Записка была составлена Н.С. Хрущёвым 3 января 1963 г. для служебного пользования членов и кандидатов в члены Президиума ЦК КПСС о беседах с югославским лидером Й. Броз Тито. Она представляет собой краткое изложение основных вопросов, обсуждавшихся лидерами двух стран, с комментариями Н.С. Хрущёва, таких как экономическое развитие двух стран, советско-югославские отношения, Германский вопрос, внешнеполитическая активность Китая, развитие политики неприсоединения и другое.
Новосельцев Борис Сергеевич — канд. ист. наук, научный сотрудник Института славяноведения РАН.
В 1961-1962 гг. в советско-югославских отношениях начался очередной цикл возвратно-поступательного развития: после конфликта второй половины 1950-х годов снова последовало сближение двух социалистических государств.
Кризис во взаимоотношениях Москвы и Белграда был обусловлен рядом причин. Важнейшей из них было нежелание Югославии по всем вопросам солидаризироваться с позицией СССР, вступить в Организацию Варшавского договора, отказаться от своего суверенитета и вновь стать частью советского лагеря. Со всей очевидностью это стало ясно после визита югославской делегации в Советский Союз в июне 1956 г. и подписания межпартийной Московской декларации, в которой подчеркивались многообразие путей развития социализма, необходимость добровольного и равноправного сотрудничества коммунистических партий, а также важность дружеской критики и товарищеского обмена мнениями по спорным вопросам [1-2].
Советская сторона осталась разочарована результатами переговоров [3. Оп. 14. Д. 35. Л. 2]: сближения Югославии и лагеря добиться не удалось, а, кроме того, Московская декларация могла быть воспринята другими государствами как основа для пересмотра и либерализации некоторых принципов взаимоотношений внутри блока. Югославия, как социалистическая страна, независимая от СССР, получающая выгоды от сотрудничества одновременно с обеими сверхдержавами, была для советских сателлитов притягательным образцом и, в определенном смысле, примером для подражания. Не случайно венгерское руководство в 1956 г. [4], румынское в середине 1960-х годов [5], чехословацкое в 1968 г. [6-7] в известной мере опирались на югославский опыт.
События венгерского кризиса (октябрь — ноябрь 1956 г.) стали еще одной причиной ухудшения советско-югославских отношений (см. [1-2; 4]).
11 ноября в Доме Армии в Пуле И. Броз Тито произнес речь перед активом коммунистов Истрии, в которой попытался обосновать позицию Югославии во время Венгерского кризиса. По мнению югославского лидера, он стал следствием поддержки Советским Союзом «сталинистского режима Ракоши — Герё», Тито осудил подавление советскими войсками демонстрации в Будапеште 23 октября, заметив, что это было «абсолютно неверное решение». Вторую же интервенцию Тито оценил как «меньшее зло», подчеркнув, что она позволила предотвратить гражданскую войну, реставрацию капитализма и вмешательство Запада в ситуацию в Венгрии, что объясняет поддержку такого решения СССР со стороны Югославии [9. Knj. XI. S. 228-229]. Помимо прочего, в выступлении Тито рассказал и о секретной советско-югославской встрече на Бриони. Раздражению Москвы не было предела.
В ноябре 1957 г. на Совещании представителей коммунистических и рабочих партий в Москве делегация СКЮ отказалась подписывать итоговую декларацию совещания, «которая основывалась на принципе монолитности социалистического движения, проводя знак равенства между ним и социалистическим блоком» [11. S. 552], ограничившись лишь подписанием Манифеста мира. Учитывая результаты встречи в Румынии, советские руководители ожидали других действий от представителей ФНРЮ и потому были страшно разочарованы. Однако для югославов подписать Декларацию, которая, в результате давления со стороны компартии Китая, была довольно жесткой по формулировкам, фактически означало бы расписаться в собственном возвращении в советский блок.
В апреле 1958 г. на VII съезде Союза коммунистов Югославии (СКЮ) была принята новая программа. Ее текст, отправленный для ознакомления советским руководителям, вызвал бурю негодования в Москве: программа «усматривает главную причину международной напряженности в борьбе между двумя блоками за сферы влияния»; при этом «не приводится принципиальных различий между политикой социалистических и империалистических стран»; «проводится мысль, что стремление к гегемонизму и эксплуатации малых стран, присущее великим державам в эпоху капитализма, продолжает будто бы существовать и внутри социалистической системы» [10. 119/1-117]. Таким образом, «проект программы выступает против самого существования социалистического лагеря, всячески опорочивает установившиеся между социалистическими странами отношения» [3. Оп. 14. Д. 207. Л. 112]. Таким образом, коренную причину международной напряженности авторы проекта видели не в агрессивной политике империалистической реакции, а в существовании двух военно-политических блоков и борьбе между ними за сферы влияния. По их мнению, метод разделения на сферы интересов и другие подобные политические приемы нашли выражение еще на конференции глав союзных стран в Тегеране, Ялте и Потсдаме и продолжили существовать в послевоенный период. «Разделение мира на блоки препятствует осуществлению идеи сосуществования, противоречит полной независимости и суверенности народов и государств», — заключали они [3. Оп. 12. Д. 360. Л. 101].
Кроме того, в СССР критике подвергся тезис, согласно которому, наряду с революционным, существует также эволюционный путь строительства социализма. В связи с этим югославские коммунисты были обвинены во враждебном отношении «вообще ко всякому государству». Подчеркивалось, что и буржуазное, и социалистическое государство рассматривается югославскими партийными теоретиками как сила, стоящая над народом, которая по мере совершенствования общественно-политической системы должна отмереть. Это «привело на практике к ослаблению роли государства в экономике, что нарушило ее стабильное развитие и привело к образованию диспропорций в народном хозяйстве». Отмечалось, что «под флагом сращивания государства и партийного аппарата югославами по существу отрицается руководящая роль политической партии рабочего класса в социалистическом государстве». Ей отводилась лишь роль «идеологического фактора», «фактора развития социалистического сознания» [12. Оп. 26. П. 62. Д. 30. Л. 36-41].
