С.Г. Егоров. Проведение денежной реформы и отмены карточной системы в декабре 1947 г. в городах Кировской области.
Егоров Сергей Георгиевич — кандидат исторических наук, доцент Вятского государственного университета. Киров.
В работе показана отмена карточной системы в Кировской области через рассмотрение социально-экономических проблем региона, деятельность местных властей в контексте общегосударственной политики. Это позволяет выявить как общие закономерности, так и местные особенности проведения денежной реформы и отмены карточек. В работе отражено влияние преобразований на качество жизни городского населения, реакция последнего на реформы декабря 1947 года.
В декабре 1947 г. в Советском Союзе были проведены денежная реформа и отмена карточной системы, которые, согласно правительственным заявлениям, должны были стабилизировать социально-экономическую ситуацию в стране и повысить жизненный уровень народа. В советской историографии данным преобразованиям традиционно давалась высокая оценка. Подчеркивалось, что денежная реформа и переход к открытой торговле явились завершением послевоенной перестройки экономики, оздоровили область товарооборота и финансов [1].
В постсоветский период оценка мероприятий декабря 1947 г. коренным образом изменилась. В научной и учебной литературе, публицистике стало преобладать скептическое отношение к послевоенным социально-экономическим преобразованиям [2]. Общими стали утверждения об «ограблении народа» в ходе денежной реформы[3].
Изучение первоисточников и региональных материалов по данной проблеме позволяет дополнить, а в отдельных случаях и пересмотреть оценки этих традиционных историографических подходов.
Обсуждение вопросов о методах проведения послевоенной денежной реформы, способной нормализовать финансовую обстановку в стране, началось в правительстве еще в военное время, с конца 1943 года [4]. Проведение реформы и отмена карточек планировались на первый послевоенный год. Однако из-за серьезной засухи на значительной территории европейской части СССР в 1946 г. эти мероприятия пришлось перенести. В передовице «Правды» сообщалось: «В связи с засухой в ряде областей СССР и сокращением государственных запасов продовольствия Президиум Верховного Совета СССР постановил удовлетворить ходатайство Совета Министров СССР о перенесении отмены карточной системы с 1946 года на 1947 год» [5]. Такая позиция правительства объяснялась стремлением сохранить пайковую систему снабжения населения в условиях голода первого послевоенного года.
Благодаря централизованному распределению хлеба городскому населению Кировской области удалось пережить рост цен на продовольствие в 1946— 1947 годах. Пайковое снабжение в этот период охватывало в регионе практически всех рабочих и служащих и обеспечивало необходимый минимум потребления. По данным отчета облплана за март 1947 г., большинство рабочих (70,7%) получали по карточкам 500—600 г хлеба в день [6].
Структура областного товарооборота за 1947 г. показывает, что в обеспечении потребностей населения области также важную роль играла коммерческая (кооперативная) торговля, которая составляла более половины товарооборота общественного питания [7]. В 1946—1947 гг. была существенно расширена сеть коммерческих чайных и буфетов. 31 марта 1946 г. в Кирове в здании Центральной гостиницы был открыт крупный ресторан «Россия» с «отличной кулинарией и джаз-оркестром» [8].
Коммерческая и кооперативная торговля позволяла избегать в городах, даже в условиях послевоенной разрухи, дефицита основных продовольственных и промышленных товаров. Эта свободная торговля, дополнявшая карточную систему, давала хотя бы части населения возможность приобретать продукты и товары, не ограничиваясь карточным набором необходимого жизненного минимума, но по высоким ценам.
Продолжающиеся после войны инфляционные процессы, усугубляемые критической ситуацией на потребительском рынке, расширение зоны натурального обмена свидетельствовали о прогрессирующем обесценивании рубля и ставили под угрозу срыва программу восстановления экономики [9]. В этих тяжелых условиях вышло Постановление Совета Министров СССР и ЦК ВКП(б) от 14 декабря 1947 г. «О проведении денежной реформы и отмене карточек на продовольственные и непродовольственные товары». Главной особенностью преобразований декабря 1947 г. являлась синхронность реализации этих масштабных мероприятий в стране, что было воспринято населением как еще один результат победы в войне, окончательный переход от военного существования к мирной жизни.
