Смыкалин А.С. * Идеологический контроль и Пятое управление КГБ СССР в 1967-1989 гг. * Статья

Обстановка в 1950 — 1970-е годы в стране, с точки зрения устойчивости господства социалистической идеологии, была напряженной. Как отмечал генерал Ф. Д. Бобков, глава управления, в 1956 — 1960-х годах за антисоветскую агитацию и пропаганду (по статье 58 — 10 УК РСФСР 1926 г.) было осуждено 4676 человек, в 1961 — 1965 гг. по статье 70 УК РСФСР 1958 г. — 1072, в 1966 — 1970 гг. — 295, а в 1981 — 1985 гг. — 150 человек¹. Всего же, по данным правозащитника С. А. Ковалева, по статьям 70 «Антисоветская агитация и пропаганда» и 190 — 1 «Распространение заведомо ложных сведений, порочащих советский государственный и общественный строй» Уголовного кодекса РСФСР, с 1966 по 1986 г. были осуждены 2468 человек. В то же время 18 декабря 1987 г. КГБ СССР обратился с предложением в ЦК КПСС освободить от уголовной ответственности 401 осужденного и 23 подследственных по этим же статьям².

Нормативным основанием создания 5-го управления явился Приказ КГБ СССР N 0096 от 25 июля 1967 года. Так в системе КГБ была создана идеологическая контрразведка. Вопреки распространенному мнению пятый главк не только присматривал за диссидентами, но и решал многие другие задачи. В его состав входили 1-й отдел — контрразведывательная работа на каналах культурного обмена, разработка иностранцев, работа по линии творческих союзов, научно-исследовательских институтов, учреждений культуры и медицинских учреждений; 2-й отдел — планирование и осуществление контрразведывательных мероприятий совместно с ПГУ (Первым управлением) против центров идеологических диверсий империалистических государств, пресечение деятельности НТС, националистических и шовинистических элементов; 3-й отдел — контрразведывательная работа на канале студенческого обмена, пресечение враждебной деятельности студенческой молодежи и профессорско-преподавательского состава; 4-й отдел — контрразведывательная работа в среде религиозных, сионистских и сектантских элементов и против зарубежных религиозных центров; 5-й отдел — практическая помощь местным органам КГБ по предотвращению массовых антиобщественных проявлений; розыск авторов антисоветских анонимных документов, листовок; проверка сигналов по террору; 6-й отдел — обобщение и анализ данных о деятельности противника по осуществлению идеологических диверсий; разработка мероприятий по перспективному планированию и информационной работе. В августе 1969 г. был создан 7-й отдел. Официально его функции были обозначены как «выявление и проверка лиц, вынашивающих намерения применить взрывчатые вещества и взрывные устройства в антисоветских целях». Этому же отделу были переданы функции по розыску авторов антисоветских анонимных документов, проверка сигналов по «центральному террору», разработка лиц по этой линии и контроль за ведением таких разработок в местных органах КГБ. Под террором понимали любые устные и письменные угрозы в адрес руководителей страны. Угрозами в адрес местных руководителей («местный террор») занимались территориальные органы КГБ.

Речь шла о совсем не беспочвенных угрозах. Председатель КГБ В. А. Крючков в интервью газете «Известия» признал, что органами госбезопасности в 1970 — 1980-е годы было выявлено и «профилактировано» более 1500 лиц, вынашивавших террористические замыслы³.

На 8-й отдел, созданный в июле 1973 г., возлагалось «выявление и пресечение акций идеологических диверсий подрывных сионистских центров»; на 9-й отдел (создан в мае 1974 г.) — «ведение наиболее важных разработок на лиц, подозреваемых в организованной антисоветской деятельности (кроме националистов, церковников, сектантов)». Отдел занимался также пресечением враждебной деятельности лиц, изготавливающих и распространяющих антисоветские материалы, проводил агентурно-оперативные мероприятия по вскрытию на территории СССР антисоветской деятельности зарубежных ревизионистских центров.

Созданный тогда же 10-й отдел проводил контрразведывательные мероприятия (совместно с ПГУ) против центров идеологической диверсии империалистических государств и зарубежных антисоветских организаций (кроме враждебных организаций украинских и прибалтийских националистов).

11-й отдел был создан в июне 1977 г. для «осуществления оперативно-чекистских мероприятий по срыву подрывных акций противника и враждебных элементов в период подготовки и проведения летних Олимпийских игр в Москве». Однако после проведения Игр отдел не был закрыт, на него возложили наблюдение за спортивными, медицинскими и научными организациями.

