Кочик Валерий Яковлевич — исследователь истории советской военной разведки (Москва).
Как и у многих других разведчиков и деятелей Коминтерна, у этого человека было много имен и псевдонимов. В Германии, Австрии, США, Китае и Испании — в каждой стране новые документы и клички. А на страницах партийной печати он публиковал военно-политические статьи за подписью М. Фред. Его настоящее имя — Манфред Штерн.
Манфред Штерн (Манфред Сальманович Стерн) родился 20 января 1896 года в деревне Волока Вашковского уезда Северной Буковины, расположенной тогда на территории Австро-Венгрии (сейчас на Украине). Он был вторым сыном в многодетной семье бедного крестьянина Сальмана Штерна, всего их было двенадцать. Тем не менее Манфреду удалось окончить начальную школу в родном селе и 1-ю государственную гимназию в Черновцах (1905-1914), а затем с помощью старшего брата Филиппа, который был адвокатом, смог поступить в Венский университет, где некоторое время изучал медицину.
Когда началась Первая мировая война, Манфред добровольно пошел на фронт в австро-венгерскую армию, служил в 41-м и 95-м пехотных полках, был вольноопределяющимся и унтер-офицером санитарной службы. По окончании офицерской школы в Надьмароше (Венгрия), ему присвоено звание прапорщика с назначением на должность командира взвода. Воевать, и вполне успешно, Манфреду выпало на Русском фронте, «за боевые заслуги» на полях сражений он получил «два отличия» [1]. В июне 1916 года, во время наступления русской армии на Юго-Западном фронте, он попал в плен, откуда ему удалось бежать. Вновь он был захвачен русскими в конце того же года и отправлен в Россию. Находился в Чистопольском (1916-1917), Троицкосавском и Березовском (1917-1918) лагерях для военнопленных.
В Сибири Манфред валил лес, строил бараки, батрачил у богачей, некоторое время работал на Петровском заводе учителем немецкого языка. В архивных документах сказано, что именно в тех краях он примкнул к революционному движению и вел работу среди военнопленных, был членом немецкой секции РКП (б) в Березовском лагере. В июне 1918 года он вступил в Интернациональный отряд бывших военнопленных, сражавшийся на стороне красных против Чехословацкого корпуса и войск Белой Армии. В одном из сражений Манфред попал в плен к врагам и был заключен в Иннокентьевский концлагерь, откуда был освобожден во время восстания против колчаковцев в Иркутске в декабре 1919 года. И сразу же включился в боевые действия на стороне красных как боец второй роты запасного полка «повстанческого войска», затем как командир взвода, роты (декабрь 1919 — январь 1920). В составе НРА ДВР был командиром 13-го Ингодинского полка, комиссаром Чикойского партизанского отряда, под Читой его ранили, но после выздоровления он вернулся на фронт в свой полк, где был принят в члены ВКП (б) в апреле 1920-го. На Восточном фронте гражданской войны воевал с войсками А. В. Колчака, отрядами Г. М. Семенова, с частями японских оккупантов. По списку большевиков избирался депутатом Учредительного собрания ДВР (январь 1921), но долго заседать в парламенте ему не пришлось, его назначили командиром Сводного отряда, который принимал участие в походе на р. Керулен (Монголия), воевал с отрядами Р. Ф. Унгерна. Позже Штерн командовал батальоном Ингодинского полка 5-й армии НРА, возглавлял Мензо-Акшинский пограничный район в Восточной Даурии, что на границе с Монголией (январь 1920 — март 1921)[2].
«В 1921 г., по мобилизации иностранцев для загранработы, в связи с мартовскими событиями в Германии, был направлен Сиббюро в Москву, но как опоздавший на загранработу не поехал»[3], до столицы ему удалось добраться лишь в мае. Занимался в немецкой совпартшколе при Свердловском коммунистическом университете в Москве, а в сентябре 1921 — августе 1923-го М. С. Стерн (так его величали в документах того времени) учился с перерывами в Военной академии РККА. Был отчислен из Академии с 18.08.1923 и «убыл в распоряжение члена РВС СССР т. Уншлихта» (приказ по Военной академии РККА № 226 от 19.08.1923, §9).
Теперь его путь лежал в Германию, на сей раз он находился в Москве и потому смог принять участие в событиях, вошедших в историю под названием «Германский Октябрь». Когда шел отбор кандидатов для специальной германской командировки («комсостав, знающий немецкий язык»), Манфреду в Академии дали положительную характеристику: «Общее развитие хорошее… Политически развит, может выполнять агитационную работу. Интересуется партвопросами. Партработу выполняет добросовестно, хотя не активно. К занятиям относится серьезно. Успеваемость средняя. Интересуется военным делом и принимает активное участие в обсуждении военных вопросов. Настойчив, усидчив, общителен. Прекрасно говорит по-немецки, английски, французски. По мнению военного комиссара академии, может быть начальником штаба стрелковой дивизии»[4].
