В статье сопоставляются традиционные и новые подходы к вопросу об участии фабрично-заводских комитетов в Октябрьской революции. Среди новых подходов автор предлагает, прежде всего, рассматривать революцию 1917 г как «революцию самоуправления», т. е. учитывать самостоятельную роль различных социальных групп. С этой точки зрения им доказывается, что движение за рабочий контроль не было чем-то монолитным. Помимо этого, автором ставится вопрос о том, возможен ли был на каком-то этапе Октябрьской революции отказ большевиков от поддержки Советов и переориентация партии на фабзавкомы, учитывая доктрину большевиков и настроения в среде их сторонников?
Чураков Димитрий Олегович — доктор исторических наук, доцент, профессор кафедры новейшей отечественной истории Московского педагогического государственного университета (г. Москва).
На фоне растущего внимания к русской революции 1917 г. особняком стоит изучение рабочего движения. Исследовательский интерес к нему упал до критического уровня. Вместе с тем среди важнейших факторов, способствовавших созреванию второго, еще более радикального и глубокого этапа революции следует выделить и рабочее движение. В том числе, борьбу рабочих за свою автономию и самоуправление на производстве, в центре которой на протяжении всего 1917 г. находились фабричные и заводские комитеты.
Тему участия фабзавкомов в октябрьском перевороте неизученной не назовешь. Но к середине 80-х гг., и это видно на примере последних обобщающих работ по революционному движению рабочих, происходит некоторая консервация подходов к ней[1].
Не вполне «удобными», к примеру, для официальной науки были воспоминания Г. Орджоникидзе о его визите в Разлив к скрывавшемуся там вождю. В разговоре с ним Ленин якобы поделился своими соображениями по поводу сложившейся после июльского кризиса обстановки в стране. Меньшевистские Советы, утверждал Ленин, дискредитировали себя, — они могли взять власть без особого труда, но не сделали этого Теперь считать их органами власти невозможно: власть у них отнята. По оценке Ленина, власть теперь можно было взять только путем вооруженного восстания. «Восстание будет не позже сентября-октября, — заключал Ленин. — Нам надо перенести центр тяжести на фабзавкомы. Органами восстания должны стать фабзавкомы»[2].
Эпизод, приводимый Орджоникидзе, позволяет максимально заострить интересующую нас проблему: могли или нет, при известных условиях, большевики переориентироваться на фабзавкомы как на реальные штабы вооруженного восстания? А это, в свою очередь, выводит нас на более широкую проблему зрелости рабочего представительства и его политического веса в тот момент
Чтобы по-новому оценить участие фабзавкомов в октябрьском перевороте в контексте этой более общей проблематики прежних подходов недостаточно. Проблема роли рабочего представительства в этот переломный момент всей революции видится нам как последовательное решение комплекса более частных вопросов.
1. Прежде всего, учитывая доктрину большевиков и настроения в среде их сторонников, возможен ли был отказ от поддержки Советов и переориентация на фабзавкомы?
2. Далее, с точки зрения анализа органов рабочего представительства как системы, важно выяснить, насколько она была однородна, что стояло за процессом большевизации, и протекали ли эти процессы синхронно на всех уровнях структуры?
3. Наконец, с точки зрения институционального анализа, важно посмотреть на фабзавкомы как на особые организации революционного времени, а также на то, как их специфика могла проявиться в период борьбы за власть?
Для ответа на первый из обозначенных нами вопросов придется несколько расширить круг источников, используемый для изучения большевистской доктрины. В частности, интересную информацию содержат документы, отражающие позицию левых коммунистов. Так, лидер московских левых Н. Бухарин с трибуны Моссовета провозглашал желательность перехода власти к Советам[3]. Между тем противоречивость отношения левых к Советам видна из выступления Н. Бухарина на заседании МК РСДРП(б) 21 июня, проходившем сразу же после июньского кризиса, который Бухариным был воспринят столь же болезненно, как и июльский кризис Лениным. Бухарин откровенно заявлял: «Если у нас есть шансы для вооруженного восстания, можно пойти против Советов, за которыми идет большинство». Выступавшие после него Смидович, Ольминский и Усиевич не высказали ничего принципиального, что шло бы в разрез с этим заявлением Бухарина. Наоборот, признавая объективные трудности, они рассуждали о необходимости революционности в действиях.