Для координации деятельности с органами безопасности социалистических стран была сформирована 12-я группа (на правах отдела).

Задача 13-го отдела (создан в феврале 1982 г.) была указана несколько невнятно: «выявление и пресечение проявлений, имеющих тенденцию к перерастанию в политически вредные группирования, способствующие проведению противником идеологических диверсий против СССР». По существу же имелись в виду неформальные молодежные движения — кришнаиты, панки, рокеры, мистики и пр., которые в начале 1980-х годов появлялись как грибы после дождя. Возникновение этого отдела было реакцией КГБ на выход молодежи из-под контроля комсомола ⁴. Союзом журналистов СССР, сотрудниками средств массовой информации и общественно-политических организаций ведал 14-й отдел (создан в феврале 1982 г.). 15-й отдел (создан в ноябре 1983 г.) вел контрразведывательную работу во всех отделениях и на всех объектах общества «Динамо»⁵.

Первоначальный штат 5-го управления КГБ составлял 201 дополнительную единицу, а его куратором стал первый заместитель председателя КГБ С. К. Цвигун. К 1982 г. штат управления увеличился до 424 человек. Всего же по линии этого управления служило в СССР 2,5 тыс. сотрудников. Обширным был агентурный аппарат, в среднем на область приходилось 200 агентов ⁶. Поскольку всего в СССР было 123 области, значит, агентурный аппарат (работающий только по линии 5-го управления) составлял в масштабе страны 25 тыс. человек⁷.

Структура 5-го управления существовала до середины 1989 года. В связи с происшедшими в стране изменениями, а также изменениями в уголовном законодательстве, в частности в диспозиции ст. 70 УК РСФСР, летом 1989 г. было принято решение об упразднении 5-го управления и образовании Управления КГБ СССР по защите советского конституционного строя (Управления «З»). На этой правовой основе 29 августа был издан приказ председателя КГБ N 00124 об упразднении 5-го управления и образовании управления «3».

25 сентября 1991 г. пробывшим в должности председателя КГБ 63 дня — с 23 августа по 22 октября — В. В. Бакатиным были уволены 31 руководящий работник и еще 13, было указано на проявленную ими «политическую незрелость и недальновидность в действиях по выполнению распоряжений вышестоящих начальников, способствовавших деятельности путчистов»⁸.

29 августа на базе трех управлений КГБ — правительственной связи, 8-го главного и 16-го был образован Комитет правительственной связи, впоследствии — ФАПСИ Российской Федерации. Постановлением Государственного совета СССР от 22 октября 1991 г. КГБ СССР был упразднен, а на его базе планировалось организовать Центральную службу разведки (ЦСР), Межреспубликанскую службу безопасности (МСБ) и Комитет по охране государственной границы СССР.

Существовавший скорее на бумаге КГБ РСФСР — в мае 1991 г. со штатом в 14 человек, располагался в четырех кабинетах в здании Верховного совета РСФСР. 1 ноября ему были переданы 7-е управление, 12-й отдел, следственный изолятор и ряд служб Оперативно-технического управления КГБ СССР.

Указом Президента РСФСР от 26 ноября N 233 КГБ РСФСР был преобразован в Агентство национальной безопасности (АНБ) РСФСР, а уже 19 декабря Б. Н. Ельцин подписал указ о создании Министерства безопасности и внутренних дел — МБВД, в которое должны были войти ЦСР, МСБ, АФБ и структуры министерств внутренних дел СССР и РСФСР; министром был назначен кадровый сотрудник МВД В. П. Баранников. Но этот указ остался нереализованным: 22 января 1992 г. Конституционный суд РСФСР признал его не соответствующим Конституции РСФСР, в связи с чем указом президента от 24 января 1992 г. было образовано Министерство безопасности (МБ) РСФСР.

Самую большую ценность 5-го управления представляла агентура. Председатель КГБ Ю. В. Андропов акцентировал внимание оперативного состава на бережном и квалифицированном использовании ее и требовал не повторять ошибок прошлого. Выступая на совещании руководящего состава контрразведки 23 марта 1978 г., он предостерегал: «Как вы знаете, был период, когда некоторые стороны агентурной деятельности бросали тень на всю эту работу. Я имею в виду то, что люди называли «стукачеством», то есть когда агентура в значительной мере ориентировалась на собирание мелкой, не имеющей прямого отношения к делу информации… Такие установки для агентов противоречили моральным и этическим нормам, которые закладываются в семье, в школе, в рабочих коллективах. Все это в прошлом, но об этом следует помнить, чтобы не допускать новых ошибок. Мы поступаем правильно, когда ориентируем агентов не на подглядывание в щели или на подсчет пустых бутылок, а на выполнение тех больших важных задач по обеспечению безопасности нашего государства, которые возложены на наши органы».