При этом нужно отметить, что в первой половине 1920-х годов слушателей Военной академии РККА (затем Военной академии им. М. В. Фрунзе) нередко отрывали от занятий по многим причинам:
— для работы в центральных управлениях военного ведомства, в Разведупре, например, «академики» участвовали (в начале 1920-х гг.) в создании серии справочников «Материалы стратегической разведки»;
— для участия в боевых действиях на территории страны, например, в марте 1921 года группа слушателей участвовала в подавлении Кронштадтского мятежа;
— для зарубежной работы по легальной и нелегальной линиям в Польше, Турции, Персии (Иране), Афганистане и других странах;
— для работы в качестве советников в период восстаний и боевых действий в Германии, Эстонии, Китае;
— для чтения лекций по военным вопросам, например о борьбе с бандитизмом;
— для участия в хозяйственной деятельности Академии, они занимались, например, заготовкой дров, доставкой в Москву раздобытых где-то книг для библиотеки или постельного белья для слушателей.
По прибытии в Германию Манфред Штерн был назначен военным советником штаба знаменитого Гамбургского восстания, происходившего 20-25 октября 1923 года. Политическим руководителем выступления рабочих города был Эрнст Тельман. Как писал после подавления восстания один из полицейских чинов, «события свидетельствуют о том, что повстанческое движение в Гамбурге готовилось планомерно и издавна. Несмотря на это, оно не было известно полиции и вспыхнуло совершенно неожиданно»[5]. Наряду с этим Штерн выполнял задания советской военной разведки, участвовал в подготовке военно-политических кадров. На его работу в этом качестве обратил внимание советский военный советник при Компартии Германии «Нейберг»[6] в письме к «Бронеку»[7], которое было отправлено из Берлина в Москву 10.04.1925: «[Военно-политическая школа КПГ] крайне нужна, но следовало бы изменить немного программу. Так как Стерн в свое время проводил занятия — это, по-моему, не совсем целесообразно. Он уделял все внимание конечным задачам партии, а весьма мало заботился о задачах в период подготовки еще задолго до восстания. Это — недостаток, и необходимо было бы его устранить»[8].
Впоследствии он продолжал работу в военной организации КПГ в качестве военного советника, как в ЦК в Берлине, так и на местах. В тот период всю работу этого «М-аппарата» вела Техническая комиссия (Теко), в состав которой входили руководители различных направлений деятельности этого аппарата: политический, военно-политический, разведки, разложения, связи и сообщений, по вооружению. Кроме того, в состав Теко входили два представителя комсомола. Наездами Манфред бывал в СССР, но на завершение учебы в академии времени у него не оставалось, и потому 1 августа 1924 года он был отчислен с последнего — дополнительного курса. В мае 1924 г., во время одной из своих побывок в Москве, он давал разъяснения по поводу ситуации, сложившейся в военном аппарате Германской компартии в связи с деятельностью «террористической группы» (руководитель «Ганс» — Феликс Нейман, правильнее Нойманн, ставший предателем), группа входила в состав «М-аппарата» КПГ (руководитель «Гельмут», он же «Володька» и др. — Вольдемар Розе[9]).
Манфред Штерн писал: «Когда я был вызван из обер-бецирка в Берлин в конце января [1924 г.] для замещения в штабе одного заболевшего товарища, террористическая группа Неймана уже существовала, и дело покушения на Рауша уже состоялось. Судя по поведению тов. Гельмута, по отношению к террористической группе Ганса, можно было заключить, что дело приняло такой оборот, при котором Гельмут уже ничего не мог поделать. Частые истребования денег со стороны Ганса, казалось, побудили его к решению бросить все это предприятие. Почему это решение не было своевременно приведено в исполнение, было мне непонятно, т. к. я не знал тогда об имевшем место обсуждении вопроса между Гансом (Феликсом Нейманом) и Гельмутом, в присутствии Брандлера, при котором дело дошло до драки. Теперь, когда мне известно об этом инциденте, хотя и не в подробностях, я считаю возможным заключить, что Гельмут находился под некоторым моральным влиянием со стороны Ганса (Феликса Неймана) .О личности Феликса Неймана: прямых сомнений в его применимости и надежности тогда ни у кого из товарищей не возникало, по крайней [мере] таковых никто не высказывал. Но жизнь «на широкую ногу» Феликса Неймана и его сотоварищей неоднократно побуждала товарищей в Мариендорфе и Темпльгофе к отрицательном о нем отзыве. То обстоятельство, что он крайне резко противился попытке Гельмута освободить его от обязанностей, причем дело дошло до рукопашной, может служить доказательством, что он уже тогда был сознательным провокатором и не хотел уходить из аппарата раньше, чем ему удалось скомпрометировать ГКП»[10].
Окончательно вернувшись в СССР, Манфред, который числился сотрудником резерва 2-го (агентурного) отдела Разведупра штаба РККА, был назначен в январе 1925 года помощником начальника 3-й (военно-политической) части 3-го (информационно-статистического) отдела Разведупра. Одновременно он помощник начальника Особых курсов (школы) ИККИ (1924-1925), на которых готовили зарубежных коммунистов для работы в специальных (военных) подразделениях компартий. Проработав на этих должностях до марта 1925 г., он вновь был принят на 3-й курс Военной академии РККА и, наконец, окончил ее в июле того же года. Как и положено в таких случаях, его отправили на стажировку по должности начальника штаба 250-го стрелкового полка 84-й стрелковой дивизии, расквартированной в г. Белев. Пройдя курс практической подготовки, Штерн служил некоторое время в политотделе той же дивизии (август 1925 — октябрь 1927).
