В статье исследуются некоторые стороны отношения правительственных кругов гитлеровской Германии к советско-финляндской войне, включая самого Гитлера, а также Геббельса, Риббентропа, генерал-полковника Гальдера. Прослеживается линия поведения германского правительства в отношении СССР и Финляндии в зависимости от внешнеполитических интересов самой Германии.
Один из вопросов, часто обсуждающихся при исследовании причин, побудивших Гитлера решиться на большую войну против СССР, — это ход и результаты советско-финляндской войны. В рамках этого вопроса сохраняет некоторую смутность представление о том, как относились правительственные круги Германии к этой войне. В настоящей статье я намерен коснуться некоторых сторон этого вопроса, исследование которых позволит более точно определить ситуацию.
Позиция Германии в советско-финляндской войне предопределялась пунктом 1 «Дополнительного протокола» советско-германского пакта о ненападении от 23 августа 1939 г. Он гласил: «В случае территориально-политического переустройства областей, входящих в состав Прибалтийских государств (Финляндия, Эстония, Латвия, Литва), северная граница Литвы одновременно является границей сфер интересов Германии и СССР …»1. Таким образом, Германия предоставляла СССР свободу действий на территории Эстонии, Латвии и Финляндии. При этом, однако, следует указать на двойственность отношения Германии к советско-финляндской войне и действиям СССР в отношении Финляндии. Одно — это эмоциональное отношение к Финляндии в этой войне. Другое — политическая позиция.
Передавая впечатление от подписанного 23 августа 1939 г. советско-германского пакта о ненападении, Маннергейм вспоминал: «Вера нашего народа в ценность дружбы между Германией и Финляндией, несмотря ни на что, была столь крепкой, что в широких кругах нашего общества пакт о ненападении посчитали стабилизирующим фактором и в финляндско-советских отношениях»2. Однако, как реальный политик, Маннергейм не мог не осознавать, что «нападение Германии на Польшу в сентябре 1939 года, развязавшее вторую мировую войну, означало, что и Финляндия должна попасть в «горячую зону» интересов русских»3.
По воспоминаниям И. фон Риббентропа, «во время этой войны симпатии очень многих немцев, в том числе и Гитлера, были на стороне финнов. По-человечески это было понятно. Я тоже, помня о нашем братстве по оружию в первой мировой войне, сочувствовал финнам в их борьбе»4. То же утверждает и один из адъютантов А. Гитлера. «Симпатии Гитлера, — вспоминал Н. фон Белов, — несомненно, были больше на стороне Финляндии, чем России. Но он был вынужден проявлять сдержанность, ибо договор о союзе с Россией заставлял его держаться нейтрально»5. Однако тут же рейхсминистр иностранных дел Германии оговаривался: «Но все-таки я старался, чтобы из этого спонтанного чувства, учитывая наши отношения с Советским Союзом, не возникли многие трудности для германской внешней политики»6. Таким образом, официальная позиция Германия обусловлена была прежде всего политическими интересами. Это было особенно важно в условиях начавшейся второй мировой войны. Достаточно определенно и жестко квалифицировал данную ситуацию фельдмаршал К.Г. Маннергейм: «Германия, которая еще во время московских переговоров заняла прохладную позицию, тщательно заботилась о том, чтобы война не помешала ее отношениям с Советским Союзом. Запись, которую сделал в своем дневнике министр иностранных дел Италии Чиано 8 декабря 1939 года о том, что Германия, якобы, передала Финляндии оружие, полученное в качестве трофеев в Польше, не соответствует действительности. Переговоры об этом закончились запретом на передачу оружия, наложенным полковником Гереслейтунгом»7. Финский главнокомандующий делает и соответствующие выводы из указанной выше позиции, занятой Германией. «…Поскольку Германия не разрешала этим странам провозить грузы через ее территорию, — пояснял он, — их также приходилось доставлять либо через Францию, либо через Англию или прямо по морю в норвежские порты, так что они частично прибыли к месту назначения в конце войны, а частично после заключения мира»8.Политическая позиция высшего германского руководства нашла отражение и в реакции высших чинов германских вооруженных сил.