С другой стороны, встречные настроения усиливались и в рабочей среде. Комментируя «Уроки Октября» Троцкого, В.И. Старцев делится важными наблюдениями: сопоставив резолюции солдатских и рабочих митингов видно, что солдаты поддерживали власть Советов, но не партии, тогда как рабочие, напротив, чаще в своих резолюциях настаивали на передаче власти большевикам, выражали полное доверие им[4]. Таким образом, в предоктябрьские дни партийный радикализм смыкался с радикализмом, нараставшим в некоторых слоях рабочего класса.
В этом смысле по-новому может восприниматься и проводившаяся с 17 по 22 октября, т.е. в самый канун большевистского переворота, 1 Всероссийская конференция фабрично-заводских комитетов[5]. Если принять во внимание тот факт, что сроки восстания колебались с 20 по 26 октября, и примерно в тех же числах планировался съезд Советов, а также чрезвычайный съезд большевистской партии, то можно предположить, что конференция могла стать как бы запасным вариантом для большевиков в случае неудачи на Съезде Советов В пользу допустимости такой версии говорит и тот резкий тон, который звучал в докладах Л. Троцкого и Л. Каменева, от имени руководства партии излагавших позицию большевиков по текущему моменту[6].
Однако сама по себя переориентация отдельных групп революционной демократии с Советов на фабзавкомы ничего бы не давала, если бы к такой переориентации была бы не готова сама система органов рабочего самоуправления. Это и объясняет важность второго вопроса, поставленного нами, и вытекающей из него задачи более детально проанализировать процессы, шедшие внутри фабзавкомовского движения. И здесь картина оказывается иной, чем представляется это обычно.
Как правило, в советской, да и современной историографии органы рабочего представительства привычно воспринимают как некую единую, внутренне недифференцированную данность Но это совсем не так — к октябрю 1917 г фабзавкомовское движение уже прошло несколько этапов своего развития. Возникали руководящие и координирующие структуры фабзавкомовского движения. Внутри него образовывались свои «верхи» и свои «низы» Во всем ли их позиция совпадала?
Отвечая на этот вопрос, следует признать, что изложенная нами выше позиция Старцева и других исследователей о настроениях в рабочем классе нуждается в серьезной коррекции. Так, резолюция уже упомянутой 1 Всероссийской конференции фабзавкомов провозглашала, что «спасение революции» заключается «в переходе власти в руки Советов»[7]. Решение это отражало настроения большинства региональных центров фабзавкомовского движения в стране.
Однако если спуститься ниже, на уровень предприятий, ситуация окажется несколько иной. Бесспорно, симпатии к большевистской партии и надежды, связанные с лозунгом всевластия Советов, были широко распространены и здесь. Но далеко не везде. На Украине, к примеру, около трети рабочих работало на предприятиях, где фабзавкомы не были болыыевизированы[8], 16% рабочих крупнейших петроградских заводов также не шло за большевиками[9], причем на мелких, особенно текстильных предприятиях столицы ситуация была еще более противоречивой[10]. Даже на I Всероссийской конференции фабзавкомов, несмотря на то, что ее подготовка и ход контролировалась большевиками, около 1/3 делегатов были их оппонентами[11]. Очевидно, новые массовые источники и методы их обработки могут дать и дадут еще более многоговорящие результаты
Итак, несмотря на то, что в крупных городах леворадикальные настроения были достаточно сильны и в кругах большевистской партии, и в рабочей среде, фабзавкомы как особые органы рабочего самоуправления в большей мере тяготели к мирным, невооруженным способам борьбы в области экономики. В чем же проявилось их участие в организации перехода власти в руки крайних социалистических партий, окончательно определившихся в форме своей диктатуры не через фабзавкомы, а через опирающиеся на вооруженную силу Советы?
Степень и характер участия фабзавкомов в октябрьских событиях — вопрос непростой. Связано это с источниковой базой, по которой можно изучать деятельность фабзавкомов. В основном это источники, как и все источники по социальной истории, позволяющие с большей или меньшей точностью отслеживать процессы, протяженные во времени.
Значительно сложнее по таким источникам, как протоколы заседаний фабзавкомов, переписка с другими пролетарскими организациями, журналы записей и т.п., сосредотачиваться на каком-то конкретном событии, дне.