В 1927 году Манфред Сальманович попытался продолжить обучение в Военной академии им. М. В. Фрунзе, на ее Восточном факультете, но ему отказали «ввиду наличия достаточного образования и знания иностранных языков»[11]. Видимо это следует понимать так — ВАФ уже ничего не могла ему дать, а Академии Генерального штаба в Красной Армии еще не существовало. Службу в войсках он продолжал в должности начальника штаба 2-го стрелкового полка Московской Пролетарской стрелковой дивизии, был помощником военного руководителя Московского высшего технического училища, начальником учебно-лабораторной части Военной академии им. М. В. Фрунзе (октябрь 1927 — декабрь 1929).
В распоряжение IV управления штаба РККА он поступил в декабре 1929-го, и уже вскоре руководство военной разведки направляет Штерна нелегальным резидентом в США.
На американский континент он прибыл в 1930 году с документами на имя Марка Зильберта. Основным направлением его деятельности была военно-техническая разведка, которая опиралась на немалую сеть источников и агентов. Позднее Манфред рассказывал сыну, что приобрел у кого-то в американской армии… танк, который разобрал на части, упаковал и отправил морем в Советский Союз[12]. В 1932 году ФБР вышла на его след, и Штерн покинул США и через Канаду вернулся в Москву.
Сделав отчет о проделанной работе, он совсем недолго пробыл в Разведупре — ему дали новое задание. Но и там, на посту резидента в Маньчжурии, Манфред находился всего несколько месяцев — в конце 1932-го он перешел в распоряжение Коминтерна, его назначили главным военным советником ЦК Компартии Китая. В Шанхае он появился в апреле 1933 г. Как раз в то время, когда Манфред Штерн прибыл в город, связь ИККИ с его представителями в Китае и руководством КПК стала довольно стабильной. Этому предшествовало восстановление в Шанхае аппарата представителя ОМС (Отдела международной связи) ИККИ, руководителем которого весной 1932 г. назначен Н. Н. Герберт (Зедделер)[13]. Спустя несколько месяцев туда прибыл политический представитель ИККИ Артур Эверт и представитель Профинтерна Джон Кларк (его в 1933 г. сменил Раймонд Бейкер), другим военным советником и помощником Манфреда стал Отто Браун. В октябре 1933 г. всем им в помощь прибыл Тим Райан (Юджин Денис). Таким образом, было сформировано ядро Дальневосточного бюро ИККИ, куда помимо Штерна вошли Эверт и Райан. Связь с Москвой и ЦК КПК осуществлялась с помощью двух радиостанций, а в наиболее важных случаях коминтерновцы использовали возможности шанхайской резидентуры Разведупра штаба РККА[14].
После переезда ЦК КПК в советский район, Манфред Штерн остался в Шанхае, откуда информировал ЦК о военных приготовлениях и планах гоминдановских войск, давал рекомендации. В советский район он отправил своего помощника Отто Брауна, работавшего в Китае под именем Ли Дэ. Браун участвовал в разработке оперативных планов Красной Армии, а Штерн разрабатывал стратегические планы, в соответствии с указаниями Коминтерна. Кроме того, он занимался и «политикой» — добивался создания единого национального антияпонского фронта. Манфред встречался со многими известными демократическими деятелями, в том числе и с вдовой Сунь Ятсена Сун Цинлин. В предисловии к сборнику документов «ВКП (б), Коминтерн и Китай» отмечалось: «Рекомендации М. Штерна, согласованные с А. Эвертом, учитывались ЦК КПК и Реввоенсоветом при разработке планов военных действий. Ряд документов, подготовленных Дальбюро при особо активной роли О. Брауна, были (с небольшими изменениями) направлены в другие советские районы от имени ЦК КПК. По предложению М. Штерна Восточная армия, сформированная из частей Красной армии Центрального советского района, в августе-октябре 1933 г. совершила рейд в Западную Фуцзянь, где захватила значительные трофеи и создала несколько новых небольших советских баз. Москва расценила этот план и его исполнение как “образцовые”»[15]. Однако к этому нужно добавить, что рекомендации «Фреда» учитывались не всегда, да и сам он, как и другие, не всегда отваживался давать рекомендации начальству. «Ни М. Штерн, ни А. Эверт не решались поставить перед ИККИ вопрос о неизбежной и необходимой более ранней эвакуации основных сил Красной армии из Центрального советского района, выхода ее за кольцо окружения. Даже в сентябре 1934 г., когда судьба Центрального советского района был уже практически решена, Т. Райан продолжал писать в ИККИ о якобы появившихся новых благоприятных условиях для сохранения района и разгрома похода противника». Кроме того, общей работе мешали разногласия, существовавшие, в частности, между Штерном и Эвертом[16].
В Шанхае «Фред» находился до марта 1934 года. Дольше оставаться там было нельзя, коммунистическое подполье потерпело ряд серьезных провалов, а за ним и полиция международного сеттльмента, и агенты Гоминьдана охотились особо. В документах ИККИ значится, что в 1930-1935 гг. он находился в распоряжении штаба РККА, что, по-видимому, означает, что и в эти годы он так или иначе связан был с военной разведкой. Позднее он занимал пост помощника заведующего Восточным секретариатом ИККИ (январь 1935 — сентябрь 1936), где отвечал за военные дела вплоть до командировки в Испанию. Официально Стерн Манфред Сальманович уволен из РККА 10 марта 1936 г. (приказ НКО СССР по личному составу № 00265).