С этого момента началась открытая критика политики Югославии, а в адрес руководителей СКЮ зазвучали обвинения в ревизионизме. 11 мая 1958 г. была отменена поездка в ФНРЮ К.Е. Ворошилова. 24 мая советская сторона отложила или отменила рабочие встречи, обмены делегациями и другие мероприятия, направленные на расширение сотрудничества с ФНРЮ (поездки журналистов, университетских преподавателей и историков, выставку книг, встречу совместной комиссии по научно-техническому сотрудничеству и т.д.) [13. 1958. SSSR. F-117. 412596]. 3 июня на съезде Коммунистической партии Болгарии Н.С. Хрущёв заявил, что резолюция Информбюро «О ситуации в КПЮ», принятая в 1948 г., содержала справедливую критику югославского руководства в ряде принципиальных моментов [10. 119/I-127].
До начала 1960-х годов советско-югославские отношения характеризовались прекращением сотрудничества по партийной линии, на страницах журналов и в научной литературе [2. S. 212]. Однако в дальнейшем ситуация начала меняться.
С 7 по 13 июля 1961 г. состоялся официальный визит в СССР союзного секретаря иностранных дел Югославии Кочи Поповича. Он был принят Н.С. Хрущёвым и А.И. Микояном, провел ответственную беседу с министром иностранных дел СССР А.А. Громыко [13. 1965. SSSR. F-158. 420547]. Неожиданно резкое выступление И. Броз Тито на Белградской конференции неприсоединившихся стран (1-6 сентября 1961 г.) с острой критикой в адрес империалистической и колониальной политики западных стран [14. S. 39-58] стало подтверждением готовности югославского руководства сделать шаг в направлении улучшения отношений с СССР. Важную роль сыграли и события XXII съезда КПСС (ноябрь 1961 г.). Его результаты были высоко оценены в Югославии. Во-первых, на съезде прозвучали критика сталинизма и культа личности, в чем югославы увидели добрый знак. А, во-вторых, в выступлениях делегатов было значительно меньше выпадов против югославского ревизионизма [15].
Демонстрируя желание возобновить диалог, каждая из сторон руководствовалась своими задачами. Югославия — в первую очередь экономическими интересами. Используя емкий рынок СССР и других стран социалистического лагеря, югославы рассчитывали расширить сбыт сельскохозяйственных и промышленных товаров, обеспечить экономику недостающим сырьем на льготных условиях, укрепить свои экономические и политические позиции в отношении Запада; преодолеть дискриминационную политику государств, входящих в закрытые экономические организации; добиться положительного баланса во внешней торговле. В свою очередь советское руководство стремилось добиться поддержки со стороны ФНРЮ по важнейшим внешнеполитическим вопросам (Берлинский кризис, советско-китайский конфликт, борьба за расширение сферы своего влияния в Азии и Африке, укрепление советских позиций в международных отношениях и в том числе в ООН).
Кроме того, на позицию Тито не могла не повлиять фракционная борьба внутри руководства Югославии и СКЮ. Одну из групп составляли сторонники самоуправления и активного сотрудничества с западными странами (Э. Кардель[1], П. Стамболич[2], В. Бакарич[3]. Их взгляды в значительной мере поддерживали многие влиятельные югославские дипломаты: так называемую ДСИПовскую линию разделяли К. Попович, В. Мичунович[4], М. Никезич[5] и другие).
Другая фракция объединяла сторонников сохранения контроля партии и государства в народном хозяйстве и расширения сотрудничества с социалистическими странами (А. Ранкович[6], С. Вукманович-Темпо[7], С. Стефанович[8]).
За борьбой двух этих группировок также в известной мере стояли и национальные противоречия: хорватская и словенская партийные элиты тяготели к группе Карделя, а Ранкович обладал прочными позициями в сербской и черногорской среде.
Укрепление позиций А. Ранковича в начале 1960-х годов стало предвозвестием улучшения отношений с СССР.
Еще весной 1962 г. стороны обменялись несколькими посланиями, в которых констатировались «совпадение или близость позиций Советского Союза и Югославии по важнейшим международным вопросам» [8. I-1/992]. Летом того же года Белград посетили несколько высших советских функционеров: министр иностранных дел А.А. Громыко (16-21 апреля), член Президиума ЦК КПСС и первый заместитель председателя Совета министров СССР А.И. Микоян (3-6 июля) и председатель Президиума Верховного Совета СССР Л.И. Брежнев (24 сентября — 4 октября).
С 3 по 20 декабря 1962 г. состоялась неофициальная поездка И. Броз Тито в СССР. Это событие подытожило весь ход нормализации 1961-1962 гг. Следует отметить, что после брионской встречи, состоявшейся в начале ноября 1956 г. в дни Венгерского кризиса и до декабря 1962 г., Тито и Хрущев ни разу не встречались на территории СССР или Югославии. Формально югославский лидер прибыл в Советский Союз на отдых. На деле целью глав двух государств было закрепление и подтверждение на высшем уровне результатов, достигнутых в двусторонних отношениях. Поездка имела характер манифестации. Обе стороны демонстрировали желание продолжить сближение.
Ключевым событием всего визита стало выступление Н.С. Хрущёва на сессии Верховного Совета СССР. Это был редчайший, если не единственный, случай, когда заседание высшего органа государственной власти было целиком посвящено президенту иностранного государства [16. С. 320].
Советский лидер отметил, что «все еще остаются серьезные расхождения по ряду идеологических вопросов, нашедших отражение в Программе СКЮ» и что сближение двух партий «зависит не только от нас, но и от позиции СКЮ, его руководства». Вместе с тем он заявил, что «не исключено разное толкование конкретных вопросов социалистического строительства, разный подход к тем или иным вопросам […] Поэтому было бы неверно выработать некий трафарет и придерживаться его во взаимоотношениях с другими социалистическими странами, было бы ошибкой осуждать как отщепенцев всех, кто под такой трафарет не подходит […] Поступать так значило бы заимствовать звериные законы капиталистического мира […] Но именно такой звериной морали предлагают нам придерживаться во взаимоотношениях с Югославией албанские сектанты и раскольники. Они буквально готовы загрызть югославских коммунистов за их ошибки, хотя сами сейчас куда больше отступают от марксизма-ленинизма». В конце выступления Хрущев подчеркнул: «Если исходить из объективных законов, из учения марксизма-ленинизма, то невозможно отрицать, что Югославия является социалистической страной» [17. 13 XII]. Это означало, что югославам умелым лавированием на международной арене в очередной раз удалось заставить советское руководство признать тезис о многообразии путей развития социалистического общества, с учетом специфических конкретных условий отдельных стран. Этот момент, как и несколько раз повторенный Хрущевым тезис о том, что Югославия является социалистическим государством, по сути дела, означали снятие прежних обвинений в ревизионизме. Причем вопросы изменения политического курса или возвращения ФНРЮ в советский лагерь не поднимались [8. I-2/16-1].
