Айзин Б.А. * Неизвестный К.Либкнехт. Критика взглядов К.Маркса * Статья

Айзин Борис Аранович — доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник-консультант Института всеобщей истории РАН.

---

«Нет ничего тайного, что не сделалось бы явным»

Марк. 4:22

Выдающийся борец против милитаризма и войны, представитель левого течения в рабочем движении начала XX в., видный парламентарий и организатор молодежи, один из вождей Ноябрьской революции 1918 г. и основателей Коммунистической партии Германии — таким мы знаем Карла Либкнехта (1871-1919). Сын старого «солдата революции» Вильгельма Либкнехта, он получил имя Карл в честь своего крестного отца Карла Маркса, основателя новейшего коммунистического учения. Своей кипучей политической деятельностью, жертвенной борьбой за идеалы демократии и социализма Карл Либкнехт безусловно оправдал честь носить это имя.

Либкнехт был богато одаренной, деятельной, волевой натурой, высокообразованным человеком. С детских лет родители пробудили в нем глубокий интерес к науке, литературе, искусству, привили любовь к природе. Юный Карл был хорошо знаком с произведениями многих великих представителей античной и классической литературы, многое знал наизусть на языках оригинала, был большим любителем и тонким ценителем музыки и живописи, хорошо играл на фортепиано, писал стихи. Но особенно тяготел он к науке. В Лейпцигском, а затем в Берлинском университетах в 1889- 1893 гг. он изучал право и политэкономию, философию и историю, слушал лекции по естествознанию. В студенческом кружке изучал труды Маркса: «Капитал», «Нищету философии», познакомился с работами крупнейших естествоиспытателей Ч. Дарвина, Э. Геккеля.

Уже в молодости Либкнехт отличался необыкновенной зрелостью взглядов, независимостью суждений. Его аналитический ум ничего не принимал на веру, требовал проверки каждого утверждения, он старался добраться до истины самостоятельно, глубоко вникая в суть каждого предмета. В студенческие годы у Либкнехта стали зарождаться первые смутные сомнения в верности учения своего великого крестного, возникали вопросы. Либкнехт страстно желал найти истину, стремясь овладеть вершинами научного знания.

В ранней молодости, повинуясь унаследованному от отца глубокому чувству долга перед угнетенным народом, протеста против общественной несправедливости, Либкнехт вступил на путь активной политической борьбы — участвовал в рабочих собраниях, выступал на митингах с горячими политическими речами и в 1900 г. вступил в Социал-демократическую партию Германии.

Несмотря на сравнительное обилие литературы о К. Либкнехте ¹ , его политическая деятельность, в особенности его творческое теоретическое наследие, философские и социологические взгляды изучены еще недостаточно ² . Последовательный марксист, видный ученик Маркса и Энгельса ³ , один из защитников, пропагандистов и распространителей марксизма ⁴ , марксист- интернационалист ⁵ , твердо стоявший на почве марксизма ⁶ , стремившийся к марксистскому синтезу практики и теории ⁷ — так характеризуется Либкнехт во многих работах, посвященных ему и международному рабочему движению того времени.

Эта характеристика нуждается в существенном уточнении. Она может быть отнесена к Либкнехту, как общественному деятелю, политическому практику, руководствовавшемуся в своей деятельности, как и многие другие социал- демократические лидеры, прежде всего политической доктриной марксизма.

МЫСЛИТЕЛЬ. РАБОТА НАД КНИГОЙ

Но был и другой Либкнехт, почти неизвестный и к тому же подчас сознательно замалчиваемый после его трагической гибели от рук контрреволюционных убийц. Это был сосредоточенный мыслитель, философ и социолог, скрупулезный исследователь, во всеоружии обширных знаний истории, философии, политэкономии, права, а также естественных наук, создавший собственную оригинальную и во многом отличную от Марксовой, а то и прямо направленную против нее теоретическую концепцию исторического процесса.

В 1922 г., спустя три года после убийства Либкнехта, доцент Гейдельбергского университета Р. Манассе издал под псевдонимом д-р Моррис книгу Либкнехта «Исследования законов общественного развития» ⁸ . Это обширный философско- социологический трактат, свидетельствовавший не только о большой эрудиции автора, но и о его способностях к теоретическому мышлению. Книга свидетельствует о том, что в лице Либкнехта социалистическое движение имело не только выдающегося политического практика, но и крупного теоретика, оригинального и глубокого мыслителя ⁹ .

К печати книгу подготовило близкое к коммунистам мюнхенское издательство К. Вольфа при участии жены Либкнехта Софьи Борисовны Либкнехт (девичья фамилия Рисе). Софья Рисе, искусствовед по профессии, студенткой приехала из России, из Ростова-на-Дону на стажировку в Германию. Здесь в 1903 г. она познакомилась с Карлом Либкнехтом ив 1912г., после смерти его первой жены, вышла за него замуж. Она стала его верным другом и надежным помощником.

Книга Либкнехта «Исследования законов общественного развития» была переиздана в 1974 г. в Западной Германии O.K. Флехтхеймом¹⁰ , но не издавалась в Восточной Германии, не вошла в увидевшее свет в ГДР девятитомное собрание сочинений Либкнехта ¹¹ и не была переведена на русский и другие языки ¹² . Эта работа мало известна даже специалистам по истории рабочего и социалистического движения и не подвергалась обстоятельному анализу ни в отечественной, ни в зарубежной литературе ¹³ . Имеются упоминания о ней в некоторых работах российских и зарубежных авторов, иногда с краткими комментариями, сводившимися к констатации «отдельных заблуждений» и «ошибочных суждений» великого революционера-марксиста ¹⁴ .

В предлагаемой вниманию читателя статье автор не ставил перед собой задачу изложить все богатое содержание работы Либкнехта: для этого требуется специальное исследование. В статье излагаются, насколько это позволяют источники, обстоятельства и условия создания труда Либкнехта, а также его критические суждения о философских и экономических воззрениях Маркса.

Либкнехту не удалось завершить свой труд. Он работал над ним урывками в общей сложности 25 лет и особенно интенсивно, находясь в тюрьмах в 1907-1909 гг. (крепость Глац) и в 1916-1918 гг. (каторжная тюрьма в Люккау), хотя, как он отмечал, некоторые важные идеи исследования родились и созрели в его голове еще в «ранней юности… уже давно, прежде чем взошли для него звезды Плотина, Кузан-ского, Бруно, Спинозы, Лейбница, Гете» ¹⁵ .

К полуторагодичному заключению в крепости Глац Либкнехт был приговорен имперским судом по обвинению в «государственной измене» в связи с опубликованием книги «Милитаризм и антимилитаризм». Условия пребывания в крепости были сравнительно благоприятными для научных занятий: возможно было получать необходимую литературу, не было принудительных работ, имелось достаточно свободного времени. Либкнехт был настроен оптимистически. «Подумайте только, — говорил он, прощаясь с товарищами по партии: я так мечтал о покое, в крепости я восполню пробелы в моем образовании — то, что я до сих пор откладывал» ¹⁶ .

Иными были условия в каторжной тюрьме Люккау, в которой по приговору военного суда Либкнехт за свои антивоенные и антиправительственные выступления должен был провести четыре года, но начавшаяся в Германии революция освободила его досрочно — в ноябре 1918 г. Холодное, сырое помещение, отвратительная пища — тюремная бурда, изнурительный однообразный тюремный труд — раскройка сапог, а затем — склеивание картузов и кульков (1000 штук в день), скверное освещение: нередко по вечерам приходилось довольствоваться для чтения стоя у окна жалким лучом света от уличного фонаря — таковы были условия в тюрьме Люккау.

По тюремным письмам Либкнехта можно составить общее, далеко неполное представление о ходе его работы над своим исследованием. Из писем видно, с каким упорством, преодолевая трудности и препятствия, Либкнехт шаг за шагом продвигался в работе над главным, как он считал, теоретическим трудом своей жизни.

Работу над книгой «Исследования законов общественного развития» он начал еще в 1891 г., когда ему было 20 лет, и он изучал право и политэкономию ¹⁷ . 1 ноября 1907 г. он писал из крепости Глац Софье Рисе: «Подумай только: я стал настоящим философом. День и ночь бьюсь над разными «системами», всему радуюсь и огорчаюсь… И требуется весьма и весьма серьезное, углубленное напряжение мысли, чтобы понять каждого их творца с его собственной платформой, с его способами выражения и отображения. Сейчас… я перешел к фантастическим концепциям Шеллинга, которые часто производят грандиозное впечатление. Я в самой гуще гегелевской «Феноменологии». Рад, что наконец-то составил себе об этом более ясное представление. Моя собственная «система» скоро будет закончена» ¹⁸ . В письме от 11 ноября 1907 г. он обращался к Софье Рисе с просьбой, чтобы ее брат сообщил ему о новинках философской литературы, в частности на английском и французском языках, которые он мог бы заказать себе для работы ¹⁹ . В письме от 16 ноября 1907 г. к К. Каутскому он подчеркивал: «Главной для меня должна быть здесь, естественно, учеба» ²⁰ . Ту же мысль высказал К. Либкнехт Э. Вурму, сотруднику К. Каутскому по журналу «Новое время»: «Я хочу учиться и справиться с одной работой, которая меня полностью поглотила» ²¹ . В письме от 27 декабря 1907 г. он сообщал, что ознакомился с работами неокантианца Виндельбанда: «предмет в нем горячо прочувствован, книга написана увлекательно и с большой фантазией, причем многие разделы — глубоко» ²² . 24 января 1908 г. он писал Софье Рисс: «Теперь передо мною довольно ясная цель: философская работа, о которой я уже писал. Полной ясности в данный момент у меня еще нет — лишь в некоторых общих концепциях и «предчувствиях» я нахожу путеводную нить. Я в философии профан, вернее дилетант, но я надеюсь, что добьюсь цели… Сейчас меня очень занимает английский прагматизм» ²³ .

Тогда же Либкнехт обратился к А. Бебелю с просьбой помочь ему с литературой по вопросам философии и политэкономии. Бебель адресовал Либкнехта к Е. Дицгену ²⁴ . Последний переслал Либкнехту несколько работ своего отца И. Дицгена и в письме от 31 января 1908 г. рекомендовал ему ряд трудов Маркса, Энгельса, Каутского, Плеханова, добавив: «В ходе их изучения Вы снова вернетесь к И[осифу] Д[ицгену] и в конце концов должны будете заняться освоением кое-чего из Спенсера, Геккеля, Авенариуса, Вундта, Маха и т.д.» ²⁵ . Либкнехт тщательно изучал рекомендованную литературу. 4 февраля 1908 г. он писал Е. Дицгену, что читает не только социалистических авторов, но также философские и экономические произведения авторов иных направлений. Так, 11 апреля 1908 г. он сообщал жене Каутского Минне Каутской, что изучает натурфилософские труды Гуго де Вриза — представителя учения о мутациях, И. Ранке — приверженца виталистической теории ²⁶ . Спустя две недели он писал Минне Каутской, что с конца января усиленно изучает дарвинизм, а в области политэкономии — труды Бем-Баверка ²⁷ . 22 мая 1908 г. Либкнехт писал: «Меня слишком захватила наука… после основных проблем дарвинизма (по многим томам в оригинале) я принялся за изучение экономических источников, чтобы и здесь уяснить себе некоторые вопросы, которые мучают меня с 18 лет, — коренные вопросы. Сейчас я изучаю три тома теории прибавочной стоимости (большая посмертно изданная работа Маркса, по которой можно проследить, как Маркс одолевал проблемы, как сам он познавал их)… Еще неделя, и я хочу перейти к специальным трудам по вопросам материалистического понимания истории, после чего снова погружусь в глубины философии; литературы по философии у меня здесь набралось уже довольно много. План у меня совершенно универсальный. Но я уже вижу все очертания. И могу достичь цели, понимаешь? Несмотря на все, считаю себя достаточно умным для этого. Знаю, что обладаю большой дозой аналитической проницательности и логической дифференциации» ²⁸ 30 июня 1908 г. Либкнехт писал Софье Рисс: «Я опять с головой ушел в Маркса. Посмотрела бы ты, сколько здесь набралось книг! И все прибавляются новые» ²⁹ . «Как раз сейчас я много читал Платона», — сообщал К. Либкнехт в письме от 30 июня 1908 г. ³⁰