В Мадриде, где уже несколько месяцев шла гражданская война, он прибыл в сентябре 1936-го, «прибыл одним из первых» и «участвовал в организации Генштаба Интербригад»[17]. Там его знали как генерала Эмилио Клебера (кстати, свой испанский псевдоним он выбрал в честь Жана Батиста Клебера, который руководил подавлением мятежа в Вандее во время Французской революции). Он занимался также организационной военной работой в ЦК Компартии Испании и Пятом полку («с задачей — обучать кадры военному делу»), налаживал связь ЦК КПИ с советским полпредством (военный атташе В. Е. Горев, советник полпредства Л. Я. Гайкис), был советником штаба Толедской группы, Оперативного отдела Генштаба Республиканской армии, возглавлял сектор Посуэло-де-Аларкон, а в ноябре 1936 — декабре 1937 года командовал 11-й Интербригадой, самой первой из тех, что были сформированы в Испании. Был военным советником ЦК КПИ в Валенсии, выполнял отдельные распоряжения ЦК. Командовал 12-й Интербригадой и 45-й дивизией Республиканской армии.
Его называли «спасителем Мадрида» (в делах ИККИ отмечено, что «он имеет большие заслуги в защите Мадрида в октябре и ноябре 1936 г.»[18]), но есть и другие свидетельства этого. Вот что говорил другой герой испанской войны «генерал Лукач» (Матэ Залка): «…Не совсем зря его еще недавно «спасителем Мадрида» величали, пусть даже так ни про кого говорить нельзя. Однако Клебер, как ни крути, а больше любого другого в часы пик сделал, и с ним отвратительно поступили — неблагодарно и неблагородно»[19]. Тем не менее по указанию коминтерновского руководства Манфред Штерн вынужден был в октябре 1937 года покинуть Испанию.
У нас есть возможность взглянуть на произошедшее глазами самого «Фреда» благодаря его отчету о работе в Испании, 14.12.1937[20]. Согласно указаниям руководства он изложил «с максимальной подробностью и в хронологическом порядке все важнейшие моменты», с которыми ему пришлось столкнуться во время годичного пребывания в Испании. Первым делом он отметил, что в Москве ему было поручено выполнять все распоряжения ЦК КПИ, но главным образом надлежало завоевать себе «положение в армии, как боец, как командир»[19].
Сентябрь-октябрь 1936 г. Сразу же по приезде Штерна отправили на военно-оперативную и организационную работу в штаб Пятого полка, где помимо него военную работу вел Д. А. Фрид[22], которого сменил В. Цайссер (Хозе Гомес)[23]. Кроме того, поскольку он являлся военным советником ЦК КПИ, ему «почти ежедневно приходилось присутствовать на заседаниях Политбюро, принимать участие в прениях или делать доклады о военном положении и об очередных военно-организационных вопросах, то по поручению самого Политбюро, то по поручению руководства Пятого полка»[24]. Вместе с «Альфредом» (Т. Лехеном)[25] и членом Политбюро Чека он ведал распределением прибывающих добровольцев, сопровождал руководителей КПИ в их поездках по фронтам, знакомился с республиканскими командирами и их деятельностью. При этом в отчете он отметил ряд случаев дезертирства и вредительства.
Довольно много внимания Манфред уделил рассказу о своих разногласиях с полпредом СССР в Испании М.И. Розенбергом и военным атташе В. Е. Горевым[26] по поводу «командующего армией Центра генерала Асенсио», которого в Политбюро ЦК КПИ, да и сам Штерн считали «опасным человеком», а военнополитические представители СССР «стали доказывать, что нам нужно идти вместе с Асенсио и что нужно делать все, чтобы поддержать его авторитет», в свою очередь военный советник 5-го полка «старался объяснить Розенбергу и Гореву, почему этого нельзя делать и что при том глубоком недоверии, которые фронт питает по отношению к Асенсио, этого делать нельзя», однако Горев продолжал настаивать, «как будто от меня зависело то, что армия настроена против Асенсио»[27]. Преодолеть эти разногласия не удалось, и натянутые отношения с Розенбергом сохранились и в дальнейшем.
В то же время Штерн добился у премьер-министра и военного министра Ларго Кабальеро назначения пяти коммунистов в Генштаб. Таким образом, по предложению генсека ЦК КПИ Хосе Диаса он стал «генералом Клебером», военным советником Оперативного отдела Генштаба, сохраняя за собой пост и в военном отделе ЦК. «Работая одновременно в генштабе и в военном отделе ЦК, я имел гораздо более полную информацию с фронтов по линии ЦК, нежели по линии генерального штаба. На основании этих данных и частых расспросов живых людей я оценивал наши силы и возможности, силы и возможности противника куда точнее, нежели генеральный штаб, который слабо поддерживал связь с фронтами». Продолжая отмечать факты саботажа и вредительства (в том числе и со стороны генерала Асенсио), он рассказывает о разработке им планов войсковых операций, в том числе и по обороне Мадрида. И тут он опять вступил в противоречие с «товарищами из посольства», считающими правильным «ударить с большей силой — после потери Мадрида». Штерн же считал, что, «потеряв Мадрид, мы его не вернем себе и двадцатью бригадами, а просто будем вести лишь арьергардные бои, которым очень скоро настанет конец, т. е. полное поражение республики». ЦК КПИ решил защищать столицу и начал «лихорадочно» готовиться к обороне, посылая на фронт «лучших товарищей». Штерн назначен командиром 11-й Интербригады[28].
