Синдром. Рассказ.

Римский император Флавий Клавдий Юлиан вошел в историю под именем Юлиан-Отступник. После того, как император Константин Великий признал победу христианства и сделал его государственной религией Римской Империи, Юлиан попытался христианскую религию вновь запретить и вернуть в качестве общеимперского культ языческих богов. На некоторое время вернулась практика убийства христиан, не желавших отказаться от своей веры. Во время похода в Персию Юлиан погиб, по некоторым предположениям — совершил самоубийство. Феодорит Кирский записал, что перед смертью Юлиан воскликнул: «Ты победил, Галилеянин!».

***

— Что дети делают? — спросил Ковальчук у супруги, закончив ужинать.

— В кои веки ты детьми заинтересовался, — с иронией заметила та.

— Ты же знаешь — в последнее время куча работы, так что не трынди.

— Играют у себя в детской.

Ковальчук пошел в детскую. Близняшки сидели на полу и строили что-то из импортного конструктора. И оба пели:

Ах ты милая картошка, тошка-тошка,
Пионеров идеал, дал-дал,
Тот не знает наслажденья, денья-денья,
Кто картошки не едал.

Ковальчук ошарашено посмотрел на них.

— Э, это вы где такие песенки берете? — спросил он.

— В садике, — ответил один из близняшек, вроде бы Витька.

Ковальчук хотел что-то сказать, но потом передумал, вернулся на кухню к жене.

— Не, ты прикинь. Ни хрена себе — садик с обучением на английском, две штуки баксов в месяц — а их там совковым песням учат.

— Каким? — не поняла жена.

— Каким, каким… советским, пионерским. Голодранским. Про картошку! — Ковальчук чуть не плюнул. — Завтра надо бы съездить, сказать, все что я о них думаю.

— Съезди,- равнодушно сказала жена.

***
— Итак, — сказал профессор, — кто хочет поделиться своими мыслями о творчестве Фридриха Ницше?

Студенты затихли.

— Ну, не бойтесь, — насмешливо сказал профессор, напялил на нос очки, стал изучать список.

— Ну, давайте вот вы, Леонидова.

Девушка поднялась. Вздохнула. Начала на выдохе:

— Фридрих Ницше, известный немецкий реакционный философ. Первый крупный предвозвестник империалистической идеологии в Германии. У Ницше уже наметились почти все те идеологические мотивы, которые постепенно развиваются в эпоху империализма и идеологически подготовляют империалистическую войну, а после нее, при всеобщем кризисе капиталистической системы, — фашизирование буржуазной идеологии. Конечно у Ницше империалистическая идеология дана лишь в зачаточной форме, поскольку те объективные социально-экономические тенденции, которые вели к империализму, во времена Ницше еще не успели развиться. Но так как именно эти тенденции стоят в центре мышления Ницше, он поэтому становится ведущим идеологическим выразителем всех реакционных стремлений в течение всего периода империализма…

Профессор снял очки.

— Это… — сказал он.

Студентка замолчала.

— Леонидова, — неуверенно сказал профессор, надел очки, заглянул в журнал посещаемости. — Мария… Маша, вы, случаем, не проспали где-то последние двадцать лет? Кома там, или летаргический сон?

— А что? — спросила Леонидова. — Что-то не так?

Профессор снял очки.

— В общем-то все так. Только это… такое толкование Фридриха Ницше устарело по крайней мере лет этак двадцать. Если не больше.

— А по-моему все правильно, — сказала Маша. — Фашиствующий декадент. Гитлер его любил. И западные буржуазные идеалисты.

— Стоп, стоп, стоп, — обеспокоено сказал профессор, снова надев очки. — Это где вы таких слов набрались? Вы такого вроде у меня не изучали. Меня — да, подобному учили — но вы-то вроде из совсем другой страны.

— Почему из другой? Я все помню.

Профессор заглянул в список, снял очки.

— Как вы можете помнить — вы и родились через два года после распада СССР!

— А я все равно помню, — сказала Маша. — И помню, что там Ницше считали гадом. И, как мне кажется, совершенно правильно. Теоретик несет ответственность за то, как будет истолкованы его идеи на практике.

Профессор снова надел очки.

***

Ковальчук вышел во двор. Подошел к своей машине.

На правом боку «Мерседеса» была выцарапана звезда, серп и молот. На левом боку — два слова: «Смерть фашистам!», а на ветровом стекле за дворник был запихнута бумажка.

На бумажке, написанная нетвердым детским почерком, красовалась надпись:

«Очистим Советскую Родину от капиталистов!
Пионеры партизанского отряда имени Зины Портновой».

Рядом с надписью — нарисованная тем же красным фломастером — стояла звезда.

— Ах ты, милая картошка, — задумчиво сказал Ковальчук, то перечитывая записку, то поглядывая на царапины.

Потом длинно и грязно выматерился.