Работа с агентурой — самая сложная, самая деликатная; работая с агентом, как говорил еще жандармский полковник С. В. Зубатов, надлежит оберегать его, как любимую женщину, с которой ты находишься в незаконной связи. За годы существования 5-го управления сложилась определенная практика и стиль в воспитании агентов. Все начиналось с внимательного изучения будущего источника. К человеку сначала присматривались, изучали слабые и сильные стороны его характера и психики, раздумывали над поступками, предлагали ему оценить ту или иную ситуацию, выступить в роли эксперта, помогали в чем-то. После того как отношения становились чуть ли не дружескими, наступал новый ответственный этап работы — вербовка агента. Следовал рапорт начальству и разрешение на агентурную работу и присвоение псевдонима. Окончательная вербовка, как правило, проходила на конспиративной квартире спецслужбы, в крайнем случае в номере гостиницы. Согласно инструкции, при оформлении сотрудничества присутствовал начальник подразделения в котором работал оперативный сотрудник.

Хорошо зная психологию рождения агента, генерал Бобков, многолетний руководитель 5-го управления, советовал встретиться с ним на другой день после вербовки, оценить настроение, поддержать. Такое начало сотрудничества, как правило, ободряло начинающего агента. Правда, некоторые соглашались сотрудничать без подписи, то есть без документального оформления, а некоторые вообще готовы были представлять информацию только устно.

На агента заводилось два агентурных дела — рабочее и личное. В рабочем — сообщения, информация агента, подписка о сотрудничестве, псевдоним. Кроме того отдельно хранилась карточка агента, заполненная рукой оперработника, в которой перечислялись краткие установочные данные. По инструкции, принятой тогда в КГБ, работа с агентом должна была вестись только на квартирах. Квартиры были конспиративные (собственность спецслужб) и явочные (используемые по договору с хозяином и в советское время часто бесплатно). Встречи оперативных работников с агентами происходили два-четыре раза в месяц ⁹.

Ситуации, связанные с вербовкой агента, могли быть самыми различными, а потому непредсказуемыми. Один ответственный работник центрального аппарата юридических органов страны рассказывал автору о том, что, будучи молодым преподавателем юридической академии и готовясь к 10-месячной научной стажировке за рубежом, он имел неоднократные встречи с куратором из КГБ. Высказанное им негодование: «я платным стукачом у КГБ не буду» — вызвало ответную реакцию у оперработника: «у нас за деньги работают только высокопрофессиональные люди». Результат — встреча была последней, но в зарубежную стажировку молодой кандидат юридических наук по «объективным» обстоятельствам не поехал. Через много лет, будучи в Москве и занимая генеральскую должность, он вспоминал непрофессионализм работы местных органов КГБ. Горечь неудачи сорванной стажировки, к которой он готовился, видимо, осталась навсегда.

Круг задач, выполняемых этой спецслужбой КГБ, был обширен. Задачами пятых подразделений являлись выявление, предупреждение и пресечение действий разведок иностранных государств, пропагандистских центров и зарубежных антисоветских организаций по подрыву или ослаблению морально-политического -потенциала СССР. Большое внимание уделялось предупреждению, или профилактике идеологических диверсий. «После создания 5-го управления была установлена связь с соответствующими службами дружественных государств, ибо они особенно остро ощущали, что контрразведывательная работа необходима для борьбы со шпионажем и защиты конституционного строя… Сотрудники 5-го управления почувствовали это, возможно, даже раньше других в КГБ, так как мы, — отмечает Бобков, — реально видели и знали не только эти слабые места, но и те потенциальные силы, которые способны пойти на сотрудничество с противником»¹⁰.

