О. В. Лавинская
Отечественные архивы, № 3, 2007, C. 38-46
Тема политических репрессий в СССР изучена достаточно основательно, тогда как история реабилитации их жертв исследована в меньшей степени и довольно односторонне. Ученых больше интересуют политические аспекты реабилитации: внутрипартийная борьба, механизм принятия политических решений1, персональная роль советских руководителей в начатых преобразованиях2 и др.
Работ, в которых рассматривается собственно сам процесс реабилитации и его «технология», мало. Назовем недавно вышедшую книгу Н. Адлер «Трудное возвращение: судьбы советских политзаключенных в 1950 — 1990-е годы»3. Это первое на русском языке обобщенное исследование процесса реабилитации, хотя основное внимание в нем уделено социальной адаптации возвращавшихся из ГУЛАГа жертв политических репрессий. В монографии А. Г. Петрова показаны сущность и формы проведения реабилитации жертв политических репрессий, этапы реализации этого процесса4.
Между тем в последнее пятилетие опубликовано множество документов по истории реабилитации граждан, репрессированных по политическим мотивам в СССР5. Материалы этих сборников наглядно демонстрируют механизм принятия политических решений и ту борьбу, которая велась вокруг них, рассказывают о судьбах наиболее известных политических деятелей, пострадавших в сталинские годы. Но и в этих введенных в научный оборот ранее неизвестных документах реабилитация предстает, прежде всего, как инструмент политической борьбы. За кадром остаются такие вопросы, как взаимосвязь политических установок и их практическое воплощение на низовом уровне, механизм принятия решений по конкретным делам и их мотивация, судьбы пострадавших от террора рядовых граждан, о которых редко когда сообщали «на верх». Восполнить этот пробел, по мнению автора данной статьи, позволяют документы, связанные с деятельностью специально созданной в мае 1954 г. Комиссии Прокуратуры-МВД-КГБ СССР «по пересмотру дел на лиц, осужденных за контрреволюционные преступления и находящихся в лагерях, колониях, тюрьмах и в ссылке на поселении» (май 1954 — март 1956 гг.) и хранящиеся в Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ) в фондах Прокуратуры СССР и Прокуратуры РСФСР. Речь идет о комплексе документов отделов по спецделам прокуратур СССР (Ф. Р-8131. Оп. 32) и РСФСР (Ф. А-461. Оп. 8), а также о делах их надзорных производств (соответственно Ф. Р-8131. Оп. 31, 36 и Ф. А-461. Оп. 1 — 4, 9).
Президиум ЦК КПСС 4 мая 1954 г. принял решение о пересмотре всех дел на лиц, осужденных за «контрреволюционные преступления» как судебными, так и внесудебными органами, находившихся в то время в местах заключения и ссылке на поселении6. С этой целью были созданы комиссии, в которые вошли руководящие работники Прокуратуры, МВД, КГБ и Министерства юстиции СССР. Центральную комиссию возглавил генеральный прокурор СССР Р. А. Руденко, местные — прокуроры республик, краев и областей. Порядок работы комиссий был определен совместным приказом генерального прокурора СССР, министра юстиции СССР, министра внутренних дел СССР и председателя КГБ при Совете министров СССР от 19 мая 1954 г.7 Центральная комиссия получила право пересматривать дела на лиц, осужденных Коллегией ОГПУ, Особым совещанием при НКВД-МГБ- МВД СССР, Военной коллегией Верховного суда СССР, военными трибуналами воинских частей, находившихся за границей. На республиканские, краевые и областные комиссии был возложен пересмотр дел на лиц, осужденных тройками НКВД-УНКВД, местным судами и военными трибуналами и специальными судами (линейными, бассейновыми и лагерными).
