В.-Т. Васара
Васара Виена-Тули, Санкт-Петербургский государственный университет
Обычно в финской историографии историю «белого» активизма принято делить на два периода: вначале это борьба против царской власти и русификации. Главным событием этого периода, несомненно, является убийство генерал-губернатора Финляндии Н. И. Бобрикова в июне 1904 г. Второй период наступил после Первой мировой войны. Под его влиянием появились «егерское движение» и Шюцкор. Главной целью активистов этого периода было выделение Финляндии из состава Российской империи путем вооруженного восстания, при помощи кайзеровской Германии. Об этих двух периодах принято также говорить как о «раннем» и «новом» активизме. Кроме вышеозначенных «раннего» и «нового» активизма, исследователь Лаури Хювямяки назвал еще третий период активизма, т. н. постактивизм. По его мнению, он охватывает период с 1918 по 1922 г., то есть время первых лет независимости Финляндии, когда, с одной стороны, целью всей политической деятельности «белого» лагеря была защита от Советской России, помощь соплеменным народам и противодействие левым революционерам, а с другой стороны, после ноябрьской революции в Германии пали планы становления монархии в Финляндии во главе с немецким принцем, и таким образом, пало также германское направление в финской внешней политике1.
И так, традиционно, начало второго периода в истории «белого» активизма — «нового» активизма — связано с Первой мировой войной. Причем «новый» активизм сохранил верность некоторым идеям и методам действия «раннего» активизма, но он все же коренным образом изменил курс «белых» активистов.
Действительно, Первая мировая война принесла серьезные изменения в Финляндии. Во-первых, с точки зрения нападения Германии на Россию местоположение Финляндии имело решающее значение. Поэтому в начале войны число русских солдат в стране резко увеличилось. Во-вторых, начало войны дало новый повод царскому правительству усилить меры русификации. В соответствии с этим усиливалась цензура, увеличивалось количество производившихся в стране арестов, финские города были полны осведомителей правительства. Финляндский сейм также не мог проводить свои заседания.
Более того, 17 ноября 1914 г. произошла утечка информации и шведоязычная пресса Гельсингфорса опубликовала сведения о специальной правительственной программе, касающиеся Финляндии2. Из программы стало ясно, что, после того как уменьшится непосредственная угроза Германии, Финляндия потеряет свои последние автономные права. Этот план уничтожил последнюю надежду даже у тех, кто еще являлся сторонником политики уступок и верил в сохранение автономных прав Финляндии в составе Российской империи. Сепаратистские настроения в стране усиливались. В этой ситуации многие увидели единственное для Финляндии спасение в обращении к Германии. Данный «ноябрьский манифест» русификации особенно заметно повлиял на те студенческие круги, которые еще в октябре начали формирование независимого освободительного движения3.
В финской историографии указу придали особое значение при объяснении причин возникновения «егерского движения», хотя на самом деле он являлся для военного времени совершенно нормальным решением правительства. Важно также вспомнить, что его в конце концов не привели в исполнение, так как 132 в Петербурге не хотели иметь с Финляндией лишних проблем. Тем не менее в целом ядро «новых» активистов представляло собой, прежде всего, молодое поколение финнов, а именно — студентов Гельсингфорского университета, активных деятелей его землячества. Их представление о России, о положении Финляндии в ее составе и о будущем страны радикально отличалось от взглядов предыдущего поколения активистов. Молодые студенты не страдали от такого морального и юридического балласта, как большинство «ранних» активистов, в образе мышления которых судьбой Финляндии была автономия в составе Российской империи. Влияние «карелианизма» и общей идеализации «простого народа» предыдущего периода активизма, однако, продолжало господствовать среди студентов4. Причем они опирались на представления, полученные во время традиционных летних каникул в деревнях, где к политике относились прямолинейно и к русским испытывали неприязнь.
Многие финские историки раньше подчеркивали, что благодаря своему лояльному отношению к Российской империи Великое княжество Финляндское на самом деле выиграло. Тем не менее в стране были группировки, для которых такой образ мышления был не свойственен. Это были, прежде всего, выпускники университета и студенты, а также активисты «первой волны», которые увидели в мировой войне возможность прервать государственные связи между Россией и Финляндией5.