И, тем не менее, некоторая информация, на основе которой можно судить о формах и степени участия фабзавкомов в перевороте, имеется и позволяет видеть неоднозначность и пестроту происходившего. Так, если мы посмотрим на происходящее в столице, то здесь в момент перехода власти к Советам, т.е. во вторник 24 и в среду 25 октября, на предприятиях города, как правило, работа не прекращалась (хотя вечером 24 на целом ряде предприятий и состоялись организованные большевиками митинги), о чем в те дни и сообщала кадетская «Речь»[12]. Соответственно вели себя и комитеты. Известные на сегодняшний день материалы позволяют говорить, что каких-либо важных корректив в исполняемых ими функциях или организационной структуре в эти дни не происходило В частности, в протоколах фабзавкомов мы сталкиваемся с все той же будничной хозяйственной рутиной, которая лежала в основе деятельности фабзавкомов и до, и после интересующих нас событий.
К примеру, примечателен протокол заседания комитета 1-й электрической станции Общества электрического освещения (ОЭО) 1886 г. от 25-го октября. От Военно-революционного комитета на станцию как на объект повышенной важности был откомандирован комиссар После обсуждения комитет принял следующий текст обращения к рабочим: «В ночь на 25 октября Военно-революционный комитет назначил на эл[ектрическую] станцию комиссара, которому поручили поддерживать непрерывную работу станции. Так как правильным ходом станции озабочен и сам заводской комитет, то мы призываем всех товарищей рабочих и служащих всемерно содействовать непрерывной работе станции и, в случае попыток нарушить правильный ход работ, противодействовать этому всеми силами» На этом же заседании был обсужден вопрос о том, возложить ли комитету задачу охраны станции на себя в целом, или избрать специальное лицо. Решено было «всему комитету быть ответственным за охрану станции»[13].
Перед нами типичная ситуация тех дней без идеологических напластований. Заводской комитет признает ВРК постольку, поскольку совпадают их цели, но не по установлению власти, а по сохранению производства. В этом смысле прежняя формулировка, что рабочие из государственных интересов стремились не допустить падения производства[14], кажется несколько наивной. С государственной точки зрения, ВРК нужно было поддерживать безусловно, даже если бы в интересах восстания он распорядился взорвать станцию и обесточить расположения противника. Забота о сохранении своего предприятия (а не производства вообще) даже в такие переломные моменты показывает, что рабочими, как и в феврале, продолжало руководить чувство самосохранения и забота о выживании своем и своих семей.
Помимо петроградского, в те дни разворачивались и другие сценарии перехода власти к Советам. Большой спецификой, в частности, отличались события в Московском промышленном регионе. Важной особенностью региона стали широкомасштабные забастовки (вне зависимости от того, сопровождались они или нет вооруженными столкновениями). Наиболее отчетливо специфика региона в период октябрьского переворота проявилась в Иваново-Кинешемской промышленной области. Переломной в плане борьбы за власть стала здесь октябрьская стачка текстильщиков — самой многочисленной группы промышленных рабочих края. Начавшись как экономическая, с отчетливо выраженными уравнительными требованиями, стачка эта стала прелюдией к установлению в крае власти Советов
Непосредственной базой для органов, руководящих октябрьской стачкой текстильщиков, становятся все действовавшие на тот момент пролетарские организации Иваново-Кинешемской области. Но поскольку сеть этих организаций не перекрывала всех существовавших там предприятий, возникла необходимость в организации новых, специальных структур. Ими стали организуемые на всех уровнях рабочей самоорганизации стачечные комитеты.
Переход фабрик и заводов в руки рабочих облегчался бегством предпринимателей. Ни один аршин мануфактуры не мог быть вывезен за пределы предприятия без санкции фабричного стачечного комитета. В довершение всего, вооруженные пикеты рабочих занимали помещения с телефонами, брали под охрану конторы, входы, имущество фабрик. По сообщениям с мест, в большинстве случаев стачка протекала мирно и без эксцессов, организованно и четко[15]. На течении стачки сильно отразились октябрьские события в Петрограде и Москве. С этого момента «Центростачка» становится и политическим центром области.