Ноябрь-декабрь 1936 г. В условиях, которые скорее всего можно назвать беспорядком, «Клебер» ведет подготовку к основным боям. Он замечает: «постепенно наш фронт принимает контуры и стабилизируется», однако 11-я ИБ при этом «окончательно выбилась из сил», и ей на помощь шлют 12-ю ИБ и другие части. В результате он «стал командовать обширным сектором, в который, кроме двух интербригад, входили еще шесть-семь бригад», реорганизованных им на фронте «из числа прежних разношерстных отрядов»[29]. В связи с этим непосредственное командование 11-й ИБ Манфред доверил командиру немецкого батальона имени Эдгара Андре «товарищу Гансу» (Гансу Кале)[30]. Репутации «генерала Клебера» в Москве сильно повредила, как отметил он сам, шумиха в прессе и вынужденные беседы и интервью, к тому же фотографам несколько раз удалось его сфотографировать. К тому же в каких-то вопросах разладились отношения с командованием 12-й ИБ (командующий «генерал Лукач» — Матэ Залка).
Подробно автор отчета описывает ситуацию, сложившуюся в этих двух бригадах и других частях фронта в ходе боев. Одна и другая ИБ были сильно потрепаны, но пополнения от базы Интербригад добиться не удавалось, хромало и снабжение частей. При этом тылы разрастались и уже превышали состав фронтовиков. А руководство приступило к формированию 13-й и 14-й бригад. Настаивал Штерн и на прекращении «вавилонского столпотворения» в бригадах, пытаясь собрать воедино одноязычные части и сделать испанский язык главным в войсковой деятельности. С сожалением он констатировал: «по многим вопросам фронт не понимал «политику» своей базы, а база не хотела считаться с законными требованиями и запросами фронтовых частей»[31]. Он также был сторонником создания полноценной испанской республиканской армии.
Наступил декабрь. «Нам нужно воспользоваться потрясением, которому подверглись силы противника в течение ноября, — говорил «Клебер», — и перейти в наступление на крайнем правом фланге, т. е. в районе Эскориала». Однако командование, по мнению Манфреда, проявляло нерешительность, поскольку не верило, что войска действительно одержали крупную победу над противником. И даже более того, успешное наступление у Вильянуева во фланг противника было остановлено все тем же Асенсио, помощником военного министра. Тогда же о «генерале Клебере» стали распространяться слухи, что он то ли «троцкист», то ли «анархист», и как результат в конце декабря главный военный советник «Гришин» (Я. К. Берзин) отправил его в Малагу с неясными полномочиями[32].
Январь-май 1937 г. В этом разделе своего отчета Манфред Штерн много рассказывает об отношениях с различными деятелями Испанской республики, о чрезвычайно сложной ситуации в стране, вновь разбирает свои «проступки» и «грехи». Нового назначения он так и не получил, продолжал работать в военной комиссии ЦК, выполнял отдельные его поручения. «Тов. Степанов в беседе со мной сформулировал заключение по «вопросу Клебера» так: в общем ты был прав, но ты выступил рано и был горяч, поэтому был неправ. За это тебя крыли»[33].
Июнь-октябрь 1937 г. Штерн вновь заводит речь об использовании имени «генерала Клебера» для антиреспубликанской пропаганды, которая «умело играла на национальных чувствах и на самолюбии республиканских офицеров». Рассказывает о встрече с новым главным военным советником «Григоровичем» (Г. М. Штерном), тот сообщил «Фреду», по его словам, следующее: «хозяин доволен моей работой и что все эти кляузы в конечном счете — чепуха»[34]. Подробно рассматривает ход действий, связанных с назначением его командиром дивизии. Его назначили, наконец, командиром 12-й ИБ, вместо погибшего «Лукача» (Матэ Залки). Эту часть, потерявшую 50% своего личного состава, и должны были преобразовать в дивизию. Он дает оценку деятельности «Лукача» и описывает, как шла реорганизация, в ходе которой и была создана 45-я дивизия «на 70 % испанского состава»[35]. В бой дивизия вступила под Брунете, где «развернулись труднейшие бои», затем были сражения под Сарагосой. Все это он описывает, уделяя немалое внимание всем неприятностям и стычкам с весьма разнообразным командованием Республиканской армии Испании. И в заключение Манфред Штерн пишет: «Несмотря на все неприятности, у меня остается глубокое удовлетворение проделанной работой. Я удовлетворен и тем, что товарищи, которые вместе со мной дрались на фронте, меня действительно уважали и любили»[34].
Китайский революционер Го Шаотан в своих мемуарах дает описание внешности Штерна: «Даже по прошествии стольких лет передо мной встает яркий образ М. Штерна: высокий, красивый мужчина богатырского сложения. Он казался не по возрасту серьезным, несколько угрюмым, даже суровым. Но в действительности это был добродушный, жизнерадостный и душевный человек. Он был замечательным собеседником и чутким товарищем, много знавшим и много видевшим. Ему были свойственны исключительное трудолюбие и работоспособность. Внешне этот элегантный представительный мужчина походил скорее на ученого, литератора или дипломата, трудно было представить, что это легендарный храбрый военачальник»[37].