Еще во время пребывания в крепости Глац в 1908 г. Либкнехт был избран депутатом прусского земельного парламента — ландтага, а затем — в 1912 г. — депутатом германского рейхстага: предстояла бурная, требовавшая отдачи всех сил политическая деятельность, которая надолго прервала работу Либкнехта над его трудом. 22 мая 1908 г. Либкнехт писал Софье Рисе: «Мне не хотелось бы «увязнуть» в парламентаризме, … меня слишком захватила наука. Вот я и стою, как осел между двумя охапками сена» ³¹ . Либкнехт считал, что ему необходимо еще углубленно заниматься наукой, чтобы «в первую очередь справиться с самим собой. В глубине своей души. Иначе ни для чего не будет спокойной, прочной основы. Отказаться от научных занятий?! — писал он Софье Рисс 4 июня 1908 г. — И все-таки я не могу уклониться, потому что это важно и положение бедственное: Бебель болен, Зингер болен — слишком велика нехватка сил, и уклониться в такой момент значило бы дезертировать и струсить перед врагом. Поверь, для меня это весьма решающий поворот во всей моей деятельности» ³² . В письме к Каутскому от 23 марта 1909 г. К. Либкнехт сообщал, что работу над своим трудом ему завершить не удалось, что он поставил перед собой слишком обширную задачу, с которой не сумел справиться до конца за полтора года пребывания в крепости и что для завершения труда ему понадобиться еще 2,5 года или больше. В итоге, сообщал он, имеются «лишь фрагменты и наброски, да не очень ясные проекты» ³³ .

Работу над своим трудом Либкнехту удалось продолжить лишь в 1916-1918 г. в предварительном заключении, а затем в каторжной тюрьме Люккау. Ему отчаянно не хватало времени. Тюремный труд, занимавший практически весь день, подготовка листовок, прокламаций, воззваний — он был тайно связан с находившимися на свободе товарищами по борьбе — почти не оставляли времени для работы над исследованием. И все же Либкнехт не прекращал работу. «Для чтения у меня совсем мало времени, — с горечью сообщал он жене, — … но вечера становятся длинными, и я использую их по мере сил: я охвачен такой жаждой, что выпил бы, кажется, море» ³⁴ . 12 апреля 1917 г. он сообщал: «Я читал в последнее время очень много, но в своей исследовательской работе я, напротив, не преуспел» ³⁵ . Но затем он вновь целиком отдался работе над рукописью. 22 апреля 1917 г. он писал: «За последнее время я много читал, но для переработки всего поглощенного материала я слишком устал. Я много занимался Лессингом, а также историей и философией. Теперь у меня есть Бернгейм и Вольтман» ³⁶ . 10 марта 1918 г. Либкнехт сообщал: «Главным моим занятием остаются… история и философия» ³⁷. «Мои умственные занятия крайне разнообразны». «Меня особенно интересуют условия развития так называемых идеологий, — писал он, — например, искусство, в том числе, конечно, и живопись « ³⁸ .

Напряженная работа мысли Либкнехта не прекращалась и тогда, когда он вынужден был заниматься трудом заключенного. «Изготовление картузов, — писал он жене 16 июня 1918 г., — доставляет мне гораздо больше удовольствия, чем ты полагаешь. Я систематически изучаю при этом сущность технической ловкости и психологию изобретательности… Только тщательное самонаблюдение может вполне объяснить природу человека… все эти бесчисленные подробности и мелочи работы организма слагают, в конечном результате, один из важнейших законов развития, как одного человека, так и всего человечества ³⁹ .

Но двух лет пребывания в тюрьме Либкнехту снова не хватило для окончательного завершения труда, которому он придавал столь большое значение. Чем для него был этот труд, можно видеть из его письма к жене в начале апреля 1917 г.: «Все время беспокоюсь, сумела ли ты сложить, проверить и сохранить мои теперешние записки… Это намного важнее, чем мое физическое здоровье. Если и эта моя работа, этот строительный материал — полуфабрикат для более обширного замысла, — пропадет, как пропало уже столь многое, мне это повредит впоследствии больше, чем физическое недомогание. Для меня нет жизни, если не идти вперед, не совершать чего-нибудь стоящего» ⁴⁰ .

Тюремные письма Либкнехта дают лишь частичное представление о широте его научных интересов, о громадном труде, вложенном им в свое исследование. Об этом свидетельствуют, в частности, упоминания в книге многих десятков имен выдающихся философов, экономистов, историков, естествоиспытателей, государственных, политических и религиозных деятелей, видных представителей искусства — литературы, музыки, живописи самых разных эпох, народов и стран, ссылки на крупнейшие события всемирной истории — от древнейших времен до современности.

Первый вариант работы, подготовленный в крепости Глац, был безвозвратно утерян. Второй, написанный заново, большей частью по памяти, в тюрьме Люккау, близкий к завершению и затем изданный, представляет собой систематизированное собрание многочисленных, подчас конспективно-сжатых записей, заметок, сделанных в нескольких тетрадях и на многочисленных разрозненных листках, немалая часть которых также была утеряна ⁴¹ . Издатель труда Либкнехта, как он отмечает, не счел себя в праве вносить какие-либо изменения в структуру труда, в авторскую форму подачи материала, ограничившись лишь стилистической правкой, устранением частых повторений и длиннот, подробных таблиц и схем.

В предисловии к труду Либкнехт сделал несколько замечаний о характере и особенностях исследования. Он отметил, что содержащиеся в работе общие определения и категории «не являются дедуктивными, спекулятивными, но представляют собой целиком результат применения индуктивного метода, результат критически-аналитически, эмпирически полученного из исторических исследований знания» ⁴² .

Недостаточная подчас подкрепленность важных абстрактно- теоретических положений конкретными историческими примерами и фактами, фрагментарность, нередко конспективная сжатость изложения, нередкие еще повторения — все это затрудняет восприятие содержания книги ⁴³ . Однако основные идеи автора, концепция труда в целом очерчены ясно. Автор не настаивал на том, что идеи, изложенные в книге, являются бесспорными и окончательными истинами. Он считал свой труд вполне доступным критике, не претендующим на безошибочность и завершенность. Свое сочинение он не считал догмой, «но, конечно, лишь более подробным, более разработанным методическим вспомогательным средством исследования, системой указаний, руководящей линией, современными мыслями — прежде всего методом анализа» ⁴⁴ .

МАРКСИЗМ В НАЧАЛЕ XX в. И КНИГА ЛИБКНЕХТА

Книга Либкнехта занимает особое место в ряду многих теоретических работ, написанных в то время учениками и последователями Маркса и Энгельса.

Марксизм, одержавший к началу XX в., как писал Ленин, «полную победу» над всеми домарксовыми учениями и воззрениями ⁴⁵ , представлял собой в то время явление весьма своеобразное. Многие видные руководители социал-демократического движения, заявившие о своей приверженности новому учению и старавшиеся применять марксизм, как они его понимали, к решению актуальных задач рабочего движения, не сумели адекватно воспринять это учение во всей его цельности, в органическом единстве всех его составных частей и прежде всего — недооценили значение Марксовой революционной диалектики. Быстрое распространение марксизма вширь привело к понижению его теоретического уровня. Боевой дух нового учения постепенного угасал, терял свою изначальную революционную мощь. Многие социалистические деятели понимали марксизм по преимуществу как метод исследования явлений социальной жизни, почти исключительно как учение об обществе, т.е. ограничивали марксизм рамками исторического материализма, не придавая существенного значения, а то и прямо отрицая, наличие у него собственной мировоззренческой, философской основы — диалектического материализма.

Среди марксистов не было единства и достаточной ясности в понимании некоторых коренных мировоззренческих вопросов. К их числу относилась, в частности, важнейшая проблема социального детерминизма, диалектики свободы и необходимости, роли субъективного фактора в общественном развитии. Многие теоретики II Интернационала склонны были трактовать марксизм в духе механистического понимания процессов социальной жизни, истолковывали его как «экономический материализм», не оставлявший места для активных действий людей и обрекавший социалистов на пассивность и бездействие. Марксизм все больше утрачивал свою первозданную чистоту, приобретал черты эклектического мировоззрения, включавшего в себя элементы разного рода немарксистских, идеалистических по своей сути, воззрений и теорий — неокантианства, позитивизма, махизма и др. Немалую теоретическую путаницу вносили в ряды марксистов выступления ревизионистов. По меткому выражению одного западного исследователя, то был «денатурированный марксизм» ⁴⁶ , «В партии не было действительно глубокого понимания марксистской философии», — констатировал другой западный автор — философ из ГДР ⁴⁷ . Также и Ленин должен был в конечном итоге признать, что деятели II Интернационала так и не сумели понять марксизм — спустя полвека после его возникновения ⁴⁸ .

Особенно существенным было то, что происходившие на рубеже XIX и XX вв., с переходом к империалистической эпохе, глубокие сдвиги в общественной жизни, а также — крупнейшие открытия в естествознании, властно требовали переосмысления некоторых важных положений марксизма, нового их применения в изменившихся условиях. Ряд марксистских деятелей, в частности, Р. Люксембург и в особенности — В.И. Ленин предприняли попытку развить это учение, его отдельные стороны применительно к новой исторической обстановке, сохраняя при этом его активное, действенное начало, его революционный дух. По- своему, но на иной, реформистско-позитивистской основе пытались решить задачу обновления и «развития» марксизма в соответствии с требованиями времени Бернштейн и его последователи.

Большинство же социал-демократических деятелей, как правило, ограничивались догматическим повторением лишь слегка скорректированных революционных марксистских формул, что не без успеха удавалось делать в начале XX в., когда обострение социальных противоречий, казалось, подтверждало верность этих формул также и в новых условиях. Социал-демократические деятели того времени при всем различии их отношения к тем или иным положениям марксизма не выходили за его рамки, оставались на его почве. Даже Э. Берштейн, открыто пересматривавший ряд коренных его положений, пытавшийся «модернизировать» марксизм применительно к новой обстановке, категорически отвергал обвинения в разрыве с марксизмом.

Свою, особую позицию занял Карл Либкнехт. Он не мог принять марксизм в той форме, какую он приобрел к началу XX в., не мог разделять идеи, утрачивавшие адекватность запросам времени. Сама возможность эволюции марксизма в таком направлении заставляла усомниться в истинности некоторых коренных, фундаментальных исходных его положений. Либкнехт предпринял попытку решительно выйти за рамки теоретической марксистской схемы, дистанцироваться от историко-философской конструкции Маркса и сформулировать собственную философско- социологическую концепцию общественного развития с присущими ему собственными, особыми законами. Он пытался создать собственный философский фундамент для активной практической борьбы за достижение нового, подлинно гуманистического строя общества, дать новый импульс борьбе за эту высокую цель. Он дерзнул при этом окинуть мысленным взором весь путь культурной истории человечества — от эпохи выделения человека из животного мира до современности, — во всей ее универсальности и «тотальности», в неразрывной связи с животным и растительным миром и с космосом. Грандиозность замысла исследования К. Либкнехта во многом позволяет также понять, почему оно так и не было завершено: у его автора просто не хватило для этого времени — помимо напряженной политической деятельности много сил и времени отнимала адвокатская практика, служившая главным источником средств существования семьи.

