Материалы к биографии О.В. Куусинена. Статья, написанная с либеральных позиций, посвященная деятельности Куусинена в области идеологии при Хрущеве.
Сухие строки официальной биографии оставляют без внимания многие сюжеты, аспекты и периоды жизнедеятельности человека, которые со временем кажутся едва ли не наиболее существенными и определяющими, не говоря уже о характере, человеческих качествах, манере говорить, важность которых трудно переоценить при характеристике личности. В связи с этим хочется сослаться на такие современные направления исследований, как историческая антропология, новая семейная и биографическая история, которые ставят и успешно решают вопросы, традиционно казавшиеся несущественными, раскрывая во взаимной увязке все стороны истории индивидуума. Сказанное выше несомненно относится к политическим деятелям, принимающим решения государственной важности, многие поступки которых подчас невозможно объяснить вне широко понимаемого биографического контекста.
Об Отто Вилле Куусинене (1881-1964), несмотря на то, что его имя вошло в энциклопедии и биографические словари, в России известно сравнительно немного, а то, что известно, относится в основном к сухим официальным данным. Немало споров о Куусинене до сих пор идет и на его родине. Он родился в Финляндии в семье портного, окончил Хельсинкский университет, с юности участвовал в социал-демократическом движении, считался большевиком ленинской когорты революционеров. В 1920-1930-е годы был одним из руководителей Коминтерна, во время “зимней войны” руководил созданным Сталиным в СССР так называемым финским народным правительством, а затем возглавлял Карело-Финскую ССР и работал в ЦК КПСС. За свою долгую жизнь Куусинен получил немало высоких советских регалий. Он стал академиком, Героем Социалистического Труда, кавалером пяти орденов Ленина, а после кончины был с высшими государственными почестями похоронен у Кремлевской стены.
С кем бы ни приходилось разговаривать о Куусинене в России и Финляндии, эта личность никого не оставляла равнодушным. Его могли уважать или ненавидеть, называть предателем родины или “кремлевским диссидентом”. Наиболее спорными и неясными периодами его биографии остаются время массовых репрессий и “зимней войны”, когда Куусинен, у которого были арестованы близкие родственники, оказался, по существу, заложником режима, пережив глубокую личную драму. Здесь, по-видимому, кроются истоки столь решительных действий Куусинена по развенчанию сталинизма, его безусловная поддержка Хрущева в разоблачении культа личности, а также объяснение специфики “последнего аккорда” биографии Куусинена — его работы в ЦК КПСС в середине 1950-начале 1960-х годов.
Этот период биографии наиболее сложен, противоречив и хуже всего изучен в научном плане. Именно поэтому по инициативе финских коллег и при участии ИРИ РАН в 2002 г. была предпринята работа по прояснению роли Куусинена как советского партийного деятеля и теоретика КПСС. По данной теме в Москве состоялась международная научная конференция, а в 2003 г. на основе выступлений участников, включая автора, была подготовлена книга на финском языке под редакцией профессора университета г. Хельсинки Тимо Вихавайнена1. В основе настоящего доклада, являющегося частью указанного общего проекта, лежат архивные изыскания в фондах РГАСПИ и РГАНИ, а также записанные автором в 2002 г. интервью с близко знавшими Отто Куусинена академиком Г.А. Арбатовым и известным публицистом Ф.М. Бурлацким.
ШТРИХИ К ПОЛИТИЧЕСКОМУ ПОРТРЕТУ
«Что такое идея? Для Ленина идея есть познание плюс стремление (хотение) человека. Сравни с теорией Станиславского о “сверхзадаче”»2 — записал однажды, размышляя наедине с листом бумаги, Отто Куусинен. Таких раздумий, сравнений, рефлексий, как бы невзначай выявляющих недюжинную эрудицию автора и свойственных скорее людям творческого труда, нежели советским партийным функционерам, разбросано немало среди его документов конца 1950-начала 1960-х годов. Из них можно составить некоторое представление о сложной и противоречивой фигуре Куусинена как человека и политика.
В приведенной выше цитате, не предназначенной для печати, Куусинен сверяется с Лениным, и это совсем не случайный эпизод. О чем бы ни заходила речь, Ленин для него — едва ли не главный и непререкаемый авторитет, своеобразный универсальный компас в оценке спорной ситуации и принятии решений. В этом смысле, конечно, при всей его творческой натуре, Куусинен предстает из документов фанатиком и догматиком ленинизма, не допускающим для себя или других даже мысли о возможной неправоте Ленина или необходимости корректировки его идей в существенно изменившихся исторических условиях 19501960-х годов. Впрочем, думается, что даже если бы тень сомнения у Куусинена-человека и закралась, то Куусинен-политик никогда бы в этом публично не признался. Он слишком хорошо понимал, что в той острейшей ситуации в стране и руководстве десталинизация и обновление социализма были возможны лишь под лозунгом возвращения к ленинским нормам партийной жизни, точнее, они могли осуществляться исключительно под незапятнанным знаменем ленинизма. В общественном мнении, от которого скрыли текст разоблачительной речи Хрущева на XX съезде партии, во второй половине 1950-х годов образ Сталина продолжал сохранять во многом культовый характер. И сравниться с ним по “божественной силе” мог только мифологизированный образ Ленина.
На практике имя Ленина (все знали, что старый большевик Куусинен, член партии с 1905 г. был из “ленинской когорты”) и ленинское теоретическое наследие частенько применялись Куусиненом как грозное оружие. В идеологическом противостоянии рубежа 1950-1960-х годов правильно подобранная и использованная к месту ленинская цитата была главным и подчас единственным “убойным” аргументом в споре с оппонентом из партноменклатурной среды. Опытный аппаратчик Куусинен прекрасно знал принятые в ней правила игры и сам успешно играл по этим правилам. Куусинен в очных и заочных дискуссиях (чаще всего в виде писем и докладных записок руководству партии) выглядит не только как яркий теоретик и лучший в ЦК тех лет знаток ленинских работ, но и как умный, расчетливый политик. Он, в частности, умеет не размениваться по мелочам, выжидать, скрывать свои эмоции и идти на тактические компромиссы ради достижения главной цели.
В каждом из изученных архивных комплексов в зависимости от обстановки Куусинен предстает как бы разным человеком. В докладных записках Н.С. Хрущеву, написанных в классическом партаппаратном стиле с соблюдением правил субординации, он — многоопытный и хитрый стратег, пользующийся особыми отношениями с первым лицом страны. Формально он представляет дело так, будто обращается к руководству за советом. На деле же в логически выверенной и построенной в наступательной манере обосновывающей части записок сквозит тонкий расчет ситуации и знание психологии руководителя, умение убедить и привлечь его на свою сторону. Заручившись принципиальной поддержкой Хрущева, можно было пускать записку по малопредсказуемым партийным инстанциям обычным порядком.