Поездка в СССР оказалась для Тито триумфальной. Нормализация отношений продолжалась, причем на условиях, выгодных Югославии. Отныне главным противником Советского Союза в борьбе за единство социалистического лагеря провозглашался не «югославский ревизионизм», а «догматизм и раскольническая деятельность» албанских коммунистов. Обвиняя Тирану в этих грехах, Хрущев опосредованно критиковал, прежде всего, покровителя Албании — Китай.
В советском руководстве восторжествовала позиция, согласно которой, несмотря на наличие ряда спорных вопросов между КПСС и СКЮ, межпартийное сотрудничество и «товарищеская критика» позволят помочь югославам освободиться от «ошибочных позиций» и «изжить недостатки» [18. С. 696]. От обсуждения спорных вопросов (Программа СКЮ, межпартийное сотрудничество, югославско-американские отношения и т.д.) решено было воздержаться. Н.С. Хрущев не сомневался, что процесс преодоления разногласий будет проходить постепенно, и что не следует тешить себя иллюзиями в этом отношении [3. Оп. 16. Д. 198. Л. 55]. Такая позиция свидетельствовала о формировании более реалистического взгляда на перспективы советско-югославских отношений.
20 декабря 1962 г. в день отъезда югославской делегации домой Й. Броз Тито встретился с Н.С. Хрущёвым в его киевской резиденции, где руководители двух стран в течение нескольких часов разговаривали один на один. Ниже публикуется записка Н.С. Хрущева о содержании этих переговоров, раскрывающая позиции сторон по широкому кругу проблем внутренней и внешней политики, а также двусторонних отношений.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Едемский А.Б. От конфликта к нормализации. Советско-югославские отношения в 1953-1956 годах. М., 2008.
2. Bogetic D. Nova strategija spoljne politike Jugoslavije 1956-1961. Beograd, 2006.
3. Российский государственный архив новейшей истории. Ф. 3.
4. Советский Союз и венгерский кризис 1956 года. М., 1998.
5. Новосельцев Б.С. Кризис в политике неприсоединения и активизация Югославии на европейской арене в середине 1960-х годов // Славяноведение. 2013. № 4.
6. Pelikan J. Jugoslavija i Prasko prolece posle pojacanja sovjetskog pritiska na Cehoslovacku (jul 1968) // 1968 — cetrdeset godina posle. Beograd, 2008.
7. Bogetic D. Jugoslovensko-sovjetski odnosi u svetlu vojne intervencije u Cehoslovackoj 1968. godine // 1968 — Cetrdeset godina posle. Beograd, 2008.
8. Arhiv Jugoslavije. Kabinet Predsednika Republike.
9. Tito Josip Broz. Govori i clanci. Zagreb, 1959.
10. Arhiv Jugoslavije. CK SKJ. 507/IX.
11. PetranovicB. Istorija Jugoslavije 1918-1988. Knj. 3. Beograd, 1988.
12. Архив внешней политики Российской Федерации. Ф. 144.
13. Diplomatski arhiv saveznog ministarstva inostranih poslova. Politicka arhiva.
14. Skupovi nesvrstanih zemalja. Beograd, 1974.
15. XXII съезд Коммунистической партии Советского Союза. 17-31 октября 1961 г Стенографический отчет. М., 1962. Т. 1-3.
16. Матонин Е.В. Иосип Броз Тито. М., 2012.
17. Правда. 1962.
18. Президиум ЦК КПСС. 1954-1964. М., 2003. Т. 1.
Примечания:
1
Эдвард Кардель (1910-1979) — югославский общественно-политический деятель словенского происхождения, заместитель председателя правительства Югославии (1946-1963 гг.), председатель Союзной скупщины Югославии (1963-1967 гг.), член Президиума Югославии (1974-1979 гг.).
2
Петар Стамболич (1912-2007) — в то время председатель Союзного исполнительного вече СФРЮ.
3
Владимир Бакарич (1912-1983) — в то время председатель Сабора Хорватии.
4
Велько Мичунович (1916-1982) — в то время заместитель союзного секретаря иностранных дел.
5
Марко Никезич (1921-1991) — югославский общественно-политический деятель, дипломат, посол Югославии в США.
6
Александар Ранкович (1909-1983) — министр внутренних дел Югославии (1946-1966 гг.), заместитель председателя Союзного исполнительного вече (1956-1966 гг.), впоследствии исключен из партии и снят со всех должностей.
7
Светозар Вукманович-Темпо (1912-2000) — в то время председатель Центрального вече профсоюзов Югославии.
8
Светислав Стефанович (1910-1980) — в то время председатель комиссии СИВ по внутренней политике.
Приложение
Записка Н.С. Хрущева о беседах с И.Б. Тито[*]
3 января 1963 г.
ЧЛЕНАМ ПРЕЗИДИУМА ЦК КПСС КАНДИДАТАМ В ЧЛЕНЫ ПРЕЗИДИУМА ЦК КПСС СЕКРЕТАРЯМ ЦК КПСС
Считаю необходимым рассказать о своих беседах с т. Тито и особенно о последней беседе, которая состоялась 20 декабря 1962 года в Киеве[1].
В первые дни пребывания т. Тито в Москве в одной из бесед он сказал, что имеет желание встретиться со мной один на один. Я ответил ему согласием. Когда мы были на отдыхе в Завидово, Тито вернулся к этому вопросу, повторил, что хотел бы иметь со мной беседу наедине. Я снова ответил утвердительно. Но он не уточнял, когда хочет встретиться, и все время оттягивал эту встречу. Когда оставался один день пребывания т. Тито в Киеве, я решил сам напомнить ему об этом, полагая, что он, возможно, ждет от меня ответа на его прежний вопрос.