Политическая позиция Германии была выражена высшими официальными лицами нацистской Германии. Статс-секретарь Вейцзеккер в телеграмме, разосланной дипломатическим германским миссиям, настоятельно рекомендовал: «В беседах, касающихся финско-русского конфликта, пожалуйста, избегайте антирусского тона. В зависимости оттого, с кем Вы беседуете, могут быть использованы следующие аргументы. Неизбежное развитие событий в сторону пересмотра договоров, заключенных после первой мировой войны. Естественная потребность России в укреплении безопасности Ленинграда и входа в Финский залив»9. Примечательна реакция официальных германских кругов на обращение Финляндии в Лигу Наций с жалобой на СССР. Германский статс-секретарь указывал в телеграмме, направленной графу Шуленбургу, германскому послу в СССР: «Обращение финского правительства в Лигу Наций — наименее подходящий способ разрешения кризиса… Следует сделать особое ударение на вине англичан в финско-русском конфликте. Германия не причастна к этим событиям. В ваших беседах должна высказываться симпатия относительно точки зрения русских. Пожалуйста, воздерживайтесь от выражения какой-либо симпатии в отношении финнов»10.
Характеризуя позицию, занятую Гитлером, его адъютант вспоминал следующее: «29 ноября 1939 г. были прерваны дипломатические отношения между Россией и Финляндией. Гитлер следил за этим весьма скептически. Он исключал всякую возможность, что маленькая Финляндия выдержит натиск советских вооруженных сил и сумеет противостоять им. Фюрер читал все сообщения прессы о событиях на этом театре военных действий и требовал от наших дипломатов в Москве и Хельсинки как можно больше и точнее докладывать о них. На протяжении последующих месяцев он с удивлением констатировал, что война эта не приносит русским никаких успехов. Гитлер задавал себе вопрос: в состоянии ли Россия одержать верх над Финляндией, но так никогда и не смог ответить на него. Фюрер наблюдал за ходом событий и по еженедельным киножурналам, пытаясь получить более ясное представление о них. Но поступавшие к нему материалы были скупы и полного впечатления не давали.
12 декабря у Гитлера состоялось важное совещание, на котором сам я не присутствовал, но много слышал от Путткамера, рассказавшего мне подробности. Фюрер принял Редера и обсудил с ним северные проблемы. Насчет Финляндии оба были единодушны в том, что нельзя допустить ее поддержки через «ненадежную» Швецию. По отношению к русским следует проявить некоторую предупредительность…»11.
Все цитированные выше фрагменты воспоминаний являются плодом уже более поздних оценок и переосмысления политических событий, связанных с советско-финляндской войной. В этом плане весьма ценной и более достоверно отражающей отношение высшего политического руководства Германии представляется реакция рейхсминистра пропаганды Й. Геббельса. Он оставил достаточно много заметок в своем дневнике в связи с советско-финляндской войной.