Другим — явно не самым активным и принципиальным, подчас идущим на поводу у партийных консерваторов — он был на заседаниях Комиссии ЦК КПСС по вопросам идеологии, культуры и международных партийных связей (далее — Идеологическая комиссия), где решалась масса текущих вопросов. Комиссию возглавлял М.А. Суслов, а Куусинен был одним из ее членов. Здесь Куусинен оказывался в ситуации “своего среди чужих, чужого среди своих”. Изучение протоколов заседаний этой комиссии рубежа 1950-1960-х годов и подготовительных материалов к ним показывает крайнюю противоречивость принятых ею решений. На одном и том же заседании с участием Куусинена и при его положительном голосовании могли быть одобрены положения, по духу напоминающие сталинскую традицию “держать и не пущать”, и одновременно — меры, направленные на демократизацию жизни общества.
Третий, совершенно иной, откровенный и размышляющий Куусинен предстает из разного рода написанных им подготовительных материалов, не предназначавшихся для постороннего глаза.
1957 г.: ВОЗВРАЩЕНИЕ В “БОЛЬШУЮ ПОЛИТИКУ”
В октябре 1952 г. по решению XIX съезда партии Политбюро было преобразовано в Президиум ЦК КПСС с расширением численного состава. Тогда-то, на исходе сталинского правления и безусловно с санкции самого “хозяина”, впервые в состав высшего партийного органа страны вошел секретарь ЦК партии Отто Вильгельмович Куусинен. В первом составе Президиума ЦК он оказался по стажу самым опытным политиком. Однако уже в марте 1953 г., после смерти Сталина, в новый состав Президиума его не избрали.
Взлет Куусинена и его избрание по инициативе Н.С. Хрущева членом Президиума ЦК партии в июне 1957 г. связаны с двумя главными обстоятельствами. Во-первых, Хрущеву, судя по его воспоминаниям, постоянно ощущавшему в то время зыбкую политическую почву под ногами, были крайне необходимы имя и авторитет Отто Куусинена, начало политической карьеры которого четко ассоциировалось с ленинским периодом истории. Вероятно, также учитывался аппаратный опыт секретаря ЦК, немалое влияние и давние зарубежные связи Куусинена как бывшего лидера Коминтерна, а также его особо острое неприятие сталинских репрессий (его первая жена и сын были репрессированы). Действительно, в благодарность за развенчание культа Сталина и разрушение ГУЛАГа Куусинен готов был многое простить Хрущеву. Наконец, в условиях острой внутрипартийной борьбы важным плюсом Куусинена оказался его возраст и отсутствие властных амбиций.
Во-вторых, это назначение и возникновение особо доверительных отношений Куусинена с Хрущевым связаны в немалой степени с ярким выступлением Куусинена в его защиту на Пленуме ЦК в июне 1957 г., где обсуждалось поведение “антипартийной группы” Г.М. Маленкова, Л.М. Кагановича, В.М. Молотова и др.
В отличие от 1970-х годов, когда материалы этого Пленума не дали даже советнику Л.И. Брежнева — Г.А. Арбатову, сейчас они хранятся в РГАНИ, рассекречены и доступны исследователям3. Пленум не получил должной оценки историками как важный, переломный момент десталинизации и как один из немногих партийных форумов, итоги которого были заранее непредсказуемы даже для его участников. Речь идет о решительном бое, который сплотившаяся “сталинская гвардия”, решила дать Хрущеву. Впервые за многие годы не узкая группа амбициозных членов высшего руководства (накануне Президиум ЦК большинством голосов принял-таки решение об отстранении Хрущева), а срочно созванный по инициативе сторонников Хрущева и проходивший в крайне напряженной обстановке Пленум ЦК, по сути дела, решал судьбу страны.
Куусинену на Пленуме изначально не отводилась ведущая роль. Он выступал в прениях под № 36. Однако это обстоятельство давало и известные преимущества: он имел возможность выслушать и обдумать не только речи главных действующих лиц (формально основным оппонентом Маленкова выступал М.А. Суслов), но и значительную часть выступавших членов ЦК. При этом Куусинен сориентировался, на ходу меняя первоначально подготовленный текст. О том, что это было именно так, что часть его выступления — это домашняя заготовка, а другая — явный экспромт, хорошо видно из стенограммы Пленума.
Несколько слов об основных моментах и особенностях выступления Куусинена. Во-первых, оно отличалось сильной теоретической базой, обильным цитированием и ссылками на Ленина. Тем самым Куусинен продемонстрировал свои задатки теоретика партии.
Разоблачая Сталина, он обратил внимание на то, что тот своим культом личности подмял диктатуру пролетариата. Видимо, Куусинен посчитал, что данная постановка вопроса должна быть понятной для большинства присутствующих на Пленуме. Таким образом, его выступление можно было истолковать как призыв к восстановлению норм диктатуры пролетариата, против чего участникам Пленума возразить было нечего. О том же, что диктатура пролетариата уже давно изжила себя, в его выступлении не было и намека. Говорить об этом пока было не время и не место.
Далее Куусинен обратил внимание на международные отзвуки XX съезда, сказав, что иностранные коммунисты не до конца верят в искренность избавления от наследия культа личности в СССР, в том числе потому, что разоблачен только умерший Сталин, но не живые его подручные, также ответственные за репрессии и сталинскую политику.
Наконец, Куусинен счел нужным откликнуться на неожиданное для многих утверждение хитрого Молотова о складывании вместо разоблаченного культа личности Сталина культа Хрущева (против этого, мол, он и предпринимал усилия в ЦК партии, квалифицированные как деятельность антипартийной группы). Куусинен взял Хрущева под защиту и сказал, что не нужно смешивать культ личности и популярность Хрущева как руководителя. Последнее, наоборот, хорошо и полезно для страны и партии.
“Я лично узнал о попытках членов антипартийной группы сместить т. Хрущева только здесь, из сообщения т. Суслова. Но если бы я узнал раньше, я бы считал честью для себя участвовать, вместе с другими членами ЦК, в этом бою4”, — такими решительными словами под зафиксированные в стенограмме аплодисменты Куусинен закончил свою речь.
На июньском 1957 г. Пленуме Куусинен вновь избирается членом Президиума ЦК (он находился в его составе вплоть до смерти в мае 1964 г.) и тем самым возвращается в “большую политику”. Это назначение с сохранением должности секретаря ЦК партии и особые отношения с Хрущевым открывают ему возможности для более смелых самостоятельных действий.
ТРИ ДОКУМЕНТА О РОЛИ ДИКТАТУРЫ ПРОЛЕТАРИАТА (СЕНТЯБРЬ-ОКТЯБРЬ 1957 г.)
В личном фонде Куусинена в РГАСПИ сохранилось несколько важных документов, имеющих тематическое единство. В сентябре 1957 г. им была подготовлена, а в октябре направлена в адрес партийного руководства “Записка о современной трактовке диктатуры пролетариата”5. Как видно из сохранившихся на полях пометок секретаря, по просьбе Куусинена она была послана Н.С. Хрущеву, а также двум другим наиболее влиятельным членам руководства — А.И. Микояну и М.А. Суслову. Куусинен просил их высказать мнение, следует ли вопрос о новой трактовке диктатуры пролетариата поставить на обсуждение Президиума ЦК КПСС, так как приближающееся 40-летие Великого Октября — хороший повод для авторитетного выступления ЦК с данным заявлением к советскому народу.
Записка начиналась словами: “Считал бы целесообразным обсудить вопрос о современной трактовке диктатуры пролетариата в свете исторического опыта развития СССР и других социалистических стран. Вопрос о диктатуре пролетариата был и остается одним из основных вопросов марксизма-ленинизма”6.