20 декабря утром я попросил т. Фирюбина[2] передать т. Тито, что так как он хотел побеседовать со мной один на один, то такая встреча может быть сегодня, если он не передумал и имеет желание побеседовать. Тов. Фирюбин тут же мне сообщил, что к нему только что обращался Тито с просьбой выяснить, когда он, Тито, может побеседовать со мной. Я сказал т. Фирюбину: сообщите т. Тито, что Хрущев согласен иметь такую встречу сегодня, в 10 ч. 30 м. утра. Скажите ему об этом в такой форме, чтобы ему было ясно, что это не моя инициатива. Я добавил, что можно встретиться в его резиденции или у меня. Тито сразу ответил, что он приедет ко мне в названное мною время, хотя по программе он в это время должен был посетить некоторые предприятия г. Киева. Сам т. Тито приехал ко мне, а на заводы послал т.т. Ранковича и Веселинова[3]. Беседа с Тито продолжалась примерно 2 часа 30 минут.
Какие вопросы он затронул во время беседы?
Прежде всего т. Тито сказал, что он хочет, чтобы Югославия принимала участие в кооперировании промышленности с социалистическими странами. Мы хотели бы, — заявил Тито, — пойти на широкую кооперацию как с Советским Союзом, так и с другими социалистическими странами. Он стал даже говорить о Совете Экономической Взаимопомощи[4].
Мне порой было трудно его понимать, потому что он плохо говорит на русском языке, и мне приходилось иногда переспрашивать и уточнять отдельные вопросы. О Совете Экономической Взаимопомощи он говорил невнятно, но у меня сложилось впечатление, что Тито выражал желание, чтобы Югославия вошла в СЭВ. Однако мы подробно не разговаривали по этому вопросу. Я только ответил, что устав СЭВ допускает членство не только социалистических стран, но и несоциалистических. Препятствий уставного порядка к сотрудничеству любой страны в Совете Экономической Взаимопомощи, видимо, не будет, но решение этого вопроса является компетенцией всех членов СЭВа.
Тито сказал, что Югославия не станет добиваться вступления в общий рынок. Эту мысль он повторил дважды. Но я считаю, что такое заявление Тито не соответствует информации, которую мы получали раньше. Мы располагали информацией, что Югославия добивается вступления в общий рынок. Я не стал говорить ему об этом, потому что наша информация в какой-то степени является секретной. Будущее покажет, насколько искренне говорил Тито и насколько правильной является полученная нами информация[5].
Затем Тито сказал, что в Югославии сложилось тяжелое внутреннее экономическое положение. В стране построено много заводов, но они не загружены, работают далеко не на полную мощность. Как он выразился, у них выявилось много безобразий. Например, различные заводы производили одинаковую продукцию и выходили с этой продукцией, т.е. с одинаковыми или однотипными товарами, на внешний капиталистический рынок и там вели между собой конкуренцию; одни заводы продавали свои товары по более низким ценам, чем другие заводы.
Тито указал, как на серьезный недостаток, что Югославия имеет слишком широкие экономические связи с капиталистическим рынком, с капиталистическими странами. Он выражал беспокойство, что страны общего рынка, видимо, будут создавать тяжелые условия для югославской экономики, особенно в области сельского хозяйства.
— Сейчас я не представляю себе, — сказал Тито, — как мы будем выходить из положения. До сих пор Югославия продавала сельскохозяйственные продукты на капиталистическом рынке, а теперь нам трудно будет это делать.
Хотя и не прямо, а намеками он пытался выяснить, будет ли Югославия иметь возможность в будущем сбывать сельскохозяйственные продукты социалистическим странам. На это я ему ответил, что Советский Союз какое-то количество мяса покупал на капиталистическом рынке, главным образом, для поставок в Германскую Демократическую Республику. Для себя мы тоже покупали какое-то количество животноводческих продуктов. Но мы приняли меры к тому, чтобы в короткие сроки поднять у себя производство продуктов животноводства. Мы уверены, что намеченные планы будут выполнены. Это позволит в будущем полностью удовлетворять наши потребности в этих продуктах. Однако у нас будет возможность продавать сельскохозяйственные продукты, в том числе и продукты животноводства, на международном рынке в большем количестве, чем до сих пор. Так что в перспективе мы, видимо, не будем покупать за границей животноводческие и другие сельскохозяйственные продукты.
Тито несколько раз говорил о том, что в Югославии необходимо завершить социалистическую перестройку сельского хозяйства. Он считает, что все недостатки, все беды в области сельского хозяйства Югославия переживает потому, что у них распыленное единоличное хозяйство. Тито сказал, что урожайность в единоличных хозяйствах составляет примерно 8 центнеров зерновых с гектара, а в государственных хозяйствах — до 40 центнеров с гектара.
— В течение ближайших двух лет, — сказал Тито, — мы думаем завершить перестройку сельского хозяйства, добиться того, чтобы вместо единоличных крестьянских хозяйств у нас были крупные государственные социалистические хозяйства. Но мы будем это делать не путем кооперирования крестьянских хозяйств, а путем закупки земли у крестьян и организации крупных государственных хозяйств. Это мы сейчас уже проводим, — сказал Тито, — крестьяне продают землю госхозам.
Понятно, что я поддержал его в этом вопросе, сказал, что будет очень хорошо, если они смогут организовать крупное социалистическое хозяйство.
Пути перестройки сельского хозяйства, — сказал я, — могут быть разные. Один путь — это путь кооперирования, по которому шли мы в Советском Союзе, по такому же пути шел ряд других социалистических стран. Думаю, что можно идти и другим путем — путем выкупа земель у крестьян и создания крупных государственных социалистических хозяйств.
Тито сказал, что СКЮ была допущена ошибка, которая заключается в том, что партия фактически отказалась от руководства страной. Это было сделано неправильно, — заявил Тито. — Теперь мы принимаем меры к тому, чтобы устранить этот недостаток, исправить ошибку.
Мы допустили ошибку, что децентрализовали хозяйство, — продолжал Тито.
— Децентрализация — это анархия, — сказал я.
— Да, да, это анархия, — подтвердил Тито.
Словом, Тито фактически признал ту критику, с которой мы выступали в свое время и говорили об отрицательных явлениях в югославской экономике, о том, что неуправляемая экономика ведет к анархии, что в социалистическом государстве устранение партии от руководства развитием хозяйства совершенно недопустимо.