Начало войны открывало финской политике еще и новые возможности. В данный момент в стране явно возникло два направления внешнеполитической ориентации. Сторонники первого стремились при содействии западных держав вернуть автономное положение Великого княжества, считая это максимальным достижением при таких условиях. По мнению сторонников второго направления, Финляндия должна была сотрудничать не только со Швецией, но и с центральноевропейскими державами, в частности с Германией, и искать поддержку для освобождения Финляндии от власти России6. Однако, как справедливо отметил доктор философии, дипломат Ааро Пакаслахти (1903-1969), в течение первых месяцев войны настроение в Финляндии было «неуверенное». Оно было либо «прогерманским», либо «проантантаваским», но все же пассивным7.
В течение 1914-1915 гг. в Финляндии в рамках «нового» активизма стали возникать разные тайные комитеты и организации, которые стремились добиться выхода страны из состава Российской империи. Однако, несмотря на общую цель, их сотрудничество не было простым. Разные точки зрения на проведение реальных действий и персональное стремление к власти вело к разногласиям8. Самой известной из возникших тогда группировок, несомненно, является т. н. «егерское движение».
Таким образом, 17 ноября 1914 г. обозначило для активистов новый отсчет времени. Особенно молодое поколение «белых» активистов считало, что у Финляндии не осталось других вариантов, чем полный выход из состава империи. Именно студенты Гельсингфорского университета первыми выступили с планами отделения страны от России. В частности, первыми активизировались землячества университета. Традиционно особенно активно политические вопросы принялись обсуждать землячества провинций Похьянмаа и Уусимаа. По мнению историка М. Лауэрмы, в течение октября 1914 г. настроения в землячестве Северной Похьянмаа были резко антирусскими. В то время в этом землячестве уже появились первые планы создания некоего специального плацдарма по поддержке активистов в Северной Похьянмаа9.
Еще в первый день войны студенты провели в Гельсингфорсе собрание для обсуждения дальнейших своих планов. После второй такой встречи, которая прошла 19 ноября, они пришли к выводу, что в стране надо поднять восстание и вооруженным путем получить независимость. Главная проблема этих людей состояла в том, что у них не было никакого военного образования, тем более опыта военных действий. После 1905 г. Финляндия уже не имела собственных военных частей. Более того, они вынуждены были констатировать, что организация обучения внутри страны невозможна из-за риска быть раскрытой. Логичным шагом для студентов в результате стало обращение к офицерам бывшей финской армии, из которых годных для службы оставалось еще более ста человек. Студенты были уверены, что смогут получить от них помощь в организации военного обучения. Перед этими офицерами в конце 1914 г. активисты, представляющие студенческую организацию «Союз силы», поставили этот вопрос. Однако к выдвинутой тогда идее 134 офицеры остались равнодушными. Причиной их нежелания поддержать активистов была, прежде всего, не неспособность обучать будущих «егерей» или лояльность царю, как потом часто писали10, а явная осторожность.
Тем не менее 20 ноября 1914 г. в Гельсингфорсе был основан временный Центральный комитет, в состав которого, кроме представителей финно- и шведоязычных групп, вошли также представители всех провинций Великого княжества, а также контактные лица от Шведской народной и Старофинской партий. В ходе заседания была выработана программа действий «новых» активистов и окончательно решено получать военное обучение непосредственно в Германии. Однако это решение не было все же единогласным. Далее, в отличие от «ранних» активистов, договорились не иметь никаких контактов с русскими революционерами11.
Активистам, действовавшим на территории Финляндии, пришлось к тому же в 1915-1916 гг. приспособиться к военному положению, что означало необходимость учитывать серьезные трудности в осуществлении ими практической деятельности. Поэтому безусловная предпосылка поднятия восстания заключалась в конкретных гарантиях высадки Германии или Швеции на территории страны. В результате активисты вынуждены были внимательно следить за развитием хода военных действий, поскольку надеялись на мощное немецкое наступление в северной части Восточного фронта. Однако Россия явно усилила оборону побережья Великого княжества Финляндского. В целом перспектива развертывания «нового» активизма внутри страны становилась достаточно сложным делом, вследствие чего в конце весны 1915 г. вербовка будущих «егерей» прекратилась. Более того, основа деятельности «новых» активистов переместилась за рубеж. Главной формой их работы стало развертывание пропаганды своих идей в Стокгольме и Берлине12.