В постановлении подчеркивалось: «Размеры заработной платы рабочих и служащих не только не снижаются, а наоборот, увеличиваются, ибо в несколько раз снижаются коммерческие цены, а на хлеб и крупу снижаются и пайковые цены, что означает повышение реальной заработной платы рабочих и служащих. Все же при проведении денежной реформы требуются известные жертвы. Большую часть жертв государство берет на себя. Но надо, чтобы часть жертв приняло на себя и население, тем более что это будет последняя жертва» [10]. Реформа являлась рестрикционным мероприятием, то есть была направлена на изъятие у населения так называемых «лишних денег», прежде всего наличных.
Согласно постановлению, с 16 по 22 декабря вся денежная наличность, находившаяся у населения, государственных, кооперативных и общественных предприятий, организаций и учреждений, а также колхозов, обменивалась, за исключением разменной монеты, на новые деньги 1947 г. в соотношении 10:1. Всего было обменено 37,2 млрд рублей. Из них: через городские выплатные пункты — 14,6 млрд руб., через сельские — 13,2 и 9 млрд руб. — через выручку торговых учреждений и организаций [11]. Порядок оценки денежных вкладов в сберегательных кассах был принципиально иным. Здесь действовали определенные льготы: вклады до 3 тыс. руб., составлявшие большинство, оставались без изменений; по вкладам до 10 тыс. руб. — сумма, превышающая 3 тыс. руб., переоценивалась в пропорции 3:2. И, наконец, по вкладам размером свыше 10 тыс. руб. первые 10 тыс. обменивались в соотношение 3:2, а остальная часть вклада по пропорции 2:1: за 2 руб. старых денег — 1 руб. новых [12].
Различия в порядке обмена наличных денег и переоценки вкладов в сберкассах объяснялись в постановлении стремлением государства нанести удар по спекулятивным элементам, которые, пользуясь трудностями военного времени и лишениями послевоенной разрухи, создали значительные запасы денег.
Проведение денежной реформы совпадало с отменой карточек. С 16 декабря был осуществлен переход к открытой торговле. При установлении единых розничных государственных цен были снижены пайковые цены на ряд продовольственных товаров. Так, цены на муку и хлеб, составлявшие основу пищевого рациона большинства населения того времени, были снижены на 12%, крупу и макароны — на 10%. Мясо, рыба, жиры, сахар, овощи продавались по действовавшим пайковым ценам. Из продуктов питания лишь на молоко, яйца, чай и фрукты устанавливались новые цены, превышавшие пайковый уровень [13].
Таким образом, переход к открытой торговле сопровождался снижением цен, никакого приближения розничных цен к коммерческим не наблюдалось. Эго справедливо и для промтоваров, остро дефицитных в первые послевоенные годы. Согласно постановлению, цены на ткани, обувь, одежду, трикотаж повышались по сравнению с бывшими пайковыми, но устанавливались на уровне в 3,2 раза ниже коммерческих цен [14].
Еще за месяц до 14 декабря 1947 г. были разбронированы товары из государственных резервов на сумму 1,7 млрд рублей. Они предназначались для торговли после отмены карточек в городах (1,1 млрд руб.) и в сельской местности (0,6 млрд руб.) [15].14—15 декабря в Кировской области проводилась сплошная инвентаризация и переоценка товаров и продуктов, находившихся в торговой сети, на складах, базах и предприятиях общественного питания [16]. Слухи о проведении денежной реформы, несмотря на предпринятые меры по сохранению этого события в тайне, широко распространились по области и в самом Кирове. Следствием этого стала самая настоящая торговая горячка.