«Финляндия ведет себя так, — записал он 13 октября 1939 г., еще до начала войны, — будто хочет всерьез оказать сопротивление Москве. Но это, пожалуй, только театральный гром»12. Уже в этой записи трудно уловить какое-либо сочувствие в отношении Финляндии. Скорее, даже сам тон записи с некоторым оттенком презрения. Совершенно отчетливо Геббельс выразил свое отношение к Финляндии и ее конфликту с СССР в дневниковой записи 24 октября 1939 г. «Вступиться за Финляндию, — размышлял рейхсминистр, — у нас нет совершенно никаких причин. Сама же Финляндия в прошедшие годы вела себя по отношению к нам столь подло, что ни о какой помощи ей и речи быть не может. Впрочем, мы должны ясно сознавать, что нейтралы внутренне — против нас. Особенно те, которые когда-то принадлежали к старому германскому рейху. Они относятся к нам как эмигранты, у которых совесть нечиста. А потому: быть сильным и не уступать»13. В данной записи совершенно отсутствует какое-либо сочувствие, о котором упоминали Риббентроп и Н. фон Белов. Наоборот, Геббельс дает определенную мотивацию той позиции, которую занимает и должна занимать Финляндия. Кроме презрения к небольшим нейтральным государствам, в том числе Финляндии, здесь слышится как бы месть Германии по отношению к Финляндии за ее политическую позицию по отношению к Германии в предшествующие годы. Еще раз процитирую: «Сама же Финляндия в прошедшие годы вела себя по отношению к нам столь подло, что ни о какой помощи ей и речи быть не может». Более того, Геббельс убежден, что эта прошлая позиция Финляндии не случайна. Она и ныне остается таковой. И это политическая позиция вообще характерна для «нейтралов», т.е. для небольших государств (таких как Литва, Эстония, Латвия, Швеция, Норвегия, Финляндия). «Мы должны ясно сознавать, — процитирую еще раз, — что нейтралы внутренне — против нас. Особенно те, которые когда-то принадлежали к старому германскому рейху». Те же мысли и мотивы политической позиции Германии, враждебной в отношении Финляндии, Геббельс высказывает и в записи 11 ноября 1939 г.: «…Финляндия хнычет, что мы ей не помогаем. Но лимитрофы никогда не помогали нам, в Лиге Наций всегда голосовали против нас, а сегодня притихли только из страха…»14. Таким образом, позиция Геббельса и, по крайней мере, германской политической элиты объяснялась не только сиюминутной конъюнктурой, но и принципиальным политическим подходом к малым государствам. И «нейтралы» неспроста негативно относились к Германии: весь магистральный внешнеполитический курс Гитлера был направлен на ликвидацию независимых малых государств Европы.
Среди «нейтралов» первоочередную проблему представляли Норвегия и Швеция, через территории которых можно было англичанам и французам оказывать помощь Финляндии. Поэтому в начале войны Гитлер беспокоился о сохранении нейтралитета Норвегии, который был ему выгоден, как и шведский. В январе 1940 г. его уже встревожили слухи об англо-французском выступлении в защиту Финляндии. Поэтому Германия уже в это время всячески стремилась, во-первых, к скорейшему нанесению поражения Финляндии силами Красной Армии, а во-вторых, любым путем не допустить нарушения нейтралитета Норвегии и Швеции.
В последующих дневниковых записях Геббельс без всякого сожаления прогнозирует поражение Финляндии в конфликте с Москвой. «Финляндия грозит прекращением переговоров, — записал он 2 ноября 1939 г. — Но это ведь ей не поможет»15. И далее Геббельс продолжает следить за развитием событий в советско-финляндских отношениях. «Конфликт Москва — Финляндия сложен, — отмечает он 18 ноября 1938 г. — Большевики утверждают, что финны обстреляли их территорию. Ха-ха-ха! С этим они связывают сформулированный с некоторыми оговорками ультиматум об отводе финских войск на 15 километров от границы. Финны упираются…»16. Геббельс следит за событиями, как будто бы уже точно зная, к чему они должны привести. Разумеется, ни он, ни другие высшие руководители Германии не заблуждались по поводу того, кто стрелял «в Майниле». И в день начала войны он записал: «Конфликт Финляндия — Москва, кажется, становится серьезным»17. Наконец то, что должно было произойти, произошло — началась советско-финляндская война. «Русско-финская война уже бушует, — записал 2 декабря 1939 г в дневнике Геббельс. — Правительство Финляндии подало в отставку. Москва утверждает на границе