Книгу Либкнехта «Исследования законов общественного развития», несмотря на содержащуюся в ней прямую критику некоторых важных положений теории Маркса, нельзя назвать антимарксистской. Более того, Либкнехт признавал определенную ценность концепции Маркса и старался сохранить все значительное, непреходящее, что в ней содержалось, в особенности — ее политические установки и выводы. В одной из первых своих политико-теоретических статей «Новый метод» (1902 г.), направленной против ревизионистской концепции Ж. Жореса, Либкнехт отстаивал марксистские взгляды по вопросам революции и диктатуры пролетариата⁴⁹ . Ряд идей Либкнехта в некоторых своих аспектах существенно приближаются и даже подчас совпадают с Марксовыми: в вопросе о первенствующем значении материальной (экономической) сферы в жизни общества, об определяющей роли диалектических противоречий в социальном развитии, в некоторых вопросах эстетики и ряде других Либкнехт стоит на близких к марксистским позициях.

Вместе с тем книга Либкнехта не может быть отнесена к работам марксистским, поскольку автор предпринял попытку дать собственное, существенно отличное от Марксова, понимание сущности исторического процесса в целом, особенностей сформулированных им «универсальных» законов общественного развития.

В этом смысле книга Либкнехта — явление уникальное в социалистической литературе, во всей духовной жизни социал-демократии начала XX в.: никто из деятелей этого движения не ставил перед собой и не пытался решить задачу такого масштаба, какую поставил Либкнехт. Его исследование отличает высокий уровень философской абстракции, добытые и сформулированные им истины всеобъемлющи. Либкнехт рассматривал историю культурного развития человеческого общества во всей совокупности эпох и этапов его эволюции, не ограничиваясь преимущественным анализом какой-либо одной эпохи. То, что Ленин ставил в заслугу Марксу — углубленный анализ одной-единственной — капиталистической общественной формации ⁵⁰ , Либкнехт считал недостатком Марксовой схемы. «Данное произведение, — писал он в предисловии, — направлено на то, чтобы развить более конститутивную, конструктивную теорию, систему — в отличие от Марксовой теории, которая представляет, хотя и чрезвычайно плодотворные, но все же относящиеся лишь к современности, идеи» ⁵¹ . Либкнехт считал, что развитая им система ни в коей мере не уступает Марксовой в своей практической значимости, в пропагандистской силе ⁵² . Боевой дух, революционная активность, присущие Либкнехту — практическому политическому борцу, — получили в его системе собственное теоретическое, философское обоснование.

Труд «Исследования законов общественного развития» состоит из трех обширных разделов, подразделяющихся на главы, включающие в себя многочисленные параграфы.

Первый раздел: «Основные понятия и классификация» включает в себя четыре главы: 1. Органическая жизнь. Вводное определение и формулировка некоторых основных понятий; 2. Потребности, побуждения и их сферы; 3. Схема человеческих функциональных отношений; 4. Творческие силы. Общественный фойдум.

Второй раздел: «Связи и законы» содержит восемь глав: 1. Объективные и субъективные предпосылки культуры; 2. Экономические отношения и идеологии; 3. О контрасте и потребности в завершенности и совершенстве; 4. Культурное влияние, поглощение и заимствование; 5. Общественная причинность и энергетика; 6. Основные понятия социального развития; дарвинизм; 7. Социальные условия господства. Роль насилия; 8. Процесс развития.

Третий раздел: «Отдельные явления культуры» состоит из четырех глав: 1. Религия; 2. Искусство; 3. Мораль; в особенности в политике; 4. Политика.

Характеризуя свою методологическую позицию, Либкнехт отмечал, что при разработке и создании своей системы он исходил из «незнания», начинал свое исследование как бы с «чистого листа», его подход к исследуемому материалу, по его определению, был «скептичнее скептицизма Юма, критичнее критицизма Канта, солиптичнее солипсизма Фихте» ⁵³ . Автор подчеркивал также, что ни в коей мере не является эклектиком, как это может показаться при первом знакомстве с книгой. «Эклектицизм, — отмечал Либкнехт, — был для него всегда на деле трагикомической, даже печальной половинчатостью и несамостоятельностью — предметом полного собственного духовного отвращения… Не эклектицизм, а универсализм есть способ рассмотрения, с помощью которого осуществляется последующее исследование. Не эклектицизм, а универсализм есть жизненный лозунг и психологически-духовный жизненный элемент автора, без которого он безусловно не может существовать, в котором он дышит и по мере своих сил действует» ⁵⁴ .

КУЛЬТУРНАЯ ЭВОЛЮЦИЯ ОБЩЕСТВА. ФОЙДУМ

Важнейшей философской категорией в исследовании Либкнехта является понятие фойдума. В гл. 4 первого раздела книги «Творческие силы. Общественный фойдум» Либкнехт раскрывал содержание этого понятия. Он указывал на существование четырех главных видов человеческих творческих сил, с помощью которых человек удовлетворяет свои жизненные потребности и формирует культуру: физических (естественных и искусственных), духовно-психических, материальных (вещественных) и организаторских ⁵⁵ . Часть их тесно переплетенных между собой сил ⁵⁶ , находящихся в несвободном состоянии, составляет фойдум. «Накопленные обществом, — писал Либкнехт, — «сэкономленные», применяемые в общественных целях, непрерывно включающиеся в общественный совокупный процесс циркуляции, силы всех четырех видов называются общественным фойдумом (накопленным общественным богатством)» ⁵⁷ Либкнехт подробно описывал свойства и особенности фойдума, его отношение к творческим силам общества. Подобно четырем видам человеческих творческих сил, четыре вида фойдума также тесно связаны и переплетены между собой ⁵⁸ . При этом Либкнехт указывал в ряде случаев на первостепенную значимость для развития культуры материального, вещественного фойдума ⁵⁹ . Он подчеркивал, что каждая сфера общественной жизни имеет свою экономическую основу, свою хозяйственную сторону, наличие которой является предпосылкой, обязательным условием ее общественной эффективности.

В философско-социологической конструкции Либкнехта, в его концепции культурно-исторической эволюции общества понятие фойдума является ключевым:

фойдум, воплощающий в себе человеческие творческие силы, одновременно является главным рычагом культурного прогресса, его главной движущей силой, основным показателем высоты достигнутого обществом уровня культурного развития. «Фойдум в его всеобщности есть существенная основа творческой силы общества на данной ступени культуры; он определяет эту творческую силу, представляет до некоторой степени культурную машину и производительную силу этой машины одновременно» ⁶⁰ . Либкнехт подробно рассматривал сложные взаимоотношения и взаимозависимость всех видов фойдума с развитием культуры ⁶¹ .

В этой связи следует отметить коренное концептуальное отличие понимания сущности и закономерностей всемирно- исторического процесса Либкнехтом от понимания их Марксом и Энгельсом и их последователями. В «Исследованиях законов общественного развития» Либкнехта, как и в других его трудах, полностью отсутствует понятие общественно- экономической формации — категории, составляющей главный компонент учения Маркса и Энгельса о всемирно- историческом процессе. В отличие от марксистского понимания исторической эволюции как последовательной смены общественно-экономических формаций, Либкнехт рассматривал этот процесс как органическое, поступательное развитие человеческой культуры, представленное в виде смены отдельных ее ступеней.

По определению Либкнехта, культура включает в себя множество факторов и представляет собой крайне изменчивую систему различных составляющих, из которых основными являются материальный, духовный и психический компоненты ⁶² . В обществе, состоящем из множества отдельных групп и слоев (каст, сословий, классов, профессий и т.д.), каждая группа и слой имеет свой уровень культуры, свой фойдум. В ходе всемирно-исторического развития человеческое общество проходит ряд стадий культурной эволюции, именуемых, в отличие от Марксовых «общественно-экономических формаций», «общественными порядками», «периодами», «эпохами» и т.д. В соответствии с учением Л.Г. Моргана, отмечал Либкнехт, это — эпохи дикости, варварства, цивилизации, причем каждая из этих ступеней имеет множество промежуточных форм. Например, на стадии цивилизации имеются феодальный, сословный, цеховый, капиталистический общественные порядки и параллельные формы других ступеней. Рассматривая всемирно- исторический процесс как эволюцию человеческой культуры, Либкнехт отмечал при этом, несмотря на бесконечную дифференциацию различных общественно-культурных порядков ⁶³ , главную, доминирующую тенденцию этого развития — поступательный процесс выравнивания уровней различных культур, установления их гармонии, согласия, гомогенности. В особенности в условиях современного, высокоразвитого капитализма, отмечал Либкнехт, создается быстрыми темпами из множества отдельных самостоятельных культур единая мировая культура. Однако этот процесс выравнивания культурных уровней протекает не гладко, не бесконфликтно, а в борьбе различных факторов силы, и ведет «через компромисс — к прогрессу — диалектически («тезис, антитезис, синтез»)» ⁶⁴ . В процессе культурного развития происходят, писал Либкнехт, существенные изменения в фойдуме, в его составных частях, прежде всего — в материальном фойдуме, происходит его увеличение, «и это увеличение… есть наиболее примечательный и значительный субстрат, самый надежный… показатель собственно культурного развития» ⁶⁵ .

Итак, развитие общества определяется не сменой общественно-экономических формаций, а формулой «эволюция культуры, переход от одной ее ступени к другой»; происходит не чередование способов производства, а развитие фойдума. Накопление «общественного богатства» рассматривается Либкнехтом как итог культурного прогресса и одновременно как его активная творческая движущая сила. Этот тезис составляет содержание и сущность исторической конструкции Либкнехта. И хотя он выделял в ряде случаев в качестве наиболее значимой части фойдума его материальной компонент, он все же ни в коей мере не был склонен преуменьшать значение его духовного и психического содержания, усиленно подчеркивая их полную равноценность. Сама жизнь, подчеркивал Либкнехт, есть «неразрывное единство физического и психического»⁶⁶ .

С этих позиций Либкнехт подверг критическому рассмотрению марксистскую концепцию исторического материализма, проблему отношения межу экономическим базисом и идеологической надстройкой.

ИСТОРИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛИЗМ. БАЗИС И НАДСТРОЙКА

В работе «Развитие социализма от утопии к науке» Энгельс писал: «Двумя великими открытиями — материалистическим пониманием истории и разоблачением тайны капиталистического производства посредством прибавочной стоимости — мы обязаны Марксу. Благодаря этим открытиям социализм стал наукой» ⁶⁷ .

В книге Либкнехта оба эти открытия Маркса подверглись обстоятельному критическому анализу, их значимость и ценность были поставлены под сомнение и в большой мере оспорены.

В преддверии нового роста социальной напряженности в начале XX в. абстрактно-теоретические вопросы материалистического понимания истории приобретали в высшей степени актуальное значение. Философские проблемы связи и взаимоотношений между духовной, политической и материальной, экономической сторонами жизни общества, роли идеологий, их относительной самостоятельности и обратного воздействия на экономический базис, диалектика базиса и надстройки трансформировались в проблему роли субъективного фактора, значения и задач практических действий людей, организаций, политических партий в новых исторических условиях.

Представители разного рода немарксистских учений и теорий — П. Барт, Л. Брентано, Ю. Вольф, Р. Шмоллер и многие другие резко активизировали свои выступления против теории исторического материализма, трактуя материалистическое понимание истории в духе исторического фатализма, экономического детерминизма.

В идеологии социал-демократического движения конца XIX — начала XX вв. проблемы материалистического понимания истории и роли субъективного фактора выдвигались на передний план. В 90-х годах XIX в. группа «молодых» берлинских социал-демократов П. Эрнст, П. Кампфмейер, Г. Мюллер выступила с критикой марксистского учения о материалистическом понимании истории, обвиняя Маркса и Энгельса в недооценке или даже в отрицании активной роли идей, сознания, личности, По этим вопросам развернулась острая полемика между К. Каутским и английским социалистом Э. Бельфорт-Баксом, а также Ж. Жоресом и П. Лафаргом ⁶⁸ . Энергично полемизировал с П. Бартом и «молодыми» Ф. Меринг ⁶⁹ . В дискуссиях приняли участие А. Бебель, Г.В. Плеханов, А. Лабриола, Э. Берштейн и другие видные социал- демократические деятели. В полемику включился Энгельс. В ряде писем того времени, в частности в знаменитых «Письмах об историческом материализме», он уточнял и развивал взгляды Маркса по этим вопросам. Энгельс признавал, что длительное время Маркс и он в своих трудах подчеркивали особую роль первичности материального бытия по отношению к сознанию, к субъективному фактору, недостаточно уделяя внимание относительной самостоятельности, активности надстройки, ее обратному воздействию на материальный базис. В действительности, подчеркивал Энгельс, речь идет о диалектическом взаимодействии, в котором материальные условия лишь в «конечном итоге» определяют идеологическую надстройку, в свою очередь активно воздействующую на экономический базис ⁷⁰ .