Можно представить, что в то время в партийных кругах эта записка могла вызвать настоящий шок. Более того, справедливости ради, скажем, что она не совпадала с позицией самого Куусинена, озвученной на недавнем июньском 1957 г. Пленуме ЦК. В его неожиданное “прозрение” в период с июня по сентябрь верится с трудом. Скорее, критический пассаж в адрес Сталина на Пленуме с противопоставлением культа его личности идеям диктатуры пролетариата был обычным тактическим ходом. О том, что вопрос о диктатуре пролетариата встал в 1957 г. не случайно, свидетельствуют и рассмотренные ниже обстоятельства подготовки под руководством Куусинена учебного пособия “Основы марксизма-ленинизма”.
Основная идея подготовленного Куусиненом теоретического документа звучала крамольно — диктатура пролетариата исторически изжила себя. Автор писал, что она необходима в условиях классовой борьбы, войны, ее главный элемент — насилие, подавление сопротивления буржуазии. Но все это в истории СССР уже пройденный этап. Диктатура пролетариата фактически переросла в социалистическую демократию, настаивал Куусинен, ведь в условиях отсутствия эксплуататоров общество, народ не могут осуществлять диктатуру и насилие над самим собой, это нонсенс. И об этом партия должна открыто заявить. Он трактовал работу Ленина “Государство и революция” таким образом, чтобы доказать, что, по мысли Ленина, диктатура пролетариата применима при переходе лишь от капитализма к социализму, но не к коммунизму, как считалось ранее.
Вопрос о диктатуре пролетариата только на первый взгляд имел сугубо теоретическое звучание. На самом деле проблема носила принципиальный характер. Диктатура пролетариата относилась к аксиомам сталинской идеологии. Она сыграла не последнюю роль в обосновании политики репрессий и печально знаменитого тезиса об обострении классовой борьбы по мере приближения к коммунизму. Ее пересмотр мог привести к далеко идущим последствиям и одновременно оказаться первой брешью в разрушении системы догматизированных представлений, утвердившихся в сталинский период. Кроме того, на практике догмат о диктатуре пролетариата был шлюзом, тормозившим демократизацию в обществе тех лет, мешал развитию народовластия, проведению полноценной реабилитации репрессированных и др.
Куусинен хорошо понимал, какую реакцию вызовут его неожиданные для многих мысли. Поэтому он стремился, во-первых, быть крайне осторожным в формулировках, чтобы не отпугнуть колеблющихся, во-вторых, воздвигнуть крепкую доказательную базу в виде многочисленных ссылок и цитат из классиков марксизма-ленинизма, подтверждающих преходящий характер периода диктатуры пролетариата. С высоты сегодняшних дней частокол из ленинских цитат, умело выстроенный в записке Куусинена, выглядит едва ли не начетничеством и демагогией, тем более, что при желании в произведениях классиков можно подобрать едва ли не любые, подчас взаимоисключающие утверждения. Но, судя по всему, у Куусинена не было выбора. Протолкнуть свежую мысль в тех условиях можно было только используя Ленина, применяя риторику тех лет и следуя принятой в партийных кругах процедуре рассмотрения вопросов.
В данном документе Куусинен идет даже на то, чтобы в одном случае взять в союзники Сталина. Доказывая историческую закономерность и якобы историческую преемственность предлагаемых идей, Куусинен пишет, что СССР отказался от идеи диктатуры пролетариата и провозгласил всенародную демократию еще в середине 1930-х годов, что нашло закрепление в Конституции 1936 г. Далее была война с естественным отходом от демократических норм, а назревшие в 1950-е годы меры по расширению социалистической демократии — это всего лишь продолжение и развитие того, что провозглашалось ранее, в том числе и Сталиным. Для доказательства Куусинен включил в текст своей записки цитату Сталина из доклада на XVIII съезде партии, где тот признавал, что функция подавления сопротивления эксплуататоров внутри страны уже отмерла.
Вообще, судя по записке, для Куусинена было характерно не уничижительное отношение к поверженным соперникам, а серьезный, основательный и вместе с тем критический, аргументированный подход к теоретическим построениям Сталина. Он несколько раз подчеркивает, что Сталин претендовал на роль теоретика партии, а значит, к его высказываниям нельзя относиться походя, как к случайным фразам. В анализируемой записке эта полемика выглядит как своеобразная заочная дискуссия двух теоретиков — Куусинена и Сталина, высшим арбитром у которых выступает Ленин. Корень разногласий в следующем. Все — за сильное государство. Но для Сталина сила государства — в силе армии и карательных органов. Он пытался доказать, что насилие и при социализме сохраняется как главное средство воздействия. “Это грубейшая теоретическая ошибка, которая привела на практике к тяжелым последствиям”7, — замечает Куусинен. Наоборот, для него (со ссылкой на Ленина) сила государства — в сознательности и преданности СССР широких народных масс. Куусинен убежден, что коммунизм нельзя строить на насилии, нужно расширять социалистическую демократию, вовлекать трудящихся в управление государством, заниматься воспитанием трудящихся и одновременно нужно строить прочный экономический фундамент коммунизма.
Искусство Куусинена-политика заключалось в том, что он заранее просчитывал возможные возражения. Например, предвидел, что его идея отказаться от диктатуры пролетариата может вызвать серьезное по тем временам обвинение в социал-демократическом уклоне. Поэтому в записке он поспешил отмести подобные обвинения, вероятно, намеренно сделав это в форме классических партийных агиток: “В этом вопросе мы должны дать самый решительный отпор социал-демократам и всем новоявленным ревизионистам в рядах некоторых зарубежных компартий, подвергающим нападкам учение марксизма-ленинизма о диктатуре пролетариата”8.
К упомянутой записке Куусинена о современной трактовке диктатуры пролетариата прилагался проект Постановления ЦК КПСС “О правильном освещении вопроса о диктатуре пролетариата и вопроса о социалистической демократии”9. По сравнению с запиской это в меньшей мере научный и в большей — политический документ, в котором в соответствующей партийным решениям форме излагались основные идеи записки. “ЦК КПСС считает, что сложившееся в научной и пропагандистской работе освещение вопроса о диктатуре пролетариата во многом устарело и не отвечает современной обстановке в нашей стране. Вопреки указаниям основоположников марксизма-ленинизма об исторически преходящем характере диктатуры рабочего класса, в нашей теоретической и пропагандистской литературе проявляется тенденция если не увековечить ее, то во всяком случае распространить на все этапы развития социализма… ЦК КПСС считает, что необходимо решительно устранить догматическое толкование вопроса о диктатуре пролетариата…” и др.
Третьим документом данной тематики является хранящийся в архиве набросок для части предполагаемого доклада Н.С. Хрущева на праздновании 40-летия Октябрьской революции (октябрь 1957 г.) под названием “О диктатуре пролетариата и социалистической демократии”10. Здесь в более яркой, эмоциональной форме, адаптированной к особенностям устной речи, излагаются основные идеи записки Куусинена. В частности, прямо говорится о необходимости избавиться в вопросе о диктатуре пролетариата, названном кардинальным, от “всякого абстрактного и догматического подхода”. Высказан и крамольный тезис о том, что в теории нет “священных коров”, что все положения марксизма, как и любой теории, должны быть историчны и изменяться, совершенствоваться вместе со временем и конкретной обстановкой. “Диктатура пролетариата исчерпала свои функции в Советском Союзе. Поэтому вполне естественно, что Президиум ЦК КПСС решил в специальном Постановлении указать на это положение и объяснить его”11, — отмечалось в документе.