Первоначальной целью активистов было, в частности, убедить Швецию помочь им оружием. Это привело в течение лета 1915 г. к сотрудничеству со шведскими активистами-единомышленниками. Сотрудничество показалось целесообразным даже после того, как осенью того же года надежда на участие западного соседа Финляндии в войне уже растаяла. Финны считали, что контакты со шведами «по-любому» увеличивают интерес Германии к финскому делу, что для финских активистов было важным вопросом. В результате влияние на общественное мнение Швеции стало также немаловажной задачей финских активистов, проводивших свою работу в Стокгольме13.
Таким образом, первым вариантом в действиях активистов была Швеция, которая сразу же отказалась принимать участие в движении активистов, ссылаясь на свой нейтралитет. Единственной возможностью оставалась Германия, с которой у Финляндии были также многолетние культурные связи. Надо отметить, что немаловажным условием возникновения «егерского движения» была непоколебимая вера его организаторов в победу Германии в Первой мировой войне14. У сторонников этого движения было также мнение, что в общем в широких слоях Финляндии относились благосклонно к немцам. Тем более это относилось к университетским кругам и большинству представителей интеллигенции, где явно наблюдались открыто пронемецкие настроения15. В Германии в качестве главного противника России видели естественную поддержку таким планам. Как и потом в 1920-1930-е гг., когда особенно в академических кругах Финляндии глубоко уважали, в частности, науку и культуру Германии. К тому же финские ученые имели традиционно хорошие связи со своими немецкими коллегами.
Но, несомненно, у активистов были и иные альтернативы. Историк Харри Корписаари, например, отметил, что еще в начале войны активисты рассматривали также Данию в качестве помощника. Среди старшего поколения были замечены и англофильские взгляды16. Необходимо добавить, что с того времени «новые» активисты уже получили поддержку даже среди тех, кто во время первого периода русификации являлся сторонником «пассивного сопротивления»17. Среди них были такие крупные государственные деятели Финляндии, как, например, государственный советник А. Грипенберг (1852-1927) и сенатор А. Нюбергх (1851-1921).
В конце июля 1915 г. в стокгольмском руководстве активистов был образован специальный комитет, состоявший из трех человек. Председателем его стал историк и политик Х. Гуммеррус (1877-1948), а другими членами — кандидат юриспруденции Й. Кастрен (1850-1922) и магистр философии А. Фабритиус (1874-1953). Осенью к комитету присоединились барон Пер 136
Адольф фон Бонсдорф (1896-1946) и профессор Рафаэль Эрих (1879-1946). В начале следующего года по приказу Центрального комитета он стал главным органом Иностранной делегации «Освободительного движения Финляндии». Председателем этой новой делегации назначили фон Бонсдорфа18.
Первые финские «егеря» побывали в Германии в феврале 1915 г. Эта группа сформировала затем ядро финского «егерского движения». Большинство из них были шведскоязычными жителями Финляндии и три четверти были студентами. В целом социальный состав «егерей» был более широким, потому что их вербовали из всех классов общества, это было требованием немцев. Активно в вербовке участвовали «белые» активисты «первой волны». Наилучшие результаты вербовка дала в южных частях провинции Похьянмаа, а также в Уусимаа и Карелии. Всего в течение 1915 г. в Германию отправилось 1889 человек19.
Дальнейшему развитию «егерского движения» способствовало основание в начале сентября 1915 г. в Гельсингфорсе «Активного комитета». Его образование считалось необходимым, прежде всего, для дальнейшей организации борьбы за независимость непосредственно на самой территории Финляндии. Объединяющим фактором же была поддержка с самого начала идеи военного обучении в Германии. Таким образом, целью «Активного комитета» стало руководство практической деятельностью, связанной с вербовкой будущих «егерей».
В целом проект организации военного обучения в Германии получил в финском обществе уже широкую поддержку. Об этом свидетельствует то, что в «Активном комитете» были представлены Старофинская и Младофинская партии, Аграрный союз и Шведская народная партия. Социал-демократов в составе комитета не было, но их отношение к его деятельности было вполне благосклонным. Также в состав организации вошли представители организации «Союза силы», а также деятели бывших офицерских объединений и студенты Гельсингфорского университета. Примерно в то же время был основан Центральный комитет «Активного комитета», который рассматривал политические вопросы освободительного движения20. К концу 1915 г. «Активный комитет» принял свою окончательную форму. Появление «Активного комитета» и его Центрального комитета было весьма важным шагом для активистов. Можно сказать, что теперь их движение наконец получило форму организации, которая более тесно объединила сторонников освободительной борьбы и конкретизировала их политическое направление.