контрправительство. …Лондон и Париж неистовствуют, однако заявляют, впрочем, что помочь Финляндии не могут. Слишком сильно они заняты нами»18. Такой ход событий очень устраивал германское руководство. Все складывается исключительно в интересах Германии: СССР занят в Финляндии и потому не способен что-либо сделать в тылу у Германии. Германское руководство заинтересовано в продолжении войны как можно дольше. «Русские в борьбе против Финляндии застряли, — записал Геббельс в своем дневнике 12 декабря 1939 г. — Но они опубликовали очень резкое заявление против английской блокады экспорта. …Днем у фюрера. Русские не продвигаются в Финляндии ни на шаг. Что ж, это хорошо, ибо таким образом они пока заняты»19. Примечательно мнение Гитлера: для него было важно, что СССР связан войной с Финляндией, «они пока заняты». Кроме того, у СССР обостряется конфликт с Великобританией. На это обращает внимание начальник Генерального штаба сухопутных войск Германии генерал-полковник Ф. Гальдер. 13 декабря 1939 г он записал в своем дневнике: «Конфликт с Финляндией толкает Россию в антианглийский лагерь»20. В последующих записях Геббельс постоянно акцентирует внимание именно на том, что Красная Армия оказалась втянутой в затяжные и кровопролитные бои с армией финской. 22.12.1939. «Слабые бои между русскими и финнами. Русские продвигаются медленно. Но, кажется, они все-таки своего добьются»21. 7.1.1940. «Русские крепко завязли в Финляндии»22. 19 января 1940 г Геббельс вновь обнаруживает главную озабоченность германского правительства, от которой оно на время освободилось в связи с затяжкой советско-финляндской войны. «Русские совсем застряли в Финляндии, — записал он, — при этих сибирских морозах. Второго фронта в обозримое время бояться не приходится»23. Вот чего больше всего опасалось германское руководство — второго фронта на Востоке. Вот почему оно было так довольно тем, что Финляндия и СССР оказались связанными затянувшимися военными действиями. В период, когда в советско-финляндской войне обозначились сложности в связи с неподготовленностью Красной армии, в дневнике Геббельса 22 января 1940 г появилась запись: «По всей видимости, русские находятся в отчаянном положении»24. Далее в некоторых записях Геббельса, касающихся советско-финляндской войны, слышится даже некоторая обеспокоенность положением СССР как воюющей стороны. «Вчера, — отметил автор дневника 23 января 1940 г., — …очень пессимистические сообщения о положении в Советской России. Боевая ценность Москвы весьма незначительна. …Финская кампания, а особенно наблюдающиеся до сих пор неудачи очень навредили России. Особенно глупости с правительством Куусинена»25. Примечательно, что если ранее германское руководство в лице Геббельса считало формирование «коммунистического правительства Финляндии» удачным ходом со стороны Москвы, то теперь, можно сказать, искренне сожалеет, что СССР делает «глупости». Далее записи о советско-финляндской войне исчезают со страниц дневника Геббельса, однако скупой на слова генерал-полковникФ. Гальдер 12 февраля 1940 г. лаконично отмечает в своем дневнике: «…Крах Финляндии»26.
Уже в январе 1940 г., осознавая, что, несмотря на самоотверженное и успешное сопротивление, в конечном счете Финляндия не может рассчитывать на победоносный для себя исход войны с СССР, когда численность и усилия Красной Армии на финском фронте будут резко увеличены и людские, и технические возможности Финляндии уже находились на пределе, финское правительство начало зондировать почву для окончания войны и заключения мира через «союзника» СССР Германию. Финские представители действовали через германского посла в Москве графа Шуленбурга. Однако германское правительство ни в коем случае не было заинтересовано в скором прекращении войны. И особенно оно не хотело выступать в качестве посредника. Официальная Германия всячески старалась демонстрировать советскому политическому руководству свою дружественность и верность союзническому долгу. «…Просьба Финляндии к нам — выступить с посредничеством до вмешательства Лиги Наций, — заметил 19 января 1940 г. в своем дневнике Гальдер. — Письмо Шуленбурга (германский посол в Москве) о предложении Таннера не отправлено. Фюрер не хочет никакого посредничества»27. Следует обратить внимание на то, что именно Гитлер, «фюрер не хочет никакого посредничества».
