Мещеряков М.Т. * Коммунистическая партия Испании и Коминтерн (1991) * Статья | РАБКРИН Опубликованная в 1991 году (то есть с "перестроечным" привкусом) статья о взаимодействии компартии Испании с Коминтерном.

Опубликованная в 1991 году (то есть с «перестроечным» привкусом) статья о взаимодействии компартии Испании с Коминтерном.

Мещеряков Марклен Тихонович, доктор исторических наук, профессор Академии общественных наук при ЦК КПСС, автор монографий ’’Испания в огне” (М., 1972 ), ’’Вся жизнь — борьба (о Хосе Диасе)” (М., 1978), ’’Коминтерн и Испанская республика” (М., 1981),а также многих статей по новейшей истории Испании и проблемам рабочего движения.

СКАЧАТЬ В PDF

Взаимоотношения между коммунистическими партиями и Коммунистическим Интернационалом, его руководящими органами наименее изучены советскими историками. Долгое время они относились к запретной теме, поскольку ее анализ мог бы раскрыть многие неизвестные общественности ’’тайные пружины” воздействия руководящих органов Коминтерна на политику и деятельность его секций, включая и такие, о которых старое поколение коминтерновцев предпочитало умалчивать. Сложившиеся традиции освещения деятельности Коминтерна сводились к тому, что его политика в целом и решения его руководящих органов признавались правильными в стратегическом плане, а критике подвергались лишь отдельные стороны его деятельности тактического порядка.

Между тем взаимоотношения между коммунистическими партиями и Коминтерном не всегда укладывались в рамки уставных норм или директивных указаний, сформулированных в решениях конгрессов или пленумов ИККИ, были сложными и противоречивыми, сопровождалась острыми конфликтами и разногласиями, хотя и не сводились лишь к бесконечным схваткам с ’’правыми” и ’’левыми” уклонами и группами. Нередко разногласия охватывали весьма широкий круг проблем стратегического и тактического характера, причем далеко не всегда принимаемые ИККИ решения оказывались удачными или адекватными сложившейся в той или иной стране или партии обстановке. Нередко бывало и так, что руководство Коминтерна и его аппарат ”не схватывали” ситуацию и директивы, выработанные в Москве, доходили до коммунистических партий тогда, когда ’’поезд уже ушел”, становились вообще ненужными, что не мешало центру настаивать на безоговорочном их выполнении. Такое директивное руководство вызывало явное или скрытое сопротивление лидеров партий, они не всегда соглашались со спущенными ’’сверху” указаниями. Если же видели их несостоятельность, а то и абсурдность, заставляли ИККИ корректировать свою линию, искать иные варианты решения того или иного вопроса, даже в том случае. когда такое своеволие грозило серьезными осложнениями.

Однако трудность сохранения партиями ’’своего лица” усугублялась тем, что сложившиеся в Коминтерне после смерти В.И. Ленина авторитарные методы руководства, нараставшая волна репрессий в отношении всякого рода оппозиционеров, уклонистов привели к тому, что в коммунистическом движении восторжествовал принцип, согласно которому шаг влево или вправо автоматически оценивался как отступление от ’’основ” со всеми вытекающими отсюда последствиями. Партии, по существу, были лишены той степени свободы и самостоятельности, которые были у них в начальный период деятельности Коминтерна; теперь политику и деятельность определяли не их центральные органы, избранные на съездах и пленумах ЦК, а руководящие органы ИККИ (Президиум, Секретариат) и созданные им лендсекретариаты, различные региональные бюро, делегации при ЦК партий и другие контрольные органы, строго следившие за безусловным осуществлением политического курса Коминтерна. Этот жесткий централизм и управление сверху вниз, ослабленный лишь на сравнительно короткое время после VII конгресса Коминтерна, нанесли, несомненно, огромный ущерб мировому коммунистическому движению, стали источником многих неудач и даже поражений отдельных коммунистических партий.

В 30-е годы отношения между Коминтерном и Коммунистической партией Испании (КПИ) были весьма сложными и своеобразными. До апрельской революции 1931 г. и свержения монархии в Испании КПИ занимала скромное место в системе приоритетов Коминтерна. Сыграв значительную роль в становлении партии в 1921 — 1922 гг., Коминтерн затем на долгие годы утратил к ней интерес. Причины такого ’’прохладного” отношения объясняются в значительной степени тем, что после военно-монархического переворота Примо де Риверы в 1923 г. КПИ была вынуждена уйти в глубокое подполье, что привело к резкому сокращению ее численности и падению ее влияния в массах. В канун апрельской революции КПИ насчитывала, по одним данным, 600-700 членов, по другим — 800[1]. Ее лидеры долгое время находились в эмиграции во Франции и вернулись в страну лишь в 1930 г., но тут же были арестованы полицией и оказать сколько-нибудь серьезного воздействия на деятельность партийных организаций во время свержения монархии были не в состоянии. По свидетельству главы делегации ИККИ Жюля Эмбер-Дро, численность членов партии в то время составляла в Барселоне всего 20, в Мадриде — 20, в Бильбао — 40 человек. Накануне революции ’’наша партия, — отмечал он, — жила в состоянии абсолютной пассивности и не рисковала выйти на свет божий”[2]. Предпринятые ИККИ попытки ’’большевизировать” партию вызвали в ней несколько расколов и образование автономных групп — Балеарско-Каталонской федерации коммунистов во главе с Хоакимом Маурином, группы во главе с Андреасом Нином, Испанской коммунистической оппозиции[3]. Представители КПИ участвовали в конгрессах Коминтерна и Профинтерна, в работе пленумов ИККИ, при ЦК партии действовала делегация ИККИ, которую одно время возглавляли Жак Дюкло и Эдгар Воог, в Ленинской школе готовились партийные кадры, партия получала финансовую и иную помощь со стороны Коминтерна, однако ее связи с ИККИ в целом носили эпизодический характер.

Положение резко изменилось после апрельской революции, вызвавшей эйфорию в руководящих кругах Коминтерна. Как известно, вся стратегия и тактика Коминтерна в то время была подчинена идее мировой пролетарской революции. Выступая с отчетом о деятельности делегации ВКП(б) на XV съезде партии, Н.И. Бухарин подчеркивал, что наступил ”не подлежащий никакому оспариванию процесс полевения, революционизирования пролетариата в основных узлах европейского капитализма” и поэтому следует ожидать ’’громадной океанской революционной волны, которая начисто сметет и смоет капиталистическое варварство”[4]. Не менее категорично определил Н.И. Бухарин перспективы и задачи Коминтерна, выступая с докладом на его VI конгрессе. Он отмечал, что Коминтерн во главу угла поставил ’’борьбу за мировую диктатуру пролетариата”[5].

Идея неизбежности мировой пролетарской революции, мировой диктатуры пролетариата, нарастания глубочайшего революционного кризиса, который не сегодня, так завтра перерастет в революционную бурю, пронизывала в то время все доклады и выступления руководителей Коминтерна на XI, XII, XIII пленумах ИККИ, их статьи и публикации в печати[6]. В испанской революции руководство Коминтерна увидело начало если не мировой, то по крайней мере европейской пролетарской революции. Оно полагало, что революция в Испании стремительно пройдет буржуазно-демократический этап, перерастет в социалистическую и завершится установлением диктатуры пролетариата на основе Советов.

Царившую в ИККИ революционную эйфорию подтверждает пространное письмо, отправленное членом Политсекретариата ИККИ Д.З. Мануильским ЦК КПИ 25 мая 1931 г., в котором он настоятельно рекомендовал испанским коммунистам поднять трудящиеся массы на борьбу ’’против сил старого режима под лозунгом создания советов рабочих, крестьян и солдат, как единственной гарантии против реставрации монархии, как органа единого фронта для организации и развертывания массовых действий, для развития революции и принятия всех необходимых мер для доведения до конца демократической революции и обеспечения ее развития в социалистическую революцию”[7].

Выдвигая такие задачи перед КПИ, руководство Коминтерна совершенно не считалось с тем, что в силу своей малочисленности (к весне 1932 г. в коммунистической партии состояло всего 12 тысяч членов) и незначительного влияния на массы, находившиеся под сильным воздействием социалистов и анархо-синдикалистов, она не в состоянии была в кратчайшие сроки добиться изменения характера испанской революции.