Традиционно в финской историографии подчеркивают мотивацию «егерей» действовать на пользу родины. В действительности, часть первых «егерей» были обычными искателями приключений. Германия обещала им только военное обучение, а будущее оставалось неясным. Как отметил исследователь Тойво Нюгорд, с юридической точки зрения они все совершили государственную измену, для которой в Российской империи существовало лишь одно наказание — смертная казнь21. Юсси Лаппалайнен также заметил, что «егеря» не получили практически никакой поддержки старшего поколения22. В процессе начавшегося в Германии военного обучения отсеивали слишком слабых или неспособных стать «егерями» как части регулярной кайзеровской армии. В конце концов в мае 1916 г. отобранная немцами группа финских волонтеров получила название «27-й королевский прусский батальон». С целью получения военного опыта их перевели на наиболее опасный и ответственный участок русского фронта. Однако здесь жизнь оказалась достаточно тяжелой, и полностью обучение завершили лишь 1261 человек из около 1500 новобранцев23. После Февральской революции в России батальон был переведен в Лиепаю, где в течение года его личный состав продолжали обучать. Причем целью этого обучения стало уже стремление подготовить этих молодых «егерей» для руководства планируемого вооруженного восстания в Финляндии. Наконец, в феврале 1918 г., уже после того, как Финляндия получила независимость, батальон получил приказ вернуться в Финляндию.
Идеология «егерей» продолжала принципы «Партии активного сопротивления». В годы Первой мировой войны многим и «ранним», и «новым» активистам казалось, что уже наступило время для начала усиленной борьбы за независимость. Но важно отметить, что в этот период «новый» активизм на идеологическом уровне получил также внешнеполитические элементы. Иначе говоря, усиливались требования добиться не только независимости для Финляндии, но и расширить ее территорию за счет России. Речь шла уже о создании «великой Финляндии». 138
Тем не менее исследователь Юсси Лаппалайнен писал, что в идеологическом плане значение «егерского движения» для получения независимости было высочайшим. Когда в России началась революция, именно их пример помог широким массам финского народа принять идеи освободительной борьбы24.
Реакция активистов и «егерей», находившихся в Германии, на Февральскую революцию была сначала двоякая. Революция была для них сюрпризом, к которому относились скорее отрицательно, чем положительно. Например, ротмистр Ханнес Игнатиус (1871-1941) был того мнения, что революция стремилась уничтожить движение активистов. Стало необходимым пересмотреть программу и обдумать новые требования ситуа-ции25. Будущая деятельность «новых» активистов показалась весной 1917 г. неясной.
Причем важно учитывать, что уже после обретения независимости Финляндией «новые» активисты во главе с Игнатиусом начали строить ту историческую картину «освободительной борьбы» за независимость, которая господствовала не только в Первой республике Финляндии, но и имела важнейшее место в финской национальной историографии до 1960-х гг. Образы Игнатиуса дополнили генерал-майор Николай Мексмонтан (1861-1932) и другие активисты-«егери», которые смотрели на получение независимости через призму активистов и «егерского движения»26. То есть ими были созданы та историческая картина и национальная идентичность, которые должны были определить финское общество межвоенного периода.
Второй, не менее важной организацией для «нового» активизма, которая возникла в этот период, был Шюцкор27. Причем деятельность Шюцкора продолжалась с периода «нового» активизма и вплоть до осени 1944 г., когда эта организация была окончательно распущена.
Распад же Российской империи перевернул финское общество. Противоречия, которые годами тлели и ждали обострения, вылились в действия. При формировании финского гражданского общества в стране появилось два разных представления о том, в какую сторону надо развивать страну. Когда власть в России распалась, сторонники этих противоположных точек зрения получили возможность действовать. Представители буржуазии и рабочего класса реагировали на общественное изменение в соответствии со степенью своей реальности. Возникло два движения, «белое» и «красное», которые даже стали воевать друг против друга28.