В СССР Манфред Штерн вернулся в самый разгар массовых репрессий (октябрь 1937), работал референтом в Секретариате ИККИ, был политическим помощником О. В. Куусинена. В 1938 году его арестовали и 14 мая 1939 года осудили на 10 лет ИТЛ — исправительно-трудовых лагерей — и отправили на Крайний Север. В заключении, где его назвали Александром Фёдоровичем, он прокладывал железную дорогу от Котласа до Печоры, опять валил лес, добывал уголь в Воркуте, был лекпомом (помощником лекаря). Во время Великой Отечественной войны неоднократно обращался к лагерному начальству с просьбой отправить его на фронт, но каждый раз получал отказ. По отбытии первого срока, работал фельдшером в больнице, однако через несколько месяцев вновь осужден по обвинению в антисоветской деятельности. После этого сидел в Инте в спецлагере Минеральный, в Озерлаге работал на трассе Тайшет-Братск и на лесоповале.
Штерна вспоминал его солагерник поэт А. В. Жигулин, он писал: «После отбытия десяти лет (они прошли для него сравнительно легко — выходец из австрийско-еврейской семьи, он имел среднее медицинское образование) Штерн поступил на работу в больницу, но вскоре (в 1948 году) был снова взят, как все тогдашние повторники. Светлый был человек, добрый, хороший. И лицо его вовсе не было властно-жестоким, как описывает его А. В. Эйснер по военным мадридским плакатам. Почти всю мою жизнь на 031-й колонии Александр Федорович Штерн помогал мне — по мере возможности, конечно. Он, например, руководил моим чтением (в колонии со времен Тайшетлага осталась случайно не уничтоженная небольшая библиотека). В совсем хорошие времена (когда я порубил себе левую ногу и кантовался в зоне — об этом особый сказ) он помогал мне в изучении английского языка. Я очень страдал оттого, что прервалась моя учеба в институте, что нет возможности много читать, и восполнял эти лишения беседами с людьми. От людей порою узнаешь больше, чем из книг»[38].
Умер Манфред Штерн 18 февраля 1954 года от истощения в Озёрном ИТЛ на станции Сосновка (близ Тайшета). Реабилитировали его 7 сентября 1956 г.
Из всех братьев Манфреда наиболее известен Вольф Штерн, родившийся 15.12.1897 в той же самой австро-венгерской деревне. Несмотря на нелегкие обстоятельства жизни, ему удалось получить прекрасное образование — он окончил немецкую народную школу (1903-1907), 1-ю государственную гимназию в Черновцах (1907-1915), 2 курса философского факультета Черновицкого университета (1918-1920) и 2 курса экономического факультета Венского университета. Как и старший брат, он служил в австро-венгерской армии (1915-1918), воевал на Итальянском фронте, был командиром взвода, дослужился до звания фенриха (унтер-офицера).
После демобилизации из армии примкнул к революционному движению в родных краях, вступил в Компартию Буковины (1918) как один из ее основателей, в дальнейшем находился на партийной работе, стал членом иностранного комитета ЦК КПБ (1918-1924), вел нелегальную оргработу среди крестьян и в румынской армии. Ему довелось быть организатором и активным участником восстания солдат 113-го румынского пехотного полка, расквартированного в Черновцах (17.11.1919). В следующем году он несколько месяцев служил в румынской армии и дезертировал из нее по указанию партии.
Несколько лет он сочетал партийную работу с деятельностью в составе советских специальных служб. Как военный разведчик действовал в округе Снятин, находившийся в районе польско-румынской границы (1920-1924), как сотрудник Закордота (Закордонного отдела КП (б) Украины) и Буковинского бюро Коминтерна работал в Завалье и Каменец-Подольске, организовывал там пункты переправки людей, материалов и средств. Когда его активная и многосторонняя деятельность привлекла внимание полиции, он вынужден был бежать в Австрию (1924).
В Вене Вольф работал редактором пресс-бюро полпредства СССР (1924-1927), выполняя одновременно поручения ОМС ИККИ. Став членом Компартии Австрии (1924), входил в состав партийного руководства 8-го венского округа (1925-1927), в то же время состоял в должности торгпреда Русско-австрийского торгового общества — РАТАО в Вене (1926-1927).
Последующие 12 лет Вольф Штерн «находился на спецработе по линии советских органов»[37], что в данном случае означало сотрудничество с советской военной разведкой (Разведупр штаба РККА — Разведупр РККА). Хотя он и участвовал при этом в антифашистских вооруженных стычках в Вене в июле 1927-го и в феврале 1934 г., местными спецслужбами он не был расшифрован и успешно продолжал свою работу. Направлен был в Испанию (в рамках «операции Икс»), когда там началась гражданская война. Воевал в рядах одного из партизанских подразделений («спецслужба русских товарищей»[40]), собранных позднее в составе 14-го (партизанского) корпуса Республиканской армии (1936-1939).
Из Испании Вольф приехал в Москву в феврале 1939-го. В должности старшего преподавателя работал в Институте иностранных языков и в МГУ, преподавал немецкий язык (1939-1941 гг.) и сам учился в Университете марксизма-ленинизма (1939-1940), повышал свою партийную подготовку.