При рассмотрении указанных дел в случае признания незаконного осуждения, неправильной квалификации состава преступления, необоснованного направления в ссылку на поселение комиссии могли выносить следующие постановления: об отмене решения по делу и полной реабилитации осужденного, переквалификации состава преступления, сокращении срока наказания, применении Указа Президиума Верховного Совета СССР от 27 марта 1953 г. «Об амнистии»8, отмене ссылки на поселение. В отношении лиц, осуждение которых признавалось комиссиями правильным, выносилось постановление об отказе в пересмотре решения.
Постановления комиссий, вынесенные по делам на лиц, осужденных внесудебными органами, считались окончательными. Пересмотр приговоров судебных органов, в случае если комиссии считали необходимой их отмену или изменение, осуществлялся соответствующими судебными инстанциями. Не подлежали рассмотрению дела на лиц, осужденных за побеги, членовредительство, отказ от работы, а также дела на лиц, отбывающих наказание за «контрреволюционные преступления», при осуждении их в местах заключения за уголовные преступления. Подобные дела должны были рассматриваться в общем порядке (т.е. прокуратурой и судами).
Для работы по предварительному рассмотрению дел на осужденных были созданы рабочий аппарат из судебно-прокурорских работников и оперативных сотрудников КГБ и МВД СССР (около 200 человек) и секретариат (50 человек) во главе с начальником учетно-архивного отдела КГБ и начальником секретариата Центральной комиссии А. Я. Плетневым. Рабочий аппарат Центральной комиссии размещался в помещении КГБ на Лубянке.
Работа комиссий строилась следующим образом. Из Главного управления лагерей и колоний, Тюремного управления и отдела спецпоселений МВД СССР в комиссии поступали списки осужденных за «контрреволюционные преступления», содержавшихся в тот момент в тюрьмах, лагерях, колониях и находившихся на поселении. Списки составлялись на основе картотек учетно-архивных отделов КГБ и отделов спецпоселений МВД и включали следующие сведения: фамилия, имя, отчество осужденного, год и место рождения, где, когда и каким органом осужден, по какой статье Уголовного кодекса, на какой срок, где содержится и срок отбытого наказания. По этим спискам комиссии запрашивали уголовные дела из соответствующих архивов.
Помимо списков в комиссии поступали жалобы и заявления осужденных за «контрреволюционные преступления». Их пересылали как администрация мест заключения и мест поселения, так и прокуратура. Дела по жалобам выносились на рассмотрение комиссии в первую очередь. Проводивший проверку работник составлял заключение по делу, а комиссия на его основании выносила свое решение. Решения комиссий об отмене или изменении приговора направлялись в первые спецотделы и отделы спецпоселений местных управлений МВД для исполнения, а выписка из постановления Центральной или местных комиссий — в лагерь, но заключенному ее не зачитывали, а о состоявшемся решении объявлялось от имени прокуратуры, МВД и КГБ. Соответственно и в справке, выдаваемой администрацией мест заключения или поселения, указывалось, что заключенный (ссыльный) освобожден на основании постановления Прокуратуры СССР, МВД СССР и КГБ при Совете министров СССР от 19 мая 1954 г.9
К марту 1956 г. Центральная и местные комиссии закончили свою работу. Начиная с мая 1954 г. они пересмотрели дела в отношении 337 183 человек. При этом в отношении 153 502 человек приняты решения о прекращении дел, сокращении срока наказания, освобождении от ссылки, применен указ «Об амнистии». Реабилитировано 14 338 человек (4,2 %). Осуждение 183 681 человека было признано правильным10.
Согласно справке спецотдела МВД, в течение 1954 — 1955 гг. по пересмотру дел из лагерей было освобождено 32 798 человек11. Сокращение числа политических заключенных в ГУЛАГе шло преимущественно за счет освобождения по отбытии сроков наказания и по амнистии и гораздо в меньшей степени за счет реабилитации. Комиссии оказались заложниками действовавших тогда политических установок и доктрин. Анализ документов приводит к парадоксальному выводу: несмотря на предпринятые усилия, природа советской юстиции не позволила комиссиям подняться на уровень поставленных задач. Следовало решить сложнейшую политическую коллизию — дать свободу десяткам тысяч невиновных, находившихся в лагерях, и при этом соблюсти так называемую «букву социалистической законности». Дальнейшие шаги по реабилитации должны были развиваться по иным схемам. Решение проблемы прозвучало в докладе Н. С. Хрущева на ХХ съезде партии. Развенчав культ личности Сталина, советские руководители в какой-то мере признали особые, политические причины репрессий.
