Женщина оторвалась от книги, которую она читала, посмотрела на меня вопросительно. Я ей в глаза смотреть не посмел.
— Я всего на минутку, — робко сказал я. – Не займу вашего времени.
Женщина все так же молча сделала приглашающий жест. Я вошел.
Она отложила в сторону книгу, которую читала, по толщине судя книгу эту вполне можно было бы назвать фолиантом, потом сняла очки. Из ящика стола достала пачку «Беломора», вытряхнула оттуда одну папиросу, подула в нее, потом смяла кончик, вставила его в рот и закурила.
— Итак?
— Вы извините, — сказал я. – Просто ребята попросили… Непонятки там у них… у нас….
Я действительно волновался. Хотя ничего такого ужасного в женщине не было: немолодая интеллигентная тетка, явно подуставшая от жизни. Вокруг стояли полки с книгами, на столе перед ней шахматная доска. Все выглядело достаточно просто.
— Насчет? – спросила она.
— Про крота, — сказал я. – Сомневаться тут начали. Есть-нет, если есть – чего не роет?
Женщина подумала, усмехнулась. Встала, подошла к окну, развернула какой-то платок, повернулась ко мне. На руках ее лежало маленькое существо с забавным носиком.
— Спит малыш,- сказал женщина ласково. – Устал. Двадцатый век был трудным. Надо отдохнуть.
— Ага, — сказал я, подойдя поближе и разглядывая животное. – А то действительно засомневались. У нас там. В смысле.
— Не сомневайтесь, — сказала женщина. – Наберется сил и снова за работу.
Я случайно посмотрел на шахматную доску, стоявшую на столе. Занятная была доска – у белых фигур было много знакомых лиц: Путин, Трамп, Меркель, черные фигуры были безлики, но абсолютно черными – как мать Тьма.
— А можно еще спросить? – робко сказал я.
Женщина пожала плечами.
— У этой игры действительно есть правила?
Женщина подошла к окну, завернула своего крота в тряпочку, лежавшую в коробке с надписью «TNT» на подоконнике. Положила тряпочку с кротом в коробку.
— Да, — сказал женщина, не поворачиваясь ко мне. – Вот уж от кого от кого, но от ваших таких вопросов я не ожидала. Все-таки ваши, кажется, там единственные, что хоть что-то понимают.
Я покраснел.
— Да нет… ну просто сейчас все говорят, что нет правил и нет цели…
Женщина повернулась, села за стол, достала новую беломорину, прикурила от старой.
— Запущено там у вас сильно, как я погляжу. Правил нет, — она криво усмехнулась. – Скоро увидите.
— А вот правила? — настаивал я. – Кто установил правила? И кто играет за черных?
Я показал рукой на доску. Черные фигуры совершали какие-то движения, перегруппировались, занимали одну клетку за другой. Из их колонн доносились звуки маршей, крики «Хайль!», «Вернем величие России!», «Слава Украине!» И всякое прочее такое.
— Хаос. Распад. Второй закон термодинамики. – сказала женщина.
Она тоже посмотрела на доску, переставила какую-то фигуру на доске. Послышались звуки бьющихся витрин, полицейские кидали гранаты, из которых шли клубы газа, люди в желтых жилетах в ответ кидали в полицейских камнями.
— А правила? – снова напомнил я. – Кто все-таки устанавливает правила?
— Странный вопрос, — сказала женщина. – Вы ведь и сами прекрасно знаете, кто. Они.
Она кивнула в сторону доски.
Миллионы, миллиарды пешек там жили, умирали, гибли на войне, мечтали о счастье и были несчастными. Иногда их терпению приходил конец и они сметали ферзей и королей, чтобы потом снова обмануться или быть обманутыми.
— Ага, — сказал я. – Понял.
Я попятился к двери.
— Вы извините, что отвлек. Просто ребята просили. Непонятки там у нас.
Женщина пожала плечами.
— У вас ведь были хорошие учителя. Я помню, они умели смотреть мне прямо в глаза.
Я вздохнул тяжело и открыл дверь.
Уже на пороге не выдержал:
— А цель? Цель все-та же, да?
Женщина погасила беломорину, воткнув ее в пепельницу.
— Идите, Александр, идите. Не нервируйте меня. Я действительно смотрю, что у вас там все крайне запущенно. Наверное, малышу пора просыпаться.
Из коробки на подоконнике донеслось какое-то движение-шевеление. Земля под ногами вздрогнула.
Я осторожно закрыл за собой дверь.
Консервов надо купить, подумал я, идя вниз по лестнице. Ящика два. Впрочем, и консервы ведь сейчас не те. Не советские. В тех-то точно было мясо. Хотя и в очередях иногда приходилось стоять.