Само понятие «идеологическая диверсия» появилось сравнительно недавно. Андропов в выступлении перед руководителями своего ведомства в феврале 1979 г. говорил: «Идеологическая диверсия осуществляется в области, охватывающей политические, философские, правовые, нравственные, эстетические, религиозные и другие взгляды и идеи, то есть в сфере идеологии… Ее отличает и то, что она осуществляется в наше время не обычным пропагандистским аппаратом, а специально организованными службами. Эти службы… основную ставку делают на специальные диверсионно-подрывные средства»¹¹. Наиболее острые и опасные акции идеологической диверсии квалифицировались как антисоветская агитация и пропаганда (ст. 70 УК РСФСР)¹². Как одна из форм идеологических диверсий расценивалось написание и использование материалов «идейно-ущербного содержания», которые нелегально распространялись среди населения или передавались для распространения за рубеж. То, что в органах КГБ именовалось профилактикой, заключалось в официальной беседе сотрудника госбезопасности с лицом, замеченным в нежелательной деятельности, о недопустимости подобных действий в будущем, причем это была не просто беседа, а лицо подписывало документ, что органы КГБ его официально предупредили о недопустимости антисоветского поведения; иногда проводилось обсуждение «негативных» поступков того или иного лица в рабочем коллективе, подключались средства массовой информации. На следующем этапе работник госбезопасности «подставлял» к «профилактируемому» агента, который должен был информировать о поведении человека после профилактики.

Этот механизм «официального предупреждения» имел свою нормативную базу — указ Президиума Верховного совета СССР от 25 декабря 1972 г. «О применении органами государственной безопасности предупреждения в качестве меры профилактического воздействия» (естественно, этот указ имел гриф «Не для печати»). На Лубянке этот документ и инструкция по его применению были объявлены приказом КГБ N 0150 от 23 марта 1973 года¹³. Профилактические беседы оказывались результативными. Количество осужденных по ст. 70 с 1971 по 1975 г. снизилось в три раза. За этот же период в судах были рассмотрены дела на 396 человек. В результате в 1973 г. было осуждено 73 человека, в 1974 году — 47, а в 1975 — 22 человека¹⁴. Разумеется, нужно учитывать, что профилактика была не единственным методом внесудебного воздействия на вольнодумцев.

Карательная политика в отношении диссидентов не сводилась к душеспасительным беседам. Можно выделить шесть видов репрессивных мероприятий, которые применяли власти в отношении диссидентов в 1970-е годы:

1) лишение свободы путем заключения в тюрьму или исправительно-трудовую колонию; 2) условное осуждение к лишению свободы, с обязательным привлечением осужденного к труду; 3) ссылка; 4) высылка из страны; 5) исправительные работы без лишения свободы на своем предприятии или назначенном органами МВД с вычетом 20% из заработной платы; 6) отправка на принудительное «лечение» в психбольницу¹⁵. По сравнению с 1937 годом, когда признание «врагом народа», как правило, заканчивалось расстрелом, в 1970-х годах наказания были, таким образом, существенно мягче.

Профилактирование широко применялось в деятельности региональных пятых отделов управлений КГБ. Например, в Свердловской области за 1963- 1967 гг., то есть еще даже до создания 5-го управления в центре, были подвергнуты профилактированию 92 человека — за изменнические намерения, террористические и антисоветские высказывания¹⁶. Тем не менее даже в 1968 г. 5-й отдел полностью не был укомплектован, имелись 2 вакансии¹⁷. Между тем Свердловская область имела важное народнохозяйственное значение, Свердловск являлся одним из крупнейших культурных центров страны. Здесь действовали 6 театров, Уральский филиал Академии наук, 12 вузов, 35 техникумов, 56 научно-исследовательских институтов. В вузах и техникумах обучалось свыше 50 тыс. студентов, творческая интеллигенция была представлена почти двумя тысячами писателей, композиторов, художников, артистов, кинематографистов, архитекторов и журналистов.

1960 — 1970-е годы — это время, когда в духовной жизни советского общества уже существовал такой феномен, как диссидентское движение. Период хрущевской оттепели быстро закончился и сменился нарастанием консервативных тенденций. Процесс «ползучей реакции» заявил о себе в самых разных сферах общественной жизни. Термины «развитой социализм», «зрелость», «стабильность» внедрялись в общественные науки, отражаясь в произведениях литературы и искусства «успехами» и «достижениями». Правозащитники восставали против ресталинизации, хотя просталинские настроения были сильны в «низах» общества¹⁸.

Идеологическая нестабильность советского общества, а особенно молодежи — это характерное явление для начала 1970-х годов. 1968 — год введения войск в Чехословакию, разрушил последние иллюзии. Формировалась двойная мораль — лицемерное признание успехов «развитого социализма» и собственные оценочные характеристики политических событий (не выходивших за границы узкого круга близких людей). В этих условиях усиливался идеологический контроль над учреждениями культуры, науки. Все более жесткой становилась борьба с инакомыслием. «Именно для борьбы, главным образом, с инакомыслием и было создано в составе КГБ Пятое главное управление. К 1984 г. усилиями «компетентных органов» движение диссидентов, — как считает А. И. Прищепа, — было практически сведено на нет. Около тысячи человек, до 90% активистов оказалось в тюрьмах, лагерях, спецбольницах»¹⁹.