Что касается руководителей КПИ, ее генерального секретаря Хосе Бульехоса, членов политбюро Мануэля Адаме и Этельвино Вега (так называемая ’’тройка”), то они полностью разделяли этот подход Коминтерна к испанской революции и в первом же воззвании, опубликованном ими в чрезвычайном номере газеты коммунистов ’’Мундо обреро”, вышедшем 15 мая 1931 г., призвали испанский народ к свержению буржуазной республики таким же образом, как была свергнута монархия, и к установлению власти правительства рабочих и крестьян[8]. Эта позиция была полностью поддержана и делегацией ИККИ, состоявшей из Жюля Эмбера-Дро, Клаудио Рабате, Эдгара Воога (Штиркера). В последующих воззваниях ЦК КПИ конкретизировал свою позицию в лозунгах ’’Вся власть советам!”, ”3а правительство рабочих и крестьян”, ’’Долой буржуазную республику!”, особенно после того, как Бульехос, Адаме и Эмбер-Дро побывали в Москве и в течение нескольких дней обсуждали вместе с Д. Мануильским, О. Куусиненом, О. Пятницким, А. Мартыновым, С. Лозовским, С. Миневым, Б. Куном, П. Тольятти и М. Торезом тактику партии в революции[9].

Однако призывы КПИ не находили отклика среди подавляющей части трудящихся, а ее ЦК, привыкший работать по-старому, не поспевал за событиями, не всегда достаточно быстро реагировал на указания из Москвы, а иногда их просто игнорировал. Это стало вызывать раздражение в аппарате Коминтерна. Вместо того, чтобы спокойно разобраться в причинах такой позиции, помочь руководству КПИ в уточнении политики и тактики, ИККИ встал на привычный и уже отработанный путь все более жесткой критики в его адрес.

Первые признаки конфликта между ИККИ и руководством КПИ проявились в мае 1931 г., когда журнал ’’Коммунистический Интернационал” указал на целый ряд ошибок ее ЦК, в частности на лозунг немедленного перерастания революции в пролетарскую[10]. Но едва партия сменила лозунги и стала призывать к борьбе за завершение буржуазно-демократической революции, как в августе 1931 г. в журнале ’’Коммунистический Интернационал” появилась статья ”О большевизации Коммунистической партии Испании”, в которой ее лидеры вновь были подвергнуты критике, на этот раз за медленную перестройку работы партии, за сектантство и непонимание задач дальнейшей революционной борьбы[11]. Но уже в ноябре 1931 г. при обсуждении испанского вопроса на Секретариате ИККИ критика руководства КПИ приобрела новое качество: Мануильский резко поставил вопрос о возможности дальнейшего пребывания у руководства партии группы X. Бульехоса, делая упор на то, что группа якобы не извлекла никаких уроков из рекомендаций ИККИ[12] .

В январе 1932 г. в связи с подготовкой к VI съезду КПИ Западноевропейское бюро ИККИ обратилось ко всем испанским коммунистам с открытым письмом. В нем ставилась под сомнение вся политика и тактика партии за то, что она плетется в хвосте событий, не ’’преодолела” кружковое, сектантское, пропагандистское прошлое,” ее лозунги не отвечают моменту и она далека от того, чтобы стать подлинно массовой, подлинно влиятельной партией”[13]. В комментариях к письму журнал ’’Коммунистический Интернационал” писал: ’’Гнилым оппортунизмом, поскуднейшим сектантством, пережитком кружковщины является рассуждение о том, что нет людей для ведения коммунистической работы… VI съезд Компартии должен создать перелом в методах работы партии от ячейки до областных комитетов и ЦК”[14]. По сути дела, эти письмо и статья были призывом к радикальному обновлению руководства партии.

В лавинообразном нарастании критики в адрес руководства КПИ немаловажную роль сыграл Эмбер-Дро, создавший в своих донесениях в ИККИ весьма неприглядный образ группы Бульехоса и постоянно подчеркивавший неспособность политбюро ЦК КПИ к разработке последовательной политической линии, его колебания, непостоянство, неумение проводить в жизнь принятые решения. В письме Мануильскому от 8 сентября 1931 г., отмечая, что партия уже стала ’’известна стране”, популярна в рабочих массах, имеет прекрасные боевые кадры, Эмбер-Дро в то же время подчеркивал, что лидеры партии отстают ”от темпа развития революционных событий”, а сама партия отдана ”на милость условных и безусловных рефлексов Бульехоса и Трильи” [15].

Директивы ИККИ предопределили характер и тон предсъездовской дискуссии, проходившей достаточно жестко. Однако на VI съезде КПИ в Севилье (апрель 1932 г.) делегаты сочли возможным оставить членов группы в составе ЦК[16]. Казалось, разногласия преодолены, но вскоре они вспыхнули с новой силой. В июле 1932 г. в Мадрид прибыл новый глава делегации Коминтерна при ЦК КПИ Викторио Кодовилья, известный в Испании под псевдонимами Луис и Медина. Эмбер-Дро, не сумевший добиться поворота в политике руководства-КПИ, был отозван. Позднее в состав делегации вошли Стоян Минев (Морено), Эрне Герз (Педро).

Формально перед делегацией была поставлена задача оказать новому руководству партии помощь в разработке ’’правильной политической линии”, но на деле получилось так, что делегация сосредоточила свое внимание не на решении этой задачи, а на ужесточении контроля над лидерами партии. Делегация продолжала политику своих предшественников, сообщая в центр только то, что хотели там услышать, и где продолжало расти предубеждение к группе Бульехоса, якобы не желавшей менять свой политический курс и выполнять директивы ИККИ.

Уже в первых письмах в Москву Кодовилья подчеркивал, что Бульехос, Адаме, Вега и Трилья готовят ’’государственный переворот” в партии, противопоставляют себя Коммунистическому Интернационалу, выступают против присутствия делегации, поскольку она якобы деморализует и дискредитирует руководство.

Вряд ли Бульехос и другие члены политбюро знали о содержании этих писем, но гнетущую атмосферу бесконечных поучений, придирок, безосновательной зачастую критики, несомненно, ощущали. Несколько раз они ставили перед ИККИ вопрос об отзыве делегации, но ответа не получили. В начале августа конфликт разгорелся с новой силой. 10 августа 1932 г. в Севилье и некоторых других городах вспыхнул военный мятеж во главе с генералом Санхурхо. Ответом народных масс была всеобщая забастовка, охватившая все центры мятежа, что значительно облегчило правительству его подавление. Руководство КПИ по инициативе Бульехоса призвало трудящихся к решительной борьбе с заговорщиками в защиту республики[17].

Однако эта позиция была расценена делегацией ИККИ и самим ИККИ как контрреволюционная, поскольку Бульехос и его группа якобы призывали массы к защите ’’буржуазно-помещичьей республики” и отказывались от борьбы за установление в Испании рабоче-крестьянской диктатуры и Советской власти. На заседании Секретариата ИККИ 27 сентября все доводы Бульехоса, что в данном случае речь идет только о том, чтобы не допустить победы ’’испанского Корнилова”, а не о защите ’’буржуазно-помещичьей диктатуры”, были отвергнуты в выступлениях Мануильского и других членов Секретариата. Дискуссия завершилась тем, что все члены группы Бульехоса были выведены из состава политбюро ЦК КПИ, причем, как позднее утверждал Бульехос, в их отсутствие[18]. Кроме того, были сформированы новые руководящие органы партии, в которые вошли уже известные в партийных кругах руководители провинциальных и городских комитетов КПИ Хосе Диас, Долорес Ибаррури, Антонио Михе, Хесус Эрнандес, Педро Чека, Мануэль Уртадо и др. Генеральным секретарем партии стал Хосе Диас.