Таким образом, несмотря на то, что перед нами две принципиально различные формы перехода власти в руки Советов (условно назовем одну из них «петроградской», — для нее характерно массированное использование Красной гвардии; и другая — «иваново-вознесенская» — мирная, ненасильственная, компромиссная, легальная), мы четко можем проследить общее в участии фабзавкомов в перевороте. Прежде всего, сами они в большинстве случаев не являлись органами вооруженного восстания, а руководящая роль принадлежала не им, а другим органам рабочего представительства (как правило не фабричного, а городского или регионального уровня)
В целом можно согласиться с мнением руководителей ЦС ФЗК Петрограда, позже писавших, что «фабзавкомы и их объединения (особенно на первых порах, до сосредоточения этих функций в Советах. ) являлись организующими и снабжающими центрами». Единственным замечанием к этому будет то, что такие центры являются не штабами, а интендантскими отрядами, в лучшем случае, тыловыми гарнизонами[16]. Не менее значимым представляется и то, как виделась эта проблема, что называется, с другой стороны баррикад. Так, видный меньшевик и профсоюзный деятель П. Гарви отмечал: «…роль рабочих организаций в подготовке и проведении октябрьского переворота не была ни решающей, ни преобладающей, ни направляющей, но все же несомненной и существенной, хотя судьбу всего предприятия решили не рабочие организации (рабочие секции Советов, фабзавкомы и профсоюзы), а тыловые армейские части, руководимые большевиками»[17].
Проделанный анализ позволяет нам сделать выводы по тем вопросам, которые были поставлены выше. Итак, хотя среди радикальных революционеров имелись силы, которые в процессе борьбы за власть были готовы переориентироваться с Советов на фабзавкомы, это были довольно маргинальные группы, такие, как анархисты или часть левых большевиков. Превращению фабзавкомов в реальные центры восстания мешала их специфика как хозяйственных, административных, но не политических органов. К тому же фабзавкомовское движение было очень неоднородным и процесс его большевизации к октябрю 1917 г. был еще далек от своего завершения, что также создавало препятствия для того, чтобы большевики организовывали вооруженное восстание именно через фабзавкомы. В действительности фабрично-заводские комитеты сыграли свою важную роль в октябрьской революции, но не в вооруженном захвате власти непосредственно. Роль фабзавкомов при переходе власти к большевикам сводилась в эти дни к обеспечению поддержки организационными и людскими ресурсами деятельности Советов и Красной гвардии.
Источники:
1
См. напр.: История Советского рабочего класса. Рабочий класс Октябрьской революции и на защите ее завоеваний. 1917-1920. Т. 1. М.: Наука, 1984; Иткин М.Л. Рабочий контроль накануне Великого Октября. М. : Высшая школа, 1984 и др.
2
Орджоникидзе Г.К. Ильич в июльские дни // Воспоминания о В.И. Ленине. Т. 1. М., 1956. С. 525.
3
Центральный государственный архив Московской области (ЦГАМО).
Ф. 66. Он. 12. Д. 90. Л. 8-9.
4
Цит. по: Троцкий Л.Д. Уроки Октября. JL, 1991. С. 345.
5
Центральный архив общественных движений Москвы (ЦАОДМ). Ф. 3. Он. 1. Д. 4 Л. 37
6
Материалы конференции были помещены: Новый путь. 1917. № 3-4.
7
Коммунистическая партия Советского Союза в борьбе за победу социалистической революции, 5 июля — 5 ноября 1917 г: Сб. док. М., 1957. С. 151. : Гриценко А.П. Робiтничий клас Украiни у Жовтневiй Революцii. Киiв, 1975.
8
С. 122.
9
Астрахан Х.М. Большевики и их политические противники в 1917 г. Л., 1973. С. 376.
10
Перазич В. Текстили Ленинграда в 1917 г. Л., 1927. С. 91-92.
11
Государственный архив Российской Федерации (ГА РФ). Ф. 472. Оп. Д. 3. Л. 169.
12
Речь. 1919. 25 октября.
13
Рабочий контроль в Промышленности Петрограда в 1917-1919 гг Т. 1. С. 228-229.
14
См. напр.: Виноградов В.А. Рабочий контроль над производством: теория, история, современность. М., 1983. С. 73-74.
15
Государственный архив Ивановской области (ГАИО). Ф. 730. On. 1. Д. 2. Л. 15; Климохин С. К. Краткая история стачки текстильщиков Иваново-Кинешемской Промышленной Области (С 21-то октября по 17-е ноября 1917 г) / Составил на основании подлинных документов секретарь Союза С. Н. Климохин. — Кинешма: Тип. хозяйств, секции С. Р., С. и К. Д., 1918. С. 16-32.
16
Октябрьская революция и фабзавкомы. М. 1927. Ч. 1. С. 11-12.
17
Гарви П. Профсоюзы и кооперация после революции (1917-1921). Нью-Йорк: CHALIDZE PUBLICATIONS, 1989. С. 23.
Источник: «Великая российская революция 1917 года: проблемы истории и проблемы преподавания : сборник статей по итогам Международной научной конференции (24-25 апреля 2017 г., г. Москва)», Москва, МПГУ,2017.
