Реферат книги Пола Престона «Красный лис: жизнь Сантьяго Каррильо».
Author: Paul Preston
Title: The Red Fox: The Life of Santiago Carrillo
Publisher: Random House Mondadori
Year of Publication: 2013
ISBN: 9788499923161
Она же, как понимаю, выходила под другим название: “Последний сталинист”.
Введение: Сложная и противоречивая фигура
Книга Пола Престона «Красный лис» представляет собой глубокое и всестороннее исследование жизни Сантьяго Каррильо, одной из самых сложных, противоречивых и значимых фигур в испанской политике XX века. Престон задается вопросом: был ли Каррильо циничным оппортунистом и политическим хамелеоном или же убежденным революционером, адаптировавшимся к меняющимся обстоятельствам? Биография прослеживает его путь от пламенного молодого радикала и сталинского аппаратчика до одного из ключевых архитекторов демократического перехода в Испании.
Автор подчеркивает двойственность Каррильо. В первой половине своей политической карьеры он был для одних героем антифранкистского сопротивления, а для других — безжалостным сталинистом, ответственным за темные страницы истории, такие как расстрелы в Паракуэльос. Во второй половине он стал символом умеренности и государственной мудрости, заслужив уважение даже со стороны своих бывших врагов, включая короля Хуана Карлоса. Престон отмечает, что Каррильо, подобно Франко, постоянно переписывал и приукрашивал историю собственной жизни, стремясь создать героический миф. Биограф приходит к выводу, что, обладая несомненным умом, трудоспособностью и хитростью, Каррильо был лишен таких качеств, как честность и верность, и на протяжении всей своей карьеры был готов предавать соратников ради продвижения по карьерной лестнице.
Глава 1: Становление революционера (1915–1934)
Сантьяго Каррильо родился в 1915 году в Хихоне в рабочей семье с прочными социалистическими традициями. Его отец, Венсеслао Каррильо, был видным деятелем Испанской социалистической рабочей партии (ИСРП) и профсоюза «Всеобщий союз трудящихся» (ВСТ). Ранние воспоминания Сантьяго были связаны с арестами отца, что сформировало в нем острое чувство классовой борьбы и социальной несправедливости.
Переехав в Мадрид, семья жила в тяжелых условиях. Невозможность получить высшее образование из-за бедности укрепила в юном Каррильо революционные настроения. Благодаря связям отца он начал стремительную карьеру в социалистическом движении: сначала в типографии газеты «El Socialista», а затем и в ее редакции. Ключевую роль в его продвижении сыграла дружба его отца с Франсиско Ларго Кабальеро, одним из лидеров ИСРП, которого Каррильо будет боготворить долгие годы. От своего отца и Ларго Кабальеро он усвоил уроки прагматизма, оппортунизма и организационной работы, которые впоследствии с успехом применял в своей политической карьере.
Внутренняя жизнь ИСРП в тот период была отмечена борьбой трех фракций: умеренной, возглавляемой Хулианом Бестейро; центристской, связанной с Индалесио Прието; и левой, во главе с Ларго Кабальеро. Каррильо, находясь в эпицентре этих споров, быстро радикализировался. Он стал одним из лидеров Федерации социалистической молодежи (ФСМ) и со страниц ее еженедельника «Renovación» продвигал все более экстремистские идеи. Он восхищался Октябрьской революцией, зачитывался Лениным и Сталиным и видел в Ларго Кабальеро «испанского Ленина», активно способствуя созданию его культа личности.
После поражения левых на выборах 1933 года и прихода к власти правых правительств, риторика Каррильо и его сторонников стала еще более подстрекательской. Они призывали к вооруженному восстанию, диктатуре пролетариата и «большевизации» ИСРП. Каррильо вошел в состав объединенного революционного комитета, созданного ИСРП и ВСТ для подготовки восстания. Однако, несмотря на громкие заявления, практическая подготовка к революции была крайне слабой. Большинство ветеранов-социалистов, включая самого Ларго Кабальеро, рассматривали революционную риторику скорее как тактический ход для устрашения буржуазии, в то время как молодые радикалы во главе с Каррильо искренне верили в необходимость вооруженного захвата власти.
Глава 2: Разрушение ИСРП (1934–1939)
Октябрьское восстание 1934 года обернулось сокрушительным провалом практически по всей Испании, за исключением Астурии. В Мадриде оно свелось к бессистемной и плохо организованной всеобщей забастовке. Лидеры социалистов, включая Каррильо, были арестованы. 17 месяцев, проведенных в мадридской тюрьме «Модело», стали для Каррильо своего рода «университетом». В постоянных беседах с Ларго Кабальеро и другими заключенными лидерами он укрепился во мнении, что причиной поражения стали реформистские элементы в партии (сторонники Бестейро и Прието), которых необходимо было изгнать.