Документы о деятельности Центральной и местных комиссий представлены в фондах ГАРФ фрагментарно. Основная документация о работе Центральной комиссии собрана в двух томах материалов, обозначенных как «Приложение N 2 к представлениям генерального прокурора» (Ф. Р-8131. Оп. 32. Д. 4009, 4010). Первый том составляют проекты постановочных записок прокуратуры, МВД и КГБ при Совете министров СССР в ЦК КПСС о создании комиссий по пересмотру дел, копии отчетов в ЦК КПСС о работе Центральной комиссии. Подлинники отчетов хранятся в Архиве Президента Российской Федерации. Во второй том вошли статистические справки о работе как Центральной, так и местных комиссий.
Документов местных комиссий в фонде Прокуратуры СССР сохранилось немного. В основном это их переписка с Прокуратурой СССР по организационным вопросам, сообщения прокуроров отдельных республик, краев и областей о работе комиссий, справки о неправильном рассмотрении дел в республиканских и областных комиссиях12. Не ясен принцип формирования этих дел, что, впрочем, можно отнести к дефектам делопроизводства. Так, в деле за 1955 г. собрана переписка с прокуратурами Кемеровской и Минской областей, Карело-Финской и Молдавской ССР13. Дело за 1956 г. сформировано целиком из переписки с областными прокуратурами Украинской ССР14.
Аналогичные материалы — справки, переписка, отчеты местных комиссий по пересмотру дел — хранятся в фонде Прокуратуры РСФСР. Что касается материалов о работе комиссий союзных республик, то они, по всей видимости, хранятся в центральных архивах соответствующих государств. К сожалению, в ГАРФ нет и протоколов заседаний комиссий. Можно предположить, что они остались в архивах организаций (Прокуратуры Российской Федерации и ФСБ России).
Заключения комиссий по конкретным делам в виде отдельного комплекса в ГАРФ не отложились. Они встречаются в делах надзорного производства, и выявить их сложно. Для этого потребуется сплошной просмотр дел фонда.
В соответствии с постановлением ЦК КПСС от 4 мая 1954 г. Центральная комиссия обязана была регулярно докладывать ЦК КПСС о своей работе по пересмотру дел на лиц, осужденных за «контрреволюционные преступления». В делах фонда Прокуратуры СССР отложилось 66 отчетов о работе Центральной комиссии. Первый датирован 26 мая 1954 г., последний — февралем 1956 г. Отчеты за январь и февраль 1956 г. были подготовлены, но так и не отправлены в ЦК. В месяц в среднем направлялось по четыре информационных записки (о каждом заседании комиссии). В отдельные месяцы случалось до пяти заседаний (в сентябре и октябре 1954 г., мае 1955 г.) и даже (январь 1955 г.) — шесть. В таких случаях в одном информационном письме сообщалось сразу о двух заседаниях. Начиная с мая 1955 г. количество информационных записок в ЦК КПСС сократилось. Однако это никак не связано с частотой заседаний Центральной комиссии. Так, о состоявшихся в мае 1955 г. пяти заседаниях было послано три сообщения, о пяти заседаниях в августе и четырех в сентябре — по два сообщения. С октября 1955 г. сократилось (до двух в месяц) и количество самих заседаний.
Что касается местных комиссий, то порядка регулярного информирования ЦК КПСС об их работе не было, но временами посылалась разовая информация. В отделе по спецделам Прокуратуры СССР отложились две записки: о количестве рассмотренных дел по стране на 1 августа 1954 г. (датирована 3 сентября 1954 г.)15 и на 1 августа следующего года (20 августа 1955 г.)16.