Важно отметить, что в беседе со мной Тито сам поднял эти вопросы и стал критиковать допущенные ими ошибки.
Тито сказал, что по этим вопросам он в резкой форме выступал на пленуме ЦК СКЮ[6]. Как я понял из беседы, это выступление Тито в югославском руководстве не всеми было встречено с пониманием. Такой вывод я делаю на основании следующего высказывания Тито:
— На пленуме ЦК СКЮ я даже сказал, что если вы и дальше так будете относиться к вопросам развития страны, то я готов уйти в отставку. После такого моего заявления, — сказал Тито, — участники пленума заявили о полной поддержке моей позиции и приняли решение повести борьбу за исправление допущенных ошибок.
Я, естественно, одобрил такие действия.
Тито подробно говорил о том, что в Югославии даже среди людей, занимающих ответственные посты, проявляются частнособственнические тенденции: многие строят собственные дома, дачи, приобретают автомашины и т.д. В качестве примера Тито рассказал следующее:
— После пленума ЦК СКЮ, на котором я выступил с речью, в которой резко осудил частнособственнические тенденции, на какое-то количество машин, прибывших из-за границы на таможню, не нашлось хозяев. Очевидно люди, которые приобрели эти машины, отказались от них, побоялись быть скомпрометированными и привлеченными к ответственности.
В этом месте я сказал т. Тито:
— А может быть эти машины были не куплены, а были присланы как подарки, как взятка!
— Согласен с Вами, — сказал Тито, — возможно, это были взятки.
Затем он рассказал, что у них имеет место широкое общение хозяйственных и других работников с капиталистическим миром и что это приводит к отрицательным последствиям. В больших масштабах проводятся торговые операции, различного рода сделки отдельных югославских предприятий с фирмами капиталистических стран.
Некоторые элементы, — сказал Тито, — занимаются спекулятивными операциями, и, конечно, берут взятки. Говорят, что некоторые наши работники даже имеют капиталы на текущих счетах в банках капиталистических стран. Мы сейчас принимаем меры к тому, чтобы зажать, закрыть эти каналы, будем вести борьбу с такими явлениями.
Я сказал ему, что это правильно. Главное, как мы понимаем, — это поднять организующую и руководящую роль партии, усилить контроль. Мною было подчеркнуто, что руководство партии является самым важным условием успешного строительства социализма.
— Надо, чтобы партия осуществляла руководство политической и хозяйственной жизнью страны, — сказал я. Необходимо вести борьбу с частнособственническими тенденциями, нужно вести хозяйство планово, надо бороться со спекулянтами, взяточничеством.
Далее я рассказал Тито о тех мероприятиях, которые мы провели и проводим в Советском Союзе по борьбе со спекуляцией, взяточничеством, с нарушениями советских законов, рассказал о принятых нами законах, в которых предусматриваются суровые меры, вплоть до расстрела, за крупные взятки и другие злоупотребления[7].
Тито заметил:
— Я считаю такие меры правильными, одобряю ваши законы и проводимые мероприятия. У нас в Югославии за взятки и другие злоупотребления наказывают еще слабо; закон предусматривает наказание 5-10 лет заключения. Нам, видимо, надо принять более решительные меры для борьбы с этим злом.
Говорили мы также и о международном положении. В этой беседе, как и раньше, т. Тито часто подчеркивал, что позиция Советского Союза в международных вопросах является правильной, смелой, что югославы полностью одобряют нашу позицию. Особенно он одобрительно говорил о наших действиях и наших мероприятиях в связи с кризисом в районе Карибского моря[8].
Он спросил, как бы отнесся Советский Союз, если бы было внесено предложение, чтобы войска нейтральных стран и какое-то количество войск западных стран находились в Западном Берлине?
Мною была изложена наша позиция по этому вопросу. Я сказал, что мы уже предлагали, чтобы в Западном Берлине были смешанные войска как стран, входящих в НАТО, так и нейтральных стран, но в известной пропорции и на определенный период.
— Это очень хорошо, — сказал Тито. — Я хотел это выяснить, чтобы определить нашу позицию.
У меня сложилось впечатление, что Тито хочет вести работу среди нейтралистских государств в этом направлении.
Вопросов, касающихся заключения германского мирного договора, он не ставил, и я тоже их не касался[9].
Заслуживает внимания его заявление о том, что Югославия очень критически относится к политике Западной Германии. Возможно, на него повлияло то, что в дни, когда Тито находился в Москве, в Западной Германии было совершено нападение хорватских фашистов на югославское торгпредство.
Вопроса о взаимоотношениях с Китайской Народной Республикой Тито почти не касался. Он как бы между прочим спросил:
— Чего хотят китайцы?
Я ответил:
— Трудно сказать, чего они хотят.
— Позиция Китая нам непонятна, — заявил Тито.
— И нам не все понятно, — сказал я.
Потом Тито высказал такое пожелание:
— Хорошо было бы, — сказал он, — если бы по важным вопросам, особенно по международным вопросам, например по тем, которые готовятся для постановки в Организации Объединенных Наций, по важным выступлениям в ООН, которые вы намечаете, Советский Союз информировал югославов с тем, чтобы мы могли заранее определять свою позицию с учетом ваших пожеланий или предложений.
Мною было сказано, что мы охотно будем давать такую информацию. Министерству иностранных дел дадим указание учесть это пожелание и передавать соответствующие материалы.
Тито довольно осторожно сказал, что югославы будут стараться поддерживать Советский Союз на международной арене. Я не стал уточнять этого вопроса, так как вижу, что в настоящее время югославы не готовы полностью контактировать свои действия с Советским Союзом и другими социалистическими странами. Но, видимо, Тито все-таки хочет больше приблизиться к нам при решении важных вопросов международного характера.
Я сознательно не стал просить его выразить более точно свою позицию по этим вопросам. Но, слушая его рассуждения, у меня сложилось впечатление, что по некоторым международным вопросам Тито хочет и дальше демонстрировать свою, так сказать, независимую, внеблоковую политику. Очевидно, югославы не всегда будут с нами голосовать в ООН, чтобы не утратить положение страны, не присоединившейся к блокам. Тито можно было понять так, что он хочет, чтобы мы с пониманием относились к этому.