Выйдя из тюрьмы, Каррильо стал ключевой фигурой в процессе сближения социалистической и коммунистической молодежи, что соответствовало новой тактике Коминтерна по созданию «Народных фронтов». В марте 1936 года он возглавил делегацию ФСМ в Москву. Поездка произвела на него ошеломляющее впечатление. Роскошные приемы, встречи с лидерами Коминтерна, такими как Георгий Димитров, и атмосфера «победившего социализма» окончательно убедили его в правоте коммунистического пути. Он вернулся в Испанию с твердым намерением объединить ФСМ с Союзом коммунистической молодежи (СКМ). Несмотря на сопротивление многих социалистов, включая Ларго Кабальеро, который почувствовал, что его «мальчик» выходит из-под контроля, Каррильо добился своего. В апреле 1936 года была создана Объединенная социалистическая федерация молодежи (ОСФМ), которая, несмотря на название, фактически стала молодежной организацией Коммунистической партии Испании (КПИ). Этот маневр, который Престон называет «кражей» молодежного движения ИСРП, стал решающим шагом в разрушении единства социалистов и значительно усилил позиции коммунистов накануне Гражданской войны.
С началом войны Каррильо окончательно перешел в лагерь коммунистов. В ноябре 1936 года, когда войска Франко стояли у ворот Мадрида, 21-летний Каррильо был назначен советником по общественному порядку в Мадридской хунте обороны. Именно в этой должности он оказался причастен к одному из самых мрачных эпизодов своей биографии — массовым расстрелам заключенных-националистов в Паракуэльос-де-Харама. Престон детально анализирует это событие, приходя к выводу, что, хотя Каррильо не был единственным ответственным, он, как глава ведомства, не мог не знать о происходящем и не предпринял ничего для прекращения убийств. Решение об «эвакуации», приведшей к расстрелам, принималось на высоком уровне с участием советских советников, руководства КПИ и, возможно, с молчаливого согласия генерала Миахи.
Формально вступив в КПИ, Каррильо окончательно порвал со своим прошлым. Его преданность новой партии достигла апогея в марте 1939 года, когда после переворота полковника Касадо, в котором участвовал его отец Венсеслао, Сантьяго опубликовал в коммунистической прессе открытое письмо, в котором отрекался от отца, называя его предателем. Этот акт, по мнению Престона, был жестокой демонстрацией сталинской ортодоксальности, необходимой для того, чтобы доказать свою лояльность новым хозяевам и обеспечить себе будущее в партийной иерархии.
Глава 3: Безграничные амбиции (1939–1950)
После поражения Республики Каррильо, как и другие лидеры КПИ, оказался в изгнании. Его карьера в этот период определялась его неукоснительной верностью Москве. После короткого пребывания во Франции он был вызван в СССР и назначен в секретариат Коммунистического интернационала молодежи (КИМ). Затем его отправили в длительную командировку в Латинскую Америку с задачей реорганизовать работу с испанскими эмигрантами. Он жил в США, на Кубе, в Мексике и Аргентине, налаживая подпольные каналы связи с Испанией. Этот период был отмечен личными трудностями: его брак с первой женой, Чон Санчес, распался.
В 1942 году, после самоубийства генерального секретаря КПИ Хосе Диаса, в партии разгорелась борьба за власть. Основными претендентами были Хесус Эрнандес и Долорес Ибаррури («Пасионария»). Каррильо, находясь в Мексике, сделал стратегически верную ставку, поддержав Пасионарию. Это обеспечило ему ее благосклонность на десятилетия вперед.
В эти годы проявилась его безжалостность по отношению к тем, кто пытался вести самостоятельную политику. Престон подробно описывает трагические судьбы лидеров подполья в Испании — Эриберто Киньонеса и Хесуса Монсона. Оба были смелыми и преданными коммунистами, которые с риском для жизни восстанавливали партийные структуры внутри страны. Однако их независимость и критика в адрес оторванного от реальности эмигрантского руководства были восприняты как ересь и предательство. Каррильо возглавил кампанию по их дискредитации, обвиняя их в «киньонизме» и «монсонизме» — смертных грехах фракционности и неподчинения.