Все информационные отчеты в ЦК КПСС составлены по одной схеме. В них указаны дата проведения заседания (заседаний) комиссии и количество рассмотренных дел. Результаты пересмотра содержат сведения о количестве дел: прекращенных в связи с отсутствием состава преступления, за недостаточностью доказательств, ввиду необоснованного направления в ссылку на поселение или на принудительное лечение, а также дел, по которым снижена мера наказания (с освобождением из-под стражи и без освобождения из мест заключения) либо переквалифицирован состав преступления (с оставлением прежней меры наказания).
В отчете обязательно указывалось число лиц, подлежащих освобождению по решению комиссии — из мест заключения, ссылки, от принудительного лечения. Далее приводились примеры прекращенных дел, как правило, на бывших членов КПСС, советских, партийных и военных работников, чья реабилитация не вызывала сомнений. В заключительной части отчета сообщалось об отказах в пересмотре. Эти решения давались с разбивкой по обвинениям — «за измену Родине», «террористические намерения», «участие в антисоветских организациях и группах», «антисоветскую агитацию» и прочие «контрреволюционные преступления». Здесь в качестве примеров фигурировали те, чья виновность была для прокуратуры бесспорной: украинские или прибалтийские националисты, немецкие пособники и т.п.
Показательна информационная записка в ЦК КПСС от 26 мая 1954 г.17 Двумя днями ранее, 24 мая, состоялось первое рабочее заседание Центральной комиссии. На рассмотрение членов комиссии было представлено 39 дел на 44 человека. Эти дела отобрали, надо полагать, с особой тщательностью из тысячи дел, истребованных ранее Прокуратурой СССР по жалобам заключенных из учетно-архивного отдела КГБ. В отношении 25 человек принято решение о прекращении дел и полной реабилитации; в отношении восьми — об освобождении из ссылки; одному снижен срок наказания с применением указа «Об амнистии», другому — срок наказания снижен до фактически отбытого, без применения амнистии; в отношении трех — принято решение о переквалификации состава преступления и направлении дел на доследование и, наконец, шести человекам отказано в пересмотре дел. Впоследствии процент положительных решений от общего количества рассмотренных комиссией дел никогда не был столь высок.
В информационной записке в ЦК КПСС от 26 мая 1954 г. приведено только два примера прекращенных дел с полной реабилитацией, однако по ним можно составить представление о первых «25-ти достойных». В их числе — О. Г. Шатуновская, в 1924 — 1925 гг. заместитель заведующего отделом агитации и пропаганды Сиббюро ЦК ВКП(б), в 1935 — 1937 гг. — заместитель заведующего отделом руководящих парторганов МК ВКП(б), арестованная в ноябре 1937 г. по обвинению «в принадлежности к контрреволюционной троцкистской организации» и в мае 1938 г. Особым совещанием осужденная к заключению в ИТЛ сроком на 10 лет, а в 1949 г. за то же преступление направленная в ссылку в Красноярский край. После реабилитации она до 1962 г. работала в КПК при ЦК КПСС.
К сожалению, выявленные в ГАРФ источники не позволяют сделать вывод о тех критериях, которые лежали в основе деятельности комиссий. Можно допустить, что многие поступавшие от высшего руководства установки носили вербальный характер и не отложились в архиве. Эти указания генеральный прокурор Руденко мог получать от секретаря ЦК КПСС Н. Н. Шаталина и заведующего Административным отделом ЦК А. Л. Дедова. Именно им постановлением Президиума ЦК от 4 мая 1954 г. было поручено «систематически» наблюдать за ходом выполнения решения ЦК КПСС и докладывать по мере надобности о ходе работы по пересмотру дел на лиц, осужденных за «контрреволюционные преступления»18.