В последнее время в некоторых публикациях этих руководителей КПИ стали называть сталинским крылом партии[19] только на том основании, что в начале 30-х годов Сталин уже вовсю хозяйничал в Коминтерне, как в своей вотчине. Однако применительно к событиям того времени вряд ли такая характеристика Диаса и других новых лидеров уместна. Прежде всего они практически были неизвестны за пределами Испании, да и в Коминтерне их знал очень узкий круг людей. Некоторые из новых лидеров партии прошли через Ленинскую школу, но их теоретический уровень был весьма скромным. Как это ни странно звучит, но основными теоретиками и идеологами партии тогда были В. Кодовилья и особенно С. Минев (публиковавший свои статьи и брошюры под псевдонимами Шаварош, Степанов и другими), а позднее П. Тольятти[20]. Скорее новые руководители КПИ являлись людьми Мануильского.

Что касается Сталина, то он узнал их более или менее близко после октябрьского антифашистского восстания 1934г., а более пристально стал приглядываться к ним после страстного выступления на XVII съезде ВКП(б) Д. Ибаррури, провозгласившей Сталина ’’любимым и непоколебимым, стальным и гениальным большевиком, вашим и нашим вождем пролетариев и трудящихся всех стран и национальностей всего мира”[21]. Так что, если они и стали ’’сталинским крылом” КПИ, то значительно позднее, уже во время гражданской войны, когда Испанская республика оказалась в зависимости от военной помощи СССР.

После исключения группы Бульехоса, согласно существовавшей тогда традиции, был опубликован обширный документ — резолюция политбюро ЦК КПИ, еще раз заклеймившая ее догматические, сектантские и троцкистские идеи и политику[22]. После того как решение об исключении группы из партии 29 октября было подтверждено Президиумом ИККИ и Интернациональной контрольной комиссией, она была заклеймлена — вполне в духе времени — как ’’банда предателей”, исподтишка маневрировавшая против Коминтерна, обманывавшая его и продолжавшая проводить, несмотря на критику, ’’свою сектантскую политику, объективно в интересах испанской контрреволюции”[23]. Еще более резко оценил деятельность группы А. Марти, утверждавший, что она ’’пыталась задержать большевизацию партии”, ’’практиковала бесконечные иезуитские маневры”, насаждала в партии ’’безответственность, приемы лживой и насквозь гнилой буржуазной дипломатии, чистейшего касикизма (вождизма. — М.М.), с глубочайшим презрением относясь к массе членов партии”[24]. Столь же резкие оценки политики и деятельности группы были даны в сборнике ’’Проблемы Испанской революции. Пути ее развития и условия ее победы”, в значительной степени написанном Кодовильей и Миневым.

Ключевым словом во всей этой лавине обвинений, несомненно, является слово ’’большевизация”. Ныне совершенно ясно, что под ’’большевизацией” Коминтерн понимал не что иное, как повсеместное насаждение одной модели партии и проведение всеми коммунистическими партиями единой линии политического поведения, единой стратегии и тактики действий. Группа Бульехоса явно запоздала с такой унификацией; она пыталась, несмотря на все промахи и ошибки, выработать такой курс, который бы соответствовал специфике Испании и особенностям испанской революции. Но именно это и не устраивало тогдашнее руководство Коминтерна, квалифицировавшего линию группы как сектантство.

Позднее партия оценивала устранение группы Бульехоса как крутой поворот в своем развитии[25]. С такой оценкой можно было бы согласиться, но с существенными оговорками. Факты говорят о том, что стратегическая линия КПИ на перерастание буржуазно-демократической революции в социалистическую, на установление власти рабоче-крестьянского правительства в форме Советов после устранения группы не изменилась, как не изменилось и отношение партии к буржуазным республиканцам, анархистам и социалистам, с которыми предполагалось продолжать решительную и бескомпромиссную борьбу.

Вот что писал, например, Минев весной 1933 г. в одной из статей, опубликованной в еженедельнике ИККИ ’’Международная корреспонденция”: ’’Весьма возможно, что в ближайшее время революционные действия рабочих и крестьян откроют благоприятные возможности для развития таких событий в Испании и на международной арене, которые будут означать начало решительной борьбы рабочих и крестьян против контрреволюционных сил буржуазии и крупных помещиков и откроют перед ними возможность завоевания власти… Компартия находится на этапе подготовки (политической и организационной) рабочих и крестьян к взятию власти”[26]. Такие же взгляды активно пропагандировались в газетах коммунистической партии, ее теоретических журналах и в брошюрах агитпропа ЦК[27].

В упомянутом ранее сборнике ’’Проблемы испанской революции” также подчеркивалось, что ’’решительная победа нынешней испанской революции, осуществляемая только под руководством пролетариата, означает организованное насильственное свержение рабочими и крестьянами буржуазно-помещичьей власти, создание рабоче-крестьянского правительства, революционной диктатуры союза рабочих и крестьян, опирающейся на советы рабочих, крестьянских и солдатских депутатов, на революционную вооруженную силу трудящихся народных масс”, которая станет ’’могучим рычагом и оружием” для победы социалистической революции[28]. Этот курс партия сохраняла до конца 1934 — начала 1935 г.

Антифашистское восстание в октябре 1934 г. партия готовила и осуществляла под лозунгом ’’Вся власть Советам рабочих, крестьянских и солдатских депутатов”[29]. Так что, если говорить о ’’крутом повороте” в стратегии и тактике КПИ, то он произошел позднее, практически в конце 1934 г. и особенно после VII конгресса Коминтерна.

Если уж такой поворот и произошел, то касался он прежде всего отношений между новым руководством партии и делегацией и, соответственно, ИККИ. Не случайно Кодовилья в донесениях отмечал, что у делегации сложились добрые отношения с новыми лидерами, что существует полное взаимопонимание и сотрудничество. Вероятно, подобная атмосфера, сложившаяся в ЦК, возникла потому, что Диас и другие руководители партии, выросшие на схватках с группой Бульехоса и получавшие все время поддержку со стороны ИККИ, не имели иных взглядов и иных подходов к проблемам революционного движения, кроме тех, которые проводила в жизнь делегация. Кроме того, нужно было время, чтобы проверить на практике линию Коминтерна, накопить собственный опыт и внести какие-то коррективы в эту линию.

Позднее Ибаррури высоко оценила вклад Кодовильи в деятельность компартии — помогавшему ей преодолевать политические и сектантские ошибки[30]. Думается, что такая оценка деятельности Кодовильи носит несколько односторонний характер. Сохранение КПИ старого политического курса в значительной степени было следствием теоретических взглядов Кодовильи, полагавшего, что только в борьбе за власть Советов испанские коммунисты в состоянии реализовать линию Коминтерна.

Первый шаг в новом направлении КПИ сделала лишь в сентябре 1934 г., хотя сразу же после прихода гитлеровцев к власти в Германии партия неоднократно пыталась установить единство действий с Испанской социалистической рабочей партией (ИСРП) и анархо-синдикалистской Национальной конфедерацией труда (НКТ) и даже призывала создать комитет связи, в котором, как писал Диас в исполком ИСРП 26 ноября 1933 г., ’’представители обеих партий могли изучать. обсуждать и решать разные проблемы, возникающие в современной ситуации”. Но, по более позднему признанию самих коммунистов, их призывы носили в значительной степени пропагандистский характер[31], поскольку над ними дамокловым мечом висел тезис о ’’социал-фашизме”, исключавший саму идею какого-либо сотрудничества с социалистами[32]. Исполком Коминтерна жестко следил за тем, чтобы коммунистические партии не вступали ни в какие отношения с социал-демократией. В резолюции о положении в Испании от 16 декабря 1933 г. Секретариат ИККИ обращал особое внимание КПИ на то, чтобы вся агитация и пропаганда партии были обращены на то, чтобы ’’революционным путем установить вместо правительства буржуазии и помещиков правительство рабочих и крестьян на основе Советов”, строить тактику единого фронта на изоляции от масс ’’предательской партии социал-фашистов и анархистов и их лидеров”, ’’систематически, своевременно и умело разоблачать новые левые маневры социал-фашистов”[33]. Понятно, что на основе таких директив призывы к единству действий действительно не могли выйти за рамки пропагандистских лозунгов.