По данным КГБ, в 1967 — 1971 гг. было выявлено 3096 «группировок политически вредного характера», профилактировано 13602 человека, входящих в их состав. В том числе: 2196 участников 502 групп в 1967 г.; 2870 участников 625 групп в 1968 г.; 3130 участников 733 групп в 1969 г.; 3101 участник 709 групп в 1970 г. и 2304 участника 527 групп в 1971 году. Показательна география их распространения: Москва, Ленинград, Свердловск, Тула, Владимир, Омск, Казань, Тюмень, Украина, Белоруссия, Литва, Эстония, Молдавия, Казахстан… Заметно было развитие подпольных групп и на Урале²⁰.

В конце 1960-х годов, кроме обычных психиатрических больниц Минздрава, расширялась сеть специальных «лечебниц», подчиненных КГБ и МВД.

В 1961 г. была впервые издана Инструкция по неотложной госпитализации психически больных, представляющих общественную опасность. С этой инструкции началась новая эра в истории карательной медицины — внесудебное лишение свободы и насилие над здоровьем людей уже не по приговору суда, а по произволу местной власти. Эта инструкция с незначительными изменениями была переиздана в 1971 году. Впервые внимание мировой общественности было привлечено к проблеме карательной медицины в СССР в 1963 г. в связи с делом Валерия Тарсиса и его книгой «Палата N 7».

60-е годы характеризуются расширением сферы деятельности карательной медицины, строительством новых спецбольниц: в 1965 г. открылась спецбольница в Черняховске, в 1966 г. — в Минске, в 1968 г. — в Днепропетровске, в 1970 г. — в Орле. Политических заключенных в психбольницах становилось все больше. Но «железный занавес» постепенно ржавел, превращаясь в «железные жалюзи». Из СССР поступала информация на Запад, оттуда, в передачах радиостанций, она доходила до наших граждан. Становилось известно о все новых случаях психиатрических репрессий. Мир узнал имена жертв карательной медицины: В. Гершуни, В. Борисов и В. Файнберг, П. Григоренко, Н. Горбаневская, И. Якимович. И это только самые известные в 60-х годах. В начале 1970-х их становилось все больше. Но и это — единицы, известные Западу. Это крупицы по сравнению с десятками нам известных случаев и еще большим числом нам не известных²³.

На Урале, в Свердловской области, 5-й отдел управления КГБ сформировался к концу сентября 1967 г. в составе трех отделений. Некоторое представление о работе этого подразделения можно составить на основе анализа доклада «Об организации контрразведывательной работы против идеологической диверсии противника», сделанного начальником Управления КГБ по Свердловской области П. С. Музыкиным на кустовом совещании в Свердловске 10 июля 1968 года. В докладе, в частности, сообщалось, что это «работоспособный коллектив. При укомплектовании учитывались вопросы сочетания старых и молодых кадров. Отдельные руководящие должности замещены товарищами, пришедшими в органы КГБ с партийной и комсомольской работы… В первые месяцы работы усилия оперативного состава были направлены на изучение оперативной обстановки, особенно в связи с предстоящим празднованием 50-летия Советской власти, пересмотрены возможности агентуры, приобретено значительное количество доверенных лиц, расширен контакт с общественностью и партийно-комсомольским активом предприятий и учреждений».

Далее докладчик обращал внимание на специфику работы в Свердловской области. «Наша область закрыта от посещения иностранцев, но это не ограждает нас от проникновения буржуазной пропаганды. Для проведения враждебных идеологических акций противник использует радиопередачи, международную переписку, личные встречи с нашими гражданами на территории СССР и во время выездов за границу. Только в 1967 — 1968 гг. за границу выезжало 5227 человек. Свыше 1400 человек в разное время имели контакт с иностранцами на территории СССР. Около 12000 ведут постоянную переписку с иностранцами. Более 3000 имеют там родственников, с которыми поддерживают активную письменную связь и периодически встречаются»²⁴.