В нашем распоряжении есть косвенные свидетельства тому, что руководство ЦК внимательно следило за ходом работы по пересмотру дел. Так, в речи Р. А. Руденко на Всесоюзном совещании руководящих прокурорских работников в июне 1955 г. прозвучало, что ЦК КПСС отметил «серьезные недостатки и ошибки» в работе комиссий. По словам генерального прокурора, «при заслушивании в комиссии ЦК докладов председателей комиссий Куйбышевской области, Молдавской и Эстонской ССР т.т. Полозкова, Казанира и Пааса» в их работе «отмечены как факты необоснованного отказа в пересмотре дел и реабилитации, так и факты неправильных решений о прекращении дел в отношении лиц, вина которых в совершении контрреволюционного преступления была установлена»19. Возможно, анализ партийных документов Отдела административных органов ЦК КПСС, хранящихся в РГАНИ (к сожалению, в настоящий момент исследователям не доступных), позволит составить детальное представление о механизме обратной связи прокуратуры и ЦК КПСС.
Информационные записки в ЦК КПСС составлялись на основе статистических справок начальника секретариата Центральной комиссии А. Я. Плетнева20. Сведения, как правило, давались с нарастающим итогом, начиная с 24 мая 1954 г. по день составления отчета. Существовало несколько форм отчетности о работе Центральной и местных комиссий. Главная сложность в изучении этих справок заключается в их разнотипности. Если в справках о работе Центральной комиссии указаны категории дел, по которым отказано в пересмотре решений, то в справках о количестве рассмотренных дел союзными, автономными, республиканскими, краевыми и областными комиссиями, наоборот, указаны категории дел, по которым приняты реабилитационные решения. Наибольший интерес могла бы представлять месячная сводка о количестве пересмотренных дел Центральной комиссией. Именно в ней приведены данные как о реабилитации с указанием категорий дел, так и об отказе в пересмотре, и тоже с указанием категорий дел. Однако таких сводок отложилось всего три — за сентябрь, октябрь и ноябрь 1954 г.
Характерной особенностью всех статистических сводок является то, что в случаях, когда состав преступления переквалифицирован, срок наказания сокращен или применена амнистия, категории дел никогда не указывались. Таким образом, невозможно понять, кого комиссия сочла возможным освободить из лагерей, но при этом так и не реабилитировала.
Информационные записки и справки Центральной и местных комиссий, несмотря на кажущуюся привлекательность этого компактного источника, носят официальный характер и не дают представления о повседневной, рутинной работе комиссий по пересмотру дел, механизме принятия тех или иных решений. Сведения об этом можно почерпнуть из переписки Прокуратуры СССР с нижестоящими прокуратурами21. Поскольку дело было новым и в практике работы комиссий возникали вопросы, прокуроры, особенно на первых порах, обращались в Москву за разъяснением процессуальных тонкостей, например: можно ли проводить заседания комиссии в составе трех, а не четырех человек, каков порядок рассмотрения уголовных дел, по которым проходят несколько лиц, подшивать ли заключение к делу, привлекаются ли в рабочий аппарат работники милиции и т.п. Но в большей степени, чем техническая сторона дела, прокуроров волновала идеологическая составляющая кампании по пересмотру дел. Так, прокурор Ярославской области И. Кисеев писал: «С моей точки зрения, а также с точки зрения представителей обкома КПСС, присутствовавших на наших заседаниях, комиссия правильно подходит к разрешению конкретных дел. Однако, учитывая особую важность работы по пересмотру дел этой категории, считал бы для себя необходимым лично ознакомиться с практикой рассмотрения дел Центральной комиссией»22.
Беспокойство прокурорских работников понятно. Ведь пафос работы по пересмотру дел о «контрреволюционных преступлениях» заключался, по словам Р. А. Руденко, в том, что «это не амнистия, не помилование преступников, а проверка дел с целью реабилитации лиц, невинно осужденных, или отказа в пересмотре дела в отношении преступников»23. Но в отсутствии четких критериев распознать зыбкую границу между теми, кого считать преступниками, а кого нет, было непросто. Прокурорам разъясняли: «Каждое дело о контрреволюционном преступлении сугубо индивидуально и решать его надо с учетом конкретных обстоятельств — условий, времени и места совершения преступления, характера преступления и личности осужденного»24.