Еще раньше, когда я беседовал с т. Тито в Москве и в Киеве, он говорил, что Югославия своей нейтралистской, внеблоковой политикой завоевала какое-то особое положение на международной арене. Он говорил, что югославский народ уже, мол, привык, что Югославия завоевала какое-то особое международное положение. И если бы она изменила свою позицию, то это в народе было бы расценено так, что Югославия якобы утрачивает ту роль, которую она теперь играет.
Тито прямо заявил:
— Югославия играет большую роль среди неприсоединившихся стран, это полезно и для социалистических стран.
В ответ на эти рассуждения я сказал ему следующее:
— Ваша позиция неприсоединения к блокам является довольно сомнительной. У вас неправильная концепция. В самом деле, подумайте, что это означает на деле? Вы всегда подчеркиваете, что Югославия занимает позицию неучастия в блоках, позицию неприсоединения, как вы иногда выражаетесь. Эта политика базируется на понятии, что вы находитесь между двумя лагерями — социалистическим и капиталистическим. Причем вы часто подчеркиваете, что у вас одинаковое отношение к каждому из этих лагерей.
Разве у социалистической страны может быть одинаковое отношение и к социалистическим странам, и к капиталистическим? Ведь речь идет не о военных блоках. Здесь вопрос классовой сущности явлений. Словом, речь идет о вашем отношении к различным общественно-политическим системам. В мире существуют социалистический лагерь и лагерь капиталистических, империалистических государств. Понятно, что если социалистическая страна хочет занять какое-то промежуточное, нейтральное положение между этими лагерями, то тем самым руководители этой страны сходят с классовых позиций, вольно или невольно действуют против рабочего класса, против социалистических стран. Такая позиция нам непонятна, и мы не можем ее одобрить. Наоборот, мы осуждали и будем ее осуждать.
Еще раньше в Москве перед обедом, который давали югославы, я беседовал накоротке, один на один, с Тито. Это было после известного интервью Карделя агентству Танюг, в котором он всячески оправдывал внеблоковую позицию и по существу ставил знак равенства между военно-политическими блоками и мировыми общественно-политическими системами. Еще тогда я решительно раскритиковал положения, высказанные Карделем. Беседуя в Киеве, я вновь вернулся к этому вопросу и сказал:
— Когда я готовился к докладу на сессии Верховного Совета СССР, у меня был написан раздел с критикой этого интервью Карделя[10]. Но потом я подумал и вычеркнул это место из доклада. Я рассуждал так: Вы являетесь нашими гостями, и было бы неудобно критиковать члена вашего правительства в Вашем присутствии. Поэтому я не стал выступать с критикой неправильных высказываний Карделя, надеясь, что Вы сами это сделаете. Если Вы захотите, — сказал я, — то Вам удобнее и лучше это сделать.
Тито ответил на это:
— Очень хорошо, правильно Вы сделали. Мы сами раскритикуем его.
Было видно, что у него с Карделем не всегда единое мнение[11]. Далее Тито добавил:
— Когда Кардель вернется из поездки в страны Азии, мы будем говорить с ним.
Думаю, что в Югославии есть работники, которые не поддерживают Карделя.
Мне рассказывали, что на пути в Волгоград, когда после обильного обеда югославы расходились по вагонам, некоторые работники из окружения Тито довольно резко выражались в адрес Карделя, говорили, что он претендует на какую-то особую роль, но ему надо дать отпор, и прочее.
В беседе с Тито я сказал:
— Может быть, Кардель и честный человек, но что он большой путаник, — в этом нет сомнений. Он сам запутался и других путает. Такой человек может наделать много вреда. Вы знаете, — сказал я, — в свое время Бухарин занимал руководящее положение в нашей партии. Ленин с доверием и уважением относился к нему, но в то же время считал, что Бухарин незрелый марксист. Здесь не может быть полной аналогии, но можно сказать, что Кардель в Союзе коммунистов Югославии куда больший путаник, чем был в свое время Бухарин. Поэтому на Карделя нельзя полагаться.
Далее я заявил Тито следующее:
— Вы говорили, что не согласны употреблять выражение «лагерь». Но дело, конечно, не в выражении, а в отношении к социалистическим странам. Если говорить о выражении, то можно найти другую формулу. Попробуйте, сказал я, предложить другую формулу, хотя, повторяю, главное не в этом.
Тито сказал:
— Само название «лагерь» не подходит.
— Для нас название не имеет принципиального значения, — подчеркнул я. — Важно существо. Можно назвать «социалистический лагерь», «социалистическое содружество», «социалистическое сообщество». Существует много разных выражений, главное выразить суть. Ведь социалистический лагерь — это не лагерь стран, которые объединились для того, чтобы завоевать другие страны и подчинить их себе. Это лагерь социалистических стран, которые объединились для того, чтобы вести борьбу против происков империализма.
Тито заметил:
— Я тоже так думаю, но Кардель этот вопрос понимает неправильно.
Затем Тито поднял вопросы отношений между партиями и просил высказать по ним наши соображения.
Я высказался в том смысле, что не представляю себе, как можно сейчас достигнуть сближения между нашими партиями.
— Если вы делаете знак равенства между лагерями, т.е. между социалистическими странами, которые объединяются в Варшавском договоре, и странами, которые входят в агрессивный блок НАТО, то, конечно, мы такую политику одобрить не можем. Мы будем бороться против такого неправильного понимания, против такого отношения к социалистическим странам. Мы не можем согласиться с теми положениями, которые записаны в Программе Союза коммунистов Югославии. Раньше мы уже высказывали свое отношение к вашей Программе. И то, что мы говорили, остается в силе и сейчас. Я указал на главные расхождения, которые существуют между нами.
Тито сказал:
— Эти положения записаны в Программу на VIII съезде нашей партии. Вот будет следующий съезд и мы скажем по-новому, по-другому.
Я не стал уточнять, какие изменения они думают внести в Программу. Думаю, что и сам Тито не мог бы дать исчерпывающий ответ на этот вопрос. Для того чтобы подготовить Программу, нужно время. Программные вопросы будут еще обсуждаться и решаться в Центральном Комитете СКЮ.