Контроль ИККИ над КПИ стал несколько ослабевать после октябрьского восстания 1934 г., получившего самую высокую оценку в руководящих кругах Коминтерна, несмотря на его поражение. Подводя основные итоги деятельности КПИ в ходе восстания, ИККИ отмечал правильность ее политической линии, ее отвагу, решимость и способность придать новый импульс развитию революции[34]. Немаловажную роль в таком повороте оказала и позиция делегации ИККИ, высоко оценивавшей деятельность всех руководителей партии, особенно Диаса, проявившего себя, по определению Кодовильи, как хладнокровный, энергичный, крупный политический руководитель, ’’верный товарищ с сильной верой в политическую линию Коминтерна”[35]. Отнюдь не случайно в канун VII конгресса Коминтерна был выпущен специальный номер журнала ’’Коммунистический Интернационал”, целиком посвященный Испании[36].

После октября 1934 г. КПИ получила, что называется, ’’карт-бланш” в осуществлении своей политики, особенно тактики единого фронта. Именно в это время резко активизировалась переписка ЦК КПИ с исполкомом ИСРП по вопросу о совместных действиях двух партий. О том, насколько она была активной, свидетельствуют следующие факты. Уже вскоре после октябрьских боев Диас в письме в исполком ИСРП предложил социалистам начать переговоры по созданию единого фронта всех рабочих партий и организаций в борьбе за прекращение репрессий, амнистию участников вооруженного восстания, восстановление деятельности народных домов и т.д. 8 декабря он предложил организовать встречу представителей двух партий. 27 февраля 1935 г. Диас сообщил исполкому ИСРП о готовности ЦК КПИ обсудить вопрос о создании единого фронта в связи с предстоявшими выборами. А 5 мая вновь повторил это предложение. 23 мая, сообщая о проведении в Мадриде антифашистского митинга, он просил прислать оратора от ИСРП.

Далее эстафету подхватил — в связи с отъездом Диаса в Москву на конгресс Коминтерна — секретарь ЦК Урибе. 11 июня он предложил исполкому ИСРП начать обсуждение программы конкретных действий, а 10 июля выдвинул четыре пункта такой программы — совместная борьба за радикальную аграрную реформу, решение национального вопроса, общее улучшение жизни и условий труда рабочих и крестьян, амнистия всех революционеров-заключенных. 2 августа Урибе направил письмо с предложением организовать мощную совместную кампанию, чтобы путем организации митингов, демонстраций, подачи петиций добиться амнистии политзаключенных в связи с предстоявшим судебным процессом над одним из лидеров ИСРП Л. Кабальеро и угрозой для него 30-летнего тюремного заключения. 12 августа он вновь обратился с письмом к ИК ИСРП, предлагая провести совместное празднование годовщины Октябрьской революции на основе единой платформы.

Курс КПИ на совместные действия с социалистами шел в общем русле поисков новой стратегии, которую начал разрабатывать Коминтерн в канун VII конгресса. На состоявшейся в апреле 1935 г. встрече делегации трех партий (ФКП, ИКП и КПИ) пришли к единодушному мнению, что назрела насущная необходимость образования широкого антифашистского фронта со всеми революционными силами страны с целью борьбы против фашистской контрреволюции[37]. Выдвигая этот лозунг, испанские коммунисты были глубоко убеждены в том, что в октябрьские дни 1934 г. произошло не просто столкновение сил революции и контрреволюции, а попытка рабочего класса в открытом бою решить вопрос о власти советского типа. Поэтому и лозунг народного антифашистского фронта они вначале рассматривали как средство решения узлового вопроса революции — вопроса о власти с помощью нового вооруженного восстания, которое должно позволить покончить с «клерикально-фашистской диктатурой” и установить в Испании Советскую власть, диктатуру пролетариата. .

Такой подход к перспективам революционного движения в Испании в то время был характерен не только для КПИ, но и для некоторых деятелей Коминтерна. Тольятти писал весной 1935 г.: «Основной вопрос, поставленный октябрьскими боями перед пролетариатом и широкими массами трудящихся, — это центральный вопрос всякой революции — вопрос о власти”[38]. Подобную точку зрения высказывал и Э. Герэ[39]. Правда, в речи 2 июня на митинге в мадридском кинотеатре «Монументаль” Диас отошел от столь жестких формулировок, призвав к объединению в народный антифашистский фронт «всех, кто ненавидит фашизм и его спутников — террор, нищету и голод”, и выдвинув такую программу-минимум, в которой ни слова не говорилось о борьбе за власть[40]. Позднее Ибаррури справедливо замечала, что именно тогда Коммунистическая партия Испании сделала первый шаг к достижению «взаимопонимания рабочих партий со всеми демократическими или просто либеральными силами, которые выступали против фашизма, даже если они не были ни последовательно либеральными, ни последовательно демократическими”[41].

Поворот в политике КПИ начался, но на VII конгресс делегация КПИ прибыла еще с грузом старых представлений о том, как «делать революцию”. Из выступлений членов делегации видно, что они не ожидали крутого поворота в стратегии и тактике Коминтерна, особенно после выступления В. Пика, чей доклад был выдержан в консервативном духе. Пик доказывал правильность старой тактики «класс против класса” и утверждал, что «все развитие капитализма ведет к созреванию революционного кризиса”, к свержению власти эксплуататорских классов и установлению диктатуры пролетариата и Советской власти[42]. В речах испанских делегатов вначале явно преобладал мажорный тон. Диас, выступавший под псевдонимом Гарсиа и посвятивший свой доклад итогам октябрьских боев, утверждал, что если бы испанский пролетариат добился победы, то это ’’означало бы гибель капиталистической системы в Испании” и что в Испании еще ’’предстоят новые бои огромного масштаба”. Задача коммунистов, утверждал он, будет состоять в том, чтобы массы под руководством КПИ ’’пришли как можно скорее к победоносному Октябрю”[43]. Другой член делегации, X. Эрнандес (Хуан Вентура) , заявил, что ”идея штурма” зреет в сознании масс и, исправив свои ошибки, учтя выводы конгресса, они ’’свергнут фашизм и буржуазно-помещичью власть и добьются торжества рабоче-крестьянской революции”, придут ”к победе Советов в Испании”[44].

Однако доклад К. Димитрова и дискуссия на конгрессе привели к радикальному повороту в позициях испанской делегации. Она не только ’’много аплодировала, но мало говорила”[45]. В ней шел сложный процесс осмысления того нового, что звучало на заседаниях конгресса, преодоления стереотипов и устаревших политических формул. Конгресс дал мощный импульс борьбе КПИ за единый рабочий и антифашистский народный фронт, позволил ей в кратчайшие сроки создать широкую коалицию демократических сил страны и добиться ее победы на парламентских выборах в феврале 1936 г. В то же время возникшая в КПИ после победы эйфория привела к возрождению надежд на новый Октябрь. И если раньше ИККИ подталкивал коммунистическую партию к самым активным действиям, можно сказать, понуждал ее к стремительному броску вперед, то теперь ему пришлось охлаждать горячие головы, особенно Кодовильи.

При обсуждении испанской ситуации в Секретариате ИККИ 26 мая 1936 г. Димитров после докладов Эрнандеса и Кодовильи, нарисовавших радужную картину революционных перспектив, был вынужден напомнить им, что угроза фашизма в стране не только не снята, но приобретает все более реальные очертания. Что касается перспектив, то он обратил внимание испанской делегации на необходимость решения самой неотложной задачи — добиться полной победы демократических и антифашистских сил над фашизмом и контрреволюцией, а для ее успешного решения, отметил он, особую важность приобретает всемерное укрепление и дальнейшее развертывание народного фронта[46]. В постановлении была подчеркнута недопустимость перехода от буржуазно-демократической революции к социалистической и установлению диктатуры пролетариата[47].

Эти основополагающие задачи легли в основу постановления Секретариата ИККИ по испанскому вопросу от 1 июня, нацелившего партию не только на самую решительную борьбу с фашизмом, но и на осуществление радикальных социально-экономических и политических преобразований, которые должны были закрепить успех антифашистских сил на выборах и обеспечить победу демократической революции. 24 июня ИККИ вновь обратил внимание руководства КПИ на это обстоятельство.