Если средние рыночные цены на муку и картофель до проведения денежной реформы составляли соответственно 30 и 10 руб. за килограмм, то 15 декабря на рынке мука стоила уже 100 руб./кг, а картофель — 25—30 рублей [17]. Значительно возросло число случаев покупки почтовых марок на 4—5 тыс. рублей. Люди с большими суммами денег на руках пытались материализовать их в виде продовольственных и промышленных товаров. Так, в области рыночные цены на валенки 15 декабря доходила до 2500 руб. за пару, один метр ситца стоил 300 рублей [18].
Всего в областном центре к началу торговли без карточек было подготовлено к открытию 140 магазинов и 36 столовых и ларьков. Правда, Горторг из 18 магазинов открыл всего 8, в связи с чем у ряда магазинов образовывались очереди. Облпотребсоюз из 150 торговых предприятий задействовал 147. Мукомольные и хлебопекарные предприятия в г. Кирове были подготовлены к свободной торговле и нормально обеспечивали население мукой и печеным хлебом [19].
В целом первые дни торговли без карточек и по единым государственным ценам показали, что торговая сеть области, за исключением отдельных случаев, была подготовлена к свободной торговле удовлетворительно. Магазины начали работу с хорошим и достаточно широким (в понятиях тех лет) ассортиментом продовольственных и промышленных товаров [20].
В областных отчетах о проведении реформы и переходе к открытой торговле отмечалось, что «с первых же дней торговля без карточек дала свои положительные результаты в деле удовлетворения покупательского спроса населения» [21]. Действительно, продажи основных продуктов питания по области увеличились на десятки процентов: хлеба — в 1,7 раз, сахара — в 3,3 раза, кондитерских изделий — в 3,6 раза [22].
Такой значительный рост потребления продуктов питания во многом был обеспечен правительственным постановлением, в котором говорилось: «Заработную плату рабочим и служащим за первую половину декабря 1947 г., денежное довольствие военнослужащим, стипендии, пенсии и пособия за декабрь 1947 г. выплатить деньгами образца 1947 г. в течение 16—20 декабря 1947 г. повсеместно на территории СССР, независимо от установленных сроков выплаты зарплаты» [23]. Таким образом, благодаря денежным выплатам новыми дензнаками, удалось не только сохранить прежний уровень потребления, но и существенно повысить его в первые дни после перехода к открытой торговле. В Кировской области выдача заработной платы была в основном закончена к 20 декабря. Только бюджетные учреждения получили в течение пяти дней 16 079 тыс. рублей [24].
Характерно, что в первые дни в областном центре люди в основном покупали хлеб: 16.XII — 207,5 т, 17.XII — 150 т, 18.XII — 148 тонн. В последующие дни, видимо после создания хлебных запасов, внимание покупателей сосредоточилось уже на жирах, крупах, кондитерских изделиях [25].
Вполне понятен повышенный спрос на хлеб в первые дни свободной торговли. Даже в тыловых регионах в 1941—1946 гг. рабочие и служащие испытывали жестокий голод. Характерно выступление рабочего фабрики «Красный труд» Никулина: «Я дистрофик, я до 15 декабря еле ходил, а сегодня свободно купил буханку хлеба, не чувствовал под собой ног, бежал домой» [26]. Рабочий Макаров — слесарь одного из военных предприятий — не смог сдержать эмоций, вспоминая спустя десятилетия об этих днях: «А вскоре отменили и карточки. Увидел полки с буханками белого и черного — очумел» [27].
Как отмечалось, «отмена карточек на продовольственные и промышленные товары и проведение денежной реформы значительно повлияло на снижение рыночных цен на муку, мясо, молочные продукты, масло животное, картофель и овощи, что соответственно снизило спрос на эти товары в торговой сети г. Кирова». Так, цена на муку снизилась с 30 руб. за 1 кг до 5—7 руб., на картофель — с 10 до 2—3, на молоко — с 18 до 5—6, на мясо — с 70—100 руб. до 35—45 рублей [28].