Однако в феврале 1940 г. ситуация осложнилась. Обеспокоенные начавшимися успехами Красной Армии на «финляндском фронте», что должно было привести к поражению Финляндии и заметному усилению позиций Германии и СССР в Скандинавии, Англия и Франция начали энергично готовиться к оказанию реальной вооруженной и технической помощи финнам. Такой ход событий, т.е. непосредственное вмешательство в войну английских и французских войск, был совершенно нежелателен ни для Германии, ни для СССР. Именно в это время Гитлер более серьезно заинтересовался оперативно-стратегическими аспектами «финского вопроса» для самой Германии. «Начальник центрального отдела сообщил, — сделал в связи с этим лаконичную заметку в своем дневнике 20 февраля 1940 г. генерал-полковник Гальдер, — что фюрер хочет поговорить с генералом Фалькенхорстом как специалистом по Финляндии»28.
Учитывая заметные военные успехи и в то же время вероятность затягивания войны на длительный срок в случае стремления «советизировать» Финляндию, советское руководство решило отказаться от своей «программы-максимум», т.е. поставить во главе Финляндии «коммунистическое правительство Куусинена». Опасаясь затягивания боевых действий до непосредственного участия в них французских и английских вооруженных сил, и не только на севере, в самой Финляндии и Норвегии, но и в Закавказье, советское руководство и Германия решили пойти на подписание мира, требуя от Финляндии принять за основу те условия, которых Москва добивалась до начала войны. 5 марта 1940 г. генерал-полковник Гальдер уже располагал сведениями «о прощупывании возможностей прекращения войны между Россией и Финляндией»29. Он лишь констатировал ситуацию, никак ее не комментируя. Зато Геббельс 9 марта 1940 г. сделал в своем дневнике более пространную запись: «Финляндия ведет переговоры с Москвой о мире. Подробностей еще нет. Но в Лондоне очень обескуражены. Мы стоим пока с ружьем к ноге»30. Примечательна его ремарка «в Лондоне очень обескуражены». Это значило, что в тот момент германское руководство видело свой успех не в полном разгроме Финляндии, но в скорейшем заключении советско-финляндского мирного договора. Однако при этом оно стремилось ни в коем случае не обнаружить какого-либо своего враждебного, вооруженного поведения в отношении Финляндии. «Мы стоим пока с ружьем к ноге», — еще раз процитирую геббельсовскую запись. Германия, судя по этой записи, не исключала в качестве крайнего шага участия в военных действиях, но демонстрировала свое неучастие в вооруженных действиях против Финляндии. Очевидно, это был уже стратегический расчет на будущее сближение с Финляндией. То, что Германия все-таки приняла участие в достижении советско-финляндского мирного соглашения в качестве посредницы, Геббельс обнаруживает в своей записи 10 марта. «…Мирные переговоры Россия — Финляндия вступили в решающую стадию, — записал он. — Мы широко посредничали в этом деле и сильно в нем участвуем. Во всем обеспечивается большая секретность. В Лондоне и Париже неистовствуют. Ведь там так хотели, воспользовавшись историей с Финляндией, распространить войну на Скандинавию. В нашей прессе мы насчет этой темы помалкиваем. Только не суетиться и не растоптать снова нежные ростки мира! Но мы должны обеспечить себе тыл против Англии»31. В данной записи одного из первых лиц в высшем руководстве Германии откровенно указываются главные побудительные мотивы, заставившие Германию проявить посредническую активность. Главное — не допустить распространения войны на Скандинавию. Угроза такого хода событий в ближайшей перспективе была слишком очевидна, чтобы не позаботиться о прекращении военных действий. В то же время Геббельс понимает, что советско-финляндский мир устраняет полную гарантию того, что Москва не предпримет «в тылу» Германии какие-либо действия, противоречащие германским интересам: «но мы должны обеспечить себе тыл против Англии». Геббельс неоднократно высказывает эти соображения и в последующих записях, постоянно акцентируя необходимость проявления Германией «сдержанности» в мирных переговорах между СССР и Финляндией. Наконец, с удовлетворением рейхсминистр подвел в своем дневнике своеобразный итог советско-финляндской войне. «Вчера, — т.е. 14 марта 1940 г., — мир России с Финляндией подписан. Финляндия хотя и понесла немалый ущерб, все-таки отделалась хорошим синяком под глазом. Для нас — большая дипломатическая победа. В Лондоне и Париже словно оцепенели. У нас великолепная пресса, и мы хорошо используем это. Нанесем такой удар, что только пух и перья полетят… В Лондоне и Париже царит траур»32. Таким образом, вся суть отношения Германии, точнее, германского высшего политического руководства к советско-финляндской войне сводилась к нанесению частного стратегического поражения Англии и Франции и отвлечению СССР от войны на Западе. И Гитлеру удалось этого добиться, сначала обеспечив СССР благоприятные условия для начала войны с Финляндией, а затем выступив посредником в заключении советско-финляндского мирного договора.
