Всеволод Вишневский «К стенке» (Литературная газета, 26 января 1937 г.)
Вот они: хиловатые, лысые, в очках – адъютанты Троцкого, главари «параллельного центра». Вот он – Радек, по очереди, с девятисотых годов, покидавший и предававший рабочую Польшу, Германию, бродивший по Срединной Европе, безродный и вредный, пойманный наконец в СССР.
Он много писал. Его псевдоним в пору войны был: «Парабеллум».
Карл Либкнехт шел в солдаты, на всю Германию гремел его голос протеста против войны. Радек уходил в сторонку и в безопасности орудовал как собственник еженедельника «Arbeiter politik». Он заполнил его наполовину своими писаниями, наполовину писаниями Зиновьева и Бухарина.
Большевизм вел мужественную героическую борьбу против войны. Из подполья, каторги, ссылки и окопов энергия Ленина, Сталина, Фрунзе. Ворошилова, Барбюса и двадцати семи тысяч большевиков-окопников распространялась на весь мир, на все армии.
Радек тогда разводил мутную водицу в своем журнале, а также в «Политикен», в «Штурм-Клокан» (Швеция). Он именовал себя главой «северных немецких радикалов». Он проповедовал отказ от вооруженного восстания и тем самым разоружал германский пролетариат и пролетариат Срединной Европы. Радек писал: «Не надо сочинять кровавые платформы».
Радек вел злобную и подлую полемику против «Спартака». Либкнехт и Люксембург шли в тюрьмы, готовили бой, сидя в казематах. Значит, Радек бил пленников капитализма, бил товарищей, брошенных на каторгу.
Радек рьяно и хлестко писал против пролетарской диктатуры. Он презрительно третировал опыт России, ее 1905 и ее ленский 1912 годы… Радек выдавливал из себя лишь согласие на «демократический строй»… И это — спустя десятилетия после возникновения первого Совета рабочих депутатов, спустя десятилетия после бессмертных выступлений Ленина!
Мало того: Радек повторял упрямо и после революции, в 1919 г., в 1923 г., в изданиях 1925 г. вопрос о диктатуре пролетариата вообще «окончательно решенным считать нельзя»… — Вот они корни буржуа, фашиста и террориста.
Радек брезгливо писал о разных «восточных племенах», о «Юго-Востоке Европы и Востоке»… Вот где старые корни. Внимательнее, внимательнее читайте товарищи живую историю борьбы, людей. Различайте и запоминайте все, что было сделано, написано, сказано…
Таков был ранний буржуазный «радикал» Радек. Это он распинался в «Arbeiter politik» против принципов железной организации и дисциплины в рядах пролетариата.
Как называются люди, дезорганизующие отряды в канун штурма?
А вот чем Радек стал после 1917 г.
Грянул Октябрь в России. Радек курсивом пишет, «предостерегает»: не копировать русскую революцию. Он подло врет, этот бродячий журналист-перемет, немецкому пролетариату: «Правительство Керенского даже не было свергнуто: оно само рухнуло»… Так писал этот провокатор о нашем Октябре. Извращая факты, он вновь стремился, изворотливый и норовящий стрельнуть в спину «Парабеллум», — отвести руки рабочих от оружия.
Германский пролетариат шел своей дорогой. Мы помним его борьбу: матросов Киля, рабочих Гамбурга, берлинцев, «Народную Дивизию», красногвардейцев-спартаковцев. Мы своими глазами видели, как рвались немецкие товарищи солдаты с Украины к Либкнехту. Это мы оставляли оружие тем немецким эшелонам, которые спешили через Бахмач-Гомель-Вильно в Германию, в бой…
Бои грянули в Берлине. В разгар боев Радек прислал бойцам письмо: «…По моему мнению, необходимо прекратить борьбу…» Капитулянт, предатель, боявшийся вооруженных рабочих, писал об опасности «кровопускания», о слабости Советов, о том, что Берлин не будет поддержан провинцией…
Дезорганизатор добился много. Он писал тогда же: «Вывезти рабочих и солдат из битвы с оружием или без оружия, если невозможно постепенное отступление»… Это крик: назад, спасайтесь!