Смелая постановка Отто Куусиненом вопросов о пересмотре роли диктатуры пролетариата и необходимости коренной демократизации жизни советского общества встретила принципиальную поддержку Н.С. Хрущева, но резкие возражения в аппарате ЦК партии. Дискуссии и споры по этому вопросу продолжились и в дальнейшем, при подготовке партийных учебников и третьей Программы КПСС.
МАКЕТ УЧЕБНОГО ПОСОБИЯ “ОСНОВЫ МАРКСИЗМА-ЛЕНИНИЗМА”
Популярное и рассчитанное на массового читателя, это учебное пособие готовилось с 1956 г. по решению ЦК партии как альтернатива устаревшему сталинскому “Краткому курсу”. Авторам была поставлена задача соединить теорию с практикой соцстроительства, уйти от догматизации ленинского учения и одновременно создать средство пропаганды марксизма-ленинизма, предназначенное для советского и зарубежного читателя. Авторам было дано задание не навязывать догмы и теоретические положения для запоминания, а аргументировать и убедить читателя в правоте марксизма-ленинизма.
Авторский коллектив, руководить которым поручили О.В. Куусинену, был подобран аппаратом ЦК из старых “проверенных кадров”, оказавшихся в конечном итоге не способными мыслить по-новому, освободиться от прежних стереотипов. Куусинену в 1957 г. и начале 1958 г. пришлось заниматься формированием нового коллектива авторов, в основном из незнакомой ему среды молодых ученых (в их числе оказались Г.А. Арбатов и позже Ф.М. Бурлацкий). Процесс замены активизировался с лета 1957 г., после избрания Куусинена членом Президиума ЦК партии, что дало ему необходимые властные полномочия. О ходе создания учебного пособия, в связи с которым в числе прочих в авторском коллективе с участием Куусинена активно дискутировался и вопрос о диктатуре пролетариата, известно из воспоминаний авторов.
Как видно из архивных документов, по наиболее принципиальным теоретическим вопросам Куусинен советовался и заручался поддержкой лично Хрущева. Сохранилось, например, недатированное письмо Куусинена Хрущеву, относящееся, вероятно, к периоду конца 1957 — начала 1958 г., т.е. наиболее активной работы нового авторского коллектива над пособием12. Письмо начиналось словами: «Дорогой т. Хрущев Н.С. В ходе работы над учебником “Основы марксизма-ленинизма” возникло несколько весьма важных вопросов, по которым было бы необходимо посоветоваться лично с Вами…» Среди этих вопросов, во-первых, вновь — и в который уже раз — присутствовала проблема трактовки роли диктатуры пролетариата, во-вторых, закрепление в учебном пособии возможности революции и установления в некоторых странах народовластия без этапа диктатуры пролетариата, в-третьих, допустимость говорить о противоречиях в социалистическом обществе. “Прошу Вас, Никита Сергеевич, принять меня для короткой беседы по этим вопросам, если только позволит Ваша занятость”13, — завершал письмо Куусинен.
Окончательный вариант текста “Основ марксизма-ленинизма”, в котором Куусинен лично целиком написал вводную и заключительную части, был в основном закончен в октябре 1958 г. 5 ноября 1958 г. Куусинен от имени авторского коллектива направил его членам и кандидатам в члены Президиума ЦК КПСС.
В архиве сохранилась подробная пояснительная записка к тексту (макету пособия), подписанная Куусиненом14. Цель его рассылки изложена предельно четко: “Авторы заинтересованы в получении критических замечаний, советов, пожеланий со стороны Президиума ЦК КПСС”15. О том, каковы были эти замечания, мы документально не знаем. Но очевидно, что осторожный Куусинен стремился заручиться формальной поддержкой высшего партийного руководства страны. Потому-то в пояснительной записке по каждому разделу пособия сформулировано и специально выделено подчеркиванием немало спорных моментов для обсуждения с обозначением точки зрения авторского коллектива.
Структура пособия такова. В первом разделе излагались философские основы марксистско-ленинского мировоззрения (диалектический материализм). Во втором разделе (материалистическое понимание истории) присутствовали новаторские главы об общественном прогрессе (с теоретическим обоснованием превосходства социализма над капитализмом), а также глава о роли народных масс и личности в истории с развернутой трактовкой критики культа личности Сталина. В третьем разделе — “Политэкономия капитализма” — не просто излагались в популярной форме основные положения экономической теории К. Маркса, но впервые предлагался взгляд на них с высоты конца 1950-х годов. В связи с рассмотрением вопроса о положении современного рабочего класса Куусинен показал себя реалистом, знающим ситуацию на Западе. Он предложил отказаться от вульгаризации некоторых положений, в частности тезиса о постоянном обнищании рабочего класса при капитализме, который только дискредитировал марксизм-ленинизм в глазах иностранных рабочих, добившихся после войны немалых успехов в отстаивании своих материальных интересов и социальных условий жизни. Тот же реалистический подход был продемонстрирован и в главе об анализе и критике современного капитализма.
В четвертом разделе — “Теория и практика международного коммунистического движения” — содержалось немало новых положений. Например, Сталин рассматривал иностранные компартии и колониальные национально-освободительные движения в качестве “резервов” СССР. Тем самым отрицался самостоятельный характер их деятельности. Куусиненом это было исправлено, он предлагал признать и закрепить их безусловную самостоятельность. Далее. Сталин считал основной задачей революции на первом этапе не свержение самодержавия, а изоляцию либерально-монархической буржуазии, и на втором этапе — не свержение буржуазии, как писал Ленин, а изоляцию мелкобуржуазной демократии. Куусинен предлагал вернуться к ленинской трактовке. Здесь же рассмотрены вопросы о единстве действий рабочего класса и всех демократических сил народа (ранее опыт таких совместных действий вообще не изучался).
В пятом, последнем разделе пособия — “Учение о социализме и коммунизме” центральным стал вопрос о роли диктатуры пролетариата в период от победы социализма до построения коммунизма. Куусинен отметил в пояснительной записке, что он оставил этот вопрос открытым для обсуждения в связи с подготовкой нового проекта Программы КПСС. Данная формулировка наглядно свидетельствует о существовавших разногласиях по данному вопросу и отсутствии единства даже в период подготовки третьей Программы КПСС. Не менее актуальными в тех условиях были и затронутые в учебном пособии вопросы о пролетарской демократии, о мировой социалистической системе (с введением нового понятия “социалистический интернационализм”).
Пособие заключала глава о постепенном переходе от социализма к коммунизму, которая должна была содержать научный прогноз и потому давалась авторам с огромным трудом. В представленном макете она оказалась не завершенной. Вместо нее содержался обзор развития партии и государства после 1953 г., оценка современной ситуации в связи с задачами построения коммунизма в СССР. Куусинен, который в конце концов сам взялся за ее написание, явно выжидал, пока определятся основные контуры новой Программы КПСС, чтобы привести пособие в соответствие с ними. В конце 1958 г. еще существовала так и не сбывшаяся вероятность того, что работа над Программой будет поручена Куусинену.