Критикуя, и вполне справедливо, испанских коммунистов, ИККИ одновременно высоко оценил их борьбу за Народный фронт, смелость в постановке и решении узловых проблем антифашистского движения. В связи с этим встал вопрос о судьбе делегации ИККИ при ЦК КПИ. По предложению Димитрова Секретариат решил оставить КПИ ’’без няньки”, отозвать делегацию и после V съезда партии, намеченного на июль, провести совместное заседание делегаций ЦК и ИККИ и выработать долгосрочную политическую линию партии[48].

Однако осуществить эту новую линию Исполком Коминтерна не смог. Вспыхнувший в июле 1936 г. антиреспубликанский мятеж реакционных сил, начавшаяся гражданская война, вмешательство в нее внешних сил привели к тому, что ИККИ был вынужден не только сохранить свою делегацию в Испании, но и направить на помощь испанским коммунистам десятки активистов и руководителей других коммунистических партий.

Среди них были члены Исполкома Коминтерна Франц Далем и Андре Марти, руководящие работники многих компартий: от ИКП — Витторио Видали (Карлос Контрерас), Луиджи Лонго (Галло), Джузеппе ди Витторио (Николетти), Джанкаоло Пайетта (Камен) ; от ФКП — Франсуа Бийу, Анри Жанен, Пьер Робер, Франсуа Виттори; от КП Австрии — Манфред Штерн (Клебер) ; БКП — Рубен Аврамов, Райко Дамянова, Карло Луканов; от КП Великобритании — Питер Карриган, Ральф Фокс; от КП Венгрии — Янош Гал, Матэ Залка (Лукач); от КПГ — Ганс Баймлер, Ганс Кале, Артур Беккер; от КП Польши — Густав Рейхер (Рваль) ; от КПЮ — Благое Парович и др. В Испании в разное время бывали руководители, члены ЦК братских партий Морис Торез, Жак Дюкло, Гарри Поллит, Уильям Галлахер, Тим Бак, Вальтер Ульбрихт, Ян Шверма и др.

Круг обязанностей, задач и полномочий советников был четко сформулирован Димитровым, который в беседе с болгарским коммунистом К. Лукановым подчеркнул, что представители братских партий обязаны решать все без исключения вопросы только через ЦК КПИ, не вмешиваясь во внутренние дела партии и республики[49] .

Естественно, возникает вопрос, почему у ИККИ появилась потребность направить в Испанию такое большое число советников? Разве Коммунистическая партия Испании была не в состоянии сама решать вставшие перед ней организационные, политические, военные и иные проблемы? Не являлась ли посылка советников свидетельством недоверия руководства Коминтерна к ее кадрам, к ее политической линии и методам руководства?

Думается, что причины столь массированного ’’десанта” следует искать прежде всего в острой нехватке кадров у КПИ. С первых же дней войны партия стала стремительно расти. Если в середине июля 1936 г. она насчитывала 100 тыс. человек, то в начале марта 1937 г. — 249 тыс., в августе — 328 978[50]. Однако кадров, особенно политических, пропагандистских и военных, не хватало на всех уровнях. Партия бросила на фронт почти 60% своего состава[51], превратившись в ’’воюющую партию”. Но, укрепив свои позиции в армии, КПИ оголила тыл, где перед ней вставали не менее сложные и трудные проблемы. Направляя в Испанию советников, ИККИ полагал, что они привнесут в деятельность КПИ международный опыт коммунистического движения, который поможет ей одержать победу.

В западноевропейской и американской историографии сложился стереотип в отношении советников Коминтерна. Их рассматривают как своего рода ’’красную аристократию” Коминтерна, стремившуюся установить в Испании ’’сталинский режим”, как агентуру НКВД, контролировавшую каждый шаг ’’полуграмотной компартии”, превратившейся в безвольное орудие советской внешней политики. В какой-то степени эти упреки и критические оценки деятельности советников имеют под собой почву. Многие из них не знали испанской действительности, традиций, обычаев, смутно представляли себе подлинную и постоянно менявшуюся расстановку политических сил, механически переносили опыт своих партий в специфические условия страны, охваченной гражданской войной, нередко подменяли ЦК КПИ и местные парторганизации, принимали и проводили в жизнь решения, противоречившие линии партии, командовали там, где зто должны были делать испанцы[52].

Положение осложнялось еще и тем, что вся система советников отличалась необычайной многослойностью: в нее входили представители ИККИ, делегация, секретари многих коммунистических партий, функционеры, отвечавшие за отдельные проблемы, представительства компартий при интербригадах, периодически приезжавшие в Испанию руководители коммунистических партий, молодежных организаций, Международной рабочей помощи (МОПРа). Почти все они были автономны в своих действиях. Достаточно вспомнить Марти, решавшего многие вопросы, особенно те из них, которые касались интербригад, без КПИ[53]. Такую же ’’независимость” иногда проявлял Кодовилья. В декабре 1936 г. он в течение длительного времени убеждал Кабальеро, главу правительства и руководителя левого крыла ИСРП, в необходимости немедленного слияния КПИ и ИСРП, что вызвало у него бурную вспышку гнева. Кабальеро решительно отказался вести дальнейшие разговоры на эту тему[54]. Как выяснилось, Кодовилья вообще не имел полномочий на эту беседу, и Диасу пришлось несколько раз встречаться с Кабальеро для того, чтобы ликвидировать возникший конфликт[55].

При таком обилии советников коммунистическая партия далеко не всегда могла принимать оптимальные решения. Тем не менее при всех недостатках, промахах и ошибках советники, особенно на первом этапе войны, оказали КПИ серьезную помощь в решении массы сложнейших военно-политических, экономических и иных проблем: в создании народной армии, ее политорганов, военной промышленности, интернациональных бригад и т.д.

Ситуация с советниками радикально изменилась лишь осенью 1937 г., когда в Испанию прибыл по поручению ИККИ Тольятти. Он был введен в состав политбюро ЦК КПИ, получив при этом самые широкие полномочия[56]. Изучив обстановку и разобравшись в деятельности советников, Тольятти решительно поставил перед ИККИ вопрос о необходимости немедленного отзыва подавляющего большинства советников, своими некомпетентными рекомендациями и действиями наносивших серьезный ущерб делу антифашистского сопротивления. ’’Партия глубоко изменилась, — писал он в ИККИ. — Она стала большой партией, которая, бесспорно, охватывает в своих рядах лучшую часть народа. Она полна боевого духа, энтузиазма и инициативы. Ее авторитет чрезвычайно вырос. Ее вожди в очень популярной форме излагают все то, что народ знает, хочет и чувствует. Поэтому они популярны и любимы народом”[57]. В этих условиях, считал Тольятти, следует отозвать большинство советников, привыкших чувствовать себя ’’хозяевами партии”, и дать ей возможность ’’ходить на собственных ногах, оставив за нами действительно роль советников[58].

ИККИ согласился с соображениями Тольятти и в течение сентября — октября 1937 г. отозвал большинство советников из Испании. Одновременно была ликвидирована и делегация. Кодовилья по постановлению Секретариата ИККИ был направлен в Париж для организации интернациональной кампании в поддержку Испанской республики[59]. Что касается Герэ, то он был отозван в Москву, а Минев по просьбе ЦК КПИ оставлен при ЦК объединенной социалистической партии Каталонии (ОСПК). Оставшиеся в стране представители коммунистических партий, находившиеся в интербригадах, были подчинены отделу ЦК КПИ по работе с иностранцами.

Коммунистическая партия Испании получила наконец действительную самостоятельность. Руководство Коминтерна теперь не принимало принципиальных решений по проблемам Испании и политике КПИ без участия представителей коммунистической партии. Сами решения перестали носить, как правило, характер директивных документов, хотя в них довольно подробно указывалось, что, по мнению ИККИ, следовало бы делать КПИ для достижения победы над мятежниками. При этом ИККИ старался учитывать своеобразие сложившейся в Испании ситуации и формулировал в своих рекомендациях именно те задачи, которые и предстояло решить КПИ. Они были подчинены одной главной цели — нанести поражение реакции, помочь КПИ и другим антифашистским силам Испании вы играть войну, а вместе с ней и демократическую революцию.