Результаты нам памятны. И эта трусливая, конспиративно или тоньше, чем Яго, работавшая тварь тут же лила слезы над могилой Либкнехта и Люксембург. Он вылез на свет, когда кончился бой и солдатчина Носке топтала свежие следы и бросала окурки в лужи крови, вытекшей из коммунистов.
Гремели бои в 1919 в РСФСР. Радек выждал и их исход. Он появился после того, как было решено дело: под Петроградом и под Воронежом.
О своих делах он помалкивал. Он рассказывал зато Петросовету: «…Я с глубочайшим вниманием и интересом следил по столбцам английской печати за вашей борьбой и ежедневно дрожал за участь Красного Петрограда»… (Заседание Петроградского совета 11 февраля 1920 г.).
Петросовет молча слушал. Вспоминали: старым приятелем Радека Троцким был уже отдан 16 октября 1919 г. приказ, в котором предрешалась сдача Петрограда: «Наиболее выгодным было бы дать Юденичу ворваться в стены города» и дальше шел набор фраз о «западне» и прочем.
Пролетариат сумел по-своему, по-ленински, отшвырнуть эти «советы»… Петроград держался за каждую пядь земли, как держался он и в весенних боях против армии генерала Родзянко. Этому учил весной прибывший от ЦК товарищ Сталин.
Радек врал и питерским героям о своем участии в «попытках рабочих выступлений в Европе». Автор предательского письма!
Он втирался и орудовал дальше, мастер гнусных анекдотов, отъявленный оборотень. В 1923 г. вновь грянули события в Германии…Красная Саксония и Тюрингия, красный Гамбург. Тельман вел в бой отряды рабочих. Мир, затаив дыхание, ждал исхода борьбы.
Радек появился на месте событий. От него ждали помощи, вестей из Советской России. Радек присоединился к правым, к предателям: Брандлеру и Тальгеймеру. Они вместе воткнули нож в спину германской революции.
Радек замел следы и сбежал оттуда, как убегал не раз из мест, где лилась рабочая кровь. Сбежал прямо к Троцкому, чтобы готовить втайне новое предательство, чтобы орудовать против СССР, против нашего народа. Его вышвырнули из партии.
Он пустил двадцатилетний политиканский опыт, хитрость, клятвопреступление… Он выступал, давал присягу верности, сатирически изображал сам себя. Он выступал со своими статьями, памфлетами и портретами, пряча свою подпольную деятельность. Временами в нем прорывалась бешеная злоба – и он срывался – по второстепенным спорам, иногда литературным, в визге и скрежете. Иные относили это к свойствам характера.
Радек втирался к писателям.
У нас есть разновидность литературных «гуманистов», которые определяют людей по «интимным беседам», болтовне в гостях, кулуарах и пр. Радек встречал их, выведывал, иных опутывал на ходу – насмешливо и молчаливо прикидывая: когда и где он уничтожит и этих людей. Это были здоровые, честные советские люди…
Он «прикидывал»… В своих статьях он, как мог, орудовал старым способом: между строк тиснуть то, что может раздробить наши ряды, разобщить, сорвать работу, внести сомнение, путаницу, озлобить. Мы не забудем его речи на первом съезде советских писателей. Радек построил ее подло, он выбросил из обзора весь коммунистический актив писателей Германии. Фридрих Вольф и я дали Радеку по зубам. Мы увидели в чем дело… Но тут же Радек делал вольт и вновь говорил о «роковой роли фашизма» для западной литературы и пр. Вредитель маневрировал, все глубже уходил в подполье, связываясь с Берлином и составляя кровавые платформы.
Он писал книги памяти Либкнехта, памяти Ленина, обдумывал, как убить Кирова и написал книгу памяти Кирова. Потом он писал «Портреты вредителей», обдумывая, как спустить под откос эшелоны ОДКВА.
У Радека в его писаниях есть такое место: в 1967 г. он, как престарелый ректор, читает историю СССР.
Мы поймали тебя, старый шпион и диверсант. И твою компанию. Лекций твоих не будет. Лживые статьи кончены. Портреты твои кончены. Памфлеты тоже. И сообщники твои тоже.
Источник (Фэйсбук)