Изучение «конкретных обстоятельств» и, что самое важное, — мотивации реабилитационных решений или отказа в пересмотре дела невозможно без обращения к надзорным производствам союзной и республиканской прокуратур. Общее число хранящихся в ГАРФ надзорных производств Прокуратуры СССР составляет 107 981 ед. хр.25 и Прокуратуры РСФСР — 50 580 ед. хр.26 Это ценнейший комплекс массовых источников по истории политических репрессий. Однако использование его затруднено из-за несовершенства имеющегося научно-справочного аппарата. Описи содержат информацию лишь о фамилиях осужденных лиц, расположенных к тому же не по алфавиту, и дате заведения надзорного производства. В ряде случаев эта дата далеко отстоит от времени вынесения приговора. С 1995 г. в ГАРФ ведется работа по созданию электронного аннотированного каталога дел надзорных производств по делам об антисоветской агитации и пропаганде27, что позволит историкам уверенно ориентироваться в делах фонда.
Надзорное производство заводилось в порядке прокурорского надзора, по жалобе осужденного либо его родственников. В делах содержатся жалобы, переписка по их рассмотрению, принятые по ним решения, в том числе протесты, внесенные органами прокуратуры в судебные инстанции. В надзорных производствах имеются также процессуальные материалы — копии обвинительных заключений, приговоров, определения и переписка по их выполнению. В период деятельности комиссий по пересмотру дел о «контрреволюционных преступлениях» жалобы заключенных из прокуратуры передавались на рассмотрение комиссий. В этом случае в надзорное производство подшивались заключение проводившего проверку сотрудника КГБ или прокуратуры и выписка из решения комиссии.
Еще один комплекс документов составляют архивно-следственные дела на репрессированных и впоследствии реабилитированных граждан28. Эти дела были переданы на постоянное хранение в ГАРФ из архива Управления КГБ по г. Москве и Московской области. Фонд насчитывает 98 995 дел с начала 1920-х гг. до 1991 г. Среди них имеются и дела, прекращенные по решениям комиссий по пересмотру дел о «контрреволюционных преступлениях» в 1954 — 1956 гг. Однако выявить их без полного просмотра фонда невозможно. На сегодняшний день добавилась еще одна трудность. Принятый в 2006 г. совместный приказ министерств культуры и массовых коммуникаций, внутренних дел и Федеральной службы безопасности ограничивает возможности исследователей в изучении материалов этого фонда29.
Таким образом, документы прокуратуры можно считать важным источником, отражающим процесс реабилитации жертв политических репрессий, включая его политический, юридический и социальный аспекты.
1 ХХ съезд КПСС и его исторические реальности. М., 1991; Наумов В. П. Н. С. Хрущев и реабилитация жертв массовых политических репрессий // Вопросы истории. 1997. N 4; Пихоя Р. Г. СССР: история власти. 1945 — 1991. М., 1998; Пыжиков А. В. Политические преобразования в СССР (50 — 60-е годы). М., 1999.
2 См., напр.: Старков Б. Сто дней «Лубянского маршала» // Источник. 1993. N 4. С. 82 — 90; Зубкова Е. Ю. Маленков и Хрущев: личный фактор в политике послесталинского руководства // Отечественная история. 1995. N 4. С. 104; Хлевнюк О. В. Л. П. Берия: пределы политической «реабилитации» // Исторические исследования в России. Тенденции последних лет. М., 1996. С. 152 — 153; Предисловие А. И. Пожарова к публикации А. И. Кокурина «»Новый курс» Л. П. Берии» // Исторический архив. 1996. N 4. С. 132 — 136; Наумов В. П. К истории секретного доклада Н. С. Хрущева // Новая и новейшая история. 1996. N 4.
3 Адлер Н. Трудное возвращение: судьбы советских политзаключенных в 1950 — 1990-е годы. М., 2005.