Разъяснения Энгельса не удовлетворили Либкнехта ⁷¹ . Он занял свою, особую позицию. В то время, как Маркс и Энгельс решали проблему отношения между экономическим базисом и идеологической надстройкой с позиций последовательного философского материализма, Либкнехт стремился решить ее с позиций так называемого «третьего пути». Он пытался встать над противоборствующими философскими направлениями, опираясь на философские традиции Бруно, Шеллинга, Спинозы, Лейбница, Гете и других мыслителей.

Критическому рассмотрению Марксова учения об историческом материализме Либкнехт посвятил 2 главу первого раздела своей книги «Экономические отношения и идеологии».

«Согласно Марксовой схеме (ложно именуемой «материалистическое понимание истории»), — писал Либкнехт, — общество покоится на экономическом базисе: «экономических отношениях»; основываясь на них (и изменяясь вместе с ними), существует «идеологическая надстройка (государственная система, политика, право, формы семьи, нравы, религия, наука, искусство и т.д.); толчок развитию дают экономические отношения.

Это необходимо исследовать» ⁷² .

Либкнехт отмечал, что при ближайшем рассмотрении «экономические отношения» отнюдь не являются чисто экономическими: к ним относятся также и «идеологии», именно, — кроме материального и физического фойдумов, также организаторский и духовно-психический фойдумы. Вместе с тем, подчеркивал Либкнехт, «экономический базис», в понимании Маркса, охватывал не всю экономическую основу общества, оставляя без внимания не только идеологии, которые служат производству, но также в значительной мере и сам материальный фойдум, например, средства производства. Итак, приходил к выводу Либкнехт, материалистическое понимание истории вовсе не «материалистично», оно в сущности является «психически- интеллектуальным», т.е. факторы, которые оно считает существенным, являются в действительности «психически- интеллектуальными». «Экономическое» понимается у Маркса «слишком узко и ложно» ⁷³ .

В этих рассуждениях Либкнехт исходил из своей основной посылки о неразрывном, органическом единстве материального и идеально-духовного, утверждая, что «»психически-духовный элемент» слит с «чисто материальным, будь-то дуалистически, будь-то монистически, подобно «телу» и «душе»», и представляет таким образом «духовно- психическое содержание, духовно-психическую сущность социально-регулятивных факторов». Согласно Либкнехту, «экономические отношения всегда имеют, наряду с материальной, духовно-психическую сущность, благодаря которой они только и становятся социальным явлением. В существе «социального» уже заключен нематериалистический элемент» ⁷⁴ .

Считая понятия «материальный», «материалистический» неточными, вводящими в заблуждение, Либкнехт рекомендовал избегать термина «материальный» ⁷⁵ . Он ставил под сомнение понятие «материалистическое понимание истории» как философской категории: «самое большее — оно является отголоском материализма в вульгарно-морализующем смысле» ⁷⁶ . Либкнехт допускал возможность использования этого понятия лишь как выражения житейской заинтересованности людей в приобретении и накоплении материальных богатств. Многие люди, писал он, считают главным в жизни «материальный интерес», и в этом — «рациональное зерно материалистического понимания истории». В этом, и только в этом смысле «материалистическое понимание истории остается основой большой средней тенденции» ⁷⁷ . «Следует иметь в виду, — писал он, — что схема Маркса задумана не применительно к деталям, к тонкостям, индивидуальному и случайному, а к большому, грубому, среднему, к главным чертам культурного движения общества как целого и его крупных звеньев», и многими его приверженцами рассматривается как один из многих методов исследования, как «чрезвычайно важный, интересный, плодотворный, поучительный» метод, каковым он, «безусловно является» ⁷⁸ .

В определении главных закономерностей исторического процесса, механизма движения человеческого общества в целом Либкнехт в определенной мере приближался к позиции Маркса. Дистанцируясь от Маркса в понимании содержания категорий «базис» и «надстройка», Либкнехт все же признавал важное значение Марксовой схемы их взаимодействия в ходе исторического развития. Вслед за Марксом он признавал базовую, определяющую роль экономических отношений во всей сложной системе социальных отношений. Марксова схема «экономических отношений», писал он, играет очень важную, ведущую роль и «оказывается ценным ориентиром для выражения сути общественных явлений» ⁷⁹ . «Экономические отношения, — писал Либкнехт, — в главных чертах накладывают на все существенное свой характерный отпечаток и тем самым… в конечном счете определяют род, форму и направление движения вперед. Они определяют, кроме вещественно-материальных предпосылок, также психическую атмосферу, в которой возникают те или иные импульсы. По большей части духовно-психические побуждения вырастают из самих экономических условий и из преобразованного ими в большой мере и объеме внешнего мира. В высокой степени они постоянно определяют также содержание психически-духовной сущности. Созданный или в большой мере преобразованный ими материальный внешний мир играет все более значительную роль в сравнении с первозданно-естественным внешним миром. «Экономические отношения» определяют тем самым… во все большей степени атмосферу в других областях, в которых вырастают все импульсы, и являются, следовательно, побудителями побудителей, moventia moventium. Далее, они сами непрерывно производят также новые экономические потребности, помогают их осознанию и побуждают к их удовлетворению, ставят новые задачи и направляют к их решению; и привлекают к этому также все прочие силы, в том числе — идеологии.

Только на этом фундаменте возможно построение прочной, ясно и рационально расчлененной конструкции культурного развития; только конструкция, покоящаяся на этом фундаменте, определенно дает ощутимый, твердый, уверенный результат. Если даже и не исчерпывающий, то все же открывающий метод исследования, точку зрения, плодотворные подходы, но, конечно, они нуждаются в постоянной критике и самоконтроле, в непрерывном дополнении результатами рассмотрения других точек зрения» ⁸⁰ . Чтобы стать социально значимой, продолжал Либкнехт, та или иная идеология нуждается в материализации», в практической реализации в активных действиях людей, общества. «Также и здесь, следовательно, для этого первого акта — объективной реализации идеологии — «экономические отношения»… являются фундаментальной предпосылкой» ⁸¹ .

При всем этом, по мнению Либкнехта, «экономические отношения» выполняют все же роль отличную от той, какая отведена им в теории Маркса. «Роль экономических отношений, — писал Либкнехт, — состоит не в том, что они дают толчок развитию, а в том, что все общественное развитие… постоянно, продолжительно и в целом должно находиться в определенном пропорциональном отношении с ними; что также и теперешнее состояние всех в целом существенных сторон культуры может лишь в том случае на длительное время достичь и сохранить известную высоту и форму, если имеется надлежащий материальный, экономический базис, если существуют и используются внешние… и внутренние… средства для функционирования культурной системы.

«Экономические отношения» являются, таким образом, не причиной движения -толчком могут быть в высшей степени многообразные причины, — но причиной универсальности и длительности процесса движения; без них процесс развития витал бы в воздухе, оставался бы лишь преходящим единичным явлением» ⁸² .

Большое внимание Либкнехт уделял также критическому рассмотрению понимания Марксом сущности и роли идеологий и их взаимоотношений с экономическим базисом. Он полагал, что идеологии у Маркса определены неясно: к ним отчасти причисляются такие духовно-психические представления и образования, которые сами являются причинами тех или иных форм «экономических отношений»; отчасти они — организаторский и психически-духовный фойдумы, т.е. — именно существенная часть экономических отношений; отчасти — также продукт экономического базиса в Марксовом смысле, «но не те, что витают над базисом как призрачные пассивные образования, миражи без реальной силы и действительности, но такие, которые обладают обратным действием, в длительном функциональном отношении с этим базисом» ⁸³ . В этом смысле идеологии являются не только следствием, но одновременно и причиной экономических отношений.

«Таким образом, — делал вывод Либкнехт, — в Марсовой схеме отношение большей части (или всех?) идеологий к «экономическому базису» является ложным, а именно — идеологиям отводится роль слишком второстепенная, слишком односторонне-зависимая и несамостоятельная» ⁸⁴ . Либкнехт, напротив, со всей силой подчеркивал действенный, активный характер идеологий, активную роль надстройки по отношению к экономическому базису. Он писал о «способности различных идеологий оказывать актуальное, побуждающее, подталкивающее вперед влияние на их «причину»… («экономические отношения» и т.д.)», либо, в иных случаях, существенно тормозить общественное развитие ⁸⁵ .

Либкнехт подробно характеризовал свойства и особенности идеологий. Идеологии, указывал он, не являются ни частичной, ни полной противоположностью экономических отношений, экономического базиса. «Идеологии суть психически-духовные образования, состоящие из представлений, знаний, настроений, чувств, воли, которые возникают в каждой сфере, возвышаются над практически- материальной областью региона, излучаясь их него и создавая одновременно в данной области деятельности плодотворную атмосферу, без которой невозможна никакая культура, как без атмосферы невозможна никакая жизнь ⁸⁶ . Либкнехт признавал при этом, что точное определение понятия и сущности идеологии все же еще не найдено, но попытался дать свое, в противоположность Марксову, определение этого понятия.

«Идеология, — писал он, — в противоположность «экономическим отношениям»… в зависимости от обстоятельств — еще не ставшие частью «экономических отношений», заключенные в них духовно-психические начала (представления и т.д.), которые частично порождены и вызваны экономическими условиями, частично элементарно выросли из первоначальной движущей силы органического принципа и по большей части, если не вообще, способны и «предназначены» в будущем воздействовать на экономические отношения, проявляться в них таким образом и поглощаться ими. Поскольку это поглощение совершилось, или в какой мере совершилось, они перестают быть «идеологиями» в противоположность «экономическим отношениям». Любая наука, любая идеология вообще косвенно «экономична», т.е. косвенно воздействует на экономическое положение общества» ⁸⁷ .Идеологий, функционально не связанных с «экономическими отношениями», полностью отделенных от них и действующих по собственным автономным законам, не бывает, хотя Либкнехт и признавал их «особую собственную жизнь» ⁸⁸ .

По сути дела полное разделение идеологии и экономики невозможно. «Любая идеология имеет свой экономический базис и действие; любая ячейка экономики имеет свою идеологическую душу. Идеология относится ко всем сферам. Экономика относится ко всем сферам» ⁸⁹ . Между ними — постоянное, непрерывное взаимодействие ⁹⁰ . Либкнехт различал так называемые «чистые» и «практические» идеологии. «Чистые» идеологии — духовно-психического характера выполняют функции удовлетворения потребностей «совершенства», а также функции дополнительных представлений и ощущений. К ним относятся религия, искусство, мораль, мировоззрение ⁹¹ . «Практические» идеологии — такие, которые служат осуществлению в жизни взятых из «чистых» идеологий представлений и ощущений, стремятся усовершенствовать опытный мир, практическую жизнь, служат удовлетворению физической потребности в завершенности ⁹² .

Либкнехт отмечал две главные тенденции, два направления развития идеологий. Каждый класс, каждый социальный слой или большая группа людей, во многом под влиянием внешних условий, формирует свою, в большой мере отличную от других, идеологию — с присущими ей особыми чертами и свойствами и находящуюся в сложных взаимоотношениях с идеологиями других общественных классов и слоев ⁹³ . Характеризуя, в частности, идеологию современной ему эпохи, Либкнехт отмечал наличие в ней особенно «резких контрастов — как во Французской революции» ⁹⁴ .