Оценивая с высоты сегодняшних дней учебное пособие “Основы марксизма-ленинизма”, подготовленное под руководством О.В. Куусинена, обращаешь внимание на несколько моментов. Во-первых, на его историческую роль в разрушении сталинской концепции марксизма-ленинизма. Во-вторых, на смелость, незашоренность и реалистичность мышления Куусинена, стремившегося по-своему “осовременить” марксизм-ленинизм, освободить его от очевидных атавизмов, взглянуть на его положения не только из-за толстых кремлевских стен, но и глазами, например, иностранного рабочего. Судя по воспоминаниям, на этот же творческий путь он вдохновлял своих молодых коллег-соавторов, большинство из которых впоследствии стали активистами горбачевской перестройки. [выделено мной — А.К.] В-третьих, на примере пособия лучше понимаешь критическое отставание советского обществоведения 1970-1980-х годов, ведь предложенные еще Куусиненом и членами его коллектива во второй половине 1950-х годов базисные теоретические установки и термины составили основу для всех позднейших аналогичных учебников советского времени.
ТРЕТЬЯ ПРОГРАММА КПСС
Судя по архивным документам, на рубеже 1950-1960-х годов Куусинен много времени и внимания уделял участию в подготовке третьей Программы КПСС. История ее подготовки по большому счету еще не написана. Известно, что имелось несколько проектов, которые обсуждались и совершенствовались. На начальном этапе Куусинен был привлечен к ее разработке, но затем это направление поручили Б.Н. Пономареву. Тем не менее, Куусинен не самоустранился. С января 1960 г. общее руководство подготовкой новой Программы КПСС было возложено партией на Н.С. Хрущева. Предполагалось, что вслед за Программой будет обновлена и Конституция СССР.
В начале 1960-х годов О.В. Куусинен продолжал пользоваться расположением Н.С. Хрущева. Из документов видно, что он регулярно и методично направлял свои замечания прямо ему, как руководителю работы над Программой. Судя по характеру их переписки, не исключено, что не сильно сведущий в марксистско-ленинской теории Хрущев вначале сам просил Куусинена быть его неофициальным советником и критиком в этом трудном для него деле. По крайней мере, складывается впечатление, что договоренность такого рода между ними была, и Куусинен действовал в соответствии с нею. Так, 29 марта 1961 г. он сообщал Хрущеву в препроводительной записке: «Дорогой Никита Сергеевич! Посылаю Вам: 1) Некоторые общие замечания ко II-й части Проекта Программы; 2) Замечания к разделу “Задачи КПСС в области подъема благосостояния народа”. Когда Вы в апреле будете заниматься проектом Программы, прошу Вас ознакомиться и с этими моими замечаниями. Через несколько дней имею в виду послать Вам также предложения, касающиеся вопроса о культе личности. В апреле в Москве постараюсь обдумать вопросы 1-й (международной) части Проекта Программы (подпись)»16.
Сохранились его заметки, комментарии, замечания и предложения к разным вариантам едва ли не всех разделов проекта Программы, позволяющие составить довольно полное представление о замыслах Куусинена тех лет. Прежде всего видна эволюция по сравнению с представлениями 1957-1958 гг. Его взгляды стали радикальнее. Если суммировать его предложения, то можно говорить, по сути дела, о вынашиваемой им идее реформирования советской системы в направлении ее демократизации по ленинскому образцу. Основные предложения Куусинена могут быть сведены к следующему:
1. Отказ от доставшегося в наследство от сталинских времен тотального партийного контроля за всеми сферами жизни страны, возвращение от всевластия КПСС ко власти Советов и других общественных организаций.
2. Коренная реорганизация системы Советов, утерявших реальную власть и превратившихся в придаток партийного и советского аппарата, с передачей максимума полномочий депутатам на местах; Советы должны обладать одновременно и законодательной, и исполнительной властью.
3. Реформа избирательной системы с целью привлечения граждан к реальному управлению государством через своих представителей.
Едва ли не самое поразительное в заметках секретаря ЦК партии и члена Президиума ЦК КПСС Куусинена — обилие резкой критики в отношении роли партии в современном ему советском обществе. КПСС — универсальный административно-распорядительный орган, который работает и решает за всех, подменяя всех и вся. Эту ситуацию нужно менять, пишет он Хрущеву летом 1961 г. В другом месте Куусинен вновь акцентирует внимание на мелочной опеке, фактической подмене деятельности Советов партаппаратом, который вполне привык к такому положению вещей и никак не хочет меняться. Он приводит пример из будней Карелии. Тамошний секретарь горкома партии, чувствующий себя царьком, в разговоре сокрушается: “Что это такое — депутаты суют свой нос не в свои дела, предлагают даже без ведома горкома построить прачечную. Разве это дело депутатов?” Именно это и есть дело депутатов, а не горкома партии, считает Куусинен.
Не меньше критических стрел достается и советской системе. Советы превратились в районах в фикцию, пишет он, они штампуют на сессиях решения, подготовленные аппаратом. Нужно отнять реальную власть у исполкома, превратившегося в бюрократический придаток госаппарата, не подотчетного депутатам, и передать как можно больше власти самим депутатам. Районный совет должен стать постоянно действующим органом. Для этого нужно чаще собирать Совет, создать вместо исполкомов постоянно действующие комиссии с частичным освобождением депутатов от основной работы на производстве и др. Со ссылкой на Ленина Куусинен выступает против разделения законодательной и исполнительной власти, так как это принцип буржуазной демократии, закрепленный Сталиным в Конституции 1936 г. Нужно упразднить все райисполкомы, как бюрократический аппарат, и отдать всю законодательную и исполнительную власть самим депутатам. Из постоянно действующих Куусинен предлагал оставить Президиум Совета (работа между сессиями) во главе с Председателем (позднее он все же согласился, что нужен секретарь и небольшой исполком, но с усеченными функциями, ни в коем случае не подменяющий Совет).
Для лучшей координации работы Совета с парторганизацией Куусинен предлагал совмещать пост руководителя местного Совета и первого секретаря райкома партии, а секретари райкома стали бы членами Президиума Совета. Тем самым удастся, по мнению Куусинена, убить сразу трех зайцев — обеспечить партийное руководство работой Совета, заставить секретаря райкома отчитываться перед всеми избирателями и сократить платный партийный аппарат. Во что на деле выливалось совмещение советских и партийных должностей — мы из истории хорошо знаем. Это была явно утопичная идея.
Другая утопия — идея Куусинена, чтобы все депутаты местных советов ежедневно, кроме выходных дней, после основной работы не отдыхали, самосовершенствовались или проводили время с семьей и детьми, а спешили заниматься делами своего Совета. ‘Платить ли за эту работу небольшое вознаграждение малообеспеченным депутатам? — спрашивал риторически Куусинен. И сам же отвечал: “Вряд ли это нужно”. Для обоснования приводилось ленинское высказывание многолетней давности: “Целью нашей является бесплатное выполнение государственных обязанностей каждым трудящимся по отбытии 8-часового рабочего дня. Переход к этому особенно труден. Но только в этом переходе залог окончательного упрочения социализма”. Судя по всему, буквальное следование ленинским заветам на сей раз оказалось сильнее ощущения реальности. Куусинен явно преувеличивал и материальный достаток, и уровень сознательности обычных людей.