Так, в постановлении Секретариата ИККИ о работе ЦК КПИ от 27 декабря 1936 г. его внимание было обращено на необходимость ’’проводить решительный, последовательный курс на закрепление и развитие демократическо-республиканского парламентского режима”, избегать огульной национализации, выступать против ’’насильственной национализации крестьянских хозяйств”, против всякого партикуляризма, за создание единой народной армии и собственной военно-промышленной базы, укреплять Народный фронт[60].

19—20 сентября 1937 г. совместно с делегацией КПИ Президиум ИККИ обсудил положение в Испании. В принятом 10 октября постановлении указывалось, что КПИ должна выступить с предложением о проведении на территории республики парламентских и муниципальных выборов, добиваться достижения единства действий с Национальной конфедерацией труда (НКТ) и защищать организационное единство Всеобщего Союза трудящихся (ВСТ), не форсировать слияния КПИ с ИСРП, последовательно проводить политику Народного фронта. В связи с тем, что экономическая жизнь республики была дезорганизована, ИККИ рекомендовал партии добиваться национализации банков и промышленности, ее милитаризации, вести борьбу против насильственной коллективизации в деревне, создания Совета регулирования народного хозяйства[61].

Совершенно иным по тону и характеру было постановление Секретариата ИККИ от 3 сентября 1938 г. К тому времени обстановка в Испании радикально изменилась. В результате ряда поражений народной армии в рядах Народного фронта возникли пораженческие настроения, усилились разногласия между составлявшими его партиями и организациями, резко упал дух сопротивления в народных массах. Поэтому Секретариат рекомендовал партии сосредоточить свои усилия на всемерном укреплении армии, с величайшей энергией вести борьбу с пораженцами и капитулянтами, принять все необходимые меры для централизации руководства экономикой в руках правительства, добиваться нормализации отношений центрального правительства с правительством Каталонии, укрепления сотрудничества КПИ с социалистами и анархо-синдикалистами[62].

Эти и другие рекомендации ИККИ оказали КПИ существенную помощь в разработке и осуществлении политики антифашистского сопротивления. Чаще в них формулировались реальные задачи, но иногда выдвинутые в них идеи партия была не в состоянии осуществить. Так, в частности, произошло с рекомендацией о проведении выборов в парламент и муниципалитеты. ИККИ и испанские коммунисты, выдвигая эту идею, исходили из того, что после подавления мятежа левых экстремистов в мае 1937 г. и ухода в отставку правительства Кабальеро, чья военная политика вела республику к поражению, такие выборы помогут укрепить единство Народного фронта, а главное, изменят в пользу сторонников сопротивления фашизму состав центральных и местных органов власти. КПИ считала также, что в ходе выборов она сможет значительно увеличить свое представительство в кортесах и муниципалитетах, поскольку она могла рассчитывать на поддержку значительной части населения республики и особенно армии. Однако ИККИ явно переоценил силы и возможности КПИ. Идея выборов встретила столь решительное сопротивление со стороны других партий Народного фронта, что КПИ была вынуждена вскоре вообще снять предложение о проведении выборов и более к нему не возвращалась.

Доверие, которое проявил Коминтерн к Коммунистической партии Испании в ходе гражданской войны, отнюдь не означало, что его руководство бесстрастно взирало на все, что делала КПИ. В необходимых случаях ИККИ решительно вмешивался в деятельность партии, если видел, что занятые ею позиции могли создать серьезную угрозу единству Народного фронта и привести к поражению антифашистских сил. Впервые ИККИ пришлось сделать это еще в самом начале фашистского мятежа. Первоначальные успехи в борьбе с мятежниками вызвали в партии волну такого энтузиазма, такую уверенность в быстрой и окончательной победе, что КПИ на время потеряла трезвый подход к оценке событий. Не располагая достоверной информацией, ИККИ тщетно направлял ЦК КПИ телеграммы, призывая коммунистов к осмотрительности, к сосредоточению всех сил на разгроме мятежников, к отказу от решения задач, подлежавших осуществлению после победы. В ответ он получал сообщения, не имевшие никакого отношения к этим призывам[63].

О благодушных настроениях, царивших тогда, в 1936 г., в партии, говорится в письме Герэ, сообщавшего в Москву, что партия ”не только не заняла позиции против такой тенденции, но и сама ее распространяла, объявляя ежедневно полную и последнюю победу на завтрашний день и создавая таким образом иллюзию, что враг не имеет никакой силы и что он окончательно деморализован”[64].

24 июля 1936 г. Секретариат ИККИ был вынужден направить ЦК КПИ директивы, в которых настоятельно рекомендовал испанским коммунистам сконцентрировать все силы на быстром подавлении мятежа и не увлекаться планами, подлежавшими осуществлению после победы, избегать всего, что могло бы подорвать единство Народного фронта, не преувеличивать свои силы и не выходить за рамки борьбы за демократическую республику, участвовать в правительстве только в том случае, если это будет абсолютно необходимо в целях подавления мятежа, не ставить вопроса о замене регулярной армии народной милицией, привлекать лояльных офицеров, добиваться амнистии для тех из них, кто перейдет на сторону народа[65]. Настойчивые усилия ИККИ привели к тому, что КПИ отбросила благодушие и начала мобилизацию всех антифашистских сил на борьбу с врагом.

Столь же резко ИККИ пришлось вмешаться в политический курс КПИ весной 1938 г., когда мощное наступление противника на восточном фронте вызвало в республике острый военно-политический кризис и активизировало действия капитулянтов в высших эшелонах политического и военного руководства республики. Министр обороны И. Прието при поддержке президента М. Асаньи, утверждая, что война проиграна, требовал отставки правительства и создания кабинета, способного начать переговоры с Франко о мире[66]. Коммунистическая партия сумела в это критическое время поднять на борьбу с капитулянтами широчайшие народные массы и сорвала их маневры[67]. Прието был выведен из состава правительства, и пост министра обороны занял глава правительства X. Негрин, сформировавший кабинет ’’национального спасения”. В то же время часть коммунистов, особенно армейских и на местах, выступила за ликвидацию Народного фронта, за создание чисто рабочего правительства, за то, чтобы армия повернула оружие против ’’внутреннего врага”. Тольятти, сообщая в ИККИ о царивших в партии настроениях, настоятельно потребовал директивных указаний, чтобы не допустить распада Народного фронта. ИККИ решительно поддержал Тольятти и рекомендовал ЦК КПИ сделать все возможное, чтобы не допустить раскола антифашистской коалиции. В соответствии с директивами ИККИ Диас направил в газету ’’Мундо обреро” письмо, в котором осудил сектантские тенденции[68]. Кризис в партии был преодолен, и партия наладила тесное сотрудничество с правительством Негрина[69].

При анализе взаимоотношений между ИККИ и КПИ в годы гражданской войны нельзя не остановиться хотя бы в самых общих чертах на так называемых ’’белых пятнах” этих взаимоотношений. Один такой сюжет связан с весьма запутанной и не до конца выясненной борьбой коммунистической партии против троцкизма, хотя внешняя канва этого конфликта лежит на поверхности. Как известно, ИККИ довольно активно включился в истеричную по характеру кампанию травли ’’троцкистско-зиновьевских двурушников, изменников и убийц”. Что касается КПИ, то она, равно как и другие коммунистические партии, принимала в этой кампании самое активное участие, тем более что в отличие от других стран у нее был вполне конкретный идеологический и политический противник — Объединенная марксистская рабочая партия (ПОУМ). До осени 1936 г. КПИ занимала в отношении ПОУМ корректные позиции. ПОУМ входила в Народный фронт, ее представители участвовали в составе хунты обороны Мадрида и правительства Каталонии, она имела свои вооруженные силы. Но в конце 1936 г. отношение КПИ к ПОУМ резко изменилось. Такому повороту послужили по крайней мере два обстоятельства. Во-первых, проходившие в Москве судебные процессы над видными деятелями ВКП(б) и Советского государства, обвинявшимися в антисоветской и террористической деятельности, а также в связях с Троцким. Во-вторых, все без исключения коммунистические партии получили директивы ИККИ о самой беспощадной борьбе с троцкизмом и его сторонниками. Все неудачи и промахи в борьбе с фашизмом стали объяснять преимущественно происками троцкистов. Мануильский, выступая на Секретариате ИККИ при обсуждении испанского вопроса 20 сентября 1937 г., специально обратил внимание испанских коммунистов на необходимость борьбы с троцкистами, являвшимися, rto его словам, движущей силой сторонников капитуляции, прямой агентурой фашизма[70].