В 1944 году Каррильо вернулся в Европу, чтобы возглавить партийную работу во Франции. Он сыграл ключевую роль в событиях вокруг вторжения испанских партизан-маки в долину Аран. Престон утверждает, что Каррильо использовал провал этой авантюрной операции, чтобы окончательно уничтожить авторитет Монсона и сосредоточить всю власть в своих руках. По его приказу был убит Габриэль Леон Трилья, соратник Монсона. В этот период Каррильо проявил себя как мастер интриг, используя сталинские методы допросов и психологического давления для расправы с неугодными, как это было в случае с Мануэлем Аскарате и Кармен де Педро. К концу 1940-х годов он стал фактическим руководителем всей партийной работы за пределами СССР, уступая в иерархии только Пасионарии, Урибе и Михе, но на практике обладая гораздо большей властью.
Глава 4: Устранение старой гвардии (1950–1960)
Начало 1950-х годов было отмечено пиком сталинского догматизма в КПИ. Каррильо возглавил кампанию против лидера каталонских коммунистов Жоана Комореры, обвинив его в «титоизме» и националистическом уклоне. Этот процесс, по мнению Престона, был прямой эмуляцией показательных процессов, проходивших в странах Восточной Европы. Дочь Комореры была вынуждена публично отречься от отца, что зеркально повторяло поступок самого Каррильо в 1939 году.
После смерти Сталина в 1953 году и особенно после XX съезда КПСС в 1956 году, где Хрущев разоблачил культ личности, Каррильо, как тонкий политик, почувствовал ветер перемен. Он понял, что для выживания и укрепления своих позиций необходимо возглавить процесс «десталинизации» в КПИ. V съезд партии в 1954 году стал первым шагом в этом направлении. Каррильо выступил с докладом об организационных вопросах, в котором, ссылаясь на необходимость «коллективного руководства», начал атаку на старую гвардию, в первую очередь на своего главного конкурента — Висенте Урибе.
Используя новую линию Москвы, Каррильо блестяще разыграл свою партию. Он сделал Урибе козлом отпущения за все прошлые сталинские грехи партии, включая культ личности, в создании которого он сам принимал активное участие. Пасионария, опасаясь за собственное положение, поддержала Каррильо. В результате Урибе был политически уничтожен, а Каррильо укрепил свою власть. На Пленуме ЦК в 1956 году была провозглашена политика «национального примирения», означавшая отказ от насильственной революции и готовность к союзу со всеми антифранкистскими силами, включая монархистов и католиков.
Однако оптимизм Каррильо и его вера в скорое падение диктатуры часто опережали реальность. Он инициировал проведение «Национального дня примирения» в 1958 году и «Мирной национальной забастовки» в 1959 году. Обе акции потерпели полный провал, но Каррильо, не желая признавать ошибок, объявил их «огромным успехом». Эта его черта — выдавать желаемое за действительное и искажать реальность в угоду политической линии — станет причиной его будущего конфликта с более трезвомыслящими соратниками. К концу десятилетия, после VI съезда КПИ в 1960 году, он был официально избран генеральным секретарем, а Пасионария получила почетный пост председателя. Его власть в партии стала абсолютной.
Глава 5: Одинокий герой (1960–1970)
Став единоличным лидером, Каррильо столкнулся с новым вызовом. Его анализ испанской действительности, основанный на идеях 1930-х годов о неминуемом крахе отсталого капитализма, все больше расходился с реальностью. Экономическое развитие Испании в 1960-е годы («испанское экономическое чудо») требовало пересмотра партийной стратегии. Это поняли два самых интеллектуально сильных члена руководства — Фернандо Клаудин и Хорхе Семпрун. Они утверждали, что экономический рост укрепляет режим, а не ослабляет его, и что буржуазия не пойдет на союз с коммунистами до тех пор, пока диктатура обеспечивает ей процветание. Следовательно, тактика «национальной забастовки» была нереалистичной.
Каррильо воспринял их критику как личное оскорбление и посягательство на свой авторитет. Развернулась ожесточенная внутренняя борьба, кульминацией которой стало исключение Клаудина и Семпруна из партии в 1964 году. Престон подробно описывает этот процесс, показывая, как Каррильо использовал весь арсенал сталинских методов — демагогию, навешивание ярлыков («ревизионисты», «капитулянты»), искажение позиций оппонентов — для расправы с инакомыслием. Этот эпизод, по мнению автора, показал, что, несмотря на риторическую «десталинизацию», суть его методов руководства осталась прежней.