Среди архивных документов особый интерес представляет написанная Куусиненом записка под названием “О реформе избирательной системы” для раздела Программы КПСС “Задачи партии в области развития социалистической демократии”. “Выборы у нас прямые, и внешне это выглядит как будто демократично”, — писал Куусинен. На самом же деле это только формальная демократия. Далее он выступил фактически с критикой построенного в СССР реального социализма, его политической основы — Советов, показал их бюрократический характер, полную зависимость от партийного аппарата. Многие пассажи из этого документа звучат как записки диссидента, а не члена высшего партийного руководства.
Реформа избирательной системы должна состоять из нескольких принципиальных моментов, которые призваны вырвать власть из рук аппарата и привлечь население к реальному управлению страной. Что для этого нужно сделать? Вместо территориального избирательного округа, введенного при Сталине, основной избирательной единицей он предлагал сделать производственные ячейки, как это было при Ленине (с сохранением территориальных округов для пенсионеров и домохозяек). Депутат от трудового коллектива, в отличие от депутата от территориального округа, никуда не скроется, вся его жизнь как на ладони, он каждый день на работе общается с избирателями, а потому будет чувствовать большую ответственность и силу за спиной.
Куусинен много писал о важности регулярной отчетности депутатов перед избирателями и о реализации права на досрочный отзыв депутата, не оправдавшего доверие. Эти мысли 40-летней давности актуальны не только для послесталинского СССР, но и для законодательства современной постсоветской России.
Существенными кажутся также замечания Куусинена по поводу культа личности и отношения к социал-демократии. Куусинен обращает внимание Хрущева на то, что вопрос о культе личности вообще “обойден” авторами проекта Программы КПСС. Видимо, пишет он, этот вопрос отнесен ими ко второстепенным. Но это не так. 27 февраля 1960 г. Куусинен пишет Хрущеву: “Обращаю Ваше внимание, что в проекте нет никакой критики и никакого предупреждения против возможного проявления культа личности. Выступив против идеологии и режима культа личности, КПСС совершила великое историческое дело”. Борьба с культом личности — “это не история, которую надо поскорее забыть”. Это вопрос программный, считает он, настаивая на его включении в Программу КПСС.
Не прошел Куусинен и мимо представленной в проекте Программы огульной критики в адрес социал-демократии, которая может принести, по его мнению, только вред. Он предложил отделять партийную верхушку социал-демократии от рядовых трудящихся-социалистов, потенциальных союзников коммунистов.
КУУСИНЕН О КОММУНИСТИЧЕСКОЙ ПЕРСПЕКТИВЕ В СССР
Особый интерес представляет позиция Куусинена относительно детализации в проекте Программы партии конкретных сроков перехода к коммунизму. Здесь он выступал за реалистичный и трезвый подход, предлагая, в частности, начать с того, чтобы четко разграничить ближние и конечные, перспективные цели строительства коммунизма.
Он не боялся критиковать, спорить и высказывать свое мнение по самым острым вопросам. Обратимся, в частности, к написанным Куусиненом 27 февраля 1960 г. и посланным Хрущеву замечаниям на II часть программы КПСС.
Куусинен, например, не разделял содержащееся в проекте Программы утверждение о скором отмирании государства в СССР, из чего делались далеко идущие выводы. По его мнению, ситуация требует не заниматься прожектерством, а бросить силы на развитие социалистической демократии как важнейшей предпосылки для постепенной передачи государственных функций в руки народа. А государство отомрет не скоро, оно еще довольно долго будет нужно для защиты Отечества, на международной арене, в общественном производстве и др.
Слишком лихо авторы проекта обошлись и с тезисом о скором стирании национальных различий между народами СССР. Куусинен возражал: это настолько далекая цель коммунизма, что разумно в нынешнем проекте Программы партии об этом вообще не упоминать. Если же говорить, то вместо “слияния” нужно иметь в виду разумную тенденцию сближения народов. В этом вопросе он предлагал быть предельно щепетильными и учитывать не только национальные чувства, но и международные последствия утверждений о “слиянии” наций как ближайшей цели коммунизма, поскольку национальная самостоятельность, самоопределение — цель современного мирового национально-освободительного движения, поддерживаемого прогрессивными людьми.
Куусинен выступил и против включения в Программу явно нереальной задачи преодоления различий между городом и деревней, между людьми физического и умственного труда уже к 1980 г. Он напоминал, что “не так все просто, нужно учесть и вековую отсталость деревни, и явное отставание людей физического труда от культурного уровня интеллигенции”. Поэтому преодоление данных различий может наступить только при зрелом коммунизме, в далекой перспективе.
Но самый большой просчет проекта Программы, по его мнению, состоит в том, что она похожа на “манну небесную”, так как ориентирует людей не на активное созидание и тем самым приближение коммунизма, а расхолаживает, настраивает сидеть сложа рука и ожидать прихода коммунизма уже через 20 лет. “Все это выглядит, как какие-то обещания подарков населению со стороны партии и государства”, — с едкой иронией замечает Куусинен в письме Хрущеву. Не лучше ли вместо этого прямо сказать людям, что успехи в области благосостояния целиком зависят от усиленного труда самих этих людей? Очевидно, что главный источник повышения благосостояния и роста заработков — повышение производительности труда. Но, продолжал свою мысль Куусинен, об этом в проекте Программы вообще ничего не говорится.
Куусинен выступил и против провозглашенного Программой сокращения разницы в доходах различных слоев населения, вплоть до скорого введения уравнительного распределения по коммунистическому принципу “от каждого по способности, каждому по потребности”. Если нивелировать зарплату и другие источники материального благосостояния, то исчезнет и самый мощный — материальный — стимул производительного труда, а с ним и материальная заинтересованность, рассуждал он. На этапе перехода от социализма к коммунизму, когда требуется достичь наивысшей производительности труда, а также мотивировать повышение образования и квалификации работников, отказ от действенных материальных стимулов невозможен. Этот вопрос он предлагал отдельно продумать. Здесь Куусинен выступил, по сути, оппонентом самого Хрущева, который на XXI съезде партии специально остановился на том, что в условиях быстрого роста общественных фондов потребления доходы по труду скоро потеряют свое значение. Куусинен в записке назвал это положение ошибочным и утверждал: “Общество не может отказаться от регулирования ранее, чем будет достигнуто полное изобилие, а до этого материальная заинтересованность должна быть”. Плохой и хороший работник не могут получать одинаково. Если преждевременно отказаться от принципа материальной заинтересованности, то производство попросту рухнет, предупреждал он Хрущева.