Органы КГБ занимались не только регистрацией подобных фактов и накоплением информации. Проводилась и активная наступательная работа. Все материалы о связях ученых, специалистов, молодежи с отдельными иностранцами, организациями и исследовательскими центрами обобщались и систематизировались. Конкретно результаты этой работы в Свердловской области проявились в том, что отделом было заведено пять дел оперативной проверки, в том числе два — на группу лиц. Профилактированию подверглись 57 человек. Было выявлено и несколько случаев назревания на предприятиях области нездоровой обстановки, которая могла привести к антиобщественным проявлениям. В таких случаях информировались партийные органы и проводились профилактические мероприятия.

Идеологический контроль прежде всего касался молодежи. «Ядовитые семена буржуазной пропаганды» находили благодатную почву в неустойчивой в идеологическом отношении молодежной среде. Старшее поколение было воспитано в «советском» духе. В большинстве своем оно прошло Великую Отечественную войну и имело устоявшиеся жизненные принципы, слепо веря коммунистической партии. А молодежь, слушая зарубежные радиостанции, прекрасно понимала, что за кордоном существует другая жизнь, и многие хотели установить хотя бы письменный контакт со сверстниками за рубежом. Свято веря в гарантию «тайны переписки», данную брежневской Конституцией 1977 г. (ст. 56), многие и не подозревали, что все письма, направленные за рубеж подлежат обязательной перлюстрации, и именуются на языке контрразведки не «письма», а «документы». За 1967 — 1968 гг. в адрес зарубежных радиостанций только с территории Свердловской области было направлено несколько сотен таких «документов». В упомянутом отчете начальника УКГБ по Свердловской области отмечалось: «Анализ международной корреспонденции, проведенный Управлением КГБ, показал увеличение потока писем в адреса зарубежных радиостанций капиталистических государств, прежде всего от молодежи области (студентов техникумов, студентов младших курсов вузов, школьников старших классов и трудящейся молодежи в возрасте 17 — 19 лет). За истекший 1967 год в адреса зарубежных радиостанций проследовало 258 документов, в основном из гг. Нижнего Тагила, Каменск-Уральского, Алапаевска, Ревды. Наибольшей популярностью и все более возрастающим вниманием пользуются передачи радиостанций: «Голос Америки», «Немецкая волна» и «Канада». В их передачах музыкальные и познавательные программы чередуются с враждебными комментариями по актуальным политическим вопросам. Факты свидетельствуют, что эти передачи оказывают отрицательное идеологическое воздействие на формирование эстетических вкусов и особенно мировоззрения советской молодежи. Управлением КГБ по всем подобным фактам информируются городские отделы (отделения) УКГБ и местные партийные органы, организуется проверка отдельных отправителей документов; при этом обращается особое внимание на установление причин и обстоятельств, способствующих повышению интереса у молодежи к этим передачам»²⁵.

Другим важным направлением усилий КГБ являлась церковь. Идеология, провозглашаемая церковью, не вписывалась в рамки коммунистического государства. К тому же официально, по действующей Конституции СССР 1977 г., церковь была отделена от государства и не имела прав юридического лица. Особое беспокойство у органов КГБ вызывали сектантские группы. Во-первых, в отличие от Русской православной церкви они действовали нелегально, имели свою печатную продукцию, часто — получаемую по нелегальным каналам из-за рубежа. Во-вторых, воспитание молодых членов секты проходило в духе сектантских догматов.

Таким образом, эти церковные диссиденты уже представляли «пятую колонну» в советском государстве. Им отводилось особое внимание в плане идеологического контроля. Деятельность таких сектантских групп имела весьма активный характер. Урал в этом отношении был далеко не самый проблемный регион страны. Но на территории Свердловской области в 1967 г. действовало около 70 сектантских групп с общим количеством участников около 2000 человек. Наибольшая активность отмечалась у евангельских христиан-баптистов. Они создали печатную точку и наладили производство и распространение нелегальной религиозной литературы. Периодически выезжали за пределы Свердловской области на различного рода совещания, где обсуждались вопросы привлечения в группы молодежи, создания новых печатных точек.

В 1967 г. в Нижнем Тагиле четыре руководителя сектантов были привлечены к уголовной ответственности. В ходе следствия было изъято большое количество религиозной литературы и множительные аппараты. Проходивший открытый судебный процесс имел большое профилактическое значение и воздействие на других сектантов.

С участием агентуры проводились профилактические мероприятия в отношении сектантской группы в другом городе Свердловской области — Полевском. На основании легализованных материалов в местной печати были опубликованы четыре статьи, разоблачающие антиобщественную деятельность сектантов.