***
Явление ретроградных воспоминаний — или, иначе, острый советский синдром — было зафиксировано примерно в одно и то же время на территории всех 12 стран бывшего СНГ и в трех прибалтийских государствах. Комплексный анализ показал, что наиболее мощные проявления этого синдрома были у тех, кто родился после 1991 года. Несмотря на то, что они не жили никогда в СССР, они вдруг начинали говорить лозунгами из газеты «Правда» самого что ни на есть застойного времени. Болезнь затронула практически всю молодежь начиная с самого юного возраста — у детей это проявлялось в пении пионерских песен, создании подпольных партизанских организаций, носивших имена пионеров-героев. Болезнь у молодежи постарше часто имела агрессивные, экстремистские и крайне антиобщественные проявления.

Ретроградные воспоминания не обошли и взрослых — только у них это происходило во сне. Крупный олигарх во сне работал инженером на 130 рублей в каком-нибудь НИИ, крупный чиновник читал лекции в вечерней школе коммунизма, крупный политик федерального уровня во сне работал инструктором райкома КПСС. При этом диссоциация сознания — оно же расщепление — постепенно приобретала все более острые формы, и тогда какой-нибудь губернатор и член «Единой России» мог во время выступления по телевизору запеть «Варшавянку» или призвать рабочих местных заводов немедленно начать всеобщую политическую забастовку. Были и случаи суицида.

Призванные на помощь лучшие мировые специалисты, ООН и страны Запада только беспомощно разводили руками.

Когда по всем федеральным каналам был запущен мегаблокбастер «Красные упыри», снятый в Голливуде с бюджетом в несколько сот миллионов долларов — где Ленина, получающего деньги немецкого генштаба и наслаждающегося сценами расстрелов заложников в подвалах ВЧК, играл Том Хэнкс, а Сталин в исполнении Брэда Питта лично убивал свою жену в исполнении Николь Кидман, на территории бывшего СССР случилась так называемая «ночь летающих телевизоров» — в окно, по самым скромным подсчетам, улетело примерно 30 миллионов телеприемников.

Ничто не помогало. Острый советский синдром поражал все большее количество людей — горстки неинфицированных на Западной Украине или в Прибалтике погоды не делали. Даже президент Грузии выступил по телевизору и, со слезами на глазах, сказал, что лучше он будет, да, торговать мандаринами в столице нашей Родины городе-герое Москве, чем будет президентом своей проданной мировому империализму страны, да!

***

На Совет безопасности пришли все. Исключая министра обороны и министра иностранных дел. Министр обороны выбросился из окна девятого этажа, оставив записку: «Я больше так не могу», министр иностранных дел был в больнице. Психиатрической. Он два дня не появлялся на работе, когда к нему приехали домой, из-за дверей доносились звуки советских песен. Дверь он не открыл, когда ее выломали, министра нашли сидящим на полу, слушающим старые виниловые пластинки и читающим «Документы внешней политики СССР», Издательство «Международные отношения», год издания 1953-й. Министр переворачивал страницу за страницей, читал вслух отдельные места, говорил: «Боже, что же мы наделали!» и плакал.

Лица у собравшихся были хмурые.

— Итак, — сказал Президент, — Что мы имеем на данный момент? Что скажет наше любимое ФСБ?

— Вскрыта подпольная украинско-российская организация «Молодая гвардия — Настоящая». Готовили вооруженный захват власти и создание в сопредельных областях наших стран Советской украинско-российской республики. Самое печальное, что оружие организация получила от высших офицеров вооруженных сил России и Украины.

Директор ФСБ с осуждением посмотрел на начальника Генштаба, представлявшего министерство обороны.

— Ага, — сказал начальник Генштаба. — А это не твои коммандос взорвали «Музей советского тоталитаризма» во Львове?

Директор хотел что-то возразить, но президент их прервал.

— Заканчивайте. Сейчас везде у всех… — Он тяжело вздохнул. — Мне дочка вчера сказала, что она уходит из дома. Ей стыдно, что я президент Российской Федерации. Государства-предателя. Страны, предавшей идеалы Советской России.

— А мой балбес сказал, что таких как я надо отправлять в ГУЛАГ, — сказал премьер.

— И мой… а моя… и у нас… — в один голос забормотали члены Совбеза.

Президент поднял руку, попросил всех замолчать.

— Что делать?

Повисла тягостная тишина.

— Ладно. Пусть тогда свое мнение скажет эксперт. Ему, насколько я понимаю, есть что сказать.

Все повернулись к сидевшему не за столом, а у дальней стены немолодому человеку в очках. Тот встал, подошел к столу. Откашлялся.

— Мы все с вами из того, советского времени. И, как вы помните, одна из установок советской идеологии — она же ее цель — было создание так называемого нового советского человека. Заметьте, не людей — а человека. Я не знаю, случайная ли это была проговорка у большевиков, или сознательная, но вот это единственное число, как мне кажется, и дает ответ на вопрос, что происходит.