Куусинен критиковал раздел Программы “Задачи КПСС в области подъема благосостояния народа” за чрезмерную детализацию и перечисление конкретных благ с разбивкой на их получение через 10 и через 20 лет. В частности, уже к 1970 г. каждой семье было обещано по отдельной квартире, а к 1980 г. — завершить полную электрификацию страны, обеспечить водопроводное снабжение, газификацию всего жилья и др. Куусинен назвал этот раздел “недостаточно обоснованными предсказаниями, носящими агитационный характер”. Где же серьезные научные выкладки, где учет экономических факторов и возможностей для реализации всего этого в скором будущем, обращался Куусинен с вопросом к Хрущеву. Конечно, Ленин писал, что агитация в газетах и брошюрах необходима, но Программа партии должна отличаться точностью, взвешенностью и реалистичностью. В противном случае эффект может быть обратным, предупреждал Куусинен.
Весьма скептически он отнесся и к предусмотренному проектом Программы скорому введению в СССР “бесплатности” в сферу коммунальных услуг, транспорта, общественного питания. Все эти вещи он считал экономически не просчитанными и потому не реалистичными. Куусинен писал, что это популистский ход, не выделяющий никаких приоритетов, но потребующий громадных затрат и совершенно неоправданный ни с моральной точки зрения, ни с позиции соревнования двух систем.
Бесплатная медицина — это понятно, это забота государства о самом святом — о здоровье своих граждан. То же самое — государственное пенсионное обеспечение, дотации на детские учреждения, на санатории и дома отдыха, на стипендии студентам — это совершенно оправданно как с точки зрения гуманистической составляющей, так и для повышения производительности труда. “Но чем может быть мотивирован переход на бесплатное жилье, коммунальный транспорт и бытовые услуги? В этом нет крайней необходимости. Гораздо важнее значительно улучшить качество медицинского обслуживания населения, пустить деньги на строительство новых домов, больниц, санаториев”, — писал Куусинен. “Очевидно, что в настоящее время на более-менее неопределенный период мы вынуждены считаться с платной формой пользования благами”, — заключал он свои наблюдения о ситуации в СССР в начале 1960-х годов. Таковы были “несвоевременные мысли” “кремлевского диссидента” О.В. Куусинена, высказанные в письмах Н.С. Хрущеву и противоречившие официальной позиции ЦК КПСС.
Вышесказанное позволяет, на наш взгляд, по-новому взглянуть на личность Куусинена, а через нее — на сложные и противоречивые процессы, происходившие в высшем советском руководстве хрущевского времени.
Примечания:
1 O.W. Kuusinen ja Neuvostiiton deologinen kriisi vuosina, 1957- 1964 // Toimittanut Timo Vihavainen. Helsinki: Suomalaisen Kirjallisuuden Seura, 2003.
2 РГАСПИ. Ф. 522. On. 2. Д. 67. Л. 18.
3 РГАНИ. Ф. 2. On. 1. Д. 258. Л. 81.
4 Там же.
5 РГАСПИ. Ф. 522. On. 2. Д. 67.
6 Там же. Л. 1.
7 Там же. Л. 8.
8 Там же. Л. 1.
9 Там же. Д. 68. Л. 1-16.
10 Там же. Л. 17-24.
11 Там же. Л. 21.
12 РГАСПИ. Ф. 522. Оп. 2. Д. 73.
13 Там же. Л. 5.
14 РГАСПИ. Ф. 522. Оп. 2. Д. 69.
15 Там же. Л. 8.
16 РГАСПИ. Ф. 522. Оп. 2. Д. 70.
ОБСУЖДЕНИЕ ДОКЛАДА
— Г. Д. Алексеева:
— Понимал ли Куусинен, с каким полуграмотным деятелем в лице Хрущева он имеет дело?
И второй вопрос — каковы особенности финского издания -это памятник их соотечественнику или очередное средство борьбы с коммунизмом и социализмом?
С.В. Журавлев:
— Я начну с последнего вопроса. Идея этого издания родилась именно потому, что в литературе присутствует много разных Куусиненов и слишком уж эта литература была долгое время у нас политизирована. Так вот, основная идея этого издания — попытаться показать реальное значение и реальную роль Куусинена в истории. То есть не политические пристрастия, а научность — это самое главное, что, на мой взгляд, должно присутствовать в этом издании. Вы знаете, например, что Куусинен лично, когда он руководил Карело-Финской ССР, очень многое сделал для создания Петрозаводского государственного университета, который был после смерти назван его именем.
В начале 1990-х годов на волне антикоммунизма руководители этого университета отказались от его имени. И сейчас этот университет не носит имя Куусинена, что, на мой взгляд, несправедливо. Книгой о Куусинене мы, в частности, могли бы поставить вопрос о возвращении его имени университету.
Что касается первого вопроса, то я бы не согласился с Вами в характеристике Хрущева как полуграмотного человека.
Федор Бурлацкий, который хорошо знал Хрущева, писал ему тексты, присутствовал на его официальных и “застольных” выступлениях, отмечал его ум и способности. Он, между прочим, говорил о том, что Хрущев очень быстро входил в курс дела, схватывал все налету, недостаток образования компенсировался природной сметкой. В частности, когда Хрущеву заранее писали речи, то он часто сбивался. И это почти всегда получалось плохо, текст казался чужеродным. Зато, когда он выступал экспромтом, просыпались ораторские способности, а речь была яркой, образной.
Время было очень противоречивое, и Хрущев олицетворял его сложность и противоречивость.
Г.Д. Алексеева:
— В теории он абсолютно ничего не понимал. Абсолютно ничего!
С.В. Журавлев:
— Спорить бесполезно, да и все на свете знать невозможно. Для руководителя страны важнее подчас умение сформировать команду профессионалов. Что он и сделал, в частности, используя теоретические знания Куусинена.
Г.А. Куманев:
— У меня такой вопрос. Он несколько выходит за рамки доклада, но, может быть, Вы в фондах Куусинена что-то находили относительно его участия как главы нашего марионеточного правительства Народной Республики Финляндия во время так называемой зимней советско-финляндской войны.
Я думаю, что эта история, которая занимает важную страницу в его политической биографии, конечно, наложила определенный отпечаток на его действия, на его жизнь и т.д.
С.В. Журавлев:
— В рамках общего проекта у меня была очень ограниченная задача. Она была ограничена и тематикой, и периодом. Поэтому я не занимался зимней войной. Но знаю, что Центральный архив ФСБ совместно с финскими коллегами собирается опубликовать большой сборник документов. Он так и будет называться — “Зимняя война”.
А.К. Соколов:
— Есть такая пословица: “Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты”. Каков был круг общения Куусинена? С кем он общался в руководстве страны, кто ему ближе был по его настроениям? Вот, скажем, с Пельше какие у него были отношения и т.д.?
С.В. Журавлев:
— Я тоже пытался установить его круг общения. Судя по всему, у Куусинена были хорошие отношения с А.И. Микояном. Видимо, эти отношения основывались на старых контактах в руководстве партии. Второй человек, с которым он тоже был в хороших отношениях, — это Ю.В. Андропов. Как известно, в начале своей биографии Андропов работал на Севере, они там пересекались с Куусиненом по работе, и был один неприятный момент для Андропова, когда Куусинен ему очень сильно помог. Речь шла о возможных неприятностях по политической линии: был донос, которому Куусинен не дал ходу, и поэтому Андропов был благодарен ему всю жизнь. Они постоянно общались во время работы в ЦК КПСС.
Но если говорить в целом, то Куусинен, по словам Г.А. Арбатова и Ф.М. Бурлацкого, был очень одинок. Он чувствовал, что он другой — не такой как партаппаратчики. Именно поэтому я употребил этот термин — “диссидент”. Действительно, это был своего рода “партийный диссидент”.