Большое значение придавалось идеологическому контролю над так называемыми «автономистскими направлениями». В области в рассматриваемый период проживало свыше 50 тыс. немцев. Многие из них ранее являлись руководящими работниками советского и партийного аппарата прежней Республики Немцев Поволжья. Именно они стремились придать движению массовый и организованный характер. Управление КГБ отмечало, что «на этом участке мы имеем неплохие агентурные позиции». Другими словами, деятельность немцев-спецпоселенцев была надежно блокирована и находилась под постоянным идеологическим контролем областного комитета КПСС и центрального аппарата КГБ СССР.

В сфере ответственности 5-го отдела УКГБ по Свердловской области в 1967 — 1968 гг. 16 авторами было изготовлено и распространено 128 листовок и 16 анонимных писем с «клеветническими измышлениями» о государственном строе и внешней политике партии и советского правительства. Отдельные анонимы высказывали угрозы в адрес руководителей КПСС и советского государства. 5-й отдел сумел установить 14 авторов листовок и анонимных писем. Из числа выявленных анонимов оперативный интерес (по мнению областного КГБ) представлял автор «злобных антисоветских воззваний» С, материалы на которого были переданы в прокуратуру. В 1967 г. он был приговорен к трем годам строгого режима. В 1967 — 1968 гг. было выявлено и профилактировано 234 «радиохулигана». В соответствии с директивой от 28 марта 1968 г. совместно с Управлением охраны общественного порядка Свердловской области, Уральским военным округом, ДОСААФ и Управлением связи против этих лиц были проведены оперативные мероприятия.

В 1967 и начале 1968 г. в ряде городов Свердловской области на отдельных промышленных предприятиях начала складываться напряженная обстановка, которая, по оценке властей, могла вызвать массовый и групповой невыход на работу, массовые беспорядки и т.п. Из-за плохого материально-технического снабжения, неритмичности производства, непорядков в организации труда, плохих бытовых и производственных условий, низкой заработной платы и непорядков в премировании на территории области за полтора года в 30 случаях возникали предпосылки подобных «антиобщественных проявлений». В январе 1968 г. не вышли на работу 20 лесорубов в рабочем поселке Кедровка (близ г. Кушвы), работавших на прииске треста «Уралзолото»; в марте отказались выйти на работу 36 водителей и кондукторов автобусов в г. Полевском, ввиду чего было сорвано пассажирское движение в городе²⁶.

Для того, чтобы ориентироваться в обстановке, использовалась не только агентура, но и иные материалы, например перлюстрация корреспонденции. В записке начальнику 5-го отдела УКГБ по Свердловской области указывалось: «Мероприятиями ПК задержан документ, исходящий от жены секретаря Камышловского райкома ВКП(б) Король Дмитрия Федоровича — Король Марии Васильевны в адрес Король… очевидно, их родственницы, проживающей в с. Кочки, Роднинского района, Алтайского края. В документе Король Мария Васильевна искажает действительное положение в районе, заявляя о том, что колхозники живут очень плохо и по району имеется большой падеж скота. К своему документу она прикладывает официальный материал о падеже скота в районе, взятый ею из доклада своего мужа Король, который он делал на районной партийной конференции»²⁷.

Профилактика в данном случае выразилась в просьбе начальника Камышловского городского отдела КГБ подполковника Суханева «оказать воздействие на секретаря Камышловского райкома ВКП(б) Король, чтобы его жена Король М. В., будучи членом партии и работая учителем одной из школ города Камышлова, не была бы распространителем антисоветской агитации»²⁸.

Если данные примеры свидетельствуют об единичных случаях антиправительственной деятельности в Свердловской области, то по СССР в целом она приобрела более значительный размах, и положение особенно обострилось в 1970-х годах. Анализ материалов Московской Хельсинкской группы, использовавшей документы КГБ СССР и ЦК КПСС, показывает, что в 1975 — 1979 гг. службы фиксировали террористические намерения по 26 — 48 случаев в год, угрозы физической расправы в отношении партийного и советского актива в 1975 — 1983 гг. — по 72 — 126 случаев. Фактов распространения документов антисоветского содержания (анонимные листовки, письма, надписи) было выявлено в 1975 г. — 10206, в 1977 г. — 10 708, в 1979 г. — 16648, в 1981 г. — 22502. Из общего числа разысканных авторов в 1975- 1980 гг. около 10% состояли в КПСС и в полтора-два раза больше — в ВЛКСМ. Примерно на одном и том же уровне сохранялось раскрытие националистических и «антиобщественных» групп.