Машинально — очевидно, по преподавательской привычке — он стал ходить взад вперед за сидевшими, которые не отрывали от него напряженных взглядов.

— Кто-то сказал про социализм: это замечательный строй, только он годится не для людей, а для ангелов. Подразумевая, что обыкновенный человек — с его эгоизмом, жадностью, корыстолюбием, ленью — есть самый главный враг социализма. И большевики поставили своей задачею создать человека нового. Что им не удалось — и что привело, как мы знаем, в 1991 году к окончательному падению социализма и развалу СССР.

Эксперт остановился.

— Только мы ошиблись. Они этого человека создали. Успели.

Послышались недоуменные восклицания, но эксперт, чуть повысив голос, продолжил:

— Именно так. Мы помним события 1987-1991 годов — когда, постепенно набирая обороты, шла кампания по замене советских и социалистических ценностей на буржуазные. В эту компанию были включены все — и технические и интеллектуальные и даже нейролингвистические — средства. К августу 1991 сторонников ни у СССР, ни у социализма не осталось. Кроме каких-то уж очень упёртых маргиналов и не менее жалких стариков и старух. Потом, в следующие 20 лет, эта компания продолжалась — но уже скорее по инерции, потому что, как мы думали, фарш невозможно провернуть назад, уж простите за этот оборот, то есть изменения, которые были сделаны в сознании народов, населявших СССР, необратимы. Мы очень сильно ошиблись.

— Советский человек был тяжело ранен, но не убит. Он выжил, он отлежался, он зализал раны — а теперь — через наше коллективное подсознательное, через массовые архетипы — он нанес нам удар.

— Кто видит советские сны, только честно?- спросил эксперт у присутствующих.

Все замялись.

Президент поднял руку:

— Я. Вчера во сне ездили в Народную Республику Болгария. По путевке от профкома.

— А мне выговор дали на партбюро — за то, что завод не выполнил план, — сказал министр экономразвития.

Потом добавил: — Правда, без занесения.

Все начали говорить про свои сны, но эксперт снова призвал к тишине.

— Вот видите. Это вы, люди взрослые, успешные. А представьте себе, что происходит у людей менее успешных. А что происходит с молодежью. А что, наконец, происходит с детьми. Так вот — это чудовище — этот homo soveticus — задуманный и сделанный большевиками, не знаю, как, но сделанный — нанес ответный удар.

— Предположим, — прервал эксперта президент. — Предположим, вы правы. Что мы можем сделать?

Эксперт посмотрел ему в глаза.

— Господин президент, боюсь, что очень немного. Если мы не хотим распада всего социума и полного коллапса, то, как мне кажется, у нас только один выход.

— Какой? — нервно спросил президент.

***

Когда президент Российской Федерации вошел в его кабинет в Госдуме, председатель ЦК Коммунистической партии встал и вышел к нему навстречу из-за стола.

Мужчины, стараясь не смотреть друг другу в глаза, пожали руки.

— Значит так, — сказал президент. — Я не знаю, какой там у вас был последний съезд КПСС — двадцать восьмой, двадцать девятый, вы уж там сами разбирайтесь. Собирайте свой съезд, утверждайте всякие свои политбюро, цэка, ревизионные комиссии. Кого генсеком изберете — тому я ядерный чемоданчик отдам.

Председатель ЦК молчал, старясь не смотреть на президента.

— Найдите там старичков-пенсионеров из брежневского ЦК, может хоть кто-то остался, пусть они вам расскажут, как все это работало и крутилось — эти их съезды, пятилетки, плановая экономика. Этих только, перестройщиков не зовите, конечно. От них толку никакого. Обмен партбилетов проведите, все как у вас там полагается. Потом назначьте выборы в Верховный Совет — и чтобы тоже все как надо, как тогда — никаких других партий, и выбирать чтобы из одного человека, представителя нерушимого блока коммунистов и беспартийных…

Было видно, с какой мукой и ненавистью президент произносит эти слова.

— И после этого флаг вам в руки. Рулите.

Президент задумался.

— А может, тебе ядерный ящик прямо сейчас отдать? — вдруг спросил он.

Председатель ЦК испуганно дернулся:

— Да нет, не надо.

— Ну, хорошо. Потерплю еще. Сколько смогу.

— А что вы будете делать… после? — осторожно спросил председатель, осмелившись посмотреть, наконец, в глаза собеседника.

— Потом? Ходить на работу. Юристом каким-нибудь. По советскому хозяйственному праву. Слушать вечерами Би-Би-Си. Травить антисоветские анекдоты. Отдыхать в Сочи. Только теперь уже в профсоюзном санатории. Как и полагается.

На мгновение председателю ЦК коммунистов показалось, что на глаза президента России наворачиваются слезы.

Потом он махнул рукой, и пошел к двери. В дверях обернулся. Тоскливо посмотрел на главного коммуниста страны и сказал:

— Вы победили, гады.