Уже с середины декабря 1936 г. в печати КПИ стали появляться статьи, в которых подчеркивалось, что коммунисты должны бороться с ПОУМ так же, как с фашистами. ’’Френте рохо” характеризовала ПОУМ как ’’бандитскую группу, которую фашизм использует для подрыва единства народа”, ’’Мундо обреро” призывала нанести сокрушительный удар по ’’поумистским канальям”. С резкими нападками на ПОУМ на митингах выступали руководители партии, создавая по отношению к ней атмосферу идеологической и политической нетерпимости, призывая к уничтожению ее как партии предателей, фашистской агентуры. Главным аргументом, подтверждавшим предательскую сущность поумистов, были ссылки на ’’московские процессы”, якобы доказавшие тесную связь между ”троцкистско-эиновьевскими бандитами” и разведками фашистских государств.

Мощный залп по ПОУМ был дан КПИ в 1937 г. на мартовском пленуме ее ЦК, где ПОУМ прямо квалифицировалась как фашистская агентура на испанской земле, как партия, против которой следует вести беспощадную борьбу. ’’Троцкизм не является политической партией, это банда контрреволюционных элементов. Фашизм, троцкизм и ’’неконтролируемые” — вот те три врага народа, которые должны бытб исключены из политической жизни не только в Испании, но и во всех цивилизованных странах”, — говорил в докладе на пленуме Диас[71]. С этого момента антитроцкистская кампания приобрела широкий размах и стала перерастать в борьбу за полное вытеснение ПОУМ с политической арены.

Идеологическая и политическая кампания КПИ против ПОУМ облегчалась в значительной степени тем, что некоторые позиции ее лидеров совпадали с позициями Троцкого, завязавшего с ними оживленную переписку, дававшего свою интерпретацию происходивших в Испании событий и одновременно резко критиковавшего ее за недостаточно последовательный курс на победу пролетарской революции[72]. Однако внешнее сходство поэйкщй не дает нам оснований квалифицировать ПОУМ как троцкистскую партию. Судя по ее документам, это была левоэкстремистская организация, выступавшая за утверждение в Испании диктатуры пролетариата, власти Советов, социалистических порядков и занимавшая к тому же ярко выраженные антисталинские позиции. Само руководство ПОУМ неоднократно подчеркивало свои серьезные расхождения с Троцким по широкому кругу проблем испанской революции[73].

Добившись весной 1937 г. изгнания ПОУМ из Народного фронта, коммунистическая партия начала усиливать свое наступление на ’’троцкистов”. Воспользовавшись участием отрядов ПОУМ в майском путче 1937 г. в Барселоне, организованном экстремистским крылом НКТ и Федерацией анархистов Иберии, КПИ добилась от правительства Негрина объявления ПОУМ вне закона. Партия была распущена, активисты арестованы, а позднее они оказались на скамье подсудимых. Что касается лидера партии А. Нина, то он исчез при таинственных обстоятельствах. В печати КПИ одно время сообщалось, что Нин бежал к своим ’’хозяевам” и что его якобы видели на захваченной мятежниками территории. На самом же деле он был схвачен испанской контрразведкой, находившейся под контролем шефа НКВД в Испании А. Орлова, подвергнут пыткам и расстрелян[74].

Чем же объясняется столь яростное и беспощадное преследование сравнительно небольшой партии, неспособной подорвать позиции КПИ и занять ее место в антифашистском блоке, страдавшей левой фразой и вызывавшей недоверие со стороны других партий Народного фронта? В слепой вере Коммунистической партии Испании в ’’мудрость” Сталина и правильность проводимой им политики истребления ’’врагов народа”, ’’врагов” Советского Союза? Вера, конечно, была, ибо кто из коммунистов мог усомниться тогда в непогрешимости ’’вождя народов”? Но основные причины, вероятно, следует искать в другом. Чтобы одержать победу над фашизмом, антифашисты Испании нуждались в оружии и боевой технике, а единственной страной, оказывавшей военно-техническую помощь Испанской республике, был СССР. Коммунистической партии Испании пришлось ’’отрабатывать” эту помощь своей борьбой с троцкизмом. В свою очередь Коммунистическая партия Испании завоевала такое доверие Сталина, что именно испанским коммунистам было поручено осуществление одного из самых зловещих сталинских замыслов — убийство Троцкого. Именно через КПИ в окружение Троцкого был внедрен Рамон Меркадер, убивший Троцкого в 1940 г. и получивший за это звание Героя Советского Союза[75].

Взаимоотношения между Коминтерном и КПИ на всем протяжении существования этой международной организации коммунистов были сложными и неоднозначными. В них были периоды, когда Коминтерн, вся энергия и силы которого уходили на оказание помощи и поддержки крупным компартиям (Германии, Китая), ограничивался эпизодическими контактами с КПИ, держал ее в поле зрения, но смотрел на нее как на партию, находившуюся на периферии революционного движения, коммунистическая партия Испании прочно вошла в круг приоритетных интересов Коминтерна лишь с 1931 г. Он стал оказывать ей максимальную помощь и поддержку, исходя из тех стратегических интересов, которые господствовали тогда в коммунистическом движении. Для достижения этих целей Коминтерн не останавливался перед прямым вмешательством в ее внутренние дела, контролируя ее деятельность через своих представителей и решительно пресекая любые попытки к самостоятельности.

Было бы неверным считать, что такое вмешательство имело всегда только негативные последствия. Без помощи и поддержки Коминтерна Коммунистическая партия Испании вряд ли могла бы в сравнительно короткое время превратиться в одну из крупнейших и влиятельнейших партий Испании. Но несомненно и другое: игнорирование Коминтерном национальной специфики Испании создавало для КПИ, по крайней мере до VII конгресса, серьезные трудности в борьбе за массы, за достижение цепей революционной борьбы. Убеждение в том, что испанская революция развивается от своего Февраля к своему Октябрю и завершится только установлением диктатуры пролетариата, несомненно, задержало разработку и осуществление Коммунистической партией Испании тактики единого рабочего, а затем антифашистского фронта применительно к специфическим условиям страны.

Решения VII конгресса и новые нормы отношений между Коминтерном и коммунистическими партиями внесли серьезные коррективы в контакты руководящих органов Коминтерна с коммунистическими партиями, в том числе с КПИ. Возросло доверие к Коммунистической партии Испании, особенно в годы гражданской войны. Правда, война вызвала и своеобразный рецидив старых подходов и попыток Коминтерна решать новые и необычные задачи, вставшие перед КПИ, старыми методами, путем усиления своего присутствия в Испании, направления туда многих советников и помощников, когда же стало ясно, что такой метод бесперспективен, а деятельность советников наносит серьезный ущерб партии, ее позициям в Народном фронте, Коминтерн решительно удалил их из Испании, предоставив КПИ возможность практически самостоятельно решать все вопросы.

Примечания:

См. Коммунистический Интернационал перед VII конгрессом Коминтерна. (Материалы). М., 1935, с. 213. Humbert-Dro J. De Lenin a Stalin. Neuchâtel, 1971, p. 409; Lazich В. Les partis comunist d’Europe. Paris, p. 183.

Humbert-Dro J. Op. cit., p. 457.

Alba V. El partido comunista en España. Barcelona, 1979, p. 102-103.

Бухарин Н.И. Отчет делегации ВКП(б) в ИККИ XV Съезду ВК П (б ). М .-Л .. 1928, с. 49, 157.

Бухарин Н.И. Программный вопрос на VI конгрессе Коммунистического Интернационала. М.-Л., 1928, с. 18.

См.: Мануильский Д.З. Компартии и кризис капитализма. Доклад на XI пленуме ИККИ. М.-Л.. 1931, с. 61; его же. Конец капиталистической стабилизации и мировой революционный подъем. М., 1932, с. 9; Кнорин В. Мировое революционное движение на переходе к новому туру революций и войн. М., 1932. с. 3.