Вместе с тем, замечал Либкнехт, наряду с классовой дифференциацией идеологий, усиливается «дополнительная интеграция», в обществе возникает и развивается неклассовая, надклассовая идеология, поскольку имеется общая «подпочва» ⁹⁵ , существуют и развиваются «общие для всех людей и культур обстоятельства внешнего и внутреннего мира», постепенно, исторически, в течение длительного времени накапливаются элементы культуры и идеологии разных эпох, образуя общечеловеческий «идеологический фойдум». «Для всех культур, — писал Либкнехт, — наряду с различными, отличающими их «определениями» и «условиями», имеется нечто коллективное, общее, общечеловеческое» ⁹⁶ . «Дело обстоит здесь точно так же с накоплением этого общественного психически-идеологического богатства, как с накоплением материального общественного богатства» ⁹⁷ . «Общечеловеческое» есть «ядро и первооснова всякой действительности во всех меняющихся временных условиях и преходящих обстоятельствах; покоящийся полюс в потоке явлений. Это доказывает также высокую реальность гуманизма (гуманности, человечности)» ⁹⁸ .

ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ. РОЛЬ НАСИЛИЯ

Столь же основательному критическому разбору подверглись в книге Либкнехта экономические взгляды Маркса.

Экономическая система Маркса являлась фундаментом всего грандиозного здания его учения и служила теоретическим оружием в практической деятельности социал-демократии. Создавая собственную теоретическую базу для такой деятельности, Либкнехт неизбежно должен был критически рассмотреть также и экономическую конструкцию Маркса. Он пытался при этом дать собственное толкование некоторых важных экономических категорий, свою, отличную от Марксовой, схему их функционирования. Вместе с тем, не соглашаясь с Марксом по ряду важных проблем политэкономии, он дистанцировался также в своих коренных выводах от представителей немарксистских и ревизионистских направлений экономической мысли.

В 70-х-90-х годах XIX в. появилось множество продолжавших традиции вульгарной политэкономии экономических школ и течений, принявшихся усиленно атаковать марксизм и оказавших заметное воздействие на деятелей реформистского крыла социал-демократии⁹⁹ . Представители так называемой «новой исторической школы» Г. Шмоллер, К. Бюхер и др. пытались противопоставить Марксовой теории, ее абстрактным понятиям, эмпирические, лишенные теоретических обобщений хозяйственно- экономические конструкции. Примыкавшие к этой школе катедер-социалисты Л. Брентано, В. Зомбарт, не отвергая некоторые положения марксистского учения, пытались лишить его революционного содержания, истолковать в апологетически-реформистском духе. Представители так называемой «социальной школы» Р. Штольцман, Р. Штаммлер, Ф. Оппенгеймер, О. Шпанн доказывали «право» капиталистов на получение — наряду с рабочими — своей «справедливой» доли в совместно создаваемом доходе. Аналогичные взгляды развивали представители так называемой кембриджской школы А. Маршалл (теория «воздержания»), возникшей в Америке вульгарной политэкономической школы Дж.Б. Кларк. В России с собственным толкованием экономического учения Маркса выступили «легальные марксисты» П.Б. Струве, М.И. Туган- Барановский, С.Н. Булгаков.

Главным объектом нападок на марксизм для всех этих школ стали прежде всего трудовая теория стоимости и прибавочной стоимости, составлявшие краеугольный камень экономического учения Маркса. Развивая присущие всем этим школам субъективно-идеалистические, психологические, и т.п. истолкования экономических категорий и всей экономической системы Маркса, представители так называемой австрийской школы К. Менгер, У.С. Джеванс, Е. Бем-Баверк, Ф. Визер сконструировали, в противовес Марксовой и всей классической политэкономии трудовой теории стоимости, собственную схему, получившую наименование теории «предельной полезности», исходившей из примата потребления перед производством.

Многие положения всех этих школ, в особенности — австрийской, а также — лассальянства, фабианства и других течений — были восприняты критиками марксизма в рядах немецкой социал-демократии Э. Бернштейном, К. Шмидтом и их последователями. Еще до ревизионистского выступления Бернштейна в социал-демократическом движении возникали острые дискуссии по экономическим проблемам марксизма, прежде всего — по вопросам стоимости и прибавочной стоимости ¹⁰⁰ .

В отличие от представителей немарксистских школ и течений, в противоположность ревизионистским критикам марксизма, пытавшимся элиминировать или исказить в идеалистическом духе понятие стоимости, Либкнехт твердо стоял на позициях признания классической трудовой теории стоимости и отвергал апологетические попытки отрицать или затушевывать эксплуататорскую природу капиталистического строя. Но при этом он попытался все же сформулировать собственное, отличное также и от Марксова, видение экономических проблем, свое понимание законов экономического развития общества и особенностей их функционирования. Либкнехт, разумеется, был знаком с важнейшими опубликованными к тому времени философско- экономическими произведениями основоположников марксизма ¹⁰¹ . Трудно допустить, что мимо его внимания прошел труд Энгельса «Анти-Дюринг», выдержавший к началу XX в. несколько изданий. Трудно также предположить, что Либкнехт не был знаком с философскими и экономическими взглядами Е. Дюринга, имя которого, однако, ни разу не упоминается в работе Либкнехта. Тем не менее остается фактом, что с одной из теорий Дюринга — с так называемой «теорией насилия», подвергшейся разгромной критике Энгельса, взгляды Либкнехта во многом совпадают. Своему пониманию роли насилия в истории, в частности и в экономической жизни общества, Либкнехт посвятил второй раздел главы 7 своей работы «Социальные отношения господства. Роль насилия».

Либкнехт обращал внимание на то, что в обществе, этом едином в биологическом и социальном смысле живом организме, имеют место самые многообразные отношения господства и подчинения, власти и зависимости, связанные с существованием многочисленных и многообразных его компонентов — каст, сословий, классов, полов, возрастов, отдельных индивидов с различными интересами. При этом, указывал Либкнехт, господствующий не только заинтересован в господстве, но и обладает, как правило, средствами для его осуществления: физической силой, экономической мощью, организаторской властью, средствами идеологического — интеллектуального и психического воздействия ¹⁰² . То или иное господство, писал Либкнехт, может быть при этом полезным или вредным для культурного развития общества, для самих господствующих или подчиненных, однако в основе этих отношений господства и подчинения всегда лежит одно — сила «действительная или предполагаемая, возможная или считающаяся возможной, наличная… или будущая, свободная или находящаяся в чьем- то распоряжении сила, физическая сила или способность к ней ¹⁰³ . К физическим силам, естественным и искусственным, Либкнехт относил, в частности, общественную власть, которая либо служит развитию общества, необходима ему и в этом случае является, как он выражался, «биотичной», либо действует против общественного развития, вредна ему и потому она «дисбиотична» ¹⁰⁴ .

«Основа, корень, образующий, формирующий принцип всех отношений, как в неорганическом мире, как в отношениях между органическим и неорганическим миром, так и внутри органического мира вообще, также и между людьми, и основа всех социальных форм их предыдущей истории в особенности, есть власть и ее «ultima ratio» (последний решительный довод — лат,), ее глубочайшая основа — сила», — заключал Либкнехт ¹⁰⁵ . За самыми тонкими, хрупкими и нежнейшими отношениями в обществе, писал он, неизменно стоит и определяет их одно — сила. Прежде всего — физическая сила, и основывающиеся на ней господство и власть являются, по мнению Либкнехта, определяющим фактором исторического развития, главным средством решения всех многообразных проблем общественной жизни.

В этой связи становится во многом понятной и особая направленность всей политической деятельности Либкнехта — его активнейшая, бескомпромиссная борьба против милитаризма, все «прелести» которого он познал еще в ранней юности, когда в 1893-1894 гг. отбывал воинскую повинность в одной из частей берлинского гарнизона. Именно в милитаризме видел он наиболее концентрированное выражение и опасное воплощение реальной физической силы, главного оплота реакционной государственной власти, сильнейшее орудие господствующих классов в борьбе за сохранение эксплуататорского строя. «Милитаризм, — писал Либкнехт в тезисах доклада на международной молодежной конференции в Копенгагене в сентябре 1910 г., -является орудием в руках правящих классов и в интересах господствующих классов. Милитаризм — самый крепкий оплот правящих классов и их самое действенное орудие подавления и эксплуатации. Он дает им возможность… сохранить свое господство, даже против воли значительного большинства народа; он является препятствием для мирного органического развития общества. Милитаризм представляет собой все более непосильное бремя для народных масс и угрозу для мира между народами» ¹⁰⁶ .

Итак, сила, по убеждению Либкнехта, в конечном итоге является важнейшим фактором решения коренных вопросов развития общества, в том числе и его экономического развития, именно сила в существенной мере определяет природу и функционирование таких экономических явлений и категорий, как прибавочная стоимость, заработная плата, эксплуатация.

Критическому рассмотрению марксистского решения этих вопросов Либкнехт посвятил обширный очерк в главе 7 второго раздела «Экскурс: основные черты критики Маркса» ¹⁰⁷ .

В экономическом «Экскурсе» Либкнехт доказывал, что Марксова теория стоимости и прибавочной стоимости неверна, не имеет прочной научной основы, непоследовательна, противоречива и не может удовлетворительно объяснить такое явление капиталистической действительности, как эксплуатация. Взгляды Маркса, считал Либкнехт, крайне уязвимы, содержат ряд слабых мест, должны подвергнуться существенной корректировке и даже заменены иной, более совершенной конструкцией.

Марксову теорию стоимости Либкнехт считал неудовлетворительной — прежде всего потому, что в понимании Маркса стоимость — категория историческая, ограниченная временными рамками, связанная исключительно с капиталистическим строем ( следовало бы точнее сказать — с товарными отношениями). Либкнехт, в отличие от Маркса, рассматривал стоимость как категорию вечную, внеисторическую, неизменно присутствующую на всех стадиях культурного развития человечества. Стоимость в понимании Либкнехта ни что иное, как материальный фойдум — накопленное, аккумулированное общественное богатство. Если верно, писал он, что фойдум, это общественное богатство, «конкретный носитель стоимости, обладает выходящей за пределы одной-единственной общественной (формы — Б.А.) реальностью и конституцией, переходит от одной формы общества к другой, то должно быть верно и то, что стоимость должна быть понята и сконструирована лишь как выходящая за рамки единично-общественного, и именно — как всеобщий культурный, всеобщий социально-исторически- общественный факт» ¹⁰⁸ . «Стоимость, — подчеркивал Либкнехт, — не только капиталистический общественный факт: она существовала до и будет существовать после капиталистического общества; лишь в различных формах, в разных условиях» ¹⁰⁹ .

Либкнехт полагал, что в теории Маркса неточно трактуются такие основополагающие экономические категории, как «рабочая сила» и «труд». Взаимоотношения и соотношение между этими категориями, по мнению Либкнехта, определены Марксом ложно: они полностью отделены, оторваны друг от друга и функционируют как самостоятельные, независимые факторы.

В действительности, утверждал Либкнехт, «рабочая сила» и «труд» — не независимые категории, они, напротив, составляют некое органическое единство, являются одним неразрывным целым. Труд — «не нечто иное, чем рабочая сила, — писал Либкнехт, — но сама рабочая сила — лишь в стадии отчуждения… отделенной от человеческого носителя рабочей силы…, объектированной стадии» ¹¹⁰ . Труд — всего лишь акт затраты, расходования рабочей силы. У Маркса, отмечал Либкнехт, труд -«образующий стоимость фактор» вне и наряду с рабочей силой. В действительности же это — лишь форма, процесс расходования рабочей силы, представляющий собой «общечеловеческий созидающий стоимость фактор. Произвольно-насильственно отделив «труд» от «рабочей силы», Маркс превратил его… в фактор, наряду с рабочей силой, в то время как он все же ни что иное, как функция рабочей силы, никакой, таким образом не фактор, а именно «факт» или «совершившийся факт» ¹¹¹ .

Разделив труд и рабочую силу как самостоятельные категории, Маркс, по мнению Либкнехта, разорвал тем самым непрерывный «круговорот стоимости» и «бесконечную единую цепь», «непрерывное движение стоимости» ¹¹² .