— Было бы хорошо, — сказал я, — если бы СКЮ мог набраться сил и исправить принятую Программу партии, изменить ее, устранив те положения, которые мешают сближению и установлению контактов между нашими партиями. Это было бы большим вкладом в дело устранения разногласий и сплочения сил социализма. Центральный Комитет КПСС искренне желает этого, независимо от различного понимания многих вопросов. Но и при наличии разногласий мы готовы сотрудничать с вами по тем вопросам, по которым у нас единая точка зрения.
Что касается экономических вопросов, то мы готовы осуществлять широкое сотрудничество между нашими странами, конечно, на коммерческой основе.
В этом месте Тито сказал:
— Да, да, именно на коммерческой основе.
Как во время встреч в Москве, так и в этой беседе Тито сказал, что югославы хотели бы пользоваться нашей помощью в оснащении югославской армии военной техникой[12].
С Ранковичем у меня бесед не было. Он сам не изъявлял желания, да и я не стремился к отдельной встрече с ним. И это правильно. Если бы я стал встречаться с Ранковичем и другими членами югославской делегации, то это могло бы вызвать кривотолки. Югославы могли бы подумать, что мы хотим вести работу в отдельности с каждым работником, прибывшим с Тито, чтобы восстановить одного против другого, выискиваем разное понимание вопросов и прочее. Но когда накоротке мы с Ранковичем обменивались мнениями, то чувствовалось, что он настроен дружественно, в беседах подчеркивал желание достигнуть лучшего взаимопонимания между нашими странами и нашими партиями[13].
В общем, у меня сложилось впечатление, что Тито хочет сближения с нами не только по экономическим, но и по идеологическим вопросам. Однако мне кажется, что он сам еще не представляет, как это сделать. Видимо, у него и у других югославских руководителей имеется какое-то раздвоение. С одной стороны, Тито хочет сближения с Советским Союзом и другими социалистическими странами. С другой стороны, ему, очевидно, импонирует то положение так называемой независимости, которым он все время бравирует. Югославы говорят, что они занимают независимое положение, находятся вне блоков, а по существу дают возможность империалистическим странам использовать их против стран социализма.
Мною было сказано Тито следующее:
— Как можно понимать такие вещи? Вы заявляете, что хотите сближения с социалистическими странами, а сами ведете разведку в странах социализма, ведете разведку против социалистических стран и против коммунистических партий. Недавно я читал в газетах, как действовали ваши разведчики в Румынии. Это возмутительно. Председатель Центрального Комитета Компартии Индонезии т. Айдит[14] говорил, что ваши агенты в Индонезии ведут работу внутри коммунистической партии, против Центрального Комитета Компартии Индонезии.
Тито заявил:
— Я говорил нашим работникам, требовал, чтобы разведка была прекращена. Я сам возмущаюсь этим, считаю, что это недоразумение.
— Какое же это недоразумение, — спросил я, — когда указывают конкретные факты. Вероятно, такие факты имеют место.
Тито вновь сказал, что это, конечно, недопустимо. Я раньше говорил об этом Ранковичу, — заявил Тито. — Он заверял, что югославы не ведут разведывательной работы против стран социализма.
Думаю, что Тито или не все знает, или не все сказал. Румынские товарищи выдворили югославских разведчиков как раз во время пребывания Тито в Москве.
* * *
В своих выступлениях и в беседах со мной т. Тито очень много говорил о больших успехах Советского Союза. Он не раз подчеркивал, что поражен достижениями нашей страны в сравнении с тем, что он видел в 1956 году.
Думаю, что ознакомление с жизнью Советского Союза окажет положительное влияние на Тито и других югославских руководителей, будет укреплять их в необходимости идти на дальнейшее сближение с нами[15].
Но, я думаю, не следует забегать вперед и возлагать на это чрезмерные надежды. Видимо, в Югославии есть силы, которые действуют в противоположном направлении.
Тито мне сказал:
— Нельзя быстро изменить все, что было. У нас есть силы, которые ориентируются на Запад, мы глубоко там завязли. Требуется вести борьбу с этими силами, а это не так легко, — жаловался Тито.
Это нам следует учитывать. Нельзя только на основе этих бесед делать далеко идущие выводы. Фактически в наших беседах с Тито и с другими югославскими руководителями не было обстоятельного обмена мнениями. Мы сами не выдвигали и не обостряли спорных вопросов, и я думаю, что мы поступили правильно. Тито находился на отдыхе, и мы не ставили своей задачей обсудить с ним все спорные вопросы и сразу искать возможность ликвидировать разногласия и прийти к общему мнению. В беседах каждый из нас высказал свою точку зрения. Может быть, это будет полезно, послужит началом к тому, чтобы постепенно ликвидировать имеющиеся разногласия. Но если и будут сглаживаться наши разногласия, то понятно, что это будет происходить постепенно. Сейчас я даже затрудняюсь сказать, в каком направлении будут развиваться события. Повторяю, нам не следует создавать иллюзий, чтобы потом не было разочарования.
Очевидно, у Тито и у других югославских руководителей происходит процесс некоторого изменения в политике. Ясно, что у них имеются большие колебания.
Руководители Югославии заверяют, что они руководствуются учением Маркса — Энгельса — Ленина. Но они зачастую по-своему толкуют учение марксизма-ленинизма. В этом отношении и у нас, конечно, нет общего понимания с югославами. Поэтому мы и дальше должны проявлять осторожность в отношениях с Союзом коммунистов Югославии.
Нам нужно вести дело так, чтобы подталкивать югославских руководителей в направлении сближения с Советским Союзом и другими социалистическими странами, чтобы Югославия укреплялась на социалистических позициях. Необходимо и дальше прилагать усилия к тому, чтобы Югославия развивалась как социалистическая страна, чтобы Союз коммунистов Югославии укреплялся на марксистско-ленинской основе.
Н. Хрущев
РГАНИ. Ф. 3. Оп. 16. Д. 198. Л. 37-55. Подлинник.
(*)Публикация подготовлена А.С. Стыкалиным (ИСл РАН) и Л.А. Величанской (РГАНИ).
Примечания
Примечания Б.С. Новосельцева при участии А.С. Стыкалина
1
Встреча состоялась в день отъезда И. Броза Тито из СССР, куда он был приглашен на отдых и находился с неофициальным визитом с 3 по 20 декабря 1962 г.