Профилактированию в 1975 — 1982 гг. подвергалось по 16 — 20 тыс. человек в год. «Профилактирование» граждан проводилось и раньше, другое дело, что централизованный учет этой деятельности КГБ СССР в 1950- 1960-е годы специально не велся. Подсчет начался с 1967 г., то есть со времени создания 5-го управления²⁹. Инициаторы такой формы работы спецслужб полагали, что подобная деятельность органов КГБ должна привести к полному искоренению политически вредных поступков и государственных преступлений. Но, как показала история, их ожидания не оправдались.

Возникает вопрос о причинах «идеологической незрелости» той части населения, которой приходилось заниматься 5-му управлению КГБ. К ним можно отнести следующие: 1) разрыв между теми задачами, которые были провозглашены в программе КПСС и реальной действительностью; 2) ухудшение из года в год уровня жизни населения; 3) усиление влияния пропаганды западных спеццентров, особенно радиостанций «Голос Америки», «Немецкая волна», «Свобода» и др.

5-е управление просуществовало с 1967 г. по 1989 г., и это была последняя попытка советского строя методами тоталитаризма сохранить уже разваливающееся государство.

Примечания

1. Родина, 1989, N 11.

2. Московские новости, 9.VIII.1992, N 32.

3. Известия, 26.X.1989.

4. Записка КГБ при СМ СССР в ЦК КПСС о настроениях студенческой молодежи, 5.XI.1968. — Исторический архив, 1994, N 1; Аналитическая справка КГБ СССР о характере и причинах негативных проявлений среди учащейся и студенческой молодежи, 3.XII.1976, подписанная Бобковым. — Там же.

5. Лубянка. Органы ВЧК-ОГПУ-НК. ВД-МГБ-МВД-КГБ. 1917 — 1991 гг. Справочник. М. 2003, с. 166 — 168.

6. СЕВЕР А. История КГБ. М. 2008, с. 184.

7. МАКАРЕВИЧ Э. Секретная агентура. М. 2007, с. 257.

8. БАКАТИН В. В. Избавление от КГБ. М. 1992, с. 73.

9. МАКАРЕВИЧ Э. Ук. соч., с. 255.

10. БОБКОВ Ф. Д. КГБ и власть. М. 1995, с. 216.

11. АНДРОПОВ Ю. В. Избр. речи и статьи. М. 1979, с. 279 — 298.

12. ВОРОНЦОВ С. А. Спецслужбы России. Ростов-на-Дону. 2006, с. 390.

13. ХЛОБУСТОВ О. Госбезопасность от Александра I до Путина. М. 2005, с. 291.

14. ПРОЗОРОВ Б. П. Ю. В. Андропов о предотвращении и нейтрализации попыток создания «пятой колонны» в нашей стране // www.silovikiputin.ru/vlast/details/index.html?n_nl5.

15. СЕВЕР А. Ук. соч., с. 273.

16. Архив Управления ФСБ РФ по Свердловской области (АФСБ Св. обл.), ф. 1, оп. 2, д. 550, л. 14.

17. Там же, л. 35.

18. РУСИНА Ю. А. «Всходы» инакомыслия в советских вузах (на примере Уральского госуниверситета им. А. М. Горького). В кн.: Очерки истории Урала. Вып. 51. Кн. 2. Екатеринбург. 2009, с. 244.

19. ПРИЩЕПА А. И. Инакомыслие на Урале (середина 1940-х — середина 1980-х гг.). Докт. дисс. Сургут. 1999, с. 12.

20. Там же, с. 259.

21. Там же, с. 265.

22. ПЕРВОМАЙСКИЙ В. Б. Критерий невменяемости и пределы компетенции психиатра-эксперта. — Государство и право, 1991, N 5; ПРОТЧЕНКО Б. К. К понятию невменяемости. — Советская юстиция, 1987, N 17, с. 20 — 22; и др.

23. ПОДРАБИНЕК А. Карательная медицина. Нью-Йорк. 1979.

24. АФСБ Св. обл., ф. 1, оп. 1, д. 550, л. 60об., 62, 64, 66, 68, 69.

25. Там же, л. 32.

26. Там же.

27. Там же, д. 633, л. 101.

28. Там же.

29. Сведения о числе лиц, привлеченных к уголовной ответственности и подвергшихся профилактике органами КГБ за 1959 — 1974 гг.: www.gwu.edu/»nsarcMv/nsaebb/wsaebbl91/10 — 31 — 1975.pdt.

30. ВОРОНЦОВ С. А. Ук. соч., с. 389.