией», в то время как в западноевропейских политических кругах возобновление в полном объеме военной помощи Греции со стороны США рассматривалось с учетом возможной «отрицательной реакции в европейских странах-участницах НАТО» [3. Д. 326. Л. 188]. Однако несмотря на крайне жесткую позицию многих европейских стран-членов Североатлантического альянса и их действия против официальных Афин в Совете Европы расчеты Москвы на ослабление Западного блока, в котором Греция рассматривалась советской стороной как «слабое звено», не могли реализоваться из-за превалирования опасений среди большинства членов НАТО относительно планов Кремля как в Европе, так и во всей системе международных отношений. Информация о внутриполитической ситуации в Греции и ее внешнеполитическом курсе, направлявшаяся ГРУ в советские партийные и государственные «инстанции», свидетельствовала о нестабильном характере установленного режима и его стремлении использовать сложившуюся в 1969 г. международную ситуацию в собственных прагматических интересах как на внутриполитической, так и международной арене.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Улунян Ар.А. Ошибка полковника Пападопулоса: Крах идеи «сильной руки» и крушение системы «управляемой демократии» в Греции (1967-1974 гг.). М., 2004.
2. The Council of Europe fights for democracy in Greece, 1967-1969. Historical Series № 1. Andreas Papandreou Foundation. Athens, 1998.
3. Российский государственный архив новейшей истории. Ф. 5. Оп. 61.
4. Улунян Ар.А. Коммунистическая партия в Греции. История-идеология-политика. 1956-1974 гг. М., 1995.
Источник: «Славяноведение», 2016, №5.