Таким образом, переход к открытой торговле сделал рыночные цены более доступными для большинства населения, что ослабило давление на магазины государственной и кооперативной торговли.
Одним из показателей некоторого повышения уровня жизни населения Кировской области в послевоенные годы стало значительное увеличение в структуре товарооборота доли непродовольственных товаров. Если в 1944 г. на промтовары приходилась только четверть товарооборота, то в 1947 г. — уже около одной трети. В 1948 г. в результате денежной реформы и перехода к открытой торговле этот показатель вырос еще более — до 40% [29].
В то же время, в ходе отмены карточек наблюдались случаи, когда вместо развертывания открытой торговли ряд торговых предприятий, организаций рабочего снабжения (ОРС) и райпотребсоюзов под различными предлогами устанавливали произвольные нормы продажи товаров в одни руки. Осуществлялась продажа товаров в буфетах, закрытых магазинах, по спискам и т. д.
В частности, в первые дни после отмены карточек и денежной реформы был вскрыт ряд нарушений и недостатков такого рода в структурах ОРСов. Так, в буфете ОРСа комбината «Искож» хлеб продавался по спискам, из расчета 700 г на рабочего и 400 г на иждивенца; ОРС Белохолуницкого завода вообще не организовал торговлю продовольственными товарами; ОРСы лесной промышленности установили продажу товаров по нормам: на человека на пять дней — 600 г — 1,5 кг хлеба, 200 г жиров, 150—350 г сахара, были введены пропуска с отметкой о продаже хлеба [30]. Однако эти случаи ограничения свободной торговли в организациях рабочего снабжения не носили массового характера, местными властями принимались необходимые меры к их предотвращению, виновные лица привлекались к ответственности.
Как показали проверки, злоупотребления и спекулятивные махинации были связаны с внесением в кассы торговых организаций больших сумм старых денег для сокрытия от учета различных ликвидных товаров. В основном от учета укрывались продукты питания и водка [31].
В некоторых случаях в экономических преступлениях участвовали и члены партийно-государственной областной номенклатуры. В начале 1948 г. с формулировкой «оказались политически неустойчивыми и в корыстных целях совершили преступления при проведении денежной реформы» были отстранены от работы первый секретарь Пижанского райкома, председатель Кильмезс-кого райисполкома, начальник Зуевского райотделения МВД и второй секретарь по кадрам Ждановского райкома областного центра [32].
Товарооборот продовольственных товаров под держивался на высоком уровне не только в первые дни перехода к открытой торговле. В феврале 1948 г. первый секретарь обкома И.Т. Быков отмечал, что в день в г. Кирове продается хлеба больше 1 кг на человека, во многом за счет потребительской активности приезжих из районов [33].
Знаменитый оружейник-конструкгор Г.С. Шпагин, работавший на военном заводе № 327 в г. Вятские Поляны, как депутат Верховного Совета СССР обращался к областным властям: «У нас руководящий состав цехов и отделов подали заявление об уходе. Какая же причина? Они отвечают: места не даете, (имеется в виду земельная площадь под жилищное строительство. — С.Е.) кроме хлеба ничего не продаете», «…нам занарядили вагон трески, народ узнал и загудел. Вы говорят со своей треской не только нас, но и весь город провоняете. Что делать, наш народ тоже хочет селедки…» [34]
Эти упреки Шпагина довольно показательны. Уже в начале 1948 г. рабочие и ИТР воспринимали как данность свободную продажу хлеба и проявляли недовольство, если в магазины завозили треску, а не селедку. А ведь еще несколько месяцев назад потеря продовольственных карточек означала для них если не голодную смерть, то крайнюю степень истощения.
Безусловно, после отмены карточной системы и проведения денежной реформы проблемы продовольственного снабжения и обеспечения промтоварами не были разрешены полностью. В конце 1940-х — начале 1950-х гг. жители городов региона довольно часто не могло свободно купить некоторые виды продуктов питания и ширпотреб [35].