Когда началась Великая Отечественная война, Вольф добровольно отправился воевать в рядах Красной Армии, но, с учетом того, что он «имеет опыт нелегальной партработы и спецработы в различных условиях»[41], его перевели на службу в ОМСБОН НКВД СССР (1941-1943). Затем последовало новое направление его деятельности — Вольфа назначили сотрудником Управления (затем Главного управления) по делам военнопленных и интернированных НКВД — МВД СССР (1943-1950), занимая должности уполномоченного оперативно-чекистского отдела УПВИ и старшего уполномоченного 1-го отделения 1-го отдела 2-го Управления ГУПВИ, он работал с немецкими военнопленными в лагерях Лунево, Войково и других. Дослужился до звания майора. На этих постах он отличился, в частности, в деле «вербовки» фельдмаршала Ф. Паулюса, которым, по поручению руководства, занимался вплотную. И 16.08.1944 руководство НКВД СССР обратилось к И. В. Сталину с предложением наградить Вольфа Соломоновича Штерна орденом «Знак Почета»[42].
После демобилизации он работал переводчиком и редактором журналов «Советская литература» и «Новое время», выходивших на иностранных языках (1950-1956), являлся также сотрудником Всесоюзной торговой палаты СССР.
В сентябре 1956-го Вольф Штерн уехал в ГДР, вступил в СЕПГ. Занимал ответственные посты: начальника Политуправления Министерства национальной обороны ГДР (декабрь 1956 — январь 1957), заместителя начальника Научного совета по военной истории и начальника Института военной истории в Дрездене (1957-1958), начальника Института немецкой военной истории в Потсдаме (1958-1961). Свои военно-политические работы он подписывал псевдонимом Стефан Вольф. Владел английским, немецким, французским и испанским языками.
Умер Вольф Штерн 16.09.1961 в Берлине, ГДР.
Среди других братьев Манфреда известны — Лео, Курт, Макс и Вальтер Штерны. О них, может быть, в другой раз, на другом уровне познаний по этой теме.
Примечания.
[1]
РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 73. Д. 156. Л. 101.
[2]
РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 187. Д. 2690. Л. 18-19.
[3]
Там же. Имеется в виду мартовское восстание 1921 г. в Средней Германии.
[4]
РГВА. Ф. 9. Оп. 28. Д. 681. Л. 319 об.
[5]
Давидович Д. С. Гамбург на баррикадах. М., 1985. С.129.
[6]
Возможно А. Ю. Гайлис (1895-1937). Латыш. Из рабочих. Комбриг (24.01.1936). Окончил гимназию, Военную академию РККА (1920-1923). Служил в «царской» армии (1915-1918), участник 1-й мировой войны. Унтер-офицер. Был награжден Георгиевскими крестами 4-й и 3-й ст., Георгиевской медалью 4-й ст. Участник гражданской войны на Восточном и Южном фронтах. Сотрудник военной разведки (1923-1937). Награжден орденом Красного Знамени (1928), двумя золотыми часами (15-я армия, ОКДВА), наградным оружием — шашкой (ОКДВА). Репрессирован 26.07.1937. Реабилитирован 01.06.1957.
[7]
Руководитель Военного бюро при ЦК РКП (б) Б. Б. Бортновский (1894-1937). Поляк. Из семьи чиновника. Участник революционного движения в России. Сотрудник ВЧК (1918-1919, 1921-1922). В военной разведке на Западном фронте (1920-1921), резидент в Берлине, Германия (1922-1924), на руководящей работе в РУ штаба РККА (1924-1929), в ИККИ (1929-1937). Награжден орденом Красного Знамени (1928). Репрессирован в июне 1937. Реабилитирован в 1955.
[8]
РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 25. Д. 94.
[9]
Вольдемар Розе (1897-1939). Латыш. Из рабочих. Комдив (26.11.1936). Окончил Гатчинскую школу прапорщиков (1917), Военную академию им. М. В. Фрунзе (1919-1922 с перерывами, 1929-1930). Служил в «царской» армии (1915-1918). Прапорщик. Участник гражданской войны на Западном фронте. Нелегальный резидент РУ штаба РККА в Германии и руководитель военной организации КПГ (декабрь 1922 — апрель 1924), был арестован в апреле того же года, осужден судом в Лейпциге по делу «Германской ЧК» на смертную казнь (25.04.1925), с заменой её впоследствии на тюремное заключение, затем был помилован (август 1926) и в сентябре того же года попал в СССР в результате обмена заключенными. На различных постах в РККА и Главном управлении гражданского воздушного флота (апрель 1934 — октябрь 1937). Награжден двумя орденами Красного Знамени (1920, 1927), Почетным Революционным оружием (1921), золотыми часами. Репрессирован 02.03.1938. Реабилитирован 19.05.1964.
[10]
Коминтерн и идея мировой революции. М., 1998. С. 482-483.
[11]
РГВА. Ф. 37837. Оп. 21. Д. 286. Л. 265.
[12]
Tanenhaus S. Whittaker Chambers. New York, 1998. P. 85, 542.
[13]
Н. Н. Зедделер (Герберт) (1876-1937). Русский. Из дворян (военнослужащих). Художник, рабочий, участник революционного движения. Советский военный разведчик в Италии и Германии. Позднее работник ОМС ИККИ в различных странах (1926-1937). Репрессирован 05.10.1937. Реабилитирован 11.06.1964.