Возникновение Шюцкора можно рассматривать как ответ на радикализацию рабочего движения, он фактически стал противовесом ей. Иногда датой основания Шюцкора называют 16 мая 1917 г. В тот день группа представителей Иностранной делегации «Освободительного движения Финляндии» и «Военного комитета Финляндии» собралась в Стокгольме для обсуждения возможных вооруженных действий в новой политической ситуации. Результатом встречи стал меморандум, в котором подчеркивали значение военной силы и предлагали основать тайную организацию для создания народной армии на территории Финляндии. Вооруженные отряды потребовались бы после возвращения «егерей» из Германии и в начале борьбы за независимость29. Причем «Военный комитет» был создан еще значительно раньше принятого тогда решения. Он возник в феврале 1915 г. и объединил десять бывших офицеров финской армии. Однако до Февральской революции 1917 г. в России их деятельность не имела большого значения для освободительной борьбы и для возникновения, в частности, «егерского движения».
В 1917 г. начался новый наиболее важный период в работе «Военного комитета». Весной того же года комитет решил послать свою делегацию в Стокгольм на переговоры с представителями Германии и финскими активистами, которые там уже находились. Тогда они начали обсуждать проблему возможной высадки немецких войск. По просьбе Германии делегация «Военного комитета» представила меморандум о возможных предпосылках начала «освободительной войны». В данном меморандуме впервые выразилось мнение по поводу использования финского егерского батальона в возможной войне. В планах «Военного комитета» «егеря» должны были стать ядром новой финской армии, включавшей в себя до 200 тыс. солдат. Это, конечно, было грубое преувеличение, поскольку первостепенной целью меморандума оставалось лишь привлечение внимания военного руководства Германской империи к «финляндскому вопросу». В конце концов меморандум дошел до генерал-фельдмаршала Пауля фон Гинденбурга30.
Тогда же начался и новый подъем в деятельности «Активного комитета», который с поздней осени 1916 г. уже практически прекратил свою работу. Теперь комитет получил более широкие права. В принципе «Активный комитет» был главным решающим органом движения «новых» активистов, поскольку иностранная делегация «Освободительного движения Финляндии», работавшая в Стокгольме, действовала тогда практически независимо. Причем делегация была связующим звеном с егерским батальоном и его представительством в Берлине31.
«Активный комитет», со своей стороны, начал организовывать в Финляндии тайную боевую организацию. Он отправил своих уполномоченных во все районы страны. Основанные в волостях отряды маскировали под спортивные клубы и добровольные пожарные команды32. В результате отряды Шюцкора в 1917 г. стали возникать стихийно и почти по всей территории Финляндии. В это время они находились на полулегальном положении и практически не имели связи друг с другом. То есть первоначально шюцкоровские организации не оформились в единую организацию. Разные отряды имели также разные функции. Одни были созданы для поддержки «егерского движения», а основной функцией других было сохранение порядка на местном уровне33.
Рабочую секцию «Активного комитета» под руководством будущего председателя Академического карельского общества Элмо Эдуарда Кайлы (1888-1935) замаскировали под контору по продаже лесоматериалов, получившую название «Новая лесная контора». Кайле удалось организовать широкую сеть агентов, с помощью которой начал действовать Шюцкор34. Деятельность «Новой лесной конторы» имела сугубо конспиративный характер. Об этом говорит то, что единственным письменным источником о существовании конторы является (первоначально написанная невидимыми чернилами) переписка между Э. Э. Кайлой и главой стокгольмской делегации «новых» активистов Каем Доннером (1888-1935). Строгое соблюдение конфиденциальности было, безусловно, важным условием для успешной антицарской работы.
Деятельность Шюцкора основывалась на активизме «периода угнетения» и «егерском движении». Его первостепенной целью было изгнать русских из Финляндии и достичь государственной независимости. Уполномоченные Шюцкора получили наибольшую поддержку именно в тех районах, где «егерское движение» пользовалось популярностью: в Похьянмаа, в некоторых частях Карелии и в Кайнуу. Летом 1917 г. возникло несколько десятков тайных отрядов активистов35. Однако только политический национализм активистов не является достаточным объяснением возникновения Шюцкора. Даже в тех местностях, в которых основали тайные отряды, борьба за независимость не была единственной и главной причиной в активизации их деятельности. Причины были тесно связанны с господствующими общественными настроениями. На местном уровне это выражалось в существующих представлениях о т. н. левой угрозе. Поэтому поддержание общественного порядка являлось центральной мотивацией необходимости основать эти «добровольные пожарные команды»36.