Значимость преобразований декабря 1947 г. была связана с тем, что городское население Кировской области получило возможность, даже при значительных перебоях в снабжении, все же относительно свободно покупать самые необходимые продукты питания — хлеб и крупы, а также приобретать вещи, без которых невозможна нормальная жизнь, — нитки, ткани, резиновую и кожаную обувь, что было шагом вперед по сравнению с голодными 1941—1946 годами.
Примечания
1. ДЬЯЧЕНКО В.П. История финансов СССР (1917-1950 гг.). М. 1978, с. 433-444; История социалистической экономики СССР. Т. 6. М. 1980, с. 26; ЛОКШИН Э.Ю. Промышленность СССР. М. 1964, с. 156; СТОЛЯРОВ С.Г. О ценах и ценообразовании в СССР. М. 1969, с. 159.
2. АКСЕНОВ Ю., УЛЮКАЕВ А. О простых решениях непростых проблем. — Коммунист. 1990, № 6, с. 80—81; ПИХОЯ Р.Г. Советский Союз: история власти. Новосибирск. 2000, с. 18; ПЫЖИКОВ А.В., ДАНИЛОВ А.А. Рождение сверхдержавы. 1945—1953 годы. М. 2002, с. 114—115; ЛАЦИС О. Сказки нашего времени. — Известия. 16.IV. 1988.
3. ПОПОВ В.П. Сталинское экономическое «чудо» после войны (1946—1953). В кн.: Россия в XX веке: реформы и революции. Т. 2. М. 2002, с. 277.
4. ЗВЕРЕВ А.Г. Записки министра. М. 1973, с. 231—233.
5. Правда. 29.VIII. 1946.
6. Государственный архив социально-политической истории Кировской области (ГАСПИ КО), ф. П-1290, оп. 12, д. 325, л. 190.
7. 200 лет Вятской губернии. Статистический сборник. 60 лет Кировской области. Киров. 1996, с. 210.
8. Кировская правда. 30.111.1946.
9. ЗУБКОВА Е.Ю. Послевоенное советское общество: политика и повседневность. 1945-1953 годы. М. 2000, с. 78.
10. Решения партии и правительства по хозяйственным вопросам. Сб. документов. Т. 3. М. 1968, с. 462.
11. ПЫЖИКОВ А.В., ДАНИЛОВ А.А. Ук. соч., с. 114.
12. Решения партии и правительства по хозяйственным вопросам…, с. 465.
13. Там же, с. 466—467.
14. Там же, с. 467.
15. ПЫЖИКОВ А.В., ДАНИЛОВ А.А. Ук. соч., с. 114.
16. ГАСПИ КО, ф. П-1290, оп. 13, д. 370, л. 75.
17. Там же, д. 83, л. 51.
18. Там же.
19. Там же, л. 74, 79.
20. Там же, л. 76.
21. Там же, л. 78.
22. Там же.
23. Решения партии и правительства по хозяйственным вопросам…, с. 465.
24. ГАСПИ КО, ф. П-1290, оп. 13, д. 83, л. 55.
25. Там же, л. 3.
26. Там же, л. 11.
27. ЛЫСКОВ А. Лишняя заклепка. — Кировская правда. 22.VI.2001.
28. ГАСПИ КО, ф. П-1290, оп. 13, д. 83, л. 43.
29. 200 лет Вятской губернии. Статистический сборник. Киров. 1996, с. 210—211.
30. ГАСПИ КО, ф. П-1290, оп. 13, д. 370, л. 76.
31. Там же, л. 75.
32. Там же, оп. 20, д. 31, л. 77.
33. Там же, оп. 13, д. 2, л. 234.
34. Там же, оп. 20, д. 12, л. 85.
35. Там же, оп. 22, д. 2, л. 304—307.
Источник: «Вопросы истории», 2017, №2.