[14]
ВКП(б), Коминтерн и Китай. М., 2003. Т. 4, ч.1. С. 31, 33, 37.
[15]
Там же. С. 38-39.
[16]
Там же. С. 38.
[17]
РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 187. Д. 2690. Л. 2.
[18]
Там же. Л. 28.
[19]
Эйснер А. В. Двенадцатая интернациональная. М., 1990. С. 587.
[20]
Коминтерн и гражданская война в Испании: Документы. М., 2001. С. 324-390.
[21]
Там же. С. 324.
[22]
Д. А. Фрид (1895-1936). Венгр. Из семьи ремесленника. Майор (17.01.1936). Окончил восточный факультет Военной академии им. М. В. Фрунзе (19291932). Служил в австро-венгерской армии (1914-1915). Попал в русский плен, участвовал в революционном движении и гражданской войне в России. Служил в НКИД СССР, был на партийной работе в Чехословакии, был сотрудником ИККИ. Состоял в распоряжении РУ штаба РККА, служил в армии и Коминтерне. Воевал в Испании (1936), начальник штаба бригады, погиб в период обороны Мадрида.
[23]
В. Цайссер (1893-1958). Немец. Из семьи жандармского вахмистра. Окончил Королевскую учительскую семинарию. Служил в германской армии (19131919), участник 1-й мировой войны. Лейтенант. Потом учительствовал. Участник революционного движения в Германии, руководитель «военной работы» в Рурской и Рейнской областях. Сотрудник РУ штаба РККА, выполнял специальные задания в разных странах, затем на военной работе в ИККИ. Участник боевых действий в Республиканской Испании (1936-1938), работник Коминтерне и ЦК ВКП (б) в Москве. На руководящих постах в ГДР, министр государственной безопасности. После событий 17.06.1953 исключен из Политбюро и ЦК, а затем и из партии, работал переводчиком. Награжден орденом Карла Маркса (1953).
[24]
Коминтерн и гражданская война в Испании: Документы. М., 2001. С. 325.
[25]
Т. И. Лехен (1898-1976). Финн. Из рабочих. Подполковник. Окончил Военную академию РККА. Участник рабочего движения и гражданской войны в Финляндии, гражданской войны в России. Служил в РУ штаба РККА (1924-1926), затем на руководящих постах в ИККИ, воевал в Испании (1936-1938). На редакторской и литературной работе в Москве и КарелоФинской ССР, ректор Карело-Финского госуниверситета в Петрозаводске. Участник Великой Отечественной войны. Сотрудник 7-х отделов политуправлений Карельского, Ленинградского фронтов, главный редактор Госиздата Карело-Финской ССР. Видный партработник Компартии Финляндии. Награжден орденом Красного Знамени (1967), Красной Звезды (1943), медалью «За оборону Советского Заполярья» (1945). Почетный доктор МГУ (1968).
[26]
В. Е. Горев (1900-1938). Белорус. Из служащих. Комдив (1937). Окончил восточный отдел Военной академии РККА (1924-1925). Участник гражданской войны, политработник, военный следователь, чекист. Военный советник в Китае (1925-1927), на службе в РККА. Нелегальный резидент РУ штаба РККА в США (1930-1933) и вновь на службе в войсках. Военный атташе при полпредстве СССР в Испании (1936-1937). Репрессирован 25.01.1938. Реабилитирован 13.10.1956. Награжден орденом Ленина (1937), Красного Знамени (1937), Красной Звезды (1936), серебряными часами (1920).
[27]
Коминтерн и гражданская война в Испании: Документы. М., 2001. С. 326.
[28]
Там же. С. 327-331.
[29]
Коминтерн и гражданская война в Испании: Документы. М., 2001. С. 332-336.
[30]
Г. Кале (1899-1947). Немец. Из служащих. Окончил Высшую коммерческую школу (1920-1921). Участник 1-й мировой войны. Воевал на французском фронте (1917-1918). Лейтенант. Торговый служащий, журналист, участник революционного движения в Германии. После прихода Гитлера к власти жил и работал в Швейцарии, воевал в Испании. Подполковник Республиканской армии, командовал 17-й и 45-й дивизиями. Впоследствии в эмиграции во Франции и Великобритании, советский военный разведчик, журналист. Начальник народной полиции земли Мекленбург в Восточной Германии (1946-1947).
[31]
Коминтерн и гражданская война в Испании: Документы. М., 2001. С. 336-340.
[32]
Там же. С. 341-346.
[33]
Там же. С. 347-357.
[34]
Там же. С. 357-358.
[35]
Там же. С. 358-362.
[36]
Там же. С. 362-389.
[37]
Го Шаотан (А. Г. Крымов). Историко-мемуарные записки китайского революционера. М., 1990. С. 318.
[38]
Жигулин А. В. Черные камни. М., 1989. С. 73.
[39]
РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 73. Д. 156. Л. 99.
[40]
См., например: РГАСПИ. Ф. 545. Оп. 6. Д. 350. Л. 97. Такая формулировка встречается во многих делах фондов 495 и 545.
[41]
Там же. Л. 99 об.
[42]
Военные загадки Третьего рейха / Сост. Непомнящий Н. Н. М., 2002. С. 414-415.
Источник: Русский сборник, том XX, 2016.