Иными словами, Шюцкор формировался как некая форма народной полиции. Для буржуазии он стал средством, с помощью которого можно было захватить власть у ослабленного государства. В октябре 1917 г. в Финляндии было уже более 300 шюц-коровских отрядов, в то время как красной гвардии было пока на две трети меньше. Но спустя всего лишь месяц количество красной гвардии стало равным шюцкоровским отрядам. Всеобщая забастовка в ноябре 1917 г. и связанные с нею эксцессы умножили численный состав Шюцкора. Это, в свою очередь, привело к увеличению и красной гвардии. В начале 1918 г. шюцкоровцев было уже почти 40 тыс., а красногвардейцев около 30 тыс.37
В течение лета 1917 г. в Стокгольме произошло, однако, общее объедение в устремлениях «Военного комитета» и «егерского движения». Начиная с того времени «егеря» начали играть уже особую роль во всех планах комитета. Так, летом 1917 г., возможно, еще в какой-то мере продолжали верить в освободительную борьбу всего финского народа, но вскоре в результате политизации общества в целом, а в частности в егерском батальоне, такой план казался невозможным. «Военному комитету» и «егерям» надо было иметь в виду, что освободительную борьбу не начали бы силами единого народа. Осенью угроза гражданской войны стала неопровержимой.
Необходимо остановиться на вопросе о взаимоотношениях «белых» активистов и социал-демократов. Это представляет 142 определенный интерес, поскольку позднее, в 1920-1930-е гг., разделение на «красных» и «белых» уже повлияло на все финское общество. Без внимания остался только тот факт, что из всех политических партий страны именно социал-демократы относились до, во время и даже после Февральской революции к «белым» активистам наиболее положительно. Активистов и социал-демократов объединила похожая идея о будущем Великого княжества. Общеизвестной целью социал-демократической партии было создание внутренней автономии Финляндии с предоставлением ей международных гарантией.
Поэтому еще весной и летом 1917 г. активисты питали надежды на более близкое сотрудничество с социал-демократами, которое, однако, не сложилось. Также Э. Э. Кайла летом 1917 г. верил в единый фронт с социалистами. Он объяснял агентам «Новой лесной конторы», что боевая организация не должна стать классовой, что уже случилось в провинции Сатакунта, где шюцкоровские отряды были еще лучше вооружены38. Кайла также не потерял связи с лидером социал-демократов Оскаром Токой (1873-1963 гг., председатель Финляндского сейма с 26 марта по 8 сентября 1917 г.), от которого он получал информацию об общем курсе страны. Они имели контакты до конца осени 1917 г.39
Что касается буржуазных партий, они в общем воспринимали «егерское движение» прохладно, хотя их отношение в какой-то степени уже изменилось после Февральской революции. Получение независимости считали важной целью, но не в ближайшем будущем. Все же, как отметил автор биографии Э. Э. Кайлы Мартти Ахти, внутри буржуазных партий существовали радикальные оппозиционные группировки, которые присоединились к «новым» активистам или которым, по крайней мере, «егерское движение» было близко40.
Тем не менее в Финляндии вспыхнула Гражданская война, которая велась с 27 января по 15 мая 1918 г. между финскими левыми социал-демократами, возглавляемыми «Советом народных уполномоченных», и буржуазными силами Сената Финляндии. «Красные» были поддержаны Советской Россией, тогда как «белые» получали военную помощь от Германии. «Белые» также получили незначительную поддержку со стороны шведских добровольцев. Причем в начале войны «белая» армия основывалась почти исключительно на шюцкоровских отрядах.
12 января Сенат Финляндии принял закон, по которому шюцкоровские отряды были взяты на государственное содержание. Далее, 28 января, главнокомандующий «белой» армией К. Г. Э. Маннергейм признал все шюцкоровские отряды законными войсками правительства Финляндии. Последний «красный» город, Выборг, пал в конце апреля 1918 г. Был созван сейм для формирования правительства. Будущий президент Финляндии П. Э. Свинхувуд был назначен исполняющим обязанности главы государства. После Гражданской войны под влиянием прогерманских сил осенью 1918 г. на короткое время было создано Королевство Финляндия. С конца 1918 г. Финляндия стала республикой.Во время Гражданской войны отряды Шюцкора поддерживали буржуазное правительство Финляндии совместно с формируемыми регулярными частями белогвардейцев. После окончания Гражданской войны в Финляндии около 80 тыс. «красных» военнопленных находилось в лагерях в разных концах страны. Еще в Финляндии находилось также более 14 тыс. немецких солдат. Но, как пишет исследователь Марко Тикка, еще больше, чем вышеназванные стороны, общественную жизнь Финляндии на рубеже 1910-1920-х гг. определил Шюцкор41.