Вторым ключевым событием десятилетия стала советская интервенция в Чехословакию в 1968 году. Этот акт стал для Каррильо моментом истины. Понимая, что безоговорочная поддержка Москвы окончательно дискредитирует КПИ в глазах потенциальных демократических союзников в Испании, он принял смелое решение осудить вторжение. Этот шаг положил начало «еврокоммунизму» — концепции независимого, демократического пути к социализму для западных компартий. Это привело к открытому конфликту с Москвой и расколу в самой КПИ: сталинское крыло во главе с генералом Энрике Листером откололось от партии. Каррильо выдержал давление и победил, окончательно утвердив свой независимый курс. К концу десятилетия, избавившись как от «правых» (Клаудин), так и от «левых» (Листер) оппонентов, он превратился в «одинокого героя», ведущего партию по избранному им пути.
Глава 6: От врага номер один до национального достояния (1970–2012)
В последние годы франкизма КПИ под руководством Каррильо стала самой организованной и влиятельной силой оппозиции. Политика «Пакта за свободу» (новое название «национального примирения») приносила плоды. Партия активно работала в массовых движениях, таких как «Рабочие комиссии» и студенческие организации. После смерти Франко в 1975 году Каррильо сыграл выдающуюся роль в переходе к демократии.
В феврале 1976 года он тайно вернулся в Испанию. Его стратегия сочетала давление «снизу» (массовые демонстрации и забастовки) с тайными переговорами «наверху». Он вел сложную игру с правительством Адольфо Суареса, демонстрируя умеренность и готовность к компромиссам. Ключевым моментом стала его реакция на убийство ультраправыми адвокатов-коммунистов на улице Аточа в январе 1977 года. Вместо призывов к мести Каррильо и партия организовали массовую молчаливую демонстрацию, показавшую дисциплину и приверженность мирному пути.
Его усилия увенчались успехом: 9 апреля 1977 года, в «Красную субботу», КПИ была легализована. Это был триумф Каррильо, но за него пришлось заплатить высокую цену. На первом легальном пленуме ЦК он объявил о решении партии принять монархию и красно-желтый флаг, отказавшись от республиканского. Этот прагматичный шаг вызвал шок и разочарование у многих рядовых коммунистов, но был необходим для успокоения армии и правых сил.
Его звездный час настал во время попытки государственного переворота 23 февраля 1981 года. Когда полковник Техеро с группой жандармов ворвался в парламент, Каррильо был одним из трех человек (вместе с Суаресом и генералом Гутьерресом Мельядо), кто не подчинился приказу лечь на пол. Его хладнокровие перед лицом смертельной опасности, запечатленное телекамерами, окончательно превратило его в глазах многих испанцев из «убийцы из Паракуэльос» в одного из отцов демократии, «национальное достояние».
Однако этот триумф был началом конца его политической карьеры. Разочаровывающие результаты выборов, а также его авторитарный стиль руководства, который он не изменил и в условиях демократии, привели к острому кризису внутри КПИ. Началась борьба между «реноваторами», требовавшими реальной демократизации партии, и старой гвардией Каррильо. Эта борьба привела к массовым исключениям, расколам и, в конечном итоге, к катастрофическому поражению на выборах 1982 года. В ноябре 1982 года Каррильо ушел с поста генерального секретаря, а в 1985 году был исключен из ЦК партии, которую он создавал по своему образу и подобию на протяжении почти полувека.
Последние десятилетия своей долгой жизни он провел в качестве писателя, публициста и комментатора, оставаясь уважаемой фигурой, но уже вне большой политики. Он скончался в 2012 году в возрасте 97 лет.
Эпилог: Наследие без раскаяния
В эпилоге Престон возвращается к главному вопросу своей книги. Он цитирует самого Каррильо: «В политике раскаяния не существует. Ты либо прав, либо ошибаешься». Каррильо до конца жизни был убежден в своей правоте и не выражал сожаления ни по одному из эпизодов своего прошлого, будь то отречение от отца или жестокие партийные чистки. Его многочисленные мемуары и интервью, по мнению Престона, были лишь очередной попыткой создать удобную для себя версию истории.
Биограф заключает, что главной движущей силой Каррильо всегда были безграничные амбиции. Он был мастером выживания, прагматиком до мозга костей, способным менять идеологические маски в зависимости от обстоятельств. Его величайшим достижением стала его роль в мирном переходе Испании к демократии, где он помог убедить правых в умеренности левых. Но худшей его чертой было то, что его личные интересы всегда стояли выше интересов партии и товарищей. Он предавал соратников, присваивал их идеи и в конечном счете своей же авторитарностью разрушил партию, которой посвятил жизнь. Его наследие, таким образом, остается глубоко противоречивым: это история человека, который был одновременно и безжалостным сталинским функционером, и одним из спасителей испанской демократии.