Что еще характерно? И Арбатов, и Бурлацкий считают, что социал-демократическое прошлое Куусинена (а он начинал свою политическую биографию именно как финский социал-демократ) определило те идеи, которые он высказывал на склоне лет. По сути дела, он пытался возвратить Советский Союз к трансформированным в условиях советской системы, но тем не менее — к социал-демократическим ценностям.
Г.Д. Алексеева:
— Какая у него семья? Кто жена?
С.В. Журавлев:
— Он женился второй раз. От второго брака у него было двое детей. Одна из дочерей Куусинена (по-моему, ее звали Херта) вернулась в Финляндию, активно занималась политической деятельностью и даже, если я не ошибаюсь, стала депутатом парламента. Она была очень популярной фигурой в политических кругах и была влиятельным финским политиком.
Л.H. Нежинский:
— Херта Куусинен была действительно очень известной деятельницей в рамках Финляндии, занималась государственной внешней политикой.
С.В. Журавлев:
— Есть еще один интересный момент. Трагедия Куусинена заключалась в том, что после войны он так и не смог побывать на родине, в Финляндии. Во время Хрущева, в 50-е годы, он поставил вопрос перед руководством, чтобы его направили туда в составе делегации. Связались с руководством компартии Финляндии, а она в то время была довольно большой и влиятельной, однако руководство Финской компартии выступило против приезда Куусинена. Они не могли гарантировать его безопасность. Настолько эта фигура была одиозной в глазах многих финнов, настолько явной была ненависть к нему как к предателю, что даже компартия посоветовала ему не приезжать. Для Куусинена это была трагедия.
Г. А. Гуманев:
— Мне доклад понравился. Понравился своей взвешенностью, объективным подходом, объективной оценкой. Мы получили достаточно новый материал о Куусинене. О нем как-то мало было известно, а ведь он занимал очень высокий пост в партийно-государственной иерархии: был не только членом Президиума, но и секретарем ЦК партии.
Я не случайно задал вопрос об участии Куусинена в так называемом народном, но по существу марионеточном правительстве Финляндии, поскольку это все потом наверняка сказалось на его душевном настроении.
Мне Анастас Иванович Микоян рассказывал, что накануне того, как мы на рассвете 30 ноября открыли боевые действия против Финляндии, Куусинен был вызван в Кремль. Но каким образом? Это было глубокой ночью. За ним приехали, позвонили или постучали в дверь. Он открыл и увидел людей в плащах. У него затряслись руки. Он был в ночном колпаке, в ночном халате. Ему сказали: “Собирайтесь”. Его посадили в машину и привезли в Кремль. Там сказали: “Будете главой народного правительства Финляндии, Народно-демократической Республики Финляндия”.
Так потом и получилось. Куусинена заставили возглавить правительство. И даже когда заканчивалась война и в Москве шли мирные переговоры (возглавлял их с финской стороны Рюти), правительство Куусинена не было свернуто. Оно закончило свою деятельность некоторое время спустя. Позже я ни разу не встречал ни одного документа, где бы он сам коснулся этой истории.
Ведь какая была идея у Сталина? Под влиянием событий 1918 г., когда финский рабочий класс активно помогал нашей революции, у Сталина сформировалось представление: “Мы начинаем боевые действия против Финляндии. И финский народ сразу откликается, опрокидывает свое буржуазное правительство. И мы идем как освободители”.
Кое в каких документах проскользнуло, что это наша затея, а не компартии Финляндии. Между тем компартия Финляндии все послевоенные годы, со времени марта 1940 г., всю вину брала на себя, утверждая, что это их затея. Да, в Москве тогда было пять или шесть членов Центрального комитета Финляндии. Остальные были или репрессированы, или находились в эмиграции.
В результате вместо революционной мы в ответ получили народную войну. Во многом по собственной вине. Ведь когда началась война, вся вокзальная площадь в Хельсинки была запружена ликующим народом, рабочим классом Финляндии. Но потом наши авиаторы на глазок ударили, бросили бомбы на жилые кварталы Финляндии. После чего все на сто процентов поменялось.
Но, конечно, Куусинен — эта фигура весьма любопытная. Как он оценивал события зимней войны? Эти материалы было бы очень интересно найти.
Л.H. Нежинский:
— Доклад был сам по себе интересен. Это тот пример, когда через призму анализа деятельности крупной фигуры, фигуры общественно-политической, фактически затрагиваются вопросы более крупного плана — истории, общественно-политического развития системы и т.д. Поэтому я думаю, что мы можем одобрить в целом доклад, пожелать автору и дальше работать в этом направлении, тем более что книга (я имею в виду готовящийся сборник), конечно, вызовет очень большой интерес.
Буквально два слова хочу добавить в развитие того, о чем сказал Г.А. Гуманев. Понятно, почему Куусинен никогда не вспоминал об этой акции, когда его фактически насильно поставили во главе так называемого правительства народной Финляндии. И не только поставили, а на следующий день заставили подписать Договор о дружбе и сотрудничестве правительства с государством, которого не было в наличии! А дальше было то, что прекрасно знал Куусинен: немедленно финские власти опубликовали все это в печати, они быстро об этом узнали, ибо тайны из этого не получилось. И вот это, наряду с теми бомбардировками, о которых Вы говорили, сыграло очень большую роль в том, почему так быстро перевернулось общественное мнение в Финляндии на “оборонительную войну”, как они писали, “против агрессора”. Поэтому что же он мог вспоминать, тем более, что в послевоенные годы ему тут крепко добавили. И не случайно руководство Финской компартии, о чем докладчик сказал, категорически предлагало Куусинену не появляться больше в Финляндии, несмотря на то, кстати, что Херта Куусинен играла очень большую роль в 1946-1947 гг. в общественно-политических процессах, происходивших в Финляндии, что ей дорого обошлось. А именно: когда в 1947 г. был создан Коминформ, между прочим, одна из немногих компартий, которая не была официально приглашена на заседание в Польшу, была именно Финская компартия. Финны написали несколько возмущенных писем, но им ничего на это не ответили.
Видите, как все переплелось. Об этом прекрасно знал и Отто Куусинен.
В воспоминаниях жены Куусинена я наткнулся на один факт. Она утверждает, что в 1924 г., был большой скандал в Великобритании, в Европе в связи с известным коминтерновским письмом Зиновьева. Мы доказали и, кстати, это же доказали авторы недавнего сборника документов “Коминтерн и идея мировой революции”, что это была фальшивка. А вот бывшая супруга Куусинена утверждает, что автором этого письма фактически был Отто Куусинен. Якобы первый экземпляр этого письма он написал на русском языке. Что было дальше, она не знает.
Закончу тем, что это тот пример, когда через биографию такой крупной личности — нестандартной, необычной — мы имеем возможность исследовать целый ряд весьма существенных сторон общественно-политической истории нашего государства, нашего общества в период существования СССР.
Так что мы благодарим Сергея Владимировича за доклад и желаем и дальше — тоже через биографические очерки, через изучение биографий крупных личностей — продолжать свои исследования.
Источник: «Труды Института российской истории», №5, 2005.