Примечания.
1 1939 год. Уроки истории. М., 1990. С. 344.
2 Маннергейм К.Г. Мемуары. М., 2004. С. 264.
3 Там же.
4 Риббентроп И. фон. Мемуары нацистского дипломата. Смоленск, 1998. С. 230.
5 Белов Н. фон. Я был адъютантом Гитлера. Смоленск, 2003. С. 272.
6 Риббентроп И. фон. Мемуары нацистского дипломата. Смоленск, 1998. С 230.
7 Маннергейм К.Г. Мемуары. М., 2004. С. 365-366.
8 Там же.
9 Аптекарь П. Советско-финские войны. Самые позорные в истории русского оружия. М., 2004. С. 342.
10 Советско-германские отношения. Сборник документов. Т. 2. Вильнюс, 1990. С. 33-34.
11 Белов Н. фон. Я был адъютантом Гитлера. Смоленск, 2003. С. 272.
12 Геббельс Й. Из дневников //Откровения и признания. Секретные речи. Дневники. Воспоминания. М., 1996. С 171.
13 Геббельс Й. Из дневников //Откровения и признания. Секретные речи. Дневники. Воспоминания. М., 1996. С. 174.
14 Там же. С. 176.
15 Геббельс И. Из дневников //Откровения и признания. Секретные речи. Дневники. Воспоминания. М., 1996. С. 175.
16 Там же. С. 177.
17 Там же. С. 178.
18 Там же.
19 Там же.
20 Гальдер Ф. Военный дневник. Ежедневные записки начальника Генерального Штаба сухопутных войск. 1939-1942 гг. Т. 1. М., 1968. С. 204.
21 Геббельс И. Из дневников //Откровения и признания. Секретные речи. Дневники. Воспоминания. М., 1996. С. 178.
22 Там же. С. 179.
23 Там же.
21 Там же. С. 180.
25 Там же.
26 Гальдер Ф. Военный дневник. Ежедневные записки начальника Генерального штаба сухопутных войск. 1939-1942 гг. Т. 1. М., 1968. С. 269.
27 Гальдер Ф. Военный дневник. Ежедневные записки начальника Генерального штаба сухопутных войск. 1939-1942 гг. Т. 1. М., 1968. С. 231.
28 Там же. С. 282.
29 Там же.С. 303.
30 Геббельс И. Из дневников //Откровения и признания. Секретные речи. Дневники. Воспоминания. М., 1996. С.183.
31 Геббельс И. Из дневников //Откровения и признания. Секретные речи. Дневники. Воспоминания. М., 1996. С. 183.
32 Там же. С. 184.
Источник: Среднерусский вестник общественных наук, 2013, №1.
Несколько профиннская статья: самоотверженное сопротивление белофиннов. К тому же не хватает фактажа. В чем, например, заключалось посредничество Германии в московских переговорах? Ну и некое морализаторство, видите ли, Рейх волновали собственные проблемы и возможности, не было сочувствия северным, но гордым.