2
Николай Павлович Фирюбин (1908-1983) — советский государственный и партийный деятель, дипломат, посол в Югославии (1955-1957), заместитель министра иностранных дел СССР (19571983).
3
Йован Веселинов (1906-1982) — председатель Народной скупщины Республики Сербии (19571963), секретарь ЦК Союза Коммунистов Сербии (1957-1966).
4
Югославия принимала участие в работе СЭВ на правах ассоциированного члена с 1964 г.
5
Вступление Югославии в ЕЭС не состоялось.
6
Вероятно, речь идет об июльском пленуме ЦК СКЮ 1962 г.
7
В 1961 г. по инициативе Хрущева была развернута кампания по борьбе с валютными фарцовщиками. В соответствии с указом «Об усилении уголовной ответственности за нарушение правил валютных операций» было внесено изменение в Уголовный кодекс СССР, введена смертная казнь за подобного рода преступления.
8
Карибский кризис, связанный с размещением советских ракет на Кубе (октябрь 1962 г.). Позиция Югославии во время кризиса была высоко оценена в Москве. На встрече с Тито 14 ноября 1962 г. новый советский посол в Белграде А.М. Пузанов подчеркнул, что в разрешении кубинского конфликта неприсоединившиеся страны и особенно ФНРЮ сыграли значительную роль (См. AJ. KPR. I-3-a/W1-41. SSSR. Prijem ambasadora A.M. Puzanova. 14.11.1962).
9
В начале 1960-х годов немецкий вопрос представлял собой комплекс проблем, по которым СССР и США не могли достичь компромиссного решения. Во-первых, споры велись вокруг признания существования двух германских государств. Вторым спорным моментом было заключение мирного договора между западными странами и ГДР, что de facto означало бы признание с их стороны существования восточногерманского государства. В-третьих, актуальным являлся вопрос, связанный с милитаризацией Западной Германии, а позже и с возможностью передачи вооруженным силам ФРГ американского атомного оружия. И, наконец, в-четвертых, СССР и Соединенные Штаты не могли найти компромисс относительно статуса Западного Берлина. Советский Союз требовал превратить его в демилитаризованный вольный город, США считали Западный Берлин анклавом ФРГ. Прошедшие в июне 1961 г. в Вене переговоры Н.С. Хрущёва и Д. Кеннеди по этому вопросу закончились провалом. 13 августа 1961 г. войска ГДР перекрыли доступ из восточных секторов Берлина в западные. Вскоре Западный Берлин был окружен бетонной стеной, став одним из главных символов холодной войны.
10
Имеется в виду доклад Н.С. Хрущёва на сессии ВС СССР «Современное международное положение и внешняя политика Советского Союза», зачитанный 12 декабря (см.: Правда. 1962. 13 XII).
11
По некоторым сведениям, вернувшись из Москвы, И. Броз Тито говорил А. Ранковичу: «Я с Карделем больше не могу работать. Дезавуирует меня на каждом шагу. Со мной ни о чем не советуется […] Давай созовем пленум ЦК. Из партии вон, или он, или я. Я сделаю доклад». Но тогда А. Ранкович начал защищать Э. Карделя, стремясь сохранить единство партии (Гуськова Е.Ю. Югославская федерация в 1960-е годы. Борьба двух тенденций // Югославия в XX веке. Очерки политической истории. М., 2011. С. 703).
12
О продаже Югославии военной техники речь шла 7 декабря 1962 г. на переговорах в Кремле. Н.С. Хрущев всячески подчеркивал, что сейчас, в эпоху ракетного оружия, роль традиционных вооружений снижается, отстаивая свой известный тезис о том, что советский атомный потенциал в случае возможного конфликта станет защитой и для социалистических стран. Однако на прямой вопрос Тито, будет ли продаваться в ФНРЮ советская военная техника, он ответил согласием (AJ. KPR. Put J.B. Tita u SSSR. 3-20.12.1962 // Zapisnik sa sastanka u Kremlju odrzanom 7.12.1962. prilikom posete Predsednika FNRJ Josipa Broz Tita Sovjetskom Savezu). С этого момента и вплоть до конца 1980-х годов главным поставщиком военного оборудования и вооружения в Югославию был Советский Союз (BogeticD. Jugoslavija izmeâu Istoka i Zapada //Jugoslavija u Hladnom ratu. Beograd, 2010. S. 20).
13
А. Ранкович имел в СССР и в Югославии репутацию «главного сторонника сотрудничества с соцстранами» и главного «их друга» (см. DASMIP. PA. 1967. SSSR. F-143. 427425. SpoljnapolitikaSSSR. 2.8.1967).
14
Дипа Нусантара Айдит (1923-1965) — лидер компартииИндонезии.
15 По возвращении из поездки, в новогоднем обращении И. Броз Тито говорил о сокращении западного культурного влияния и ускорении коллективизации. Кроме того, он впервые с 1948 г. отметил роль советских вооруженных сил в деле защиты югославского социализма (Foreign Relations of the United States. (FRUS). 1961-1963. Volume XVI. Yugoslavia. Document 144. Telegram from Ambassy in Yugoslavia to Department of State. 3.1.1963). Большое внимание в югославских СМИ теперь уделялось советским достижениям в социалистическом строительстве и выражению поддержки внешнеполитических шагов советского правительства. Широко публиковались выступления Н.С. Хрущева (См., например, Borba. 1963. 18. januar. S. 2; Isto. 23. januar. S. 1). В феврале 1963 г Тито встретился с членами Президиума Союза журналистов Югославии. Судя по всему, он придавал особое значение публикациям в СМИ, хотел лично сформулировать стратегию и обозначить цели, поставленные перед масс-медиа. В мае того же года, выступая на пленуме ЦК СКЮ, он обратил внимание работников печати на то, что сейчас складываются благоприятные условия для ознакомления населения Югославии с опытом строительства социализма в других странах, прежде всего, в Советском Союзе (АВП РФ. Ф. 0144. Оп. 50. П. 205. Д. 25. Л. 5. Освещение жизни советского народа и опыта коммунистического строительства в СССР в югославской печати. 29.7.1964).
Источник: «Славяноведение», 2015, №1.