4 Петров А. Г. Реабилитация жертв политических репрессий: опыт исторического анализа. М., 2005.
5 Молотов, Маленков, Каганович. 1957. Стенограмма июньского пленума ЦК КПСС и другие документы. Под ред. акад. А. Н. Яковлева; сост. Н. Ковалева, А. Коротков, С. Мельчин, Ю. Сигачев, А. Степанов. М., 1998; Лаврентий Берия. 1953. Стенограмма июльского пленума ЦК КПСС и другие документы. Под ред. акад. А. Н. Яковлева; сост. В. Наумов, Ю. Сигачев. М., 1999; Реабилитация: как это было. Документы Президиума ЦК КПСС и другие материалы: В 3 т. Т. 1. Март 1953 — февраль 1956. Сост. А. Н. Артизов, Ю. В. Сигачев, В. Г. Хлопов, И. Н. Шевчук. М., 2000; Т. 2. Февраль 1956 — начало 80-х годов. Сост. А. Н. Артизов, Ю. В. Сигачев, В. Г. Хлопов, И. Н. Шевчук. М., 2003; Т. 3. Середина 80-х годов — 1991. Сост. А. Н. Артизов, А. А. Косаковский, В. П. Наумов, И. Н. Шевчук. М., 2004.
6 Реабилитация: как это было… Т. 1. С. 116 — 117.
7 ГАРФ. Ф. 8131. Оп. 32. Д. 3284. Л. 40 — 41 об.
8 Сокращение срока наказания и переквалификация состава преступления являлись основанием для применения амнистии: согласно указу, она предусматривалась для заключенных, имеющих срок до 5 лет.
9 Запрещалось не только знакомить заключенных и ссыльных с выписками из протоколов комиссий, но даже устно сообщать о том, что их дело рассматривалось на комиссии.
10 См. записку Центральной комиссии в ЦК КПСС от 16 апреля 1956 г. в кн.: Реабилитация: как это было… Т. 2. С. 71.
11 ГАРФ. Ф. Р-9414. Оп. 1. Д. 1398. Л. 43.
12 Там же. Ф. Р-8131. Оп. 32. Д. 3733, 4282, 4289, 4855, 4874.
13 Там же. Д. 4289.
14 Там же. Д. 4855.
15 Там же. Д. 4009. Л. 121а.
16 Там же. Л. 297 — 298.
17 Там же. Л. 68 — 70.
18 Реабилитация: как это было… Т. 1. С. 117.
19 ГАРФ. Ф. Р-8131. Оп. 32. Д. 4013. Л. 16.
20 Там же. Д. 4010.
21 Там же. Д. 3733, 4282, 4289, 4855, 4874.
22 Там же. Л. 23.
23 Из выступления Р. А. Руденко на Всесоюзном совещании руководящих прокурорских работников в Москве 23 — 25 июня 1955 г. // Реабилитация: как это было… Т. 1. С. 224.
24 Там же. С. 63.
25 ГАРФ. Ф. Р-8131. Оп. 31, 36.
26 Там же. Ф. А-461. Оп. 1 — 4, 9.
27 Результаты исследования периода 1953 — 1991 гг. опубликованы в книге «5810. Надзорные производства Прокуратуры СССР по делам об антисоветской агитации и пропаганде. Март 1953 — 1991: Аннотированный каталог» (М., 1999).
28 ГАРФ. Ф. 10035.
29 Приказ Министерства культуры и массовых коммуникаций Российской Федерации, Министерства внутренних дел Российской Федерации, Федеральной службы безопасности Российской Федерации от 25 июля 2006 г. N 375/584/352 «Об утверждении Положения о порядке доступа к материалам, хранящимся в государственных архивах и архивах государственных органов Российской Федерации, прекращенных уголовных и административных дел в отношении лиц, подвергшихся политическим репрессиям, а также фильтрационно-проверочных дел»//Российская газета. 2006. 22 сентября.