Непоследовательность и ошибку Маркса Либкнехт усматривал в том, что автор «Капитала» измерял стоимость рабочей силы прежде всего социально обусловленными издержками ее производства, т.е. прибегал к конкретным «эмпирическим», классовым критериям и измерениям определенного времени. В других же, хотя и более редких случаях, он, напротив, связывал ее стоимость с общими, совокупно-общественными величинами и измерениями ¹¹³ . Такой подход, по мнению Либкнехта, является единственно правильным. «Совокупно-общественные условия, — писал Либкнехт, определяют стоимость всех товаров, в том числе и стоимость рабочей силы» ¹¹⁴ . «Стоимость рабочей силы, — отмечал Либкнехт в «Моабитской рукописи», — есть общественный факт и происходит из совокупности общественного хозяйства. Маркс же выводит ее из классового положения пролетариата и тем самым дает на экономический вопрос социальный ответ ¹¹⁵ .

У Маркса, по мнению Либкнехта, остается неясным и невыясненным как раз «историко-моральный момент» — вопрос об изменяющемся исторически уровне жизни рабочих, о меняющихся размерах затрат на производство и воспроизводство рабочей силы ¹¹⁶ .

Либкнехт подверг резкой критике Марксово понимание прибавочной стоимости, заработной платы и эксплуатации. Эти теории, как их сформулировал Маркс, Либкнехт решительно отвергал. Он прежде всего категорически возражал против утверждения Маркса о способности рабочей силы создавать в процессе производства стоимость большую, чем та, которая необходима для ее воспроизводства. Либкнехт язвительно именовал эту способность «мистическим действием», «оккультной способностью самозарождения», «трансцедентным фантастическим источником», «загадочной способностью». Маркс, писал Либкнехт, «делает «труд» первотворящим фактором, который якобы из ничего или фантастического трансцедентального чудесного источника создает стоимость; через стоимость рабочей силы, потребление которой и есть труд; так называемую прибавочную стоимость, которая в действительности есть часть стоимости, потребленной рабочей силой, которая превышает стоимость капиталистического «эквивалента», заработной платы, не являющейся никаким не эквивалентом» ¹¹⁷ . Маркс, заявлял Либкнехт, превратил рабочую силу, труд «в нечто мистическое, в трансцедентально-оккультную сущность или в некую deus ex machina («бог из машины» — Б. А.), … в таинственную силу, обладающую способностью к самозарождению, самотворению, беспричинному порождению стоимости, даже наделив ею продукты (как конкретные носители стоимости)» г ¹¹⁸ .

«Большой неясностью» и «глубоким внутренним противоречием» страдает, по мнению Либкнехта, Марксова теория эксплуатации — конструкция, согласно которой капиталист присваивает себе так называемую «прибавочную стоимость», произведенную полностью оплаченной рабочей силой — сверх необходимого для ее воспроизводства ¹¹⁹ . Если оплачивается вся рабочая сила, если дается полный эквивалент стоимости рабочей силы, то где же лежит то, что называется эксплуатацией? — спрашивал Либкнехт ¹²⁰ . Он исходил при этом из тезиса о непрерывном (спиралеобразном) круговороте стоимости, из того, что стоимость произведенного рабочей силой продукта не может отличаться от стоимости самой рабочей силы, а должна быть равна ей. «Расчленение стоимости рабочей силы и стоимости ее продукта… абстрактно-конституционально исключено; их приравнивание является исходным пунктом моего понимания, пунктом отхода от Маркса, ибо это есть точное выражение теории стоимости: стоимость определяется через среднюю общественную производительность труда!» ¹²¹ .

Разгадку эксплуатации, по мнению Либкнехта, следует искать не в присвоении капиталистом некоей мифической, не существующей в действительности «прибавочной стоимости», а в том, что рабочий не получает заработную плату, которая составляла бы эквивалент стоимости затраченной рабочей силы. Капиталистическая заработная плата, полагал Либкнехт, измеряется «классовой стоимостью, классовыми эмпирическими производственными условиями, — определенными (социальными) средними издержками производства; она, следовательно, — не эквивалент стоимости (рабочей силы. — Б.А.), а меньшая стоимость» ¹²² . В действительности рабочий не производит больше стоимости, чем стоит его рабочая сила, но получает «заработную плату -часть общественного совокупного продукта, который не является эквивалентом истраченной рабочей силы» ¹²³ .

Чтобы правильно понять проблему эксплуатации, полагал Либкнехт, необходимо перейти от взгляда на общество как целое к анализу отдельных социальных классов, соотношения между ними. Вопрос заработной платы, то-есть вопрос о том, что расходуется в данный момент обществом для сохранения рабочего класса, для воспроизводства рабочей силы, есть «вполне вопрос силы», утверждал К. Либкнехт, он «лежит в области социального соотношения сил» ¹²⁴ . «Рабочий класс, с одной стороны, — писал Либкнехт, — и класс капиталистов, с другой стороны, получают такую часть совокупного продукта, какая соответствует их общественной позиции силы. Эксплуатация есть насилие, причинение ущерба при разделе общественного совокупного продукта» ¹²⁵ . Таким образом, проблема эксплуатации, по убеждению Либкнехта, — вовсе не проблема производства, как считает Маркс, а проблема распределения («раздела»), связанная с тем или иным соотношением социальных, классовых сил ¹²⁶ . Суть дела — в «разделе общественного продукта» ¹²⁷ .

«Стоимость, — еще раз подчеркивал Либкнехт, — следует конструировать из области всего общества, именно, невзирая на общественную форму (стадию развития) — лишь из ее экономической, не из ее социальной сущности (классы, разделение власти, раздел богатства); эксплуатацию — из социального положения отдельных частей общества (классов) их жизненного положения, их доли в общественном совокупном продукте… стоимость и эксплуатация лежат в совершенно различных сферах, конструктивно они совершенно не связаны друг с другом, и для каждого из этих двух явлений существует свой собственный масштаб» ¹²⁸ .

Итак, проблему эксплуатации Либкнехт свел в конечном итоге к «разделу» стоимости произведенных продуктов, к функционированию одного из фундаментальных, по его мнению, законов развития общества — «закона силы», к действию фактора «социального насилия», т.е. пришел к формуле, близкой пониманию Дюринга: «Статья 1. Труд производит. Статья 2. Насилие распределяет» ¹²⁹ .

Вместе с «крушением» Марксовой теории стоимости, прибавочной стоимости и эксплуатации теряют свое содержательное значение также и многие другие компоненты созданной Марксом грандиозной экономической системы, утрачивают силу многие фундаментальные ее понятия и категории ¹³⁰ . Исходя из своего понимания природы стоимости, Либкнехт, в связи с анализом новой стадии развития капитализма, пытался дать собственное толкование ряда положений политэкономии, таких, как сущность капиталистического накопления, капиталистическая экспансия, экономические кризисы и др. Преимущество своей экономической конструкции Либкнехт видел при этом в ее универсальности, в том, что она, по его мнению, вполне применима ко всем эпохам, ко всей истории человеческой культуры ¹³¹ .

Критические высказывания Либкнехта в адрес материалистического понимания истории Марксом и его экономической теории свидетельствуют о стремлении Либкнехта придать максимум энергии и динамизма факторам, от которых зависит решение коренных проблем общественного развития: активной роли «идеологической надстройки», субъективного начала, волевых, насильственных методов и средств решения некоторых важных экономических проблем, прежде всего — проблемы эксплуатации.

Это стремление имело своей методологической основой понимание Либкнехтом сущности и общих закономерностей всемирно-исторического культурного процесса, изложенных в его книге.

---

Примечания и сноски:

¹ Памяти Карла Либкнехта и Розы Люксембург. Сб. статей. Пг., 1919; Памяти Карла Либкнехта и Розы Люксембург. К 10-летию убийства. М., 1929; Гинцберг Л.И. Карл Либкнехт. М., 1959; Носков М.А. Борьба Карла Либкнехта против прусско-германского милитаризма перед первой мировой войной. Л., 1959; Головачев Ф.Ф. Рабочее движение и социал-демократия Германии в годы первой мировой войны. М., 1960; Айзин Б.А. Борьба Карла Либкнехта против милитаризма в начале XX в. — В сб.: Империализм и борьба рабочего класса. М., 1960; его же. Революционные германские социал-демократы против империализма и войны (1907-1914). М., 1974; Яновская М.И. Карл Либкнехт. М., 1965; Кораллов М. Либкнехт: личность, идеи, эстетика. — В кн.: Карл Либкнехт. Мысли об искусстве. М., 1971; Туракулов Б. Сочетание внепарламентских и парламентских методов революционной деятельности Карла Либкнехта. Автореферат канд. дисс. М., 1980; Мысливченко А.Г. Карл Либкнехт. — В кн.: Марксистская философия в международном рабочем движении в конце XIX — начале XX века. М., 1984; Драбкин Я.С. Четверо стойких. М., 1985; Schumann Н. Karl Liebknecht. Dresden, 1923; Bartel W. Karl Liebknecht gegen Krupp. Berlin, 1951; idem. Die Linken in der deutschen Sozialdemokratie im Kampf gegen Militarismus und Krieg. Berlin, 1957 (русск. пер.: Бартель В. Левые в германской социал-демократии против милитаризма и войны. М., 1959); idem. Karl Liebknecht. Sein Leben in Bildern. Leipzig., 1961; idem. Karl Liebknecht. Leipzig., 1971; Rdssler J. Karl Liebknecht. Berlin, 1952. Armiemugsoldat Karl Liebknecht ist in Untersuchungshaft zu nehmen. Berlin, 1956; Der Hochferratsprozep gegen Karl Liebknecht 1907 vor dem Reichsgericht. Berlin, 1957; Meyer K.W. Karl Liebknecht. Man without a Country. Washington, 1957; Pieck W. Vorwort: Karl Liebknecht. Gesammelte Reden und Schriften. Bd. I. Berlin, 1958 (русск. пер.: Пик В. Предисловие к кн.: Карл Либкнехт. Избранные речи, письма и статьи. М., 1961); idem. Karl Liebknecht. Bin wahrer deutscher Patriot. Berlin, 1961; Liebknecht contra Rustungskapital. Berlin, 1961; Karl Liebknechts Vermachtnis flir die deutsche Nation. Berlin, 1962; Wohlgemuth Н. Burgkrieg, nicht Burgfrieden. Berlin, 1963; idem. Karl Liebknecht. Eine Biographic. Berlin, 1973 (русск. пер.: Вольгемут X. До последнего дыхания. М., 1980); idem. Karl Liebknecht. Stationen seines Lebens. Berlin, 1977; KreffW. Karl Liebknecht. 1914 bis 1916. Berlin, 1967; Laschitza A. Deutsche Linke im Kampf fur eine demokratische Republik. Berlin, 1969; Karl und Rosa. Erinnerungen. Berlin, 1971; Trotnow Н. Karl Liebknecht. Eine politische Biographie. Koln, 1980; Karl Liebknecht. Eine Biographic in Dokumenten. Berlin, 1982.

² На это обратили внимание авторы исследований о Либкнехте А.Г. Мысливченко и X. Вольгемут. См.: Марксистская философия в международном рабочем движении, с. 212; Вольгемут X. Указ. соч., с. 3.

³ Международное рабочее движение. Вопросы истории и теории, т. 2. М., 1976, с. 396; Марксистская философия в международном рабочем движении, с. 3.

⁴ Марксистская философия в международном рабочем движении, с. 8.

⁵ Там же, с. 29.

⁶ Там же, с. 209; Вольгемут X. Указ. соч., с. 4, 79, 127, 130; Meyer K.W. Op. cit., p. V.

⁷ Философская энциклопедия, т. 3. М., 1964, с. 184.

⁸ Liehknecht К. Studien iiber die Bewegungsgesetze der gesellschaftlichen Entwicklung. Miinchen, 1922.