В середине 1918 г. было принято решение о создании из добровольческих отрядов Шюцкора военно-патриотической организации, задачей которой было повышение обороноспособности страны. Все части Шюцкора были подчинены комиссии по военным делам сейма и подразделены на окружные и местные организации. 2 августа 1918 г. был утвержден указ Свинхувуда, по которому Шюцкор использовался для поддержания внутреннего порядка, а также в качестве войскового резерва. Им предоставлялась достаточная независимость и свобода действий. 29 февраля 1919 г. вышел указ Государственного совета, который официально закрепил статус шюцкоровских отрядов42. В тот же день Шюцкор получил своего первого главнокомандующего, которым стал егерь-фельдфебель Карл Дидрик фон Эссен (1875-1954).
После окончания Гражданской войны Шюцкор прочно и многосторонне повлиял на формирование полицейских орга-144 нов. В первые годы независимости Шюцкор официально занял место помощника полиции, которая еще по царскому указу принадлежала к вооруженным силам. Кроме практической полицейской работы, Шюцкор имел влияние и на решение многих административных вопросов, касающихся полиции. Например, он мог влиять на набор персонала и предоставление лицензий. Очень важным был вклад Шюцкора в качестве независимого надзорного органа в деревнях и волостях43. Значительная роль Шюцкора в Финляндии в конце 1910-х — начале 1920-х гг. логично объясняется тем, что его использование в выполнении полицейских функций было выгодным для государства, страдавшего от существующих серьезных финансовых проблем. При этом и идейный аспект, безусловно, был немаловажным.
Однако уже в начале 1919 г. руководство полиции заняло более осторожную позицию относительно использования шюц-коровцев в качестве полицейских. Шюцкоровцы не избежали применения необоснованного насилия, и их действия были, прежде всего, политически мотивированными, что вызвало заметную напряженность между населением и шюцкоровцами44.
Участию Шюцкора в полицейской работе сложно дать подробную характеристику. По официальным данным, та часть работы шюцкоровцев, которая была официально востребуема полицией, концентрировалась главным образом на деревнях, где количество полицейских было небольшим, и поэтому помощь Шюцкора была весьма желательна. Самостоятельную деятельность, которая не была разрешена полицией, оценивать сложнее, поскольку зачастую просто отсутствуют по этому поводу официальные протоколы. Так как для полиции деятельность Шюцкора имела компромиссный характер, то ее пытались не комментировать и не оставлять какие-либо официальные документы. Все же справедливо полагать, что ее значение было везде важным45.
Деятельность Шюцкора была в течение всего своего существования спорным вопросом, так как это была правая организация. Левые считали Шюцкор организацией, защищавшей классовые интересы буржуазии, и требовали распустить ее. По мнению правых, Шюцкор являлся гарантом защиты от революционных сил, и они хотели сохранить его наряду с вооруженными силами. Шюцкор представлял собой оригинальное явление в политической жизни Финляндии, так как он был связан с официальной оборонной системой лишь частично. Хотя Шюцкор редко вмешивался в политику, он тем не менее являлся мощным лобби.
В целом, хотя деятельность «новых» активистов имела в какой-то мере неопределенный характер, поскольку между его лидерами существовали разногласия, которые сочетались с частичным совпадением их во взглядах, важно, что возникшее движение «нового» активизма создавало серьезную основу для дальнейшего развития общественного движения в Финляндии.
Примечания:
1 См.: Hyvämäki L. Kommunismi ja jälkiaktivismi // Suomalainen Suomi. 1958. № 5. S. 277-278.
2 Lappalainen J. T. Itsenäisen Suomen synty. Jyväskylä, 1967. S. 35.
3 Pakaslahti A. Suomen politiikkaa maailmansodassa. Osa I. Porvoo, 1933. S. 25.
4 Lauerma M. Kuninkaallisen Preussin jääkäripataljoona 27. Vaiheet ja vaikutus. Porvoo, 1966. S. 44.
5 Korpisaari H. Itsenäisen Suomen puolesta. Sotilaskomitea 1915-1918. Helsinki, 2009. S. 56.
6 Pakaslahti A. Suomen politiikkaa maailmansodassa. S. 3.
7 Pakaslahti A. Suomen politiikkaa maailmansodassa. Osa II. Porvoo, 1934. S. 13.
8 Korpisaari H. Sotilaskomitea ja jääkäriliike ennen Suomen sisällissotaa vuonna 1918 // Ajankohta. Poliittisen historian vuosikirja 1998. Hels., 1998. S. 68.