Полный текст см.: Comin Colomer Е. La historia del Partido Comunista de España. Abril 1920 — Febrero 1936. Zimera etapa, t. I. Madrid, 1965. В 70-е годы, когда КПИ находилась на ’’еврокоммунистических позициях” и многое пересмотрела в своей истории, ее генеральный секретарь С. Каррильо, вспоминая о событиях начала 30-х годов, говорил: ’’Когда я сегодня читаю письмо Коминтерна 1931 г., критикующее сектантство и оппортунизм испанского руководства, то вспоминаю его призыв к разрыву с сектантством, как свидетельство такого же сектантства в чистом виде”. — Carrillo S. Mañana España. Conversaciones con Regis Debray y Max Gallo. Paris, 1975, p. 51.

Bullejos J. Europa entre dos guerras. Mexico, 1943, p. 135.

Alba V. Op. cit., p. 121.

См. Испанская компартия в революционной обстановке. — Коммунистический Интернационал, 1931, № 13-14, с. 5.

Коммунистический Интернационал, 1931, № 22, с. 4-7.

La lucha рог la bolchevización del Partido. Madrid-Barcelona, [ s .a .] , p. 23.

Ко всем членам Коммунистической партии Испании. — Коммунистический Интернационал, 1932, № 2-3, с. 42-45.

Нерешенные задачи испанской революции. — Коммунистический Интернационал, 1932. № 2 — 3 , с. 32, 33.

ЦПА ИМЛ, ф. 495, оп. 120, д. 172.

См. Проблемы рабочего и антифашистского движения в Испании. М., 1960, с. 132.

Испания 1918 -1972 . М., 1975. с. 122 123; Bullejos J. Op. cit., p. 140.

Bullejos J. Op. cit., p. 142.

См. Собеседник. 31.VII. 1 989, с. 12.

См. Йорданов Л. Закъсняло эавръщанс. София, 1985; Togliatti Р. Escritos sobre la guerra de España. Barcelona, 1980.

ХVII съезд Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков). М.. 1934. с. 333.

См. Por la tierra, cl pan у la libertad. Resolución del Buró Politico del CC del PCE. Madrid-Barcelona, [s.a.].

K рабочим, крестьянам, коммунистам Испании. — Коммунистический Интернационал. 1932, № 33. с. 45.

Марти А. Еще один шаг вперед. Коммунистический Интернационал, 1932, № 33. с. 40, 41.

См.: Эрнандес X. Актуальные вопросы компартии Испании. Речь на Пленуме ИККИ. — Коммунистический Интернационал, 1934, № 6; Ибаррури Д. Октябрьская социалистическая революция и испанский рабочий класс. М., 1960 , с. 79; История Коммунистической партии Испании. (Краткий курс ). М., 1960, с. 77 — 78.

La Correspondencia internacional, 1933, № 17, p. 271,

См.: Abrid las cárceles! La lucha del Partido por la amnistia de clase. Madrid—Barcelona, [s.a.] ; Alianza obrero? No! Frente único! Esta la salida. Madrid-Barcelona, [s.a.] ; Los Soviets en España. Paris, [s.a.].

Проблемы испанской революции. М.. 1933, с. 149.

См. Платформа советской власти КПИ. — Коммунистический Интернационал, 1934, № 31.

Ибаррури Д. Воспоминания. Кн. 1. Единственный путь. М., 1988, с. 210,

См. Компартия Испании между VI и VII конгрессами Коминтерна. — Коммунистический Интернационал, 1935, № 13, с. 31.

Один из видных деятелей КПИ В. Арройо писал, что весь свой огонь критики КПИ ’’должна особенно направлять против социал-фашистских вождей-предателей”. — La Correspondencia internacional, 1934, № 10, p. 167.

ЦПА ИМЛ, ф. 49 5 , on. 120, д. 245, л. 7, 11.

См.: Борьба против фашизма, борьба за власть, за рабоче-крестьянскую республику в Испании. — Коммунистический Интернационал, 1934, № 32-33; Степанов И. Октябрьские бои пролетариата в Испании. — Большевик, 1934, № 22.

ЦПА ИМЛ, ф. 495, оп. 120, д. 370, л. 140.

См. Коммунистический Интернационал, 1935, № 13-14.

См. К рабочим Испании — социалистам, коммунистам, анархистам и синдикалистам. Ко всем трудящимся Испании, Каталонии, Бискайи, Галисии и Марокко. — Коммунистический Интернационал, 1935, № 13-14, с. 14-15.

Эрколи. Заметки о характере испанского фашизма. — Коммунистический Интернационал, 1935, № 1 3 — 1 4 , с. 22.

Герэ Э. Борьба за единый пролетарский фронт и народный антифашистский фронт в Испании. — Коммунистический Интернационал, 1935, № 35-36, с. 42.

Diaz J. Tret años de lucha. Paris, 1970, p. 26-21.

Международная встреча, посвященная 30-летию VII конгресса Коминтерна. Прага, 1965, с. 204.

См. VII конгресс Коммунистического Интернационала и борьба против фашизма и войны. М., 1975, с. 52, 117.

Коммунистическая партия Испании в борьбе против фашизма. М., 1935, с. 18, 33, 38.

Там же, с. 38, 64.

Alba V. Op. cit., p. 159.

ЦПА ИМЛ, ф. 495, on. 120, д. 439, л. 291.

См. Шириня К.К. Стратегия и тактика Коминтерна в’ борьбе против фашизма и войны. (1934-1939). М., 1979, с. 146.

ЦПА ИМЛ, ф. 495, оп. 120, д. 439, л. 291.

Споменн за Георги Димитров. Т. 2. 1934-1949. София, 1971, с. 205.

Война и революция в Испании. 1936 -1939 , т. 1. М., 1968, с. 582; ЦПА ИМЛ, ф. 495,оп. 2, д. 256, л. 112.

Checa Р. Tareas de organización у trabajo práctica del Partido. Madrid-Barcelona, 1937, p. 28.

См. Togliatti P. Op. cit., р. 141 — 142 .

См. Далем Ф. Накануне второй мировой войны. 1938 — август 1939. Воспоминания, т. 1.М., 1982, с. 4 4 — 4 5 .

Caballero Largo F. La correspondencia secreta. Madrid, 1962, p. 292.

Togliatti P. Op. cit., p. 126.

Комолова Н.П., Филатов Г.С. Пальмиро Тольятти. М., 1983, с. 84.

ЦПА ИМЛ, ф. 495, оп. 18, д. 1226, л. 1.

Ibid., р. 142.

ЦПА ИМЛ, ф. 495, оп. 18, д . 1226, л. 1.

VII конгресс Коммунистического Интернационала и борьба против фашизма и войны, с. 452-456.

ЦПА ИМЛ, ф. 495, оп. 2, д. 241, л. 69-81.

Там же, оп. 20, д . 262, л. 340 — 351.

Там же, on. 18, д. И 35, л. 6.

Там же, оп. 7 4 , д . 200, л. 1

Там же, д. 201, л. 3.

Prieto I. Como у рог qué sali del Ministerio de Defensa Nacional. Paris, 1 9 3 9 , p. 15.

Guerray revolución en España. 1936 -1939 , t. 4. Moscu, 1977 , p. 58 — 60.

Diaz J. Op. cit., p. 5 5 7 -5 5 9.

Togliatti P. Op. cit., p. 166.

ЦПА ИМЛ, ф. 495, on. 2, д . 257, л. 1, 3.

Diaz J. Op. cit., p. 387.

Troski L. La Revolución española (1931 -1939). Madrid, 1977, p. 166, 167, 169.

См. La revolución española en practica. Documentos del POUM. Madrid, 1977.

Cm. Bonamusa F. Andres Nin y el movimiento comunista en España. Barcelona, 1977.

Кобо X. Убийца Троцкого: палач или жертва? — Московские новости, 19.111.1989, с. 15 — 16 .

Источник: «Новая и новейшая история», 1991, №5.

Опубликованная в 1991 году (то есть с «перестроечным» привкусом) статья о взаимодействии компартии Испании с Коминтерном.

Примечания:

Добавить комментарий Отменить ответ