⁹ В. Пик, например, утверждал, что Либкнехт «не принадлежал к числу теоретиков». — Пик В. Предисловие к кн.: Карл Либкнехт. Избранные речи, письма и статьи, с. 12.

¹⁰ Liehknecht К. Studien iiber die Bewegungsgesetze der gesellschaftlichen Entwicklung. Neu herausgegebenen und mit einem Vorwort versehen von Ossip K. Flechtheim. Hamburg, 1974. Включенный в главу 7 второго раздела книги Либкнехта «Экскурс: основные черты критики Маркса», посвященный экономическим проблемам, почти целиком опубликован в «Archiv fur Sozialwissenschaft und Sozialpolitik». Bd. 46, S. 605.

¹¹ Liehknecht К. Gesammelte Reden und Schriften. Bd. I-IX. Berlin, 1958-1968.

¹² На русском языке полностью опубликована лишь одна глава третьего раздела книги, посвященная проблемам искусства. — Либкнехт К. Мысли об искусстве, с. 144-163.

¹³ Общий пересказ ее содержания дан O.K. Флехтхеймом в предисловии к гамбургскому изданию книги Либкнехта 1974 г. Сжатое неполное изложение содержания работы Либкнехта дано в посвященной этому труду V главе книги западногерманского историка Г. Тротнова (Trotnow Н. Ор. cit., S. 193). Беглый и не во всем удовлетворительный анализ книги содержится в статье А.Г. Мысливченко «Карл Либкнехт» (Марксистская философия в международном рабочем движении, с. 218-226). Краткий пересказ некоторых идей книги и переводы ее частей даны в книге под ред. М. Кораллова Карл Либкнехт. Мысли об искусстве и статье М. Кораллова в Философской энциклопедии. («Либкнехт Карл». — Философская энциклопедия, т. 3. М., 1964). См. также: Schumann Н. Ор. cit., S. 166-177.

¹⁴ Вольгемут X. Указ. соч., с. 31; Яновская М.И. Указ. соч., с. 79, 230-235; Драбкин Я.С. Указ. соч., с. 138- 141,241.

¹⁵ LiebknechtK. Studien, S. 28.

¹⁶ Вольгемут X. Указ. соч., с. 126.

¹⁷ Trotnow Н. Ор. Cit., S. 294.

¹⁸ Либкнехт К. Мысли об искусстве, с. 272.

¹⁹ Там же.

^W Trotnow H. Op. cit., S. 295.

²¹ Ibidem.

²² Либкнехт К. Мысли об искусстве, с. 274.

²³ Там же.

²⁴ Trotnow Н. Ор. cit., S. 295.

²⁵ Ibidem.

²⁶ Ibidem.

²⁷ Ibid., S. 296.

²⁸ Либкнехт К. Мысли об искусстве, с. 276.

²⁹ Там же, с. 277.

³⁰ Там же, с. 278.

³¹ Там же, с. 276.

³² Там же, с. 277.

³³ Вольгемут X. Указ. соч., с. 137.

³⁴ Яновская М.М. Указ. соч., с. 221.

³⁵ Trotnow Н. Ор. cit? S. 297.

³⁶ Либкнехт К. Письма. Пг., 1922, с. 85.

³⁷ Либкнехт К. Мысли об искусстве, с. 319.

³⁸ Яновская М.И. Указ. соч., с. 229.

³⁹ Либкнехт К. Письма, с. 133-134.

⁴⁰ Либкнехт К. Мысли об искусстве, с. 304.

⁴¹ Материалы книги Либкнехта хранятся в Российском государственном архиве социально-политической истории, ф. 210, on. 1.

⁴² Liebknecht K. Studien, S. 27.

⁴³ Окончательное редактирование труда было затруднено не только крайне неблагоприятными условиями, в которых работал Либкнехт, но отчасти особенностями характера автора. «С моей главной работой («Законы движения») произошла заминка, — сообщал он жене 10 июня 1917 г. — Основная ее часть, в первоначальном наброске, уже давно готова — но еще несколько хаотична. Теперь надо приводить ее в порядок, объединять, разрабатывать. Такой труд привлекает меня всегда гораздо менее, чем духовное зачатие произведения, его рождение и первый рост — противоположность тому координированию его, которое я назвал бы его воспитанием». -Либкнехт К. Письма, с. 94.

⁴⁴ Liehknecht К. Studien, S. 27.

⁴⁵ Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 23, с. 2; т. 17, с. 18.

⁴⁶ Steinherg Н.-J. Sozialismus und deutsche Sozialdemokratie. Zur Ideologic der Partei vor dem I. Weltkrieg. Hannover, 1969.S. 150.

⁴⁷ Штайгервальд Р. Буржуазная философия и ревизионизм в империалистической Германии. М., 1983, с. 79.

⁴⁸ Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 29, с. 162.

⁴⁹ Liehknecht К. Gesammelte Reden und Schriften, Bd. I. Berlin, 1958, S. 14-27.

⁵⁰ Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 1, с. 133.

⁵¹ Liebknecht К. Studien, S. 27.

⁵² Ibid., S. 204.

⁵³ Ibid., S. 27.

⁵⁴ Ibid., S. 28.

⁵⁵ Ibid., S. 61.

⁵⁶ Все четыре категории, отмечает Либкнехт, составляют единое целое. «В своем возникновении, существовании, применении все четыре вида сил связаны друг с другом, переплетены — если не в каждом отдельном случае, то в общей картине. Они находятся полностью в функциональной зависимости одна от другой». — Ibid., S. 62.

⁵⁷ Противоположностью фойдума, указывал Либкнехт, являются свободные творческие силы. — Ibid., S.64.

⁵⁸ Различные виды фойдума сцепляются между собой подобно зубчатым колесам машины (как и творческие силы вообще), делая тем самым возможным ее функционирование. — Ibid., S. 67.

⁵⁹ Все другие виды фойдума, указывал Либкнехт, — духовно-психический, физический, организаторский могут быть — благодаря эластичности, пластичности, способности к изменениям человеческой души и тела — быстро воспроизведены; материальный же фойдум не может быть воспроизведен так же быстро (ibid., S. 68). При этом Либкнехт отмечал, что вещественный, материальный фойдум не соответствует Марксовому понятию «капитал», а соответствует понятию «общественное богатство». Капитал в Марксовом смысле, указывал Либкнехт, понятие более узкое — он является лишь «капиталистически примененным» общественным богатством. — Ibid., S. 64.

⁶⁰ Ibid., S., 69.

⁶¹ Ibid., S. 81-83.

⁶² Материальная культура, по определению Либкнехта, выражает степень овладения людьми силами природы в интересах удовлетворения их хозяйственных, экономических потребностей, являющихся базисом всей человеческой деятельности; духовная культура выражает степень и объем понимания внешнего и внутреннего мира и является предпосылкой материальной культуры; психическая культура выражает степень душевной способности восприятия, степень жизненной силы, полноты жизни. — Ibid., S., 75.

⁶³ «Дифференциация между различными общественными порядками может в принципе проводиться до бесконечности: ибо все порядки, как великие ступени культуры, — не нечто твердое, окаменевшее, но они находятся в постоянном потоке, в изменении и обмене — в ходе развития, и постепенно переходят один в другой по отдельности, в почти незаметном, бесконечном процессе». Но целесообразность все же повелевает выделять главные типы, коренные формы общественных культурных образований. — Ibid., S. 76-77.

⁶⁴ Либкнехт вводит в свою схему культурного развития понятия «общественная память», «общественное воспоминание», «общественная емкость памяти», замечая при этом, что объем того, что постоянно исчезает из общественной памяти, бесконечно больше того, что сохраняется в ней. — Ibid., S. 78-80.

⁶⁵ Ibid., S. 69. Материальные ценности, накапливаемые постепенно, из поколения в поколение, составляют «общественное богатство», содействуют культурному прогрессу. Однако бывают эпохи, когда прогресс материальной культуры осуществляется путем насильственного перемещения материального богатства от одного народа (или части его) к другому (например, так называемое «первоначальное накопление»). В этом случае лишь время может показать, насколько целесообразным и полезным для общества было использование «права сильнейшего» (Ibid., S. 70-71). Либкнехт подробно рассматривал в этой связи влияние времени и пространства на хозяйственную и всю культурную жизнь людей. — Ibid., S. 84- 85.

⁶⁶ Ibid., S. 61-62.

⁶⁷ Маркс К. и Энгельс Ф. Сочинения, т. 19, с. 209.

⁶⁸ Исторический материализм. М., 1927.

⁶⁹ Меринг Ф. На страже марксизма. М., 1927.

⁷⁰ Маркс К… Энгельс Ф. Соч., т. 37, с. 370, 394- 396; т. 39, с. 84, 174-177 и др.

⁷¹ Liehknecht К. Studien, S. 102.

⁷² Ibid., S. 86.

⁷³ Ibid., S. 86.

⁷⁴ Ibid., S. 87, 102.

⁷⁵ Либкнехт привел примеры: материальный объект — железная дорога, как средство передвижения, включает в себя не только элемент чисто материальный, но и нематериальный, интеллектуальный. С другой стороны, «нематериальный» факт — научное познание, например, выяснение сущности рентгеновских лучей, затрагивает ряд весьма материальных интересов (в частности, зарабатывания с их помощью денег); в свою очередь, эти интересы, вторгаясь в данный «нематериальный» мир, побуждают к новым научным исследованиям и т.д. — Ibid., S. 149.

⁷⁶ Ibid., S. 102.

⁷⁷ Главной побудительной причиной человеческих действий, пояснял Либкнехт, всегда была надежда на получение большей прибыли, в частности, стремление к приобретению драгоценных металлов, особенно — золота. Эта жажда золота толкала людей к открытиям новых земель (например, Америки), к важным открытиям в области химии и физики (алхимия, поиски философского камня) и тем самым вела к важным, судьбоносным переворотам в истории. «В этом смысл материалистического понимания истории». — Ibid., S.149-150.

⁷⁸ Ibid., S. 92.

⁷⁹ Либкнехт считал необходимым дальнейшее исследование Марксовых идей о зависимости между экономическими отношениями и идеологиями, между экономическими отношениями и общекультурными образованиями. — Ibid., S. 94.

⁸⁰ Ibid., S. 100-101.

⁸¹ Ibid., S. 101-102.

⁸² Ibid., S. 100.

⁸³ У Маркса, писал Либкнехт, «Идеологическая надстройка определена недостаточно, даже фальшиво… Отношения между идеологией и «экономическими отношениями» понимаются неверно… Идеологии отграничены фальшиво, так как они рассматриваются еще как «идеологии», хотя уже принадлежат к тому, что стало экономическими отношениями, экономическим базисом и социальной структурой, и даже фойдумом». — Ibid., S. 87, 102.

⁸⁴ Ibid., S. 87.

⁸⁵ Либкнехт подразделял также идеологии на так называемые «высокоразвивающие» (религия, искусство, мораль, мировоззрение, политика, право, опытные и прикладные науки), и «сохраняющие». — Ibid., S.96,111-112.

⁸⁶ Рассматривая сложную систему взаимодействия и взаимовлияний идеологий и экономического базиса, Либкнехт приводил пример: некое открытие, идея порождает переворот в экономическом базисе, что в свою очередь порождает новые идеи, новые импульсы, стимулы, представления, затем вновь действующие преобразующим образом на экономический базис и т.д. — «в бесконечном сцеплении, мелкими и одновременно — крупными и крупнейшими шагами — бесконечный процесс». «Идеологии суть также зеркало всех духовных и душевных порывов, всех характеров, всех видов практического и идейного поведения, на которые способен человек во всевозможных разнообразных условиях». — Ibid., S. 88-91.

⁸⁷ Либкнехт приводил примеры: техника, поскольку она уже применяется, есть часть экономических отношений, но пока она еще теория, еще находится на стадии проектирования и становления, — она идеология. Психология, биология человека, наука о человеческом теле и его патологии, о средствах лечения и т.д. — «чистая идеология» и лишь косвенно «экономична»; прикладная же наука, применяемая для лечения человека, «практическая медицина» — прямо «экономична». Все прикладные науки являются частью «экономических отношений». — Ibid., S. 89.

⁸⁸ Ibid., S. 89-90.

⁸⁹ Ibid., S. 90.

⁹⁰ «Везде взаимовлияние; постоянно зависимость — не односторонняя, нет, многосторонняя, всесторонняя — в смысле бесконечности». — Ibidem.

⁹¹ Идеологии являются также «дополнительными представлениями и ощущениями, психическими защитными мерами организма против невзгод и ущерба для жизни со стороны окружающего и внутреннего мира, например, прежде всего в религии, но также — в искусстве, политике, в мировоззренческой науке и т.д.». С их помощью иногда удовлетворяются иллюзорным образом самые насущные потребности людей. -Ibid., S. 94.

⁹² Ibid., S. 90-91.

⁹³ Ibid., S. 92-98.

⁹⁴ Ibid., S. 98.

⁹⁵ Ibidem.

⁹⁶ Ibidem.

⁹⁷ Ibid., S. 98-99.

⁹⁸ Либкнехт замечал при этом, что не всякий идеологический продукт является фойдумом, — общим психическим достоянием человечества, а лишь типическое, «общечеловеческое». Однако, добавлял он, и мимолетное, преходящее может служить материалом для построения будущего, культур других поколений. — Ibid., S. 99-100.

⁹⁹ История экономических учений. М., 1983, с. 183.

¹⁰⁰ Всемирная история экономической мысли, т. 3, М., 1989, с. 14-15.

¹⁰¹ Из наиболее значительных работ Маркса и Энгельса в то время еще не были опубликованы их совместный труд «Немецкая идеология», работа Энгельса «Диалектика природы» и некоторые другие.

¹⁰² Liebknecht К. Studien, S. 190.

¹⁰³ Особое значение при этом Либкнехт придавал организаторской силе. Организация отдельных, индивидуальных сил для целесообразного совместного их применения, систематизация, целесообразная концентрация и направление на достижение желаемого эффекта многократно умножает их силу и мощь. Монополизация организации есть один из важнейших, особенно действенных факторов господства, достигаемого путем монополистической узурпации организаторского фойдума, организационной техники, иных возможностей. — Ibid., S. 191-192.

¹⁰⁴ Полезные или необходимые обществу отношения господства могут находиться в согласии или в противоречии с интересами отдельных подчиненных индивидов. В первом случае имеет место объективная солидарность, во втором — объективная диссолидарность между господствующим и порабощенным. Познанное или прочувствованное согласие и противоречие — есть субъективная солидарность или диссолидарность. Отметив, что существуют два вида солидарности и диссолидарности — общественно-биотичная и общественно-дисбиотичная, Либкнехт подробно рассмотрел сложный диалектический процесс соотношения и взаимодействия индивидуальных и общественных интересов, субъективного и объективного, диссолидарности и солидарности, биотичности и дисбиотичности, господства и подчинения, силы и сознания в общественной жизни. — Ibid., S. 194-196.

¹⁰⁵ Существует также психическая власть (или сила), которая также играет в высшей степени значительную роль в органическом мире, в социальных отношениях людей, «но также и ее последним регулятором является потенциальная физическая сила» (ibid., S. 194). В примечании к этому разделу Либкнехт указывал, что и юстиция также является систематизированным применением силы. Он ссылался при этом на свой обширный доклад на съезде прусской социал-демократической организации в январе 1910 г. «К вопросу о реформе управления в Пруссии» и на доклад, представленный для несостоявшегося конгресса II Интернационала в Вене в 1914 г. — «Русские тюремные кошмары». -Liebknecht К. Gesammelte Reden und Schriften, Bd. II, S. 361, Bd. VII, S. 422.

¹⁰⁶ Либкнехт К. Избранные речи, письма и статьи. М., 1961, с. 159. Милитаризм, писал Либкнехт, «является очень действенным тормозом всякого прогресса… искусным и в высшей степени эффективным инструментом насильственного завинчивания клапана социального парового котла. Кто считает неизбежным развитие человеческого рода, для того существование милитаризма является важнейшим препятствием мирного и постоянного хода этого развития, для того несломленный милитаризм равнозначен необходимости кроваво-красного заката капитализма». — Либкнехт К. Милитаризм и антимилитаризм в связи с рассмотрением интернационального движения рабочей молодежи. М., 1960, с. 98.

¹⁰⁷ Этот раздел состоит из пяти подразделов: «Понятия «рабочая сила» и «труд»»; «Формула противоположности к Марксовой теории стоимости»; «Внутренние противоречия Марксовой теории стоимости»; «Собственная конструкция»; «Рост общественной суммы стоимости». В книге Либкнехта раздел дополнен текстом «Заметки к политической экономики», написанным в предварительном заключении в Моабитской тюрьме в 1916 г. «Заметки», по словам Либкнехта, являлись дополнением к его изысканиям 1891 г. и во время заключения в крепости Глац (1907 г.), хотя и бегло сформулированным. — Liehknecht К. Studien.S. 197-206.

¹⁰⁸ Ibid., S. 204.

¹⁰⁹ Если стоимость, отмечал Либкнехт, не реальная сущность, выходящая за пределы одной единственной общественной системы, то нельзя понять, как возможна передача аккумулированного общественного богатства — материального фойдума — от одной общественной системы к другой. — Ibid., S. 203-204.

¹¹⁰ Ibid., S. 198.

¹¹¹ «В форме труда, — пишет Либкнехт, — разряжается рабочая сила подобно тому, как электрическая сила, тепло, звук разряжаются в форме волнового движения; желать ввести труд, как особый член, в конструкцию стоимости, это попытка, сравнимая со стремлением ввести в физику наряду с электрической, тепловой и звуковой силой форму волнового движения, как особый силовой фактор. «Труд», как особый фактор в образовании стоимости и тем самым вся Марксова стоимость парит в воздухе — растворяется в голубой дымке». — Ibid., S. 198, 204.

¹¹² Маркс, писал Либкнехт, разрушает «круговорот стоимости», когда «совершенно произвольно и чисто словесно-диалектически» отрывает рабочую силу от труда, рассматривает изолированно непотребленную и потребленную рабочую силу с тем, чтобы замаскировать идентичность их стоимости и наделить рабочую силу способностью производить иную, большую стоимость, т.е. наделить ее некоей чудесной способностью к «творчеству». — Ibid., S. 198-199.

¹¹³ Ibid., S. 201, 202-203.

¹¹⁴ Либкнехт подчеркивал, что производительность труда, стоимость рабочей силы, стоимость продукта труда и многие другие экономические категории являются результатом действия сил, достижений всего общества, как целого, а не какой-либо части его, не одного класса, например, пролетариата. Факт стоимости должен конструироваться из условий всего общества, всей его системы как «тотальности». Искать стоимость, как это делает Маркс, хотя и непоследовательно, лишь в социальных условиях только части общества, рабочего класса, в его исторически сложившемся жизненном положении, жизненном уровне — это представляется «дурным противоречием». — Ibid., S. 198, 200-202.

¹¹⁵ Ibid., S. 199.

¹¹⁶ Употребляя «многозначительное» выражение «общественно-необходимое рабочее время», Маркс, иронизировал Либкнехт, в действительности нередко имеет в виду при этом время «классово-необходимое», т.е. опять-таки исходит не из совокупно-общественных, а из социально-классовых условий и критериев данной «социально-культурной» ситуации. — Ibid., S. 199.

¹¹⁷ Ibid., S. 205.

¹¹⁸ Ibid., S. 204.

¹¹⁹ Что же в этом случае все-таки оплачивает работодатель, — задавал вопрос Либкнехт: «лишь ту часть, которая необходима для воспроизводства рабочей силы, или также и остальное, остаток от этого, ее «оккультную силу», «мистическое нечто», «способность самозарождения стоимости?». «Рабочая сила как таковая… со всеми ее свойствами приобретается и оплачивается точно так же, как цена цветка, не только его стебля, листьев и т.д., но также его способность издавать аромат и радовать своей формой и цветом». -Ibid., S. 205.

¹²⁰ Ibidem.

¹²¹ «Существенно важным, — писал Либкнехт, — является лишь непрерывный цикл (спиралеобразное круговращение) величины стоимости: самозарождение стоимости посредством «труда» невообразимо»». Один из параграфов этого раздела книги Либкнехта называется «Непрерывность стоимости, никакого перерыва, никакой цензуры». — Ibid., S. 214, 205-206.

¹²² Ibid., S. 198.

¹²³ Из того, что принимаются и используются, наряду с другими свойствами, также и известное мистическое свойство приобретенной за полный эквивалент рабочей силы, кажущееся свойство производить больше, чем необходимо для самовоспроизводства, не может быть сконструирована никакая эксплуатация. «Самовоспроизводящая сила и стоимость суть абсолютно несоразмеримые факты, которые Маркс пытается поставить совершенно произвольно в искусственное соотношение». — Ibid., S. 205-206.

¹²⁴ Ibid., S. 200.

¹²⁵ Ibid., S. 207.

¹²⁶ Необходимо, писал Либкнехт, полное отделение проблемы стоимости от проблемы «раздела» в соответствии с соотношением сил. Маркс же подчас соединяет, сводит воедино, втискивает проблему силового раздела в конструкцию стоимости, что вредит обеим проблемам. Здесь у Маркса «в действительности стоит только одно слово, вместо понятия, диалектический словесный выверт». Проблема стоимости, указывал Либкнехт, лежит в сфере, выходящей за пределы отдельного общества; проблема раздела продукта труда (а с ней проблема эксплуатации) лежит в отдельной общественной сфере, в сфере отношений между отдельными слоями данной общественной формы. — Ibid., S. 204.

¹²⁷ Те же мысли развивал Либкнехт и в «Моабитской рукописи»: «Если пролетариат за свой труд, т.е. за свою потраченную рабочую силу не получает причитающуюся за это эквивалентную среднеобщественную часть совокупного продукта, то он, следовательно, получает меньше, чем стоимость своей израсходованной рабочей силы. Это не вновь созданная стоимость, которую капиталист вытягивает из пролетария, а часть стоимости самой пролетарской рабочей силы; при эксплуатации речь идет не о неоплаченном труде, а о неоплаченной самой рабочей силе. Прибавочная стоимость есть никакая не «прибавка» к стоимости рабочей силы, она есть изъятие из равноценного потраченной рабочей силе продукта труда этой рабочей силы. Имеет место никакая не «прибавочная стоимость», но большая доля. Проблема эксплуатации есть чисто проблема распределения, но не проблема производства, как ее конструирует Маркс. Пролетарий получает меньшую долю, меньшую зарплату, воспроизводство его рабочей силы происходит по единственно решающему масштабу общественного среднего недопотребления… Для социального положения рабочего класса решающей в этой конструкции выступает не сфера производства, а сфера распределения общественного продукта. Характер эксплуатации как следствия общественного соотношения сил выступает с полной ясностью». — Ibid., S. 200.

¹²⁸ Подводя итог своим рассуждениям по проблеме эксплуатации, Либкнехт заключал: «Конструкция эксплуатации: у Маркса: заработная плата =действительный эквивалент рабочей силы — только применение мистической способности самозарождения стоимости, способности сверхсамопроизводства рабочей силы означает для рабочего (рабочей силы) эксплуатацию. У меня: заработная плата не = действительный эквивалент рабочей силы, но меньше ее». — Ibid., S. 206-207.

¹²⁹ Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 217.

¹³⁰ Либкнехт утверждал, что Маркс не сумел полностью освободиться в своем теоретическом анализе от влияния классиков буржуазной политэкономии — А. Смита и Д. Рикардо; как и многие немарксистские авторы, он усматривал некое «противоречие» между I и III томами «Капитала». — Ibid., S. 199-201.

¹³¹ Ibid., S. 207-214, 203.

---

Источник: «Новая и новейшая история», № 5, 2000