9 Lauerma M. Kuninkaallisen Preussin jääkäripataljoona 27. S. 48.
10 Korpisaari H. Sotilaskomitea ja jääkäriliike ennen Suomen sisällissotaa vuonna 1918. S. 70.
11 Korpisaari H. Itsenäisen Suomen puolesta. Sotilaskomitea 1915-1918. S. 61.
12 Korpisaari H. Sotilaskomitea ja jääkäriliike ennen Suomen sisällissotaa vuonna 1918. S. 71.
13 Eskola S. Suomen kysymys ja Ruotsin mielipide Ensimmäisen maailmansodan puhkeamisesta Venäjän maaliskuun vallankumoukseen. Porvoo, 1965. S. 38.
14 Pakaslahti A. Suomen politiikkaa maailmansodassa. Osa I. S. 26.
15 Ibid. S. 27.
16 Korpisaari H. Itsenäisen Suomen puolesta. Sotilaskomitea 1915-1918. S. 56-57.
17 Pakaslahti A. Suomen politiikkaa maailmansodassa. Osa II. S. 17.
18 Eskola S. Suomen kysymys ja Ruotsin mielipide Ensimmäisen maailmansodan puhkeamisesta Venäjän maaliskuun vallankumoukseen. S. 41-42.
19 Lauerma M. Kuninkaallisen Preussin jääkäripataljoona 27. S. 254-255.
20 Pakaslahti A. Suomen politiikkaa maailmansodassa. Osa II. S. 21.
21 Nygård T. Suomalainen äärioikeisto maailmansotien välillä. Ideologiset juuret, järjestöllinen perusta ja toimintamuodot. Jyväskylä, 1982. S. 32.
22 Lappalainen J. T. Itsenäisen Suomen synty. S. 37.
23 Nygård T. Suomalainen äärioikeisto maailmansotien välillä. Ideologiset juuret, järjestöllinen perusta ja toimintamuodot. S. 32.
24 Lappalainen J. T. Itsenäisen Suomen synty. S. 41.
25 Ahti M. Ryssänvihassa. Elmo Kaila 1888-1935. Aktivistin, asevoimien harmaan eminenssin ja Akateemisen Karjala-Seuran puheenjohtajan elämänkerta. Juva, 1999. S. 29.
26 Korpisaari H. Itsenäisen Suomen puolesta. Sotilaskomitea 1915-1918. S. 365.
27 Шюцкор — от швед. Skyddskår — охранный корпус.
28 Latva-Äijö A. Lotta Svärdin synty. Järjestö, armeija ja naiseus 1918-1928. Keuruu, 2004. S. 43.
29 Ibid. S. 44.
30 Korpisaari H. Sotilaskomitea ja jääkäriliike ennen Suomen sisällissotaa vuonna 1918. S. 73-74.
31 Ahti M. Ryssänvihassa. S. 40.
32 Latva-Äijö A. Lotta Svärdin synty. S. 44.
33 Pylkkänen A., Selén K. Sarkatakkien armeija. Suojeluskunnat ja suojeluskuntalaiset 1918-1944. Juva, 2004. S. 11.
34 Ahti M. Ryssänvihassa. S. 45-47.
35 Latva-Äijö A. Lotta Svärdin synty. S. 44.
36 Ibid. S. 45.
37 Ibid. S. 45-46.
38 Ahti M. Ryssänvihassa. S. 48-49.
39 Ibid. S. 56, 72.
40 Ibid. S. 31.
41 Tikka M. Terrorin aika. Suomen levottomat vuodet 1917-1921. Jyväskylä, 2006. S. 189.
42 Ibid. S. 191-203.
43 Hietaniemi T. Lain vartiossa. Poliisi Suomen politiikassa 1917-1948. Vammala, 1992. S. 68.
44 Ibid. S. 71.
45 Ibid. S. 74.
Источник: Сборник «Санкт-Петербург и страны